* * *
1.
Безмерный океан с тобою схож, народ!
И кротким может быть и грозным облик вод…
В. Гюго
Как чаша – город,
Из-под асфальта проступает моря
Соль. Он, выше поднимая ворот,
Пытается укрыться от ветров на ровном триколоре.
И соль земли смешается с водою,
Что льется с неба по весне.
Она не станет питьевою,
Ее удел – волной в край чаши биться в тишине.
2.
В молчаньи каменном – смиренье
Перед творцом,
Готов он стать и камнем предкновенья,
И лицом
Философа или царя, или поэта,
А может быть, безмолвным жертвенником храма.
Согретый солнцем он хранит в себе печать рассвета,
А может быть он плоть его же истукана.
Перед величием молчанья камня – мы молчим…
Холодная, безжизненная плоть сегодня – город Рим.
* * *
В судьбе племен людских, в их непрестанной смене
Есть рифы тайные, как в бездне темных вод.
Тот безнадежно слеп, кто в беге поколений
Лишь бури разглядел да волн круговорот.
В. Гюго
Повстанцы, штурмом взять столицу не решаясь,
Ночами спят, лишь скрежеща зубами.
Вода в реке, весною поднимаясь,
Пытается возвыситься над берегами…
Я – в знойный день сидящий у фонтана,
Под ногами грязь – недавно здесь гуляющие птиц кормили
Хлебом, он для них как манна.
…Я слышал, что живет сегодня праздно молчаливый Ливий.
***
Сегодня уже не вспомнит никто имена волхвов,
Не скажет точно, какого они рода-племени.
И я, разговаривающий словами чужих стихов,
Несу на мельницу семена плевелов.
***
Закат. Воском расплавленным море.
Время – подобно пророку Ионе в брюхе кита –
Во чреве пространства.
Смотрящий на горизонт вновь повторяет «…все суета
И томление духа…»
Распороть не решаясь времени брюхо.
На его книжной полке Тора, Коран, Авеста…
Он капитан – мало кто знает – «Марии Целесты»
***
Весной реки выходят из берегов,
Заливают памяти пещеру,
В ней Вселенское Слово – суммой всех сказанных слов,
Ждет третьего дня, чтоб испытать нашу веру.
И мы в ожидании разрушения Иерусалима,
Несем все, что у нас есть, к жертвеннику всесожженья,
Оглядываясь в сторону Рима.
…Воды смывают следы погребенья…
***
Когда вода всемирного потопа
Вернется вновь в границы бытия,
Из камня высекая лик пророка,
Художник создает свое второе «я».
И давит на барометр вода,
Что растворилась в воздухе до срока –
О скалы разбивается - о города
И вновь становится водой всемирного потопа,
И снова падает на землю сорок дней
Рекой из уст небес
Смывая с ран бинты календарей,
… и имя на скале «Фалес».
***
Покрываяй водами превыспрeнняя своя,
полагаяй облаки на восхожденiе свое, ходяй на крилу ветрeню
Пс. 103:3
Затонувшие когда-то корабли
От столкновенья с айсбергом или друг с другом
Становятся планктоном – солею земли,
Так и не узнав: земля – подобье шара или – гончарного круга…
Аскеза вертикали мачты корабля
Становится смирением горизонтали на дне безмолвья бытия.
***
Народ должен сражаться за попираемый закон,
как за стену (города).
Гераклит Эфесский
Волны не подвластны кораблю, как и не подвластны скалам,
Не сожжет их пламя солнца.
На берегу сидящим молодым и старым,
Желающим узнать, где рвутся горизонтов кольца,
Остается лишь смотреть на воду.
Забрасывающим в море сети не понять такой свободы.
***
Утроба земли есть смерть,
Вот семя погибло вновь,
И колосом Новых лет
Рождает в себе любовь.
И вновь череда дождей.
И хлебы мы преломив…
И крошки, как души людей,
Не сброшены будут в миф.
***
Одиночество – голодный зверь,
Который не бывает сыт.
Он в клочья рвет одежды человека – лоскуты чаяний и вер.
Меня он каждый вечер взваливает на весы.
А голод – зверь, который никогда не алчет,
Он только постоянно одинок.
И каждый человек надеется, что завтра будет все иначе.
…Наматывает нить веретено…
***
Забыть свое имя и титул…
Вечность над нами делает меньше нас, будто титло.
Время – лишь воздух, которым мы дышим,
Сужаясь и расширяясь, говорим – громко, а выдыхаем – тише.
Но если разверзнуть грудь, человек умрет.
Бывает такое время, когда нашу речь покрывает лед.
***
Смиренье камня – жертвенник во храме,
Молчанье, вырванное из скалы,
Омытое осенними дождями,
Не разделяет участь тления золы.
Моря, что бьются в берег – голоса всех рек…
Лишь раз на этот камень возведен был человек.
|