«Душа земной струны коснулась»
Уже 15 лет нет с нами поэта Александра Дорина. 26 июня он отметил бы юбилей, но непросто представить его 70-летним.
Мы познакомились в 1989 году, на последнем Всесоюзном совещании молодых писателей. Меня поразила его заинтересованность произведениями коллег-стихотворцев, зачастую никого, кроме себя, не замечающих. «Моему новому знакомому лет 25, не больше», — подумалось тогда. В действительности ему было 38, и за плечами стояла целая жизнь. В автобиографическом эссе Александр делает характерное признание: «Я появился на свет в Москве, хотя истинным местом своего рождения считаю Красноярск, где прожил первые 5 лет жизни. Я и сейчас иногда просыпаюсь от мощного гула великой сибирской реки, на берегу которой стоял барак моего детства. Этот живущий во мне гул до сих пор является одним из источников, питающих мои духовные и телесные силы».
Выпускник МАИ, став в совсем молодом возрасте ведущим инженером научно-производственного объединения «Импульс» (НИИ радиотехнической аппаратуры), Дорин занимался разработкой и испытанием на полигонах образцов новой техники, имел 13 авторских свидетельств и изобретения, 5 из которых внедрены в серийно выпускаемые изделия. В начале разрушительных для «оборонки» девяностых высококвалифицированный инженер устраивается на работу сторожем в типографию налоговой службы. Впрочем, типография — не самое худшее место для литератора, тут издана его первая книга «Душа земной струны коснулась».
Последнее трудовое пристанище Саши оказалось самым важным в его биографии. Здесь он обрёл любимое дело и верных товарищей. Возглавляя пресс-центр Союза писателей России, поэт постоянно пребывал в разъездах, без остатка отдавая себя общественному служению. Он умер в пути — в поезде, на маленькой станции Вековка. В пятницу позвонил мне, сказал, что командировка прошла удачно, главное — успел исповедаться и причаститься (в Дивеево, у Преподобного Серафима Саровского), порадует нас с дочкой подарками. Обещал приехать в воскресенье. И сердце, как сам некогда написал, «остановилось и упало в вечность», именно в воскресенье, 18 июня. Осталась фраза в Сашиной записной книжке: «Я умру молодым…».
Книгу лирики «Тайник» (2008), которую подготовил, но, к сожалению, не успел увидеть, Александр посвятил светлой памяти своего учителя Вадима Валериановича Кожинова.
Наталья РОЖКОВА, вдова поэта
|
|
* * *
гитаристу Сергею Орехову
Нет, не гитара там звучала...
Не струны, нет! Не пальцев бег...
На сцене маленького зала
Не бог, но и не человек.
...И вдруг — не прожитой вернулась
Любовь. И вечностью дыша,
Душа земной струны коснулась
И болью неземной ушла...
* * *
Когда душа устала ждать
Любви — и корчится в расплатах
За верность и огонь в крови —
Не приведи, Господь, к утратам!
Когда душа устала жить
В нелепом теле виноватом,
И этой жизнью дорожить —
Не приведи, Господь, к утратам!
Когда душа устала быть
Бессмертной пленницей, солдатом.
И множить вечный ход судьбы —
Не приведи, Господь, к утратам!
* * *
Я не люблю непьющих мужиков,
Которые — ни-ни! — пусть даже малость,
Мне кажется, в них что-то поломалось,
Не воля это — их удел таков.
Не принимаю неприятья тонких вин —
Игры оттенков, запахов и вкуса...
Они — произведение искусства
И капля солнцедобринки в крови.
Или с морозца, крякнув, стопку водки русской...
Отведать сала, белого гриба,
Румяного — с капустой! — пирога...
Того, что испокон зовем закуской.
Не возбрани ж с морозца стопку водки русской!
И я хочу за дружеским столом
Быть с тем, кто преданней
И к сердцу ближе,
Кто чувством меры не обижен,
И чувством красоты не обделён!
РУССКИЙ КОЛЛАПС
Мы всё поймём,
Но будет слишком поздно...
Порвётся Божья нить
В пространстве звёздном —
В кромешный, страшный
Нелюдимый век
Мы всё вернём
Великим Постоянствам —
Разрушенное Время и Пространство...
Чтоб где-то вспыхнув
На иных основах,
Не зваться гордо —
Русский Человек!
В. РАСПУТИНУ
Добрых глаз тихий свет и усталость,
Долгих дум вековая печаль —
Тебе просто Россией досталось
Напитать мировую скрижаль.
Над затопленной русской судьбою
Закружить и заплакать навзрыд,
Ослепительной, вольной грозою
Потрясти устоявшийся быт,
Онемелость души растревожить,
И наполнить глаза синевой,
Силу русскую болью умножить,
Русский дух повести за собой…
В зыбке той, что тебя укачала,
В той звезде, что глядит в полынью —
Чудо-Слово, что было в начале
Проскользнуло сквозь тайну твою…
И теперь на ристалищах духа,
Где кипит нескончаемый бой,
Стала нашим деяньям порукой
Твоя неутолимая боль.
А досталась другая б судьбина —
Слух в народной молвы берегах
Весть донёс: в монастырских глубинах
Проживает святейший монах.
ТВЕРСКОЙ БУЛЬВАР. КОНЕЦ ЗИМЫ
Март.
Тверской.
Конец злодейке!..
Замурлыкал кот-ручей.
Солнце,
Скинув душегрейку,
Дарит снопики
Лучей!
И сердца,
Как почки
Клейки...
А вчера ведь был —
Ничей!..
Развесёлые
Скамейки
Подбирают
Москвичей...
* * *
Опять зима. Но двое нас теперь.
Наш дом. И в нём — тепло и запах хлеба...
А мне всё кажется: былое — только сон!
Я здесь — давным-давно...
Хоть и ни разу не был.
Огонь в печи... Твой лёгкий силуэт...
И в окнах от ветвей сгустились тени.
О, в скольких жизнях я искал твой след!
И в скольких проживал тебя мгновеньях...
Пригрелись струны у твоей стены,
И, словно псы, зализывают раны,
И у моей штормовки рваной
Твоей рукой края обметены...
Опять зима. Но двое нас теперь.
Снежинки падают. И на ладонях тают.
Они — летящие! — не понимают:
И от тепла приходит смерть...
|
* * *
Когда бы нежности порывы,
И долгий сладостный покой...
В молитве — Имя без надрыва,
А с тихой радостью земной. Когда бы свет — неярок, влажен,
И дум тяжёлых высота
Согреют душу... И не страшен
Ни сон, ни тусклых дней тщета...
Лишь на мгновение поверить
В реальность высшей чистоты!
И, может быть, туманный берег
Проявит вечные черты...
ПОСЛЕДНИЙ ЛЁД
Седой предсмертный лёд
Взошёл на эшафот,
И дворник, как палач,
Не устает трудиться...
Литого жала вскрик! —
Ледовый материк
Надтреснуто рванёт
По окнам и глазницам...
Литого жала вскрик! —
И вся судьба твоя
На сколе бытия
Раскроется,
Прозреет...
И явит скорбный лик
Морщинистый старик
В развалинах борозд —
Морозов и капелей...
А солнце довершит —
На то даны права
Природой
Для утех
И радостей живущих...
Московских лобных мест
Да будет грех отпущен! —
Прорвётся на рассвет
Весёлая трава...
* * *
доктору Е.М. Пальцеву
А боль всё глубже. Боль всё чаще.
Мой мир — реальный, настоящий
Не отпускает ни на миг.
Приказ врачей:
Режим. Диета.
Ни капли… И ни сигареты!
И друг с больничной Пироговки
Зовёт: «Давай-ка к нам, старик!»
Я благодарен, без сомненья,
Вниманью чутких докторов.
В меня впечатан от рожденья
Брак генетических оков.
Прошитый рваной генной строчкой,
Век сжат и предопределён.
И знаю точно, что досрочно
Туда… я буду приглашён.
Но, чёрт возьми — в расход к расцвету!
Нет! Робости и страха нету!
Как предназначено поэту,
Живу в любви, стихах, борьбе…
И брежу струнной лихорадкой,
И ни покоя, ни достатка.
Всё благо — горько что, и сладко…
С судьбою спорю о судьбе!
СЕРПУХОВ
Тополиный серый пух
Пыль впитал московскую
И по улицам сквозит
В шалом ветерке...
А я еду в Серпухов,
В Серпухов,
В Серпухов,
А я еду в Серпухов
Налегке.
Может, ждёт меня там друг,
Друг, ещё не встреченный,
Друг, ещё не узнанный —
С ним я — хоть куда!
Что ж, уеду в Серпухов
Тёплым летним вечером,
В тихий городок недальний,
И не навсегда.
Почему же в Серпухов?
Электричкой звонкою
Мой вопрос качается
От житейских бурь...
Только знаю:
Боль пройдёт —
Стихнет, успокоится...
Потому что —
Серый пух и пылит июль.
* * *
Наверное, и мне отпущен светлый миг...
Я знаю, он придёт —
Быть может, слишком поздно.
Излечит чью-то боль
Мой тяжкий, верный стих,
Но я уже уйду
тревожной пылью звёздной!..
ПРОЩАЛЬНОЕ
Вадиму Кожинову, 31 декабря 2000 года
Я силы коплю для последнего вдоха —
На выдохе выпью с тобою до дна...
Тоскует и плачет за нами эпоха,
Шальная эпоха — и мать, и жена!
Мне сердце кричало: «Уймись, разорвёмся!»
И жилы натруженно вторили вслед...
Мы больше сюда никогда не вернёмся,
Мой добрый товарищ, отец мой и дед.
Но дай мне, эпоха, на миг задержаться
И горько прижаться прощальной щекой
К той первой любимой, с которой расстаться
Мне вышло в тебе, захлебнувшись строкой...
Так грянем же: «Славься!» России великой,
Великим идеям и судьбам сквозным —
Где наших Святых светоносные лики
Крепили нам путь через морок и дым...
Так грянем же: «Горько!» и жадно вопьёмся
В раскрытые губы неясных времён.
России на верность, на вечность клянёмся —
На ждущих ветрах зачехлённых знамён!
|
