Ольга БЛЮМИНА, кандидат филологических наук (Горловка, ДНР)

ХРАНИТЕЛЬ ЯЗЫКОВЫХ ОСНОВ РУССКОЙ ДУХОВНОСТИ – ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК

Старославянский язык в 9-м веке был создан для нужд православия. То есть возник он ради единой цели: стать языком Богослужения и языком Богопознания славянских народов, а после Крещения Руси - он становится языком Богопознания русского народа. Распространившись, язык, созданный св. Кириллом, приобретает особенности характерные порознь для разных языков: с течением времени у разных православных народов конфессиональный язык начинает выступать в местной редакции, изводе, приобретшем местные языковые черты. Так сложились изводы: болгарский, сербский, македонский, моравский, чешский. Восточнославянское государство сформировало появление старославянского языка восточно-славянского извода, то, что мы сейчас называем «церковнославянский язык».

Церковнославянский язык с самого своего возникновения являлся языком высокого стиля, литературным, не разговорным. И когда князь Владимир крестит Русь, он не упрощает церковнославянский язык, не делает его разговорным, бытовым. Наоборот, он приглашает учителей, открывает школы для его изучения. Безусловно, тот язык, который мы имеем сейчас, после нескольких правок утратил многие черты переводов святых братьев. Тем более, что ни одной книги, переведённой собственно Кириллом, до нас не дошло.

И всё же, если язык – это средство сохранения исторической памяти народа, его нравственного облика, то неизменным хранителем культурных, нравственных первооснов русского народа остаётся, пребывающий в неизменности, церковнославянский язык.

Действительно, по слову профессора А.А. Зализняка, каждый язык выполняет свои функции идеально. На современном историческом этапе. Русский язык, который мы используем сегодня – это именно тот язык, который нужен нам здесь и сейчас. Он не статичен – подвижен; тенденции, существующие на всех уровнях государственного объединения, сразу схватываются и фиксируются им. Естественно, при том, что язык обладает аккумулирующей функцией, он, в то же время, не может не отражать реалии современного общества.

Особенности же церковнославянского языка таковы, что он, являясь полноправным современным языком, за которым закреплена определённая функция, сфера употребления, вместе с тем, обладая таким качеством как неизменяемость, закрытость системы, воспроизводимость, - на мой взгляд, представляет собой последнюю собственно языковую линию обороны исконных нравственных русских основ.

Можно мне возразить и вспомнить о памятниках древней русской литературы, которые представляют собой народно-литературный, язык светских памятников. Это – своеобразное историческое зеркало, в которое мы глядимся, чтобы насладиться красотой русского народа, оценить богатство наследия прошлого, без которого невозможно полноценное понимание настоящего. Однако роль и возможности церковнославянского языка, с одной стороны – застывшего во времени, во многом пребывающем как бы вне времени, с другой – активно существующего в современности – уникальны.

Продолжая оставаться языком высокого стиля, реализуется он только в письменном виде, даже на слух воспринимать его не вполне правильно. Только визуально, поскольку на слух возникают сложности с омофонами. Например, хрестоматийное МИРЪ (тишина, покой) и МIРЪ (земля, вселенная).

Когда святой Кирилл создавал язык для перевода богослужебных книг, он наложил тысячелетнюю мудрость, тематическое и смысловое разнообразие греческого языка на живой, бесписьменный, но потенциально богатый язык южнославянского типа. И этот язык с лёгкостью усвоил греческие языковые и семантические модели, принял и в огромном количестве ассимилировал их в разговорную речь. Доказательство тому - старославянский пласт в русском языке, колеблющийся от 40 до 60-ти процентов, по разным подсчетам, с поправкой на точку зрения исследователя.

И всё же те особые знания, передавшиеся из поколения в поколение, та нравственная сила, формировавшая и укреплявшая нравственную силу русского народа, вплетавшаяся в русскую картину мира, в наиболее чистом виде содержится сейчас в церковнославянском конфессиональном языке. Ведь церковнославянский язык у славян – это первая учебная дисциплина.

До 1918 года ЦСЯ преподавался в школах. Грамота изначально была церковной. Знать литургику и быть грамотным – означало одно и то же. Читать учились по Псалтыри. Это и являлось общеобразовательным курсом. Едино на потребу! Ведь Псалтырь – это и молитва, и учебник, и поэзия. Д.С. Лихачёв вообще считал, что в основе поэтики древнерусской литературы лежит Псалтырь. В Псалтыри и в большинстве церковнославянских текстов, силу и величие Божие мы постигаем именно через художественный образ.

Любое погружение в церковнославянский текст предполагает погружение во внетекстовую атмосферу, историю, всевозможные внетекстовые контексты. Чем больше и чаще читается церковнославянский текст, тем шире становятся смысловые взаимосвязи, исторические подтексты, тем разнообразнее содержательные и образные переплетения.

Конечно, всё это предполагает и наличие святоотеческого толкования, понимание связи с догматикой. В той же Псалтыри очевидна одна из мировоззренческих нравственных основ – в ней человек не просто человек, а человек перед Богом. Всякий перевод с церковнославянского языка – это понижение стиля, утрата глубинных смыслов, смысловых полутонов. Подчас основной смысл просто исчезает при переводе. Что неизбежно. При переводе любого поэтического произведения – потери всегда неизбежны. А при переводе богослужебных текстов – это сущностные потери, это утрата того, что веками формировало православный взгляд на мир у нашего народа.

Православный конфессиолект во многом является распространителем языковых православных основ, которые незримо действуют на тех, кто с ними соприкасается, даже на людей из, так называемой, нецерковной среды. Например, аналог светскому «спасибо» в конфессиональном «Спаси Господи» сразу оживляет внутреннюю форму привычного выражения благодарности, напоминая о первопричине всего сущего, в русле именно Новозаветного времени – «Господь». А некоторые священники идут дальше по этому пути и вместо «Спаси Господи» используют формулу «Спаси Бог», таким образом, отступая от узкококонфессионального и несколько даже стёртого в этой среде выражения, давая ещё одну, третью жизнь, словесной конструкции, не позволяя ей увянуть.

Так вот, смысловая и структурная сложность и многообразие церковнославянского языка, не имеет соответствий в современном русском языке. Один из подводных камней в этом смысле для уха обывателя – формальное сходство многих слов с современным русским языком.

А между тем, в церковнославянских текстах они имеют совершенно несходное, подчас противоположное значение, что важно для понимания синтаксической структуры в целом. ЦСЯ использует глубинные, концептуальные смыслы слова, поэтому церковное слово духоносно, а не умозрительно.

Например, слово «целование» в современном языке не обозначает ничего, кроме поцелуя. А в ЦСЯ – это приветствие, соответствующее нынешнему «здравствуйте». Только «целование» наполнено более глубоким, всеобъемлющим смыслом, потому что образовано от корня -цел- «целый», т.е. в славянском понимании «приветствовать» – это значит, желать целостности духовной и физической. Ибо дух и физическое здоровье взаимосвязаны. Физическая немощь может привести к угасанию душевных сил, к примеру, к тому, что мы называем озлобленностью. И наоборот, душевная бедность не способствует физическому потенциалу, ничего ты не сможешь сделать благого в жизни, имея помрачённый дух. В богослужении мы слышим «Премудрость прости». Это обозначает «станем прямо», «выпрямимся». Потому что прямой – это и есть простой. «Путь» – этот архетипический образ подразумевается почти в каждом микроконтесте ЦСЯ, Истинный путь – это движение человека к Богу, а путь к Нему – это путь «прямой», «простой», который не «отогнётся» в сторону, не «прогнётся» – не приведёт к «гибели». Поэтому «лукавый» – от слова «лук» – «излучина, изгиб, дуга», это отклонившийся, усложнивший свой путь, петляющий, а не идущий истинным путём делания своей жизни.

Очень сложно, подчас невозможно перевести грамматическое разнообразие и синтаксические конструкции церковнославянского языка. Просто потому, что в современном языке недостаточно материальных средств для их адекватного перевода. То есть церковнославянский текст обладает особой структурной многослойностью, уникальной семантической разноуровневостью, он состоит из текста, подтекста, интертекста и внетекста. Поэтому отношение к церковнославянскому языку требует безусловного исторического взгляда. По моему мнению, набирающая силу тенденция к переводу церковнославянских текстов якобы для облегчения понимания этой сферы человеческой жизни русского человека, обедняет как православную традиционную мировоззренческую основу народа, так и его культурный багаж.

 

Наш канал на Яндекс-Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную