18.02.2023 г.

СКВОЗЬ РОДНУЮ НОЧЬ
Николай Рубцов и суета либералов

Там фантастично тихо в темноте,
Там одиноко, боязно и сыро,
Там и ромашки будто бы не те —
Как существа уже иного мира.
Николай Рубцов «Над вечным покоем»

Неповторимый лирик Николай Рубцов явился в сей суровый мир 3 января 1936 года, а обрёл вечный покой в крещенские морозы 19 января 1971 года, потому теперь начало года осеняет не ромашка, а «звезда полей во мгле заледенелой» и звезда Рубцова. С каждым юбилеем и памятной датой она всходит всё выше, происходит новое осмысление не такого уж и обширного, но бездонного творческого наследия поэта и проявляется его истинное значение для отечественной поэзии, для всего Русского мира. В это же время нарастает суета в мире нерусском. Меня всё больше занимает загадка, почему такие литераторы как Дмитрий Быков, Владимир Новиков, Эдуард Шнайдерман и другие - на дух не переносят Рубцова, но постоянно о нём говорят и пишут.

Более того, к недавнему юбилею в Петербурге в «Издательстве Новикова» вышла книжка Шнейдермана с рассказом о том, как малограмотного, наивного и с небольшими способностями поэта Колю Рубцова заманили к себе в стан зловредные славянофилы во главе с Вадимом Кожиновым. Споили его, загубили и без того небольшие способности, да ещё и раздули из этой деревенской мухи поэтического слона.

Автор предисловия и, очевидно, издатель книги Дмитрий Северюхин, считает, что «в принципиально различном отношении к творческой свободе коренится несходство литературных судеб Николая Рубцова и Эдуарда Шнейдермана — двух друзей и ровесников, прошедших безотцовщину и трудное послевоенное лихолетье, вместе сделавших в поэзии свои первые шаги и вместе познавших тонкости поэтической речи». Вот как примазываются к лирическому гению, размазывая его при этом по стенке!

Потому и заинтересовала меня странная тема. Что-то есть в этом непонятное и нездоровое. Ну не любишь – скажи прямо и не теоретизируй. Но в своих стихах "Памяти Николая Рубцова" Эдуард Шнейдерман прямо аргументацию в рифму выстраивает:

Ты баб любил, лысел и пил.
Потом подался в русофилы.
Ты был мне мил.
Потом постыл
За позу, валенки, кобылу.
За апологию Руси
Остатней, избяной, замшелой.
Тебя втянули в "гой еси"
Московской секты стиходелы.

Поэты и стиходелы, лирики и циники – между ними непреодолимый водораздел на Руси. Ещё не уехавший Дмитрий Быков, помню, на ещё не закрытом радио «Эхо Москвы» настаивал, разделяя убеждённость любезного сердцу либерального критика и, увы, наставника молодых в Литинституте - Новикова: «В своё время была такая формулировка Владимира Новикова про Николая Рубцова: «Поэзия Николая Рубцова — это максимум того, чего может достичь не поэзия». Я согласен». Да, вроде, по мнению быковых-новиковых, не поэзия, не пиршество изысков и метафор – безыскусные слова и внятные смыслы, а завораживает миллионы самых разных читателей, поётся и читается по всей Руси великой.

Вот ведь Бродского они навязывают, как картошку при Екатерине, по Первому каналу 24 мая, помню, Эрнст аж три программы встык залудил, а ни строфы никто никогда вслух не прочитает, кроме обманной: «На Васильевский остров я вернусь умирать». Более того, Новиков в своём раздражении дал мне, автору нелицеприятной книги о Бродском, чеканную формулировку, которой я теперь пользуюсь на встречах с читателями: «Бродский - это максимум того, чего может достичь не поэт».

Одна поправочка внесена, если кто заметил, а для меня она важна и многое объясняет: Бродский - маг, «грызун словарного запаса», как сказал он сам о Кушнере, уникальное вместилище версификационного мастерства, культурных кодов, ритмов и троп, но – не поэт в русском понимании, не властитель дум и выразитель сокровенных чувств. То есть – прямая противоположность Рубцову.

И об этом точнее всего сказал мудрый критик, историк поэзии Лев Аннинский, когда объяснил всю разницу схожих по зачину и антуражу стихотворений – «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…» Рубцова и «Ты поскачешь во мгле…» Бродского:

«…Эту параллель охотно осмысляют многие исследователи (Виктор Бараков, Вячеслав Белков, Николай Коняев, Сергей Фаустов). Составлены даже сравнительные синхронные таблицы (этот – «матрос, кочегар, шихтовщик», тот - «матрос, кочегар, фрезеровщик», да чуть ли не в одно время); и изгнанники – оба, странники, люди «стороны», люди «края» (один изгнан из города в деревню решением «суда», другого в деревню из города гонит нужда. И ещё: оба чаяли оказаться «у моря», да оказались по-разному, и в разных морях. Да вот смысл скитанья противоположен. Бродский, разочаровавшись в идеалах «прекрасной эпохи», покидает страну с ненавистью к стране и эпохе - ищет места в подлунном мире. Рубцов, при всей горечи, иногда граничащей с ненавистью к тем, кого хочется «пырнуть ножом», остаётся в стране, а подлунный мир созерцает сквозь родную ночь...».

Спасибо, Лев Александрович за этот образ – готовое название и этой статьи, и любой книги: «Сквозь родную ночь». Да, именно так и проходит светлым странником поэт сквозь мрак российской действительности - хоть «перед этим строгим сельсоветом», хоть мимо «разрушенных белых церквей».

Но оценил не только народ, быдло, как выражаются либералы, или идиоты, если вспомнить интервью Дм. Быкова «Фонтанке («В России – 90 процентов идиотов»), но и профессионалы, знатоки и ценители поэтического слова.

Я был потрясён, когда в перестройку принялся собирать материал и писать диссертацию о современной лирике и вдруг научно-скрупулезно убедился, что про «Звезду полей», вышедшей в «Советском писателе» в 1967 году 50-летия Великого Октября, написали практически ВСЕ литературные журналы – и правые, и левацкие, и почвенические, и космополитические. Невероятно!

Натолкнулся сегодня в интернете на аукционный лот этой книжки в дурацком оформлении, кстати, но с автографом Рубцова – 690 000 рублей блиц-цена, если без торговли!

Это говорит о том, что подлинность и яркость таланта, истинный лиризм - ценились и в самый официозно-пафосный период, и в года безвременья и антилиризма - превыше всего! Правда, тогда культурно-информационную политику проводили другие люди, и не Галина Юзефович советовала, что читать, но упомянутые Вадим Кожинов и Лев Аннинский.

А сегодняшние либералы, теряя окончательно читателей в новых суровых условиях, продолжают растерянно озираться на тень Рубцова, завидовать чёрной завистью и обосновывать свою мнимую правоту, по-местечковому объяснять необъяснимое.

Ещё век назад Александр Блок в своей знаменитой речи, произнесенная 11 февраля 1921 года в Доме литераторов на торжественном собрании в 84-ю годовщину смерти Пушкина, за несколько месяцев до своей смерти, сказал: «Порядок мира тревожен, он — родное дитя беспорядка и может не совпадать с нашими мыслями о том, что хорошо и что плохо».

Порядок мира – снова зловеще тревожен и навязывать свои мысли истинному лирику – бесполезно и смешно. Меня искренне веселят подобные либералы, которые знают, о чём и как следует писать. Более того, наступают на горло другому из якобы благих побуждений, будто либерализм – это не свобода, а тотальный гнёт тех, кто знает, «как надо».

Тот же Шнайдерман утверждает: «Его Русь была совершенно нереальная, выдуманная целиком. Он сам её такую в себе выстроил, из отдельных отзвуков, отблесков, обломков. Но строил — по чужому чертежу…».

А тебе что?! – воспой свою – «реальную». Но в том-то и чудо, что если и был чертёж, то не Кожинов его набрасывал, а тот, кто несравненно выше. Неправославный Шнайдерман и его единомышленники почему-то считают, что знают подлинную Россию, не любя «эту страну», даже не догадываясь, что мир народных преданий, сказок, песен не похож на их затхлый и якобы правильный мирок:

И снова душа не на месте,
Когда понимаешь сполна:
Страна, отражённая в песне
Народной – другая страна.

Может, нам самим надо подняться до этой другой - идеализированной страны? Я не знаю, как в еврейских песнях, а в русских и вообще славянских песнях разлито любование и возвышенное приукрашивание:

Несе Галя воду, коромисло гнется,
За нею Iванко, як барвiнок въется.
Галю, моя Галю, дай води напиться.
Ти ж така хороша, дай хоч подивиться.

Представляю эту сельскую Галю, таскающую такие вёдра для скотины, что коромысло гнётся! Шнайдерман бы с Быковым презрительно фыркнули, а Иванко дивится в песне её красотой.

Скромная девушка мне улыбается,
Сам я улыбчив и рад!
Трудное, трудное — все забывается,
Светлые звезды горят!

Думаю, и этот образ не самый соблазнительный для шнайдерманов-быковых. А для миллионов – привлекателен. Сколько вариантов написано на эти стихи. На Рождество Марина Кошелева прислала из Никольского в подарок очередное прочтение  "Зимней песни" в исполнении Сергея и Натальи Русановых с фотографиями Андрея Кошелева. Здорово! Хоть я люблю мелодии Гены Заволокина и Александра Лобзова, которую поёт Таня Петрова. Целый песенный мирдержится на лёгком стихотворении-выдохе.  И сам Рубцов доносил свои стихи, часто напевая их - замечательно. Посмотрите, какое письмо получил в 1969 (!) году выпускник Литинститута после выхода «Звезды полей». Он мог заработать за несколько дней 600 рублей+ гонорары за авторские вечера, когда секретарь обкома получал 300 рублей в месяц!

Почему-то не поехал…

Кстати, непрактичность, неумение жить – тоже раздражат в Рубцове таких антиподов, как Шнайдерман. И в этом – загадка. А нам звезда Рубцова светит всё ярче сквозь родную ночь.

Вверх