|
Дочь моя Наташенька просила Вас,
чтоб Вы с собой какие нибудь умные книги привезли.
Она у меня эманципе все у ней дураки только она одна умная.
Молодеж теперь я Вам скажу дает себя знать. Дай им Бог!
А.Чехов. Письмо ученому соседу
1.
Показать
В «Отечественныых записках», приложении к газете «Советская Россия»,1 февраля напечатала большая статья постоянного автора газеты Светланы Замлеловой о А.Солженицыне. С.Г. Замлелова – молодая по нынешним меркам очаровательная брюнетка с ямочками на щеках, её пленительный образ газета даже использует на своих страницах для рекламы при подписной кампании: смотрите, мол, что мы имеем…. Но при всем этом, какая однако свирепость порой у этой дамы!.. И, увы, даже мне, ценителю женского шарма, нельзя не высказать некоторые печальные соображения о её писаниях и, в частности, о данной статье, тем паче, что в ней неоднократно поминается моё скромное имя – иногда кстати, иногда напрасно.
Ещё раньше я был удивлен враждебность, презрением, даже ненавистью С.Замлеловой к советским писателям. Причем она просто не знает то, о чем пишет. Представления у нее самые дикие. Так, в статье, озаглавленной «В переплете», читаем: «В советское время называли писателями тех, кто состоял на учете (!) в Союзе писателей. Все остальные пишущие считались любителями». Кто называл? Кем считались? Долдоны из вашего, сударыня, окружения? Может быть. Они наверняка перестали считать писателями после известного исключения их из Союза писателей Ахматову, Зощенко, позже – Пастернака. Они говорили: «Любитель поэзии Пастернак, любительница Ахматова...
Мой приятель Владимир Богомолов, автор рассказа «Иван», повести «Зося», романа «Момент истины» и других интересных произведений, неоднократно даже получал приглашения от руководителей Союза писателей, но он не хотел вступать, таки остался вне Союза, и никто, кроме Замлеловой, любителем его не называл. К слову можно заметить, что во времена Пушкина, Толстого и даже молодого Горького никаких Союзом писателей не существовало, а писатели, кажется, были.
Еще С. Замлелова ужасно негодует по поводу роскошной жизни советских писателей, их богатства, их льгот. Рассказывает, что в 70-е годы Юлиан Семенов издал во Фрунзе книгу о Дзержинском и «хотел получить причитающийся ему гонорар – сорок тысяч рублей». Что значит «хотел» – получил или нет? Скорее всего, конечно, получил. Семенов был писателем известным, а человеком таким, что палец ему в рот не клади, лучше без слов положи ему в карман сорок тысяч. Правда, такая сумма сомнительна. Но, впрочем, книга состояла из четырех томов, выходивших десять лет – с 1977 по 1987. Так что, может быть.
И вот вывод автора статьи: «Волга» стоила около десяти тысяч. В общем (!) можно составить представление о благосостоянии советских тружеников пера (!), которых на время распада(?) СССР (Он не распался, мадам, его удушили.- В.Б.) насчитывалась почти десять тысяч человек». Правда, делается оговорка: «Конечно, не все получали такие гонорары, как Юлиан Семенов, но все же…». Что – все же? Вы же, труженица компьютера, назвали всех – «почти десять тысяч» все же богачей.
Наше изумление нарастает: «Почему и зачем советское государство содержало всю эта ораву?» Возможно, что труженица так перетрудилась, что просто плохо понимает, что говорит, но по прямому смыслу её слов «орава» это Шолохов, Леонов, Исаковский, Симонов, Твардовский, Смеляков, Заболоцкий… и главный редактор газеты, которая печатает её статьи – он тоже член Союза писателей…И всех этих дармоедов власть содержала за счет народа.
Так вот, к сведению Замлеловой и главного редактора газеты: Советская власть действительно предоставляла писателям-членам Союза некоторые привилегии, например, они могли не работать, не служить, вернее, могли работать дома, теоретически писатели имели право на дополнительную жилплщадь, но практически это далеко не всегда было сладкой реальностью, я, например, как и многие другие члены СП, нм разу не получил даже комнаты в коммуналке. Другое дело, допустим, Андрей Дементьев, который даже воспел в стихах бесплатно полученную прекрасную квартиру. Так ведь о нем же давно сказано:
Он был певцом страны советов,
Он комсомольский был вожак…
Да, есть продажные поэты,
Но чтобы так, но чтобы так…
А в финансовом отношении Союз писателей СССР был абсолютно самостоятельной организацией, и никто нас не содержал. Больше того, в стране, где книги, в том числе русская и зарубежная классика, издавались огромными тиражами и жадно раскупались, литература приносила государству огромный и твердый, уверенный доход. Поэт Валентин Сорокин, который когда-то был заместителем главного редактора давно погибшего издательства «Современник», хорошо знает этот вопрос. Он сказал мне: доход государству от литературы был вторым после дохода от государственной монополии на водку. При Путине монополию постигла судьба «Современника»…
Вот один пример опять из моей собственной литературной жизни. В 1986 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла моя книга «Эоловы арфы». Хорошая бумага, твердый коленкоровый переплет, тираж - 200 тысяч, цена – 1р. 50 коп. Значит, доход от продажи книги составил 300 тыс. рублей, допустим, 50 тыс. рублей – производственные расходы, автор, как уверяет моя памятливая жена, получил 6 тыс. и на эти деньги построил хорошую квартиру.Какой-то процент, кажется, не больше 5 из суммы гонорара члена Союза писателей отчислялось в Литфонд. Опять же легко подсчитать, сколько примерно оставалось в ласковых, и твердых лапах государства. А на наши отчисления в Литфонд содержался аппарат Союза, издательства «Советский писатель», «Художественная литература» и другие, строились и содержались Дома творчества, куда путевки давали нам вовсе не бесплатно, жилые дома (например, в Москве на Ленинском проспекте, в Астраханском переулке и т.д.
Пригвоздив советских писателей к позорному столбу за их нахлебничество в прошлом, автор статьи пригвождает их ещё раз и теперь: «Стыдно, граждане литераторы». За что? А за то, что сейчас они требуют у государства внимания к себе, помощи, не дают президенту спокойно спать, ловить рыбу, играть с Медведевым в пинг-понг, словом, участвуют в заговоре против президента и нарушают блаженную стабильность. Вот 15 февраля прошел съезд Союза писателей России, в котором состоит больше 8 тысяч литераторов – и хоть бы министр культуры явился, сказал словечко, ведь сам пишет книги, писатель. И после - ни единого кадра или слова хотя бы просто информации даже на телеканале «Культура». И при этом президент и вся власть не устают лепетать о русофобии Америки и всего Запада. Они у себя дома сами только этим и занимаются! До опошления замусолив бесчисленными вывесками и рекламой слово «Россия», они в обморок падают от слова «русский».
А нашей труженице компьютера не нравятся в Уставе СП слова «борьба за социальный прогресс, за мир и дружбу между народами»…Она пишет эти слова если не презрительным, то ироническим курсивом. И заявляет: «Советские писатели были идеологической армией, сражавшейся за умы и души советских граждан…» Что ж, если нравится, можете нас и так называть. С первого дня своего существования Советское государство вело идеологическую войну против капитализма. Некоторые писатели, открыто прибегая к военным терминам, говорили об этом прямо и с достоинством, как Василий Федоров:
Все испытав, мы знаем с вами,
Что в дни психических атак
Сердца, не занятые нами,
Не мешкая, займет наш враг...
Сердца! Да это же высоты,
Которых отдавать нельзя!
Автор углубляет вопрос: «Но можно ли себе представить, чтобы член СП открыто выражал несогласие с политикой партии и правительства? Представить-то можно. А заодно воображение подскажет и последствия такого свободомыслия». Дескать, холуями мы были, которых за непослушание пороли на конюшне.Чтобы далеко не ходить, позволю себе опять случай, в котором сам принимал участие. В январе 1964 года из Ленинграда шла телепередача на всю страну «В защиту русской культуры», в которой принимала участие группа ленинградских и московских писателей. О.В.Волков ратовал за концерты духовной музыки; Владимир Солоухин возмущался уродливыми аббревиатурами вроде ГАБТ; я говорил о необходимости возвращения исторически исконных имен Твери, Нижнему Новгороду, Охотному Ряду, Покровке, Поварской, Стромынке и другим городам и улицам. Ведь это все было «против политики партии и правительства». Во всяком случает, и.о. завотделом пропаганды ЦК известный прохиндей А.Н.Яковлев представил это в Политбюро как «идеологическую диверсию». Вот ведь куда дело дошло! И что? Из нас, участников передачи, никто не пострадал, дело ограничилось моим вызовом в ЦК, беседой с одним важным лицом. Сотрудников редакции, которые организовали передачу, вгорячах сняли с работы, но вскоре всех восстановили. Так что, советская жизнь, Светлана Георгиевна, была разнообразней и красочней, чем вам представляется.
«Неужели писатели не понимают,- возмущается наша просветительница,- что настаивая на государственной поддержке по образцу СССР, они провоцируют грандиозную склоку?» И тут одни претензии к государству называет ложью, другие – обманом. Да ещё указывает на большие миллиарды в бюджете, свидетельствующие о заботе государства и обличающие нашу ложь и наш обман. Ну как же, говорит, ведь отреставрировали такие «бесспорные объекты культуры», как Большой театр и музеи Кремля. И мне, говорит, «хочется надеяться, что никто не поставит в этот ряд писания современных сочинителей». Сколько яда в ямочках на щеках…
«Вот и Год литературы провели. А писатели все недовольны и недовольны». Уж такой, мол, праздник власть закатила, а они всё брюзжат. И если, говорит, писатели не перестанут ныть, то «мы деградируем очень скоро». Она не видит, что деградация идет полным ходом, катастрофа ширится. Ей не по душе лишь кое-что: «Непонятные дела творятся с библиотеками». А чего тут непонятного? Они закрываются, за-кры-ва-ют-ся, как и родильные дома, школы, как вымирают деревни, целые территории. Правда, происходит это под красивым словом «оптимизация». Вот и рождаемость оптимизировали: в 2017 году в стране родилось на 200 тысяч человек меньше, чем в 2016-м.
И опять начинает терзать «правильных» писателей, надо полагать тех, что состоят в СП России: «Когда объявили Год литературы, отчего же вы молчали? Почему не говорили, что государству не обойтись без хорошей, высокой литературы? Нет, вы ждали…» Кто молчал? Кто ждал? Чего? Да вы, мадам, загляните в «Литературную газету», в «Российский писатель», в «Завтра», где, извиняюсь за нескромность, в числе других была напечатана и моя большая статья ещё только о торжественном открытии Года литературы в театре им. Чехова, по которому уже тогда все стало ясно. Я выражал уверенность, что сценарий открытия написали как раз два чеховских персонажа – профессор Серебряков из «Дяди Вани», который тридцать лет занимался искусством, ничего в нем не понимая, и околоточный Очумелов из рассказа «Хамелеон». Теперь я думаю: может, и Светлана Георгиевна участвовала?
Конечно, не могли авторы сценария обойтись и без рекламы почетного гражданина США Солженицына, «Архипелаг» которого у президента под подушкой. В этом, по выражению В.Шаламова, литературно-политическом дельце сосредоточена вся суть нынешнего времени, в нём средоточие и начало всех мерзостей сегодняшнего дня. А литературу нашу Солженицын всю оклеветал – от Пушкина, которого представил певцом крепостничества, от Толстого, Достоевского и Чеховым до Горького и Маяковского.
В этой новой статье С.Замлелова возвращается к вопросу материального бытия писателей и их Союза. Рассказала о каком-то молодом литераторе, который написал президенту, что писателям надо помогать. Вот и я, мол, «хочу писать и получать за это деньги». Автор статьи считает, что это «довольно наивно». Помилуй Бог, почему? Ведь, надо полагать, имелась в виду не такая ситуация:
Пишу я день, пишу я ночь,
Хочу родне своей помочь.
Сидит вокруг моя родня
И ждет искусства от меня.
Надо полагать, речь шла о серьёзном деле, молодой человек имел в виду всех писателей и себя в том числе. Но Замлелова говорит: «Совершенно очевидно, что восстановить государственную поддержку по примеру Союза писателей СССР невозможно….» Повторяю для тех, коме все совершенно очевидно: Союз писателей СССР был самодостаточной, финансово независимой, приносящей государству огромный доход организацией. Не зная этого, куда вы, мадам, ломитесь?
Другое дело сейчас после разгрома всей экономики и культуры: помощь требуется! Но это, говорит, «невозможно по целому ряду причин, в том числе и объективных». Что значит «в том числе»? Объективные причины не побочные, а главные. Не знаю, по объективным или субъективным «причинам», но у нас финансируются разного рода фонты, «проекты», даже такие антинародные театры, как театр сидящего под арестом со 138 миллионами в кармане Кирилла Серебренникова и гуляющего на свободе Константина Райкина… Так какие же причины не подержать СПР? Их нет.
Но тут у автора оговорка: «Вполне вероятно, что государство могло бы выделять средства под какой-то проект, но это не значит, что все члены СП ощутят на себе эту поддержку, все смогут издать и реализовать свои книги, получить гонорары, съездить на книжную выставку во Франкфурт-на-Майне или, наконец, видеть свои произведения переведенными на китайский язык». Китайский язык – это её либеральный сарказм. А вот я не только был когда-то с писательской делегацией во Франкфурте, правда не на выставке, а, точнее сказать, на ярмарке, но и «видел» свою книгу о Солженицыне на китайском. И, между прочим, мне, как и многим другим членам СП, поддержка и не нужна: книги выходят, раскупаются, фронтовая пенсия почти как средняя зарплата в колхозе им. Ленина и у Павла Николаевича Грудинина – хватает. Но все-таки почему же у Замлеловой вообще поддержка властью писателей невозможна, а под какой-то проект – вполне? А все дело в либеральной любви к навязанному нам слову «проект», прикрывающему разные махинации, и вере в его волшебную силу.
Мадам упряма: «Необходим новый общедоступный ресурс, где администрация не имела бы права обсуждение (так в тексте - В.Б.) творчества или позиции». Что значит общедоступный? МХАТ первоначально именовался как «художественный общедоступный». Но все-таки чтобы попасть на его спектакль, надо было купить билет. А что касается желательности запрета на обсуждение позиции, то это только послушное следование ельцинской конституции, в которой Шахрай начертал: любая идеология запрещается! Да зачем тогда «администрация» этому «ресурсу»? Достаточно одного технического работника, который перед всеми членами СП распахивал бы ворота и смазывал бы их дегтем, чтобы не скрипели. Но странно, с одной стороны, требует запрета на обсуждение (всего лишь обсуждение!) идейной позиции писателя; с другой, признает молодого писателя «человеком чуждого мировоззрения» и считает это одним из трех веских оснований отклонения его кандидаттурыы на пост председателя Союза.
В статье С.Замлеловой, как в речах президента, преобладают благостные речения такого рода: «Необходимо наладить книгоиздание»… Правильно. «Нужны доступные для публикации(?) журналы»… Верно, хотя и непонятно. «Нужно независимое мнение»… Кто спорит!... «Нужна принципиально другая критика». Еще бы!.. Но вы подумайте: «Современной российской литературной критикой даже в Кувейте заинтересовались…». Скажите пожалуйста! Других печалей у них нет. А что думают, допустим, о нашем критике Владимире Бондаренко на Мадагаскаре? Не корятт они его за хвалебные статьи о своем начальнике? Неизвестно…
Но она словно с неба свалилась в одном мешке с президентом только для того чтобы поучать нас. «Во-первых, нужно устраивать обсуждение разных книг….В-вторых, надо привлекать к рецензированию независимых экспертов… В-третьих, надо проводить анонимные конкурсы…» Помните усмешку князя Андрея над Клаузевицем в ночь перед Бородинской битвой? «Die erste Kolonne marschirt… Die zweite Kolonne marschirt… Die dritte Kоlonne marschirt….»
Ах, чуть не забыл четвертую колонну: «Нужно наконец реанимировать само понятие «литература». А это значит, что пора вспомнить, что литературой называется…» И она нам объясняет, что такое литература. Матушка, не по адресу. Шла бы с этим на Боровицкий холм, что ли
могла С.Замлелова обойти благородным молчанием и только что прошедший съезд писателей России, помянутый выше. 20 февраля в той же «Советской России» - её статья «Грядут ли перемены». Тут много совершенно бесцеремонных и бездоказательных заявлений. Так, автор уверяет что сайт «Российский писатель» скучный, однообразный. Какие доказательства? Никаких. Но - «Во-первых, на сайте публикуют тех, кого допускает администрация ресурса (скажи по-русски! - В.Б.). Сайт никоим образом не открыт для всех (!) членов СП». Вы подумайте! Она требует, чтобы простая принадлежность к СП гарантировала беспрепятственную и непременную публикацию. Да ведь «администрация» любого «ресурса» (говоря попросту, редколлегия любой редакции) по тем или иным соображениям что-то публикует, а что-то отклоняет – так всегда было и есть. Я, например, посылаю одну за одной статьи в вашу газету, а В.Чикин молча их отвергает. Спросите у него, почему. Ведь я не только член СП, но и первый лауреат газеты.
Напротив,- читаем дальше,- во-вторых, публикации продиктованы(!) исключительно прихотями(!) администрации, которая запросто может оскорбить и оклеветать неугодных». И даже «обсуждение творчества или позиции по любому вопросу сводить к хамству». Кто эти «неугодные»? Чем не угодили «администрации»? Да кто же кого запросто оскорбил? Неизвестно. Кто кому нахамил? Она опять молчит. Мадам, нельзя же запросто и безымянно, т.е. в адрес всего «ресурса» бросаться такими обвинениями. А у меня и тут есть конкретный примерчик: ваш главный редактор после того, как я как член ЦК КПРФ однажды на пленуме ЦК решительно возразил против антисоветских публикаций в газете, не только опустил шлагбаум перед моими статьями, которые вызывали живой интерес читателей, но и спустил на меня борзописца К.Д., который написал в газете, что такие, как Бушин, расстреливали людей. Можно бы в суд подать, да ведь В.Ч. уже и тогда был не молод и все на сердце жаловался, в гостях у меняя рюмку коньяка не мог выпить.
2.
Тут пора нам вернуться к статье С. Замлеловой о Солженицыне. Но сразу должен заметить, что читая её статью, я нередко отказывался понимать, с кем я имею дело. Начать можно со странного заголовка «Родить дракона». Почему повелительное наклонение? Кому Замлелова приказывает родить? А читая статью, видишь, что правильнее было бы сказать «Они родили дракона». Понятно, что если статья о Солженицыне, то он и есть Дракон, но кто же его породил? Об этом – дальше, там вся суть статьи.
Автор пишет: «Российская власть и привластные СМИ очень любят Александра Исаевича Солженицына. Причем какой-то поистине странной любовью – так даже, что двухсотлетний юбилей Тургенева померк на фоне столетия Александра Исаевича». Позвольте, причем тут Тургенев - вы думаете, что власть любит его? Никаких признаков её любви вообще к русской классике – ни к литературной, ни к музыкальной, ни еще к какой - не обнаружено. Кроме того, как мог померкнуть юбилей Тургенева, если он ещё не был и только предстоит 9 ноября? Но и это мелочь по сравнению с тем, что любовь власти к Солженицыну названа «поистине странной». В пламенной любви президента и всех его дружбанов к автору «Архипелага» абсолютно ничего странного нет, наоборот, она совершенно закономерна, естественна, неизбежна. Ну, как не понять! Они провернули антисоветскую контрреволюцию, насаждают бандитский капитализм, а Дракон после Гитлера был первым антисоветчиком, его «ГУЛаг» и другие деяния сыграли важную роль в удушении Советского Союза, Советской власти. Если Вы, Светлана Георгиевна, этого не разумеете, то, видно, обитая в каких-то загадочных сферах, ухитрились как-то не заметить контрреволюцию.
Удивляет и тон первопроходца темы, решившего наконец-то все разъяснить нам: «Зачастую суждения об Александре Исаевиче основываются на мифах, порой неверно представляют себе, кем же он был и откуда свалился на наши головы. Так давайте проследим путь Александра Исаевича хотя бы до его отъезда из СССР и попытаемся понять, кого же нам благодарить за явление этого «мессии» и все его деяния». Во-первых, в данном случае был не «отъезд», Советская власть арестовала Дракона и принудительно выставила из СССР. Значит, у тех, кто это предпринял, было достаточно ясное представление о том, кем он был и откуда свалился на наши головы. Тут же С.Замлелова перечисляет ряд авторов, в том числе и меня, на работы которых она опиралась при написании своей статьи. И эти авторы тоже понимали, что за фрукт свалился. Так что, тон первопроходца тут неуместен.
Кратко рассказывая дальше о биографии Дракона, автор упоминает о его поразительной проделке: в 1944 году он ухитрился в своем дивизионе выправить на имя жены документы как на военнослужащую, и отправить за ней в Ростов с этими фальшивыми документами своего ординарца, тот поехал и привез драгоценную супругу, и они довольно долго вольготно жили в персональной землянке героя-мужа. Это ж каким надо быть ловкачом и пройдохой, чтобы провернуть такое дельце! Ведь начальство не могло не знать об этом. И чтобы получить разрешение, надо было к нему втереться, подольститься, уговорить… Если угодно, Светлана Георгиевна, Солженицын – гений. Истинный гений прохиндейства. И это проявлялось даже на фронте. Очень желательно было бы высветить это.
О вербовке Солжницына в осведомители сказано странновато: некоторые обстоятельства, мол, «косвенно(!) доказывают состоятельность(?) агента Ветрова». И дальше: «Впрочем, есть и прямые доказательства: В.С.Бушин утверждает(!), что сам видел публикацию в немецком журнале Neue Politik за февраль 1978 года немецкого писателя Ф.Арнау. Кроме текста помещалась факсимильная копия доноса с/o Ветрова от 20 января 1952 г.». Автор не понимает, что прямые доказательства у нее выглядят как косвенные: Бушин видел… он утверждает… И зачем это городить, когда есть собственное признание Солженицына: да, я – Ветров, состоятельный сексот (Архипелаг, т.1, с.358).
Но все же откуда взялся Дракона? Не удивительно, что при своей вражде и презрении к «орде» советских писателей С.Замлелова и это вешает на них: «Кто же породил этого дракона, если не сами писатели и критики, устроившие ему овацию и легкомысленно закрывшие глаза на очевидную сразу же антисоветчину? Много кричали о выдающимся таланте и даже гении, но если и был талант…» . И опять, и еще решительней: «Породили и выпестовали Александра Исаевича не кто-нибудь, а именно советские писатели. Породили, но в отличие от Тараса Бульбы, но не избавили общество от его активности. А ведь именно писатели лучше кого бы то ни было понимают и чувствуют художественное слово и не могут не отличить подлинно талантливое произведение от литературной поделки, честного художника от врага от проходимца».
Светлана Георгиевна, бывают же в жизни необъяснимые странности. Взгляните хоть на себе: вы считаете Солженицына врагом, проходимцем, его сочинения - поделками, однако на всем протяжении статьи раз шестьдесят почтительно величаете его по имени-отчеству. В чем дело? В глухоте к слову? Но ведь именно вы, состоящая на учете в Союзе писателей, лауреат премии «Советской России» должны понимать и чувствовать слово.
Но главное вот в чем: вы родились в тот год, когда в Париже вышел «Архипелаг», вы ровесники. И многое в том времени, тем более на десять лет раньше, вам трудно понять и представить себе. Для вас советские писатели это какой-то единый, цельный конгломерат, который будто бы всегда на все реагировал суммарно. Но смею вас уверить, это было весьма разнообразное, многоликое сообщество. И отношение к Солженицыну было самое различное.
Вначале, да, преобладали похвалы и поддержка. Но я же говорил: Солженицын – гений прохиндейства. Он явился перед нами в идеальном образе: «всю войну, четыре года, не уходя с передовой, командовал батареей», за критику «культа личности», чему тогда многие были подвержены, отсидел восемь лет, и вот живет скромно, учительствует и продолжает борьбу… Как было этому не поверить! И, разумеется, такая почти героическая биография влияла на восприятие и оценку того, что он писал. Ведь не сразу же, а потом выяснилось, что на фронте он был меньше двух лет; командовал батареей, в которой не было ни одной пушки; а его передовая была такова, что к нему приезжала в гости жена. А какая, наконец, может быть критика офицером действующей армии Верховного Главнокомандующего, которая к тому же была не критикой, а злобной клеветой. И не все же такие чутконосые, чтобы сразу обнаружить антисоветчину. Она же частенько маскируется под любовь к правде, под нетерпимость к ошибкам, заботу о ближнем и т.д.
Однако еще до того, как все это стало известно о Солженицыне, вот, например, что можно было услышать от известных московских писателей и критиков на обсуждении рукописи «Ракового корпуса» с участием автора: «Я не скажу, что главный герой романа Русанов представляется мне абсолютной удачей. Мне даже кажется, наоборот». Что есть абсолютная удача наоборот? И дальше: «карикатурное порождение», «фельетонность», «натуралистические излишества», «слишком прямолинейно», «схематично и заданно», «это не тонкий прием», «образ Авиэтты не удался», «совершенно неестественно», «чувство неудовлетворенности», «это лучше снять», «возникает ощущение неловкости», «не нужно было», «это говорит о дотошности, а не о художественной силе», «ненужная образность», надо ли Ефрема делать таким грубым», «нет художественной строгости», «вызывает протест», «очерковость», «публицистический перехлест», «видна смеха», «много требуется работы», «не стоит выеденного яйца» и т.п. (Слово пробивает себе дорогу. М., 1995. С.243-297).
Это обсуждение состоялось 16 ноября 1966 года в Центральном доме литераторов. Оно похоже на овацию, устроенную ордой дармоедов? Я присутствовал там и познакомился с Солженицыным, до этого мы переписывались. Это было спустя четыре года после появления Солженицына с «Одним днем» и за семь лет до «Архипелага».
Прошло около года 22 сентября 1967-го на заседании Секретариата Союза писателей СССР состоялось обсуждение писем Солженицына, которые он разослал по многим адресам, в том числе, и в данный Секретариат. И вот что писатель писем там услышал не только от московских, но и от писателей Союзных республик. (Между прочим, стенограмму он вел сам). Например: «Почему он не реагирует на буржуазную пропаганду?», «Какое право он имеет так писать?», «Роман «В круге первом» я не приемлю и против его печатания», «Вы должны прежде всего протестовать против использования вашего имени на Запада», «Пир победителей» - это злобно, грязно, оскорбительно, это гадкая вещь!». «Раковый корпус» вызывает отвращение». «плакатность, карикатурность», «Я с самого начала не разделял восхищения его произведениями. Очень много слабого, убого написаны и примитивно показаны Сталин, Абакумов, Поскребышев», «Это против всего нашего строя», «Автор не измучен несправедливостью, а отравлен ненавистью», «Просто тошнит, когда читаешь!», «Я бы его из Союза писателей исключил!» (там же, с.313-336).
И тут были не только писатели. Решительный отпор давали Солженицыну и театральные деятели (например, Г.Товстоногов, М.Царев), и ученые (напр., академики А.Колмогоров и П.Александров), и даже митрополит Серафим: «Солженицын печально известен своей поддержкой кругов, враждебных нашей родине». Да ведь и сам Твардовскиий порой не выдерживал: «У вас ничего святого!». А то даже и так: «Ему с… в глаза, а он – Божья роса!» А уж отклики простых читателей порой превосходили и восклицание Твардовского. Но, конечно, были же конкретные писатели, редакторы, критики, которые способствовали рождению Дракона. Увы, это как раз Твардовский, его заместитель в «Новом мире» Владимир Лакшин да, пожалуй, и все члены редколлегии журнала. Они первыми напечатали Солженицына, защищали его от критики и даже выдвинули на Ленинскую премию. Сколько их? Человек пятнадцать. Вот о них и судите, тов. Замлелова. А этих своих благодетелей Солженицын, выжив из них все, что только было можно, потом назвал «новомирскими лбами». И был совершенно прав. А В.Лакшин кинулся доказывать, что нет, Закс не лоб, и Сац не лоб, и Ефим Дорош тоже, и Александр Моисеевич Марьямов, и Буртин Юрий Гершевич, и Ася Берзер, и Минц… Никто не лоб, а умные и честные русские литераторы! Но Лакшина, опять увы, никто не слушал…
«Но когда,- говорит Замлелова,- принялись возмущаться те, кто ещё вчера пел Александру Исаевичу осанну? Когда советские писатели вдруг прозрели?» И приводит одно-единственное гневное заявление Владимира Карпова. Вот, мол, оборотень! Но, во-первых, отнюдь не все «советские писатели» прозрели, многие из тех, кто пел осанну, так и продолжали петь, а иные помалкивали, но нашлись и такие, кто даже приютил клеветника под свой кров (К.Чуковский). Во-вторых, В.Карпов никогда не пел ему осанну. В-третьих, помянутые гневные слова Карпов относятся к 1974 году, а я приводил множество не менее резких слов советских писателях, сказанные еще в 1966-м и 1967-м годах. Так что «вдруг прозрели» - демагогия.
Чтобы хоть как-то придать этой чепухе видимостью правдоподобия, С.Замлелова называет лишь иностранных авторов, осуждавших Солженицына своевременно. Т.Ржезач: «вычурность и многословие», Карел Михал: «идиотизм», Православ Совак: «Архипелаг Дурак»», Якоб Бехтольд: «дефектный товар», Карел Ездинский: «мне эту муру пришлось читать по радио»… Это настоящие гвозди в гроб «Архипелага», только они были забиты уже после советских гвоздей.
В моей книге, как и в работах других авторов, на которые ссылается С.Замлелова, приведены свидетельства истинного отношения к Солженицыну множества советских писателей. Она это читала, знает, но молчит, извращает правду, обвиняет всех «советских писателе» целиком, клевещет на нас. Никакой другой причины этого, кроме вражды к советским писателям как весомой части Советского времени, его истории, его культуры, я не вижу. Может быть, у т. Чикина есть другое объяснение? Надо бы высказать, объяснить и принести извинение за такую публикацию, ибо тут вопрос чести и правды: накануне запланированного властью пышного празднества по случаю юбилея американизированного антисоветчика-клеветника газета всю вину за него взваливает на почти уже ушедших советских писателей. На кого работает ваш автор?
|
|