|
* * *
Приходит время собирать страну:
По камушку, по зёрнышку, по слогу.
Как долго мы, у гибели в плену,
Не жили — выживали понемногу…
В угоду недалёкому уму
Мы долго и мучительно трудились:
Мы строили великую тюрьму
И в той тюрьме безвременно томились.
Но вот свобода лёгкая дана
Всем: палачам, и судьям, и присяжным —
Лежит в руинах пьяная страна,
И разбудить её как будто страшно!
Она лежит, как незнакомый зверь,
Как птица, не одевшаяся в крылья!
И давит груз бессмысленных потерь,
И будоражат дали изобилья.
Но если вместе соберёмся мы
И соберём разбросанные камни,
Уставшие от воли и тюрьмы,
Мы встретим Русь, как час рассвета ранний!
* * *
Пусть нас ломали, мы не гнулись…
Среди разрухи — без вины! —
Нас воспитала правда улиц,
Враньё загубленной страны.
Нас — миллионы. И, наверно,
В России нет такой земли,
Где нашей брани ежедневно
Вы б не услышать не могли!
Да, мы бранимся! В этой брани,
Как в обороне мы стоим.
Угасим молодость в стакане,
Но родину не продадим!
Как нам долгов не возвращали,
Мы не заплатим по счетам
И не отмоленной печали
Не понесём в случайный храм.
Не для того мы не сгибались,
Чтоб покаяньем метить лоб.
И зреет в нас святая ярость,
Как Огненный и страшный Столп!
* * *
России нет. Осталась только тень
Былой страны великого народа.
Не стало сёл и русских деревень.
И ко всему — испортилась погода.
И только не теряют головы
Наследники хазарской десятины…
Да финны здравствуют, не ведая Литвы.
И торжествуют гордые грузины.
А русский дух как будто ветер сдул.
Чего-то там, в Москве ещё бормочут,
Но по земле идёт великий гул:
Мол, навели на русских злую порчу.
И нет креста на русских мужиках.
И пьют они по-скифски — без водицы.
Спасут ли Русь иные, о, Аллах, —
Те, кто хранит сокровища традиций?
Иль нам варягов зазывать пора,
Или припасть к Америке устало?
Неужто, братья, русское «ура»
Навеки в нашем прошлом отзвучало?
* * *
Вздыхают туманные дали,
Запомнить навеки веля:
Таинственно, исповедально
За далями светит земля.
И каждой щербинкой на камне,
И каждой щетинкой травы
Она прикасается к тайне
Летящей с небес синевы.
И сердце когда бы без фальши
Сказало б: «Ну что же, идём!» —
Я шёл бы всё дальше и дальше —
Туда, за земной окоём.
Туда, где дороженька вьётся…
Туда, где, тревожа мой взгляд,
Качает осеннее солнце
Росой окрещённый закат.
* * *
То ли были, то ли небылицы,
Но хранит предания земля —
Охраняли русские границы
Святогор, Добрыня да Илья.
Серым волком обращался Вольга
И бродил по Муромским лесам
Или, щукой вспенивая Волгу,
Выплывал к Хвалынским берегам.
Удивлялась тёмная Европа
Ольгиной премудрой красоте.
И ценил седой Константинополь
Память об Олеговом Щите!
Облизали языки пожарищ
Золотую летопись Руси.
На золе обуглившихся капищ
Некого о прошлом расспросить.
Растекаясь мыслию по древу,
Соколом поднявшись в облака,
Я хотел бы, как сказитель древний,
Помянуть Трояновы века.
Но деревья, спутывая корни,
Говорят на языке чужом,
И не видно в пожелтевшей кроне
Птицы с человеческим лицом.
И слепые облака забыли
Боль твою и Велесову грусть.
То ли небылицы, то ли были —
Никому неведомая Русь…
* * *
В России длится вечер синий.
Пустыней улица легла.
Краснеют ягоды калины,
Едва горя из-за угла…
А небеса ещё пустынней.
И если выйти за черту
Жилых строений — вечер синий
Всё длится, длится в пустоту.
Всё тихо здесь. Всё обветшало.
Лишь между небом и землёй
Кружат вороны, как попало,
Да ветер стелется степной.
Пылит над далями родными,
Как часовой, обходит пост.
В России длится вечер синий.
Всё замерло… до первых звёзд.
* * *
Степей степенный монолог
Листала пыльная дорога…
О, если есть на свете Бог,
Живёт Он здесь, в краю убогом.
Где, как ступени в небеса,
Всё длятся степи, степи длятся!
Легко идти, закрыв глаза,
И вдруг на небе затеряться.
И что Нью-Йорк или Москва
На этом длящемся просторе,
Где вся вселенская тоска –
Как будто капля в синем море...
* * *
Не давай мне уснуть. Разбуди моё слово.
Пусть оно прозвучит, обдавая теплом…
Не давай мне уснуть, чтобы снова и снова
говорить в тишине неизвестно о ком,
но навеки родном, заблудившемся где-то,
кто дороги ко мне никогда не найдёт…
Не давай мне уснуть, дай увидеть рассвета
первый луч, остальное пускай подождёт.
Пусть прокатятся звёзды по небу пустому.
Пусть холодные травы забудутся сном…
Не давай мне уснуть. Разбуди моё слово.
Пусть оно повстречается с первым лучом.
* * *
В русских лицах – как будто в оправе –
Затаился загадочный свет,
Словно в зеркале ангел оставил
Своего отражения след.
Сквозь печали, тоску и невзгоды
Он мерцает над русской землёй –
Этот свет неизвестной природы,
Но знакомый и близкий такой.
И пока не призвали к ответу
Небеса за блужданье во мгле,
Я, доверившись этому свету,
Буду жить на родимой земле.
* * *
Когда душа неравнодушна
К тому, кто мается во тьме,
Во тьме глубокой и недужной,
Подобной северной зиме,
Я вспоминаю — есть икона,
Она в душе рождает свет.
Хотя несложный и спокойный
Изображён на ней сюжет:
В тени извилистого дуба
Босые Ангелы сидят,
Печалью сомкнуты их губы,
Печалью тронут каждый взгляд.
Но вижу там — для жизни нашей! —
Есть дом и светлая гора,
А на столе — простая чаша.
Но чаша, полная добра…
Спасенья верная основа
В своей загадочной красе
Нам светит «Троица» Рублёва,
А не Рублёвское шоссе.
* * *
Как этот мир беспощадно прост.
Утром, наверное, будет снег…
Вечер, как лошадь в яблоках звёзд,
Лениво пасётся в моём окне.
Где-то раздастся собачий лай,
В чьём-то дворе голосит петух,
С неба взирает на все дела
И всё покрывает
Небесный Дух.
А я всё сижу и смотрю в окно.
Винный бокал безнадёжно пуст
Надо ложиться. Уже темно.
Надо уснуть, позабывши грусть.
Ночь. Луна. Винограда гроздь
Мне приснилась в тяжёлом сне…
Как этот мир бесконечно прост:
Утром проснулся – повсюду снег!
* * *
Есть Имя у тебя, и ты ему верна.
Твои поля, где росы не примяты,
Храни, моя печальная страна,
Храни, как память о своих утратах.
Не идол ты, не мертвый идеал,
Но всё в тебе — преданье и легенда!
Я здесь родился, рос и возмужал,
Я твой по духу,
Не по документам…
Я твой счастливый пасынок судьбы,
И часть меня останется с тобою.
Есть родина, а, значит, есть гробы,
Рабы и робы, рыбы и герои.
Есть родина, есть место на земле,
А над землёю – купол вечно-синий.
И если даже росы на золе —
Я и во зле люблю тебя, Россия.
* * *
Над головой померкла даль,
И эта ночь в тебе продлится!
Какая ранняя печаль
Легла на призрачные лица…
Мы не воюем на войне,
Не зарабатываем денег —
Мы просто не нужны стране,
Что нас метёт, как жёсткий веник.
Высоких здесь не ценят слов.
Здесь люди чувствуют украдкой,
Что мы опасны для основ
Их делового распорядка.
Не могут, не хотят понять,
Что жизнь — пронзительная тайна,
Которой надо доверять,
Хотя она дана случайно…
Что можно жить, дудя в дуду,
И не просить за это хлеба,
Что можно гаснуть на лету,
В самом себе встречая небо.
* * *
В провинции, где многого не видели,
Где нищета с бедою пополам,
Мы все – немного бедные Овидии,
Не нужные ни людям, ни богам.
И что с того? Коль слово наше лепо,
И горло веселит родная речь, —
Нам есть зачем коптить вот это небо,
Нам есть за что в сырую землю лечь.
Пусть годы злы, беспамятны и дики
Как варвары, штурмующие Понт, —
Но вслушайтесь в стремительные крики…
В них добрая поэзия живёт!
* * *
Какие белые поля!
Здесь солнце рассыпает рожь.
Звенит морозная земля
Страны, в которой ты живёшь!
Хватаешь снег весёлым ртом,
И с ветерком — по телу дрожь!
Уходит прочь за дальний дом
Страна, в которой ты живёшь.
И время силишься объять,
Но понимаешь — не солжёшь,
Что не придётся умирать
В стране, в которой ты живёшь.
На небесах погаснет свет,
И вдруг подступит к сердцу ложь:
«А, может быть, давно уж нет
Страны, которой ты живёшь?»
Под звонким ливнем знойных лет,
Под бледным саваном порош
Пускай хранит Нездешний Свет
Страну, которой ты живёшь.
* * *
За глоток горючей сини –
Дар небесного огня –
Ты приговорён к России —
высшей мере бытия!
Все грехи твои — простили
И глаза твои — просты.
Приколочен ты к России…
И Россия — это ты.
* * *
Я сам собою недоволен,
Тупая правда режет слух:
Как много в мире колоколен,
Как мало ангелов вокруг!
Лишь голубей пугливых стаи
Здесь крыльями простор метут…
Быть может, где-нибудь в Китае
Сегодня ангелы живут.
* * *
Когда я вижу русские деревни
И слышу бунт их беспробудных дней,
Я становлюсь как будто суеверней:
Мне страшно жить на родине моей.
Они бредут в тумане одиноко,
Как призраки просёлочных дорог,
Забытые людьми и Русским Богом...
О, русский бог, скажи, ты – русский Бог?
Я не молю тебя о лучшей доле.
Века свои вращают жернова…
А сердце стонет от тоски и боли
По русским лицам и родным словам.
Но доверяя зрению и слуху,
Не пряча взгляд в бескрайности небес,
Я верю, что народ воспрянет духом —
И в этом есть мой кровный интерес.
* * *
Моя подержанная жизнь,
Что мне с тобою делать, боже?
Насколько проще жить во лжи –
Как с нелюбимой спать на ложе.
Кто ищет правды — обречён
На одиночество и муку.
Вся жизнь твоя – случайный сон,
Что повторяется по кругу.
И ничего не изменить:
Сюжет прописан, роль — предвзята.
Распутать спутанную нить
Чтобы увидеть бездну ада?!
Кому-то рай, кому-то ад —
Зависит мысль от точки зренья.
А кто-то скажет невпопад:
«Потерянное поколенье…»
* * *
Вращаясь в ободе обид
И бед напрасных,
Сегодня снова я убит,
А жизнь — прекрасна!
Убит бутылкою вина
И литром водки.
Убит, как вся моя страна,
За корм и шмотки.
Осталось детство за кормой
Скупого быта.
Как, боже, хочется домой,
А жизнь — убита!
Ещё воскресну, может быть,
Помилуй, Боже.
Я – русский, но в России жить
Себе дороже.
* * *
Есть многое, о чём сказать нельзя,
А промолчать как будто неуместно,
На помощь нам тогда приходит песня —
Давайте петь, как старые друзья.
Мы на плечах тяжёлый груз несём
К последнему и вечному причалу.
Чтоб возвратиться к верному началу,
Давайте для начала строить дом.
И в доме том широкий ставить стол
Для всех родных и близких, и знакомых.
Под щебет птиц и трепет насекомых
Весёлый пир чтоб в этом доме шёл.
Среди друзей — не усидеть врагу.
Среди родных — не водится чужого
Слова судьбы уложатся в строку.
И там найдётся дружеское Слово…
* * *
Вода вдоль берега бежит
И ножки белые мелькают…
На солнце девушка лежит
Под солнцем ласточки порхают.
Маячит бакен вдалеке,
Как будто призрак нелюдимый.
Несётся лодка по реке.
Куда? Не знаю. Просто мимо.
С моста рыбачат рыбаки.
На леске – рыбка золотая.
Водяру хлещут мужики,
Смеяться не переставая.
И вновь передо мною пляж –
Как бы животное большое.
Являя высший пилотаж,
Мне птицы не дают покоя.
Вода вдоль берега бежит.
Зонты, игрушки, побрякушки.
На солнце девушка лежит,
А на лице её – веснушки!
* * *
Неочевидна жизнь, как ультрафиолет,
Как стройная игра виолончелей.
И, может быть, в ней смысла вовсе нет,
Но мы живём, поскольку захотели.
Поскольку в теле теплится душа,
А временами пламенем пылает,
Поскольку жизнь бывает хороша,
Так хороша, что просто убивает…
* * *
Чужая душа – потёмки.
Любой человек непрост…
Скрипят на ветру шестерёнки
Ржавых подержанных звёзд.
И этой глубокой ночью
Я думаю — неспроста
В душе у меня кровоточит
Какая-то пустота.
У мира свои законы
Бездушные, как металл.
Но русские плачут иконы
За всех, кто плакать устал.
* * *
…А вдалеке — кресты на храме
Как блёсны желтые блестят.
Дрожит октябрь в оконной раме.
Окно — в пупырышках дождя…
И отфильтрованным озоном
Дыша с седьмого этажа,
Во мне самом, как зверь бездомный,
дрожит простывшая душа…
* * *
Я прошу у тебя прощенья,
Словно милости и пощады.
Я плохая мишень для мщенья.
Моё сердце — не виновато.
Потому что равны для Бога
И слова и дела любые.
Я тебе часто делал больно,
Потому что тебя любил я!
Так прости же меня, родная,
За безумства мои пустые,
Ничего про меня не зная,
И забудь, словно Русь… святые.
* * *
Ангел мой с глазами серыми,
ты не видишь вещих снов,
меришь всё земною мерою
и не любишь громких слов.
Словно ты из мира горнего
Вниз на цыпочках сошла
И хлебнув земного горя
потеряла два крыла…
Распускается на улицах
Нелюбимая сирень.
Ангел мой, не надо хмуриться,
Встретим вместе новый день!
И когда луной отравлены
Звёзды выцветут в окне
Два крыла твоих расправленных
Я увижу на стене.
Ангел мой с глазами серыми,
Дай мне руку в этот час —
Станем близкими и первыми
В мире, созданном для нас.
* * *
Дай мне сделать что-нибудь хорошее
В этот поздний и случайный час.
Я пришёл к тебе с печальной ношею —
Серебром невыплаканных глаз.
Много было в жизни бестолкового,
Режет взгляд осколками мечта…
Ты меня уже не встретишь нового,
Между мной и будущим — черта.
Но сегодня я хочу по-прежнему
Всю тебя, как в первый раз, вобрать
В эти руки, в поцелуи нежные
И желать, желать тебе добра…
Дай мне сделать что-нибудь хорошее.
На слова сегодня я не скуп:
Ни обиды, ни заботы прошлого
Не сорвутся с одичалых губ.
Лишь одной тебе сегодня радуюсь.
Жаль, но жизнь нельзя начать с нуля.
Я куда-то падаю, всё падаю,
И не держит скользкая земля.
Не молчи убийственно и холодно,
Не гони с порога в поздний час.
Догорает золотая молодость,
Словно осень осеняет нас.
Дай мне сделать что-нибудь хорошее…
Думал я, что эта жизнь – игра:
С праздною улыбкою прохожего
Я скитался в поисках добра.
Много было в жизни одиночества.
Много было мелочной любви…
Как же мне с тобой проснуться хочется,
Поправляя волосы твои.
* * *
Осень мокрые крылья расправила.
Закружил над землёй листопад.
Есть у жизни суровое правило:
Не оглядываться назад.
Но теплее давай оденемся.
Вдруг проснётся в душе тепло,
Если снова случайно встретимся
Там, где было всё и — прошло…
* * *
Я научился жизни доверять:
Её часов размеренному ходу
И светлому и грешному народу,
Его земле, которой не отнять.
Я доверяю вкрадчивой судьбе
И ветреному небу над землёю…
Но стоит мне увидеться с тобою —
И я не верю самому себе.
* * *
Обмелела река. Словно жизнь. Обмелела.
Отражаются в мутной воде облака.
Помню, как целовалась она неумело
Возле этой реки… Разве это река?!
Разве это любовь? Ничего не случилось.
Ты пускаешь другого в объятья свои.
Ты легко и так быстро всему научилась,
Научилась всему, кроме верной любви.
* * *
Осень начинается некстати
С перечня бессмысленных имён:
Жизнь моя участвует в обряде
Пересотворения времён…
И в тени несбывшегося счастья,
Никуда сегодня не спеша,
Забывает беды и ненастья,
Перевоплощается душа…
Как умеет, вертится планета,
Зло лицом меняется с добром,
И луна — потёртая монета —
Точно жребий, встала на ребро.
В этом свете — чище и прозрачней
Сонное отечество моё…
Выжимает ветер, словно прачка,
На верёвках мокрое бельё.
* * *
Ещё земля теплом согрета,
Но всюду рыжая листва
Лежит, как рваные билеты
В страну любви и волшебства.
И я не верю в эту осень
В её неясный мрачный свет —
Как будто ангел крылья бросил
В скупое пламя тёмных лет…
Но продолжается дорога,
Никто не тянет за язык.
Сидит на дереве сорока,
А в клюве — осени ярлык.
* * *
Деревья, встав на цыпочки,
Рисуют небо серое.
Пропахло утро выпечкой,
Бензином, газом, серою.
Иду один по городу
В тридцатый день рождения —
Дохнуло поздним холодом
На жизнь мою весеннюю.
Дохнуло свежей выпечкой
Бензином, газом, серою.
Деревья, встав на цыпочки,
Рисуют небо серое.
* * *
В сырости, в слякоти русских провинций
Прячут свою беспризорную грусть
Тихие звёзды — слепые провидцы,
Жизнь затвердившие наизусть.
Влажные речи ночных насекомых,
Мокрой листвы нескончаемый бред…
Всё так немыслимо, всё так знакомо —
Словно живу здесь тысячу лет…
* * *
Над чёрным серебром реки
Сквозь ветра чуткие порывы
Твои движения легки,
А губы странно молчаливы…
О чём ты думаешь, ответь,
И что в глазах твоих таится?
Сверкает звёзд сухая сеть,
И ни одной не видно птицы…
Но верю я, что всё пройдёт:
Тоска, растерянность, усталость.
Как эта ночь тебе идёт!
И все слова — такая малость.
* * *
Какая-то недобрая весна…
Как рыба, оглушённая веслом,
Плывёт над пустырями тишина,
Плывёт над позабывшимся селом.
А я сижу на сломанном крыльце
И обо всём мучительно сужу:
О вечности в сапфировом венце,
О мире, где себя не нахожу.
Смотрю в окна мерцающий зрачок
И отраженье тёмное ловлю,
А сверху кто-то — на звезды крючок —
Упрямо душу требует мою.
* * *
Лезут ввысь многоэтажки,
Небо окнами дробя.
Ветер мокрые рубашки
Примеряет на себя.
Осень близится к исходу.
У всего своя пора.
Мысли рвутся на свободу,
Точно листья со двора.
* * *
Как много ветреных созвучий
В небесной музыке сошлось!
И вот уже поспели тучи,
Собравшись в огненную гроздь.
Мелькнула молния, как птица,
И заплясал над миром дождь.
И всё в ответ к нему стремится:
Шум улиц, листопада дрожь…
* * *
То ли зверь
скулит,
то ли дверь
скрипит
То ли горем я
При Тебе убит
Что ты знаешь про одиночество?
Только
Имя,
Фамилия,
Отчество.
Ни копья у меня,
ни житья у меня
Сорок лет
на земле
я уже разменял
На скупые труды и праздники
На WhatsApp,
YouTube,
«Одноклассники».
Я нечаянно жил
и живу теперь
из костей и жил
одичалый зверь
Ты поверь:
мне поверить хочется,
Что всё это однажды кончится.
То ли пёс
скрипит
то ли дверь
скулит,
То ли горем я
При Тебе убит.
Не носил я кольца обручального
Но любил и страдал отчаянно…
По земле топтал
В облаках летал
Небеса латал
А потом устал
И глотал
если сердце рвётся
Две таблетки – Луну и Солнце.
Никогда не любил я смотреть в глаза,
Словно совесть моя говорила за
Все пороки
сего человечества
и грехи рокового
Отечества…
От вины такой
Уходил в запой.
Говорили: пой,
А на сердце боль.
Умирал
и готовились к тризне,
Но опять возвращался к жизни.
То ли зверь
скулит,
то ли дверь
скрипит,
То ли горем я
При Тебе убит…
Но пока есть над нами небо
(и пока душа не ослепла)
Свой в веках оставляя слепок
Не насущного ради хлеба,
буду верить,
страдать,
любить.
|
В НЕРАЗГАДАННОЙ СТРАНЕ
1.
Не печалься обо мне.
Нам обоим повезло:
В неразгаданной стране
Мы искали корни слов…
Узловатые слова
Мы любили больше всех;
Заявляли о правах,
А в итоге — стыд да смех.
Были,
мыслили,
плели
беззаконных слов петлю,
Но не ведали земли,
Где стояли на краю…
Я себя не узнаю —
Словно умер и воскрес.
За печатями семью,
Под пятой семи небес…
2.
Были, вымыслы, слова…
Были.
Мыслили.
Бросали.
Били,
битыми бывали —
За дела, не за права.
И болела голова,
И белела неба проседь,
Обрывала листья осень
И во всем была права.
Потому что есть резон
Бросить всё, начать сначала,
В мир ворваться одичало,
Потому что жизнь — не сон…
Пусть следит за нами Бог —
Узник узкого пространства, —
Мы свое создали братство
Всех, чей замысел высок.
* * *
Две лошади по площадям
И улицам — мотаются.
Две девушки на лошадях
По городу катаются!
И то ли цирк у нас гостит,
А толи — наваждение.
У лошадей весёлый вид,
А девушки — весенние!
Куда сегодня ни бегу —
Сбежать не получается:
Две амазонки — не солгу! —
Повсюду мне встречаются.
Сигналят встречные авто
Стремительным наездницам,
И не поймёт, видать, никто
Что это за безделица?!
Прически ветер шевелит,
И солнце в них врывается.
У лошадей — победный вид,
А девушки — красавицы!
Когда б водились у меня
Не песенки, а рублики
Купил бы я себе коня
И навязался в спутники.
Две лошади по площадям
И улицам гарцуют —
Две девушки на лошадях
Над веком торжествуют.
* * *
Бежала Ночь по звёздным кочкам.
Светил небес далёкий Свет.
Куда спешить короткой ночке?
Но вот — её в помине нет!
Она спешила встретить чудо,
И пропадала в серебре:
Звучал сверчок, дробя минуту
На сотни точек и тире.
А я стоял, как пригвождённый,
И был к текущему глухим —
Как будто заново рожденный —
Смешным и маленьким таким!
Но прорвало плотину мрака
И солнце хлынуло рекой,
А он замолк и молча плакал —
Смешной и маленький такой!
* * *
Ещё одна рассеянная осень
В провинции затерянной в России.
И вот уже не думаешь о прозе —
Глазами тонешь в поднебесной сини.
А, может быть, давно пора смириться,
Что эта даль душе твоей не впору,
Что на зимовку улетают птицы
В другие страны, за моря и горы.
И с одиноким эхом препираться,
Скупые отмечая именины
В холодном доме в роли самозванца,
Обросшего трёхдневною щетиной…
Но словно птица вдалеке пропела!..
И выйдешь в ночь, встречая неизбежность
Родимой речи пьяных децибелов…
Вот берега знакомая небрежность,
Где осень гонит медленные волны,
Где колкий мрак и ветер нелюдимый
Стучатся в сердце, а душе — просторно!
Вся жизнь как будто проплывает мимо.
И думаешь: «Россия бесконечна…»
И смотришь в небеса неторопливо:
Несутся кони по дороге Млечной,
Невидимы, но дьявольски красивы!
* * *
Русская осень
листает трилогию скуки.
Сыплются листья,
и падают капли на руки.
Гаснут костры.
Догорают последние искры.
С цирком бродячим
уехали тощие тигры…
Лужи на улицах:
небо и грязь по колено.
Глазки у кошек,
как окна соседней вселенной.
Мрачные дни.
Одинокие зябкие ночи.
Вздохи надежды
похожие на многоточье.
А на заре —
беспризорные солнца,
как дети…
те, что когда-то
играли с Христом в Назарете…
Русская осень,
конечно,
особенный случай:
Нет её хуже…
и всё-таки нет её лучше.
* * *
Режет глаз алмазная дорога.
Вороны мелькают на снегу.
Я бегу куда-нибудь далёко
И остановиться не могу.
Ты не думай обо мне плохого.
Никому я не желаю зла.
Только сердцу не хватает слова
Из созвучий света и тепла.
Я живу, а жизнь необычайна!
Жизнь полна, как небо — синевой.
Мне охота превратиться в чайку
И зависнуть над морской волной.
Но петляет зимняя дорога.
Вороны мелькают на снегу.
Я бегу куда-нибудь далёко-
Далеко, куда-нибудь бегу.
Не от праздных слов и кривотолков.
Просто знаю — времени в обрез!
Я бегу от мира в самоволку…
Валит снег с ристалища небес.
* * *
Глаголы против шерсти гладя,
Ты говоришь о пустяках:
О мимолётном листопаде,
О нескончаемых дождях.
И не имея в сердце веры,
Больших сторонишься вещей,
но как столикие химеры
они живут в душе твоей.
…А в небесах пасутся овцы.
И ветер, пасынок высот,
Проворно медные червонцы
Ворует с вязов у ворот.
И по тебе чернильной ночью
Скупое время чертит стих,
И звёзды, словно многоточья,
В глазах проносятся твоих.
* * *
Навести меня, Ангел Господень,
И яви ослепительный свет!
Покажи мне мучительный полдень
Где на солнце и пятнышка нет.
Посреди вековечной печали
Разгони суесловия дым,
Чтобы мир, как у Слова в начале,
Был от чистого сердца любим.
Если Господу чем неугоден —
Пропаду в нелюдимую ночь.
Навести меня, Ангел Господень,
Даже если не в силах помочь.
Принеси благодатные вести,
Что тебе небеса, высота?!
Мы с тобою помаемся вместе
На земле — по заветам Христа.
* * *
На полпути меж Идолом и Духом
Застряла Русь, повсюду трын-трава!
Как будто кто-то прошептал над ухом
Ужасного проклятия слова.
Мы верим все. И все горазды верить
Во все подряд, чему ни научи…
Но до сих пор России не измерить.
И в сердце к ней не подобрать ключи.
И сколько бы ни простирал Христос
Над Русью раненые руки —
Судьба везет нас вкривь и вкось…
Но на последнем, на смертельном круге
Мы точно знаем — вывезет
Авось.
* * *
Каждый день, встречая чудо,
Завершая труд земной,
В мире греется Иуда
Под Рождественской звездой.
И торжественно и сиро
Серебрится Иордан.
Во дворце укрылся Ирод —
Для него горит звезда!
Но не хочет он смириться,
Но не может он понять,
Что мистерия творится,
Чтобы людям ликовать!
Чтобы радовались люди,
Чтобы жизнь была права
Улыбается на блюде
Иоанна голова.
Верит праведник Иосиф,
Удержать не в силах слез,
Ведь Иосифа не бросит
Миру явленный Христос.
И, Младенца пеленая
И укладывая спать,
Помолись за Николая,
Пресвятая Божья Мать.
* * *
На месте камень обрастает мхом,
а местный пруд безжизненно мельчает.
Но человек, поскольку счастья чает,
всегда душой куда-нибудь влеком.
Восславим тех, кому не по пути
ни с речкой, откровенно обмельчавшей,
ни с тем ручьем, что, в радости начавшись,
уже успел травою зарасти!
Не серых дней промозглостью живём!
Нет, до сих пор душа ещё в работе.
И потому свернуть на повороте
и отдохнуть себе мы не даём.
Идти вперед – не значит уходить
из пункта «А» в неведомые дали,
но это означает — надо жить,
пускай на месте, но по вертикали.
* * *
Мир встречает чудо
На пороге сна:
Снег кружит повсюду,
В мире — тишина.
Скоро в это утро
Встанет человек,
Понимая смутно,
Что на крышах — снег!
Он умоет руки,
Освежит лицо,
Он оденет брюки,
Скушает яйцо.
Выпьет чашку чая,
Съест конфет пяток,
Новый день встречая,
Спрячется в пальто.
Из подъезда выйдет
И увидит — снег!
Или не увидит?
Странный человек.
* * *
1.
Не спи! Сегодня будет дождь
Из мимолетных звёзд:
Созвездий огненную гроздь
Нам август преподнёс!
Лови и пробуй на зубок
Звезду, как виноград!
Сегодня с миром даже бог
Сам примириться рад.
2.
…А с неба упадут ручьи
И Ангел затрубит.
И все планеты как мячи
Покатятся с орбит!
Не спи и слушай до утра,
Как в призрачном саду
Качают вещие ветра
Заветную звезду.
* * *
Спи красавица, спи разбойница,
Затаилась в окне заря.
"В тихом омуте черти водятся!" —
О таких говорят не зря.
Спи красавица, спи любимая,
Ни о чём, ни о чём не грусти:
Грусть твоя, что краса лебединая,
Вьёт гнездо у меня в груди.
Пусть глазам твоим снится зарево,
В нём — лукавые огоньки.
Эту жизнь мы затеплим заново,
всем завистникам вопреки.
Станет ночь кружить по околице.
Проскользнёт за окном луна.
Спит красавица, спит разбойница.
Только мне отчего не до сна?..
* * *
Я видел: лунное свеченье
Чертило облик в облаках:
Мария в белом облаченье
С младенцем тихим на руках.
Но только миг. Развеял ветер
Игру случайную паров,
И растворилось на рассвете
Творенье темных облаков.
Но долго сидя на диване,
Я всё поглядывал в окно:
Луна, созвездия в тумане…
Всё тихо. Холодно… Смешно.
* * *
Есть тайна тайн. Её не объяснить…
Она тонка, как спутанная нить.
Немыслимо она собой объяла
И прах земной, и вечное начало.
Но что она? — не разгадать вовеки!
Она нетленность в тленном человеке.
Она бессмертье в смертном естестве,
Как мирный свет в мерцающей листве.
В закате — мимолетное сиянье…
Любовь — всему земному оправданье.
* * *
Никогда не бывает поздно,
Никогда не бывает рано,
Может, вместе, а может, розно
Открывать города и страны!
Бороздить океаны света
И воды голубые реки,
Плыть под парусом против ветра,
Не смыкая от счастья веки.
И мечта не бывает ранней.
И любовь не приходит поздней.
Для кого-то и Север — Крайний,
Для поэта — созвездий гроздья!
Пусть сквозь боль и скупые слёзы
На любом островке вселенной:
«Никогда не бывает поздно!» —
повторяет любой блаженный.
* * *
Давай пройдём по здешним берегам,
не уходя в чужую бесконечность,
и будем нашу воспевать беспечность,
давая волю ветреным словам.
Как будто есть, о чём не сожалеть…
Не замечая века самозванства,
мы разговора призрачную сеть
забросим в ночь растущего пространства.
Давай пойдём! Нам нечего искать
Среди других — мы всюду одиноки…
И будет речка весело плескать,
сопровождая путников в дороге.
А на мосту — когда возникнет мост —
речные берега соединятся.
Мы встанем там, среди зеркальных звёзд,
В медлительном теченье продолжаться.
Под лай собак, летящий в пустоту,
мы помолчим с молитвенной тоскою,
как будто мы уже не на мосту,
а где-то между небом и рекою.
* * *
Я выпал из обоймы дней,
Как холостой патрон…
Живу не наяву — во сне,
Но это вещий сон:
Неверный век, ненужный час
На сломанных часах,
И плачет ангел у плеча
И силы нет в плечах
* * *
Всё чаще мне не спится по ночам,
Как будто жизнь, отхлынув, обмелела,
и кораблём, разбитым о причал,
лежит в кровати брошенное тело.
И россыпь дней, что бросил наобум,
обидно на глазах моих мерцает,
и сердце жмётся, и лукавый ум
в своих ошибках мелко обличает.
А где-то ветер шевелит листву,
и раздается канонада смеха.
А где-то росы падают в траву,
не достигая слуха человека…
Хвала тому, кто не умеет жить,
Кто жизни по частям не разбирает!
Ему не надо прошлое винить,
где бабочка случайности порхает.
Хвала тому, кто не умея жить,
иных путей в бессмертие не видит:
но любит, если хочется любить,
и ненавидит, если ненавидит.
* * *
Это, словно из былого века,
Я услышал на закате дня:
Скрипнула колёсами телега
Позади усталого коня.
Конь как конь. Такие испокон
По кривой Россию вывозили.
Изнемогший, но хороший конь.
Много пота в лошадиной силе!
Может, он, трудяга и кормилец,
Дальняя, но кровная родня
Доброго Олегова коня,
О котором помнил летописец.
Или Сивка твой безродный предок,
Что да по-над облаком летал.
Отчего же, глупый, напоследок
Ты и полсловечка не сказал?
Так, садясь в авто, видавший виды,
Думал я о превращеньях дней:
Под капотом цокали копыта
Табунов железных лошадей.
* * *
За то, что взятки гладки с нас,
За то, что Ушло
Мы сохранили про запас
Скупые души;
За то, что нам не привелось
Копать окопы,
За нашу праведную злость
И горы злобы;
За то, что веры не спасли
В шальные годы
И никого не увлекли
Своей свободой;
За мимолетный счастья свет
И круг объятий,
За радости случайных лет
И груз проклятий
Пусть крики птиц о нас летят
Прощальной песней,
Пусть отпоют нас, отстоят
Те, кто воскреснет.
* * *
Спешат муравьи
деловито, со знанием смысла
Своей суеты, собирая вокруг семена…
А я наблюдаю за тем, как весёлые числа
Бушуют в пространствах, давая всему имена!
Я жду первых звуков
и первых неброских соцветий,
И ветреных глаз одиноких и верных ночей.
Вот скоро предстанет
в стремительном огненном свете
Весь мир, как пристанище песни моей…
ЗЛЫЕ СТИХИ
как много лжи-зни…
1
Моя страна, по вездесущим ямам,
По мятым лицам и дурным глазам,
По мату пьяной малолетней мамы,
По жалобам пытливым образам
Тебя — родная! — я всегда узнаю,
Возненавижу, прокляну, взмолюсь:
Русь необрезанная, родина резная,
Святая, святотатственная Русь!..
2
Нет, ты не Русь… а всё-таки — моя.
Но как ни назови твои пространства,
Всё будет в край исполнено вранья,
Невежества, безумия, бунтарства.
Всё будет ложь: и вера без Христа,
Казённо-записное православье
И та же всё кровавая мечта,
И то же всё холопское бесправье.
* * *
Есть во мне ещё немного
Грусти самых карих глаз
И упрямой веры в бога,
Что от вечности не спас…
В сеть надёжную попался —
Напролом в осенний дождь:
Дрожь души в дрожащих пальцах,
Сердца взломанного дрожь.
Бьётся дождь, как птица в клетке
Неба, брошенного вниз.
Брось, душа, движеньем метким
В это небо окунись!
Это всё, что нам досталось —
Звёзд немыслимая даль.
Жаль мне юности, но, жалость,
Дней сегодняшних не жаль!
* * *
Это город, в котором недолго живу
И брожу налегке по его переулкам,
Где скрипят фонари, окунаясь в листву,
Никому не светя, словно тёмная шутка…
Он ещё постоит, многих нас пережив,
Выбиваясь из общего ритма ландшафта.
Словно нервный
мучительный
медленный срыв.
Ведь ему всё едино: «вчера» или «завтра»…
Это город вне срока, в котором живу.
Он ещё постоит и меня переплюнет…
Протянув над землёй проводов тетиву,
Он ещё пошумит, погудит, поворкует.
Он ещё отстоит своё право на ложь,
Свою правду на жизнь утверждая безбожно,
Поставляя своих горожан на правёж
Покосившихся стен и пространств бездорожья.
Этот город нестройный, где строится храм
У безлюдной реки и давно обмельчавшей…
Я уже не забуду его, не предам,
Пригубив из его переполненной чаши.
* * *
Не осталось свободного места:
Погуляла душа в небесах.
Раньше белой была, как невеста,
А теперь в синяках и рубцах.
За надежды твои и печали
Положили тебе пятачок…
Вот и стой, пожимая плечами,
Закадычного неба дружок.
* * *
Зла на язык заплаканная муза
Или молчит, не поднимая глаз.
Мне говорят: «Поэзия – обуза!»
Но как же совесть, дремлющая в нас?
И я не верю веку-людоеду
Пишу стихи и совесть тормошу.
Пускай в России нелегко поэту,
Но легкого пути я не прошу.
* * *
Дождь идёт по размытой дороге…
В дождь идет пешеход одинокий.
Он легко и немодно одет.
Он идёт уже тысячу лет…
Вырываясь из цепкого взгляда
Века-цепня и казнокрада,
Он куда-то упрямо идёт
Незнакомый тебе пешеход…
* * *
На кончик ветки сломанного деревца
Кукушка села прорицать — бездельница!
Но сердце сжалось и услышать хочет,
О чём она — обманщица — пророчит?
Да ни о чём… Обычная безделица.
О том, что ветер скоро переменится,
И облетит листва, и с песней птицы
Весною обещают возвратиться…
* * *
Благодарю Тебя за Месяц
И за его ущербный свет.
За то, что жизнь, как тесто, месит…
За трудный, но посильный крест.
И за весну я благодарен,
Где мою в лужах сапоги,
где посреди рябых проталин
видны земли черновики.
Пускай мои промокнут ноги,
Но я по улицам пройду
И наши русские дороги
Не прокляну в пустом бреду…
Благодарю за ясный шёпот
Случайных звёзд над головой,
за невесёлый этот опыт
бродить пустынной мостовой.
* * *
Вонзив в сугробы огненные бивни,
Взглянуло солнце вдруг из-за холма.
Скупые строки летописи зимней
Царапает по белому Зима…
Сосулек мелких битая армада.
Деревья — словно ангелы — в снегу.
Спешить сегодня никуда не надо.
Стою один… Но ты со мною рядом:
Тебя забыть не в силах, не могу…
* * *
Расту на собственных развалинах…
Вразвалочку плутаю днями,
где отражается в проталинах
весны сиреневое знамя.
Где ходят девушки красивые
И тонкий звук вдевают в ушки.
Какие всё-таки счастливые
Они в дешёвых побрякушках!
Вот если бы я стал дорогой
И лёг бы у высоких ног…
Весна, души моей не трогай!
Как полумесяц — одинокий —
Я на ветру твоём продрог.
ОДА ГОРОДУ
Не принимая лучшей доли,
я здесь бреду, как в смертном сне.
Здесь под ногами много соли,
А соль земли всегда в цене!
И если дождь прольётся ливнем
по узким улочкам твоим,
как я умею быть счастливым,
весёлым, смелым, молодым!
Был ясноглаз хазарин чудный,
кто эти выследил места,
где Волга, путь кончая трудный,
бежит, спокойна и проста.
Где прослезился мудрый Каспий,
свои богатства затаив.
Где не видали жутких гарпий,
лишь амазонок видел скиф.
Тут Русь звенела с колоколен
и поднимала церкви ввысь,
перед Христом молился воин,
со знаменем в степях неслись…
Увы, теперь иное время
на нас одело удила,
и тянем мы обиды лемех,
забыв про славные дела.
Ты помнишь Разина ли Стёпу
и не запамятовал ли
Петра, разящего Европу,
того, кто строил корабли?
А, впрочем, память – дело вкуса.
И чьё-то сердце оживит
вкус астраханского арбуза
и осетрины царский вид!
Как чудо-лотос — дар Востока —
ещё светлей и краше стань,
и для людей и ради бога,
расти и здравствуй,
Астрахань!
|
Николай Чернов – из того самого, «потерянного поколенья», детство и юность которого пришлись на времена перестройки и слома прежнего общественного строя в России. Зараза делячества и пофигизма вползла в души нынешних сорокалетних, разъедая, как ржавчина, ещё недавно казавшиеся несокрушимыми устои жизни – Родину, патриотизм, милосердие. Но, к счастью, не все святые понятия утратили своё заповедное значение для расхристанной и безалаберной молодёжи «нулевых», превратившейся уже в солидных дядей и тётей. 
Николай Викторович Чернов родился в 1980 году в городе Камызяке Астраханской области, где живёт и по сей день. После окончания Астраханского университета работал учителем истории в школе. Стихи публиковались в «Литературной газете», в журнале «Наш современник», в коллективных сборниках и альманахах в Москве, Санкт-Петербурге, Астрахани. Лауреат литературной премии имени Нинели Мордовиной, областных литературных конкурсов «С Тредиаковским – в 21 век!», имени Мусы Джалиля.
