СЛОВО И ЦИФРА
Не читал, но осуждаю

Излюбленная либеральная присказка, характеризующая топорное отношение к изящной словесности, никогда в повторяемом виде: «Роман Пастернака не читал, но осуждаю». Было зафиксировано в документах 1958 года три похожих по смыслу высказывания. Наиболее близкое имеет украинское авторство. Письменник  Петро Панч в заметке «Вилазка ворога», опубликованной в октябрьском (№ 85) номере за 1958 год киевской «Лiтературной газеты» Панч откровенничал: «Борис Пастернак написав роман «Доктор Живаго». Я його не читав, але не маю пiдстав не вiрити редколегiї журналу «Новый мир», що роман поганий…».  То есть он всё-таки сослался на авторитетное мнение тогдашней редколлегии, которой в том году руководили Константин Симонов, а потом Александр Твардовский – безусловные авторитеты!

А кто сегодня судит-рядит, присваивает премии? Да кто угодно от певицы Гречки до Константина Эрнста, застрявшего во всех жюри. Я уверен, что присланных книг они вообще не читают («Я не читал, но рекомендую» - лучше?), однако навязывают своё мнение тем, кто ещё не забыл про книги. Таких людей, тянущихся к культуре – всё меньше. Как свидетельствует опрос «Левада-центра», ежемесячные походы в театры и музеи — доступны десятой части респондентов, а на концерты — всего лишь 20-й части. Так что вся эта катавасия с пандемией и ограничением зрелищ людей волнует куда меньше, например, чем дурацкое дистанционное образование или безудержный рост цен. Ну, а художественную литературу взрослые люди в нашей стране читают довольно редко: 28% не делают этого вообще никогда, 13% — раз в год и реже, 17% — раз в месяц и лишь 14% — ежедневно.  Но мы понимаем, что пишем, ведём дискуссии, бьёмся над Словом не только для этих 14%. 

В декабре Владимир Путин, сидя рядом с ликующим Германом Грефом,  в режиме видеоконференции принял участие в  дискуссии по искусственному интеллекту Artificial Intelligence Journey (AI Journey 2020) по теме «Искусственный интеллект — главная технология XXI века». В этом году конференция объединила более 28 тысяч участников из  90 стран мира, которые особо и дискутировали – даёшь цифровизацию и роботизацию! И президент подхватил общее пафосное настроение: «Искусственный интеллект – это, безусловно, основа очередного рывка вперёд всего человечества в своем развитии…От человека зависит, насколько аккуратно он будет распоряжаться этими возможностями. Так же как от человека зависит использование ядерной энергии, других достижений, которые используются в том числе в военной сфере. Поэтому я думаю, что мы должны иметь в виду эти риски и, подумав заранее, купировать». Если будут купировать такие как снятый с Роснано непотопляемый Чубайс и с головой ушедший в сферу образования Греф – жди беды. К слову, о ядерной энергии: мы ведь помним плакаты и рапорты «Атом на службу мира!», а потом обрушились Чернобыль и Фукусима. Вот и сегодня из мглы пандемии вышли на искусственный свет бравые цифровизаторы. Они стремятся сформировать людей, которыми очень легко будет управлять, которые должны будут мыслить по алгоритму машинному, а не в соответствии с человеческой логикой и душой. Талантливая книга, любой умный учебник, просветительское издание – главные препятствие на пути воцарения машинного алгоритма. Если, это, конечно, не книги лауреатов премии «Большая книга» (БК).

* * *

О, БК - это уникальная премия, в жюри которой собран цвет буржуазно-либерального мира от владельца рекламного агентства Абеля и банкира Авена до бывшего моего соседа по даче – критика Эпштейна из США и одиозного Эрнста, которого представлять уже не нужно. Что ни год – то невообразимый выбор из узкого круга своих, но в этом году выбор просто ковидный, несущий  вирус антисоветизма и русофобии. Повторю ненавистную для эстетов формулировку: «Я не читал, но осуждаю» и для полной наглядности начну со второго места, предоставлю слово для общей оценки закалённому работой в «Независимой газете» критику – Виктории Шохиной (я бы так спокойно не смог припечатать):  «Тимур Кибиров (р.1955) «Генерал и его семья. Исторический роман». Автор – поэт, это его второй опыт в прозе. Название напоминает о романе Г. Владимова «Генерал и его армия». В чем смысл этого напоминания, я не поняла. Советский генерал Бочажко, живущий с семьёй в далёком северном гарнизоне, после долгих мучений и скандалов отпускает дочь в Израиль. Происходит всё в начале 1970-х. Контрапунктом цитируются стихи подпольного поэта К.К. Это стихи самого Кибирова, лучшее, наверное, что есть в романе. А худшее - его же монологи, прерывающие повествование: «Советский Союз почитаю я не просто Империей зла, а самым настоящим Царством Сатаны, чертовыми куличиками и мерзостью пред лицом Господа». Есть пересказ «Красного террора в России» Мельгунова и др. документов эпохи. В итоге - антисоветский коллаж на 600 стр., небрежно, на живую нитку сшитый. И эстетически беспомощный».

А с какой помпой подавали и раскручивали этого автора! Какие интервью берут сейчас! Вот Портал "Богослов", Анна Гальперина спрашивает:

-  Какая у вас была атмосфера в семье?

-  Думаю, что хорошая. Связано это с тем, что родители были все-таки с Кавказа: и мама, и папа – осетины. Поэтому некоторые вещи, которые для средней советской семьи считались дозволенными, у нас таковыми не были. Например, я никогда не слышал, чтобы отец при нас или при матери матерился, хотя я понимаю, что он был офицером и слова эти знал. А так… Наша жизнь – это было такое полудеревенское житье по маленьким поселкам. Там много было всякого плохого – общесоветского, армейского, но много было и хорошего: соблазнов для детей было меньше, а еще были все сельские удовольствия – лес, тундра, речка, озеро.

- А что было плохого?

- Что было плохого? Думаю, плохо было везде. Плохое было образование, уверен в этом, несмотря на все мифы о великой советской школе…

Ну, и так далее – за всех нас припечатывает без тени сомнения или угрызений совести. Эти жалкие обобщения похожи на откровенную авторскую наглость. К слову, Тимур Запоев родился, как и Валентина Матвиенко - в Шепетовке. Они – земляки с Николаем Островским, который явился на свет в селе на польской Волыни, но революцию встретил в Шепетовке. В СССР его книга «Как закалялась сталь» была одной из самых читаемых: к 1991 году ее переиздавали 773 раза, общий тираж составил фантастические 53 миллиона. Роман был переведен более чем на сто языков. В осажденном голодном и холодном Ленинграде в 1942 года книга Островского была напечатана вручную, и ее десятитысячный тираж был распродан за два часа.  Начиная с перестройки,  образ Корчагина испепеляли и вытравливали из школьных программ, из сознания. Музей «Преодоление» им. Н.А. Островского на улице Горького был преобразован в музей «Интеграция» на Тверской. Само это переименование характеризует наше безвременье, прикрытое иностранными словечками – лучше всего. В условиях карантина и украинской вакханалии дошла очередь и до Шепетовки. В первую волну пандемии, а точнее 1 апреля 2020 года, в день рождения Николая Гоголя, областной Литературно-мемориальный музей советского писателя Николая Островского в Шепетовке Хмельницкой области Украины было решено сделать…  «Музеем пропаганды». Об этом сообщила пресс-служба Украинского института национальной памяти (УИНП). Островский занимал здесь должность секретаря райкома комсомола, в июне 1924 года был зачислен бойцом Отдельного Шепетовского батальона ЧОН Красной армии. При этом не все местные жители с позитивом оценили переименование. Как отметила директор музея Наталья Никонова, новое название может «несколько раздражать многих», даже на 31-й внеочередной сессии Хмельницкого облсовета утверждение прошло 46 голосами при 8 «против» и 6 воздержавшихся. Значит, и на Украине ещё остаются здравые, неоцифрованные тотальной пропагандой люди.  Но в итоге решено было превратить учреждение в «Музей пропаганды» «с учетом современных вызовов — «информационной войны против Украины со стороны России», как говорится в постановлении. Но почему-то бывший секретарь ВЛКСМ Валентина Ивановна даже не упомянула о том, что творится на её исторической родине (не знала или с Островским можно?), а Тимур Запоев, наверное, выпил с радости: ещё одна веха великой советской истории уничтожена, извращена до своей противоположности.  Вот ещё и поэтому мы никогда уже не догоним Китай в стремительном развитии, потому что за последние 15 лет роман о Корчагине там издали больше 20 раз, международное радио Китая провело опрос — какой из русских писателей наиболее популярен среди китайской молодёжи? Тройка выглядел так: на третьем месте оказался Лев Толстой, на втором — Антон Чехов, на первом — Николай Островский. Вообще   для большинства китайцев Павка — литературный герой № 1, потому что о нём был снят популярнейший телевизионный фильм. Контраст…

Теперь – третье место. Характеризует та же Виктория Шохина – у меня не хватает слов: «Шамиль Идиатуллин (р. 1971) «Бывшая Ленина». Из категории «Актуальный роман», и оттого, видимо, роман получился какой-то уж слишком публицистический. Беллетристический отклик на недавние протесты против строительства мусорного полигона в Шиесе, исполненный в духе либеральной пропаганды. На окраине провинциального города образуется гигантская несанкционированная свалка, «Мы – свалка. Для них мы – свалка. Запомни», - говорит один персонаж. Его слова как бы усиливаются словами апостола Павла: «Мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне». Претенциозно и - безвкусно. Как и красоты слога: «кипя извилинами и нервами, собралась вызвериться», «мужики с фаллическим типом прически», «весна чреслами красна»… Безвластье, неприятный запах, политтехнологии, соцсети – всё как в жизни. И речи как по «Эху Москвы»...».  Не только, добавлю я, тут ещё устойчивая, давно сложившаяся гнусная школа «Коммерсанта», где Идиатуллин работает много лет. Главный вывод: в Советской России было отвратительно и в антисоветской – лучше не стало…

Ну и наконец, победитель – пятидесятилетний Александр Иличевский из Израиля, куда он перебрался после США. По привычке я пытаюсь читать лауреатов, потому что всё-таки вёл семинар по современной литературе, но тут – долго не смог: просто жалко времени. «Чертеж Ньютона» построен с прицелом на триллер-детектив. Герой ищет пропавшего отца, компаньона по дорогам и продажным женщинам, а ещё и смысл жизни, приплетая научные изыскания. Язык прилизанный, с претензиями на красоты. Но какой-то мёртвый, неорганичный, с оттенком глянцевых журналов. Вот про уроки отца: ««Живя в Иерусалиме, где я бывал у него частым гостем, он, если я отправлялся в какое-нибудь экзотическое или интересное место, покупал билет, и мы поселялись обычно в одном гостиничном номере. На посадке и в самолете отец был словоохотлив; когда-то он мне объяснил: «С похмелья больно думать, и вместо этого я разговариваю, потому что думать и говорить одновременно невозможно». «Вот скажи, — говорил перед взлетом папка, — скажи, дружок, ты знаешь, как распознать продажную женщину? Допустим, ты приехал в Вегас, заселился в номер, спустился в бассейн и видишь прекрасную незнакомку. Вот как понять, можно с ней за деньги или нет? По двум признакам. Продажная женщина намазывает на себя все дармовые кремы, какие найдет на полках в раздевалке. Ты приходишь в бассейн, а она сидит и вся мажется солнцезащитным, увлажняющим, для ног, для рук. И как только ты заметил, что перед уходом она кидает на пол полотенца, ушные палочки, салфетки, одноразовые расчески, знай: ты на верном пути. Всё в их жизни одноразовое, и это формирует привычки».

Какому-нибудь воздыхателю по сытой жизни может понравиться: автор из тех, кто любит щегольнуть зарубежными впечатлениями и шикарными пребываниями с излюбленной  обывательской интонацией: «А вот в других странах…». Оно и не мудрено: с 1991 года Иличевский работал в физической лаборатории в Иерусалиме, потом семь лет прожил в Сан-Франциско, где работал физиком. (Запоев-Кибиров, ты ж уверяешь, что образование в СССР было плохим – а смотри, как обошедший тебя Иличевский кругом устраивался по специальности!)  В 1998 году он возвратился в ельцинскую Москву: работал журналистом, был сотрудником «Радио Свобода», продолжил заниматься литературной деятельностью, вошёл в нужные круги. В 2014 году принял решение вновь вернуться в Израиль. Довольно рассказывает: «Я живу в Иерусалиме на 20-м этаже, и у меня есть очень большой балкон с хорошим видом. Я лежал на этом балконе и в течение двух месяцев редактировал «Чертеж Ньютона» — это был финальный рывок». Рывок особого блеска тексту не прибавил - дурной рекламный стиль, например, рекламы проституток на Цейлоне: «Еще я запомнил жемчужный блеск белков ласковой сингалки, что поднесла к моему лицу шкатулку и открыла — оттуда выпорхнули лимонницы и запутались в волосах, — и тогда она опрокинула меня на спину и потекла шелковой рекой поверх. Потом я лежал, прислушивался, как шелестел бамбук, как по антимоскитному балдахину соскальзывали гекконы. С европейками ничего похожего я не испытывал». Читатель, тебе хочется улететь в Шри-Ланка? Но писатель и про несчастную родину помнит. Вот герой собирается ехать в крохотный городок в Неваде, где дороги плохо освещены, но это и неважно: у автора ведь есть советский опыт: «Я посмотрел на часы и на гаснущее небо, прикинул, смогу ли в сумерках вести машину: в принципе, да, сумею, опыта сколько угодно, знаю, что значит мчаться ночью по незнакомой горной дороге — например, в Сочи или в Крыму, куда мы ездили как проклятые в первые годы после женитьбы, непреклонно соблюдая священное, из детства, отношение жены к этим морским побережьям». Теперь у него – другие побережья, а миллионы с родины за безликую вещь – пригодятся.

* * *

 Как видим, победители - еврей, осетин и татарин. Ну, как бы типичная многонациональная картина имперской литературы, но почему-то без имперского духа и хоть бы единственного русского – без представителей гонимого распущенной Роспечатью и буржуазным жюри государствообразующего народа… Я понимаю, что мы – не США, чтобы квоты вводить, как в Голливуде или команде Байдена, но всё-таки… А вообще и по составу, и по сути – Большая премия это своеобразный канон для современной премиальной литературы, который задаёт жёсткие ориентиры, навязывает вкусы и образцы. Кто-то отмахнётся: ой, да ладно, не навяжут – читатель наш сам разберётся. Как это сам? Например, вспоминается май, когда я пошёл в старинном Кашине на улицу Луначарского, 2.  Там находится 140-летняя библиотека, которая располагается в представительном здании бывшей городской Думы, построенном в «кирпичном» стиле в 1877 году. В первом же помещении - стенд о визите сюда Александра Солженицына, который после возвращения из США решил «проездиться по России», выступал здесь, оставил заметки и какие-то деньги на книги. Рядом на стенке – списки ВСЕХ лауреатов Большой книги, Нацбеста, даже Букера русского. Уж некоторые премии-то загнулись, а списки – подсказывают провинциальному читателю, кого надо почитать. После майских выходных на прощанье в библиотеку Кашинского курорта – старейшего в средней полосе, сразу увидел стопку журнала «Русский дом», представился сперва как член его редколлегии. Молодая Анастасия, у которой муж в соседнем Калязине поработал, да и в Москву перебрался,  с грустью рассказала, что журнал «Русский дом» выписывать перестали с 2017 года. Из подписных оставили только «АиФ» и «Наука и жизнь». Это в городе святой Анны Кашинской, где было 36 церквей и 3 монастыря! Зато вся полка за спиной - из Веллера и Рубиной состояла, хотя деньги на закупку книг – администрация курорта совсем не выделяет. «Откуда же эти авторы берутся?». - «А московские библиотеки делятся – у них-то денег много». Ну, пусть и много, но не на россыпи же Веллера их валить! Вот такова книжная политика…

Кстати, на последнем Совете по культуре при президенте России назывались убийственные цифры сокращения библиотек и других учреждений культуры, даже Наталья Солженицына возопила онлайн: «Книжные магазины! Действительно, их в России очень мало: в четыре–семь раз меньше, чем в среднем в европейских странах. Например, в Париже в пределах окружной дороги, где живут два миллиона двести тысяч человек, 700 книжных магазинов, а в 13?миллионой Москве – около двухсот. Но есть и такие районные центры, где книжного вообще нет, просто нет. И ещё последний кризис, конечно, закрыл многие магазины, и не только маленькие, но и сетевые. Но человек, разлучённый с книгой, дичает». 

Смотря с какой – некоторые, начиная с лживого «Архипелага ГУЛАГ» - лучше не читать, особенно школьникам. Ну, это к слову…

А что же обнадёживающего было в литературном году, кроме отдельных творческих удач и редких смазанных акций Года памяти и славы? Многое могу назвать - от Всероссийской акции «Бессмертный полк русской поэзии», когда в адрес устроителей пришло более 500 видеоматериалов, в том числе от школьников и студентов (меньше), которые прозвучали в эфире, были выложены на сайте и стали поэтической вахтой памяти, и до наших совещаний молодых, где звучало патриотическое слово, честное суждение об истинной литературе.  Но есть ещё один важный организационно-творческий итог. Я имею в виду прошедший пленум Союза писателей России, на котором принято решение - учредить Ассоциацию писательских Союзов! Прав Николай Иванов в своём выступлении: «Мы понимали, что Ассоциация будет создана в любом случае, с нами или без нас. В какой-то момент приходит время принятия решений. Это легче всего - ничего не принимать и вроде ни за что не берешь на себя ответственность. Но сегодня этого не произойдёт, мы собрались, чтобы поставить точку в этом вопросе. К чему это приводит, мы увидели на последнем Совете при Президенте России по культуре. На связи были все председатели творческих союзов, все - кроме писательского. От нашего сообщества был выставлен Евгений Водолазкин, который, в силу своей оторванности от организаций, не имеет глубоких представлений о проблемах собственно союза, потому говорил поверхностные вещи, не влияющие на жизнь писателей...».

Да, прочитал я этот корыстный лепет широко издающегося писателя, который хочет издаваться – ещё шире, хотя его книгами завалены все витрины и стенды. Кто таких тащит в высокие советы? Пленум единогласно проголосовал за вхождение в ассоциацию, выдвинул кандидатов в руководящие органы.  Сразу раздались стоны, слова неверия. Критик Вадим Дементьев написал из вологодской деревни: «Один нормальный союз - на четверых, а как голосовать? Что это за Союз писателей Москвы? Да, он принимает по э-мейлу в члены. А второй российский союз - графоман на графомане...». Верно, а что делать с этой расплодившейся армией, как ограничить, кроме переаттестации и поиска хоть каких-то ограничительных мер?

Людмила Воробьёва – библиотекарь и литератор из Минска, которая не позволяет мне в ленте дурно отзываться о Нехте и разрушителях Белоруссии на улицах, вдруг написала: «Писателей просто втянут с головой в политику и идеологию за подачки, это уже было».  Смешно читать - «было»! Я не выдержал и написал:  «Втянут, Людмила? Вы ж, вроде, ещё в библиотеке работаете? Возьмите книги редакции Шубиной - да её авторы по уши в политике, как в дерьме! Посмотрите лауреатов Большой книги – они плавают в зловонной политиканской луже и знают, что именно это принесёт успех и деньги. Но противница Лукашенко не сдаётся: «Александр Бобров говорит о либеральных премиях, я практически всех номинантов внимательно перечитала. Не все и тут так просто, тем более, если читатель неискушенный. Авторы эти не только умны, но и далеко не простаки. Порой откровенная ненависть к той же советской власти, или к чему-либо русскому, подается под тонким и завуалированным соусом, причем найти откровенную русофобию - тоже надо немало постараться и вчитаться до мельчайших подробностей в их тексты». Да чего там вчитываться? – это всё так и прёт с процитированных страниц без всякого вникания в текст с филологическим разбором. Но главное: а что критиканы предлагают? Уехать по деревням и прозябать в гордом одиночестве? Чтобы ВСЮ литературу на Совете при президенте представлял думающий только о себе Водолазкин? Чтобы на каждую просьбу о помощи писателям чиновники довольно потирали руки и демагогически отвечали: «Да кому помогать? - у вас десять союзов...». Теперь, по крайней мере, ясно кому - Ассоциации. А ещё – отсечены все растущие, как грибы, союзики и тусовки с таким названием, с рекламой в интернете.  Я не идеализирую. Но я повторяю то, о чём всегда писал: весь этот раскол - искусственный, рваческий, по национально-местечковому или материальному признаку (дачи в Переделкино, например, для забытого Иванченко, Кудимовой и Кондаковой, загранкомандировки распущенной Роспечати, президентские гранты). Да, воли политической и понимания – нет: прекратите этот раздрай, объединяйтесь в один общенациональный Союз писателей, а сочиняйте, о чём и как хотите, тусуйтесь по своим интересам, но литература - дело государственное… Увы!  Решили сделать такой шаг, может быть, только создать видимость, что о великой духовной (или бездуховной) сфере - власть помнит. Ну, хоть так!

Русские писатели готовы работать на общее благо.  

Вверх