Николай ДОРОШЕНКО

Художественная литература как бренд России

Выступление на заседании секции «Книжный маркетинг евразийского пространства. Писатель – экспертная составляющая книжного производства» в рамках  международной Читательской ассамблеи Содружества 18 сентября с.г.

Слово бренд прочно вошло в наш обиход и я не могу его заменить близким по смыслу словом лицо, поскольку имеет оно отношение к товару или к услуге и подразумевает их характеристику, сложившуюся в сознании потребителя. Даже и о легендарном автомате Калашникова проще сказать, что он является не лицом, а брендом СССР и придает советскому государству значение высокотехнологичной державы.

Точно так же и наша художественная литература «золотого века» имеет ту собственную ментальность, которая свидетельствует о России 19 века как об одной из стран с самым высоким гуманитарным и духовным развитием. И до сих пор Пушкин, Гоголь, Тургенев, Достоевский, Толстой, Гончаров, Чехов и многие другие писатели занимают ведущие позиции в мире по популярности у читателей.

С другой же стороны, с развитием информационных технологий собственная ментальность писательских произведений и имен стала иметь все меньшее и меньшее значение в сравнении с такой возможностью информационных фабрик, как самое массовое производство упоминаний писательских имен и произведений. В результате, по рейтингу, составленному газетой Le Monde, в первую сотню самых читаемых писателей 20 века, входят только Солженицын (15 место) и Булгаков (94 место). И нельзя не обратить внимания на то, что в первой сотне нет даже и Шолохова, а Солженицын предстает более выдающимся мастером слова, чем автор воистину блистательного советского романа «Мастер и Маргарита».

Свидетельствует ли это об одичании современного читателя, о снижении общего уровня читательской культуры?

В какой-то мере - всё может быть. Но все-таки главная причина тут в том, что информационные фабрики произвели для читателей больше упоминаний о Солженицыне, чем о Булгакове. Ведь речь идет о периоде «холодной войны» с Советским Союзом, в которой Солженицын был куда более подходящим оружием, чем Булгаков и, тем более, Шолохов, являющийся одним из главных советских литературных брендов. Можно сказать, что Булгаков и, в большей мере, Шолохов стали жертвами победы над СССР в «холодной войне».

А вот если бы Le Monde свой опрос читателей производила хотя бы за десять лет до крушения СССР, то в первую сотню вошел бы не только Шолохов, а и не менее десятка других советских писателей.

Чтобы в этом сомнений не было, я напомню хотя бы о Салмане Рушди, к которому всемирная слава пришла в один день – сразу после того, как всеми информационными фабриками была растиражирована новость о том, что за роман «Сатанинские стихи» (1988) иранский аятолла Хомейни публично проклял его в своей фетве, приговорил вместе со всеми лицами, причастными к изданию книги, к смертной казни, и призвал мусульман всего мира исполнить приговор. И, например, не менее мощной информационной бомбой могла бы стать также и новость о том, что последний русский классик Леонид Леонов, произведения которого были переведены во всем мире, наконец-то издал в 1994 году так же и свой роман «Пирамида», над которым трудился все четыре последние десятилетия своей жизни. Но информационные фабрики эту сенсационную новость производить не стали. И не только за рубежом, а даже и в постсоветской России появление самого грандиозного русского романа было вообще не замечено.

А если при нынешних информационных технологиях на книжном рынке само художественное произведение даже и столь выдающегося писателя уже ничего не значит, то и встроенные в книжный рынок издательства получили возможность издавать не литературу, а книги, не художественные прозу и поэзию, а жанры, наиболее подходящие к их коммерческим сериям.

Поэтому какая-нибудь очередная Вера Полозкова теперь получает статус самого крупного и самого популярного поэта, а имя Николая Зиновьева, уже проросшего своими строками, как Грибоедов, даже в нашу устную речь (например, "И человек сказал: «Я русский», //И Бог заплакал вместе с ним", "Давй с тобой созвонимся, как храмы" и т.д.), остается никому неизвестным; поэтому у читателя складывается впечатление, что современные прозаики художественным письмом не владеют, поскольку широкой публике неизвестны такие мастера слова, как Василий Воронов, Михаил Попов или Юрий Лунин, дебютировавший в последние годы и уже опубликовавший свои повести  «Клетка» и «Три века русской поэзии»…

А уж если товаром на российском литературном рынке стали не художественные произведения, а полиграфическая продукция с именами созданных информационными фабриками авторов, то на зарубежном литературном рынке уже не эти российские авторы являются брендом России, а сама родина Достоевского и Толстого используется ими как бренд.

И, в конечном итоге, если использовать замечательную речевую фигуру выступившей на пленарном заседании Читательской ассамблеи Содружества крупнейшей специалистки в области нейронауки, психолингвистики и теории сознания Татьяны Черниговской, информационные фабрики, от литературы далекие, но литературный процесс сегодня полностью контролирующие, не просто заменили нам в более жестком варианте советскую цензуру и идеологический отдел ЦК КПСС, а и "засоряют нашу нейронную сеть всякой дрянью".

Опять-таки, идеологический отдел ЦК КПСС я не для красного словца вспомнил, поскольку не за благозвучность имен и не за красивые глаза информационные фабрики пропускают сквозь свои прокатные станы лишь определенных авторов, а исключительно по политическим или, если принять во внимание "засорение нашей нейтронной сети всякой дрянью", по идеологическим соображениям.

Конечно же, нам жутковато оттого, что литература и вообще творчество из самого позитивного человеческого свойства превратились в нечто противоположное. И, конечно же, доктор психологических наук, академик Российской академии образования, заведующий кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ имени М. В. Ломоносова, директор Федерального государственного автономного учреждения «Федеральный институт развития образования», член Президиума Российской академии образования, член Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Александр Асмолов знает, что политика нашего государства в области литературы и культуры у всех нормальных людей не может не вызывать содрогания. И потому на пленарном заседании он произнес восторженный панегирик в честь непредсказуемости  в литературе и культуре и, обличив наши фобии, объявил, что "человечество у непредсказуемости всегда выигрывает".

Я попробую поверить оптимисту А. Асмолову в том, что, может быть, когда-нибудь выиграют жители Донбасса у украинского нацизма, непредсказуемо изготовленного информационными фабриками и у всего прогрессивного человечества, включая Израиль и либеральную часть российской "интеллигенции", непредсказуемо не встретившего заметного осуждения.

Но какой крови это будет стоить Донбассу?

Увы, восторг пред непредсказуемостью – это всего лишь восторг перед дикостью. Потому что - только дикость непредсказуема. И только культура предсказуемо логична и гармонична, только тысячелетиями формирующаяся культура в исторической судьбе народов играет роль иммунной системы.

В этой связи, например, не хотелось бы мне представить оптимиста А. Асмолова в 1933-м году, когда в Германии к власти непредсказуемо пришел Гитлер.

Но всегда в таких случаях возникает вопрос о том, что можно предпринять прежде, чем мы окончательно одичаем?

Самый первый и самый верный ответ – поставить под контроль государства информационную индустрию и вообще информационную безопасность. Но – в условиях специфики постсоветского российского государства – может ли оказаться на месте российского чиновника, контролирующего нашу информационную безопасность, человек, которому мы могли бы хоть немножечко доверять? И кто-то ведь уже контролирует нашу продовольственную безопасность, хотя любой образованный человек знает, что в наших магазинных многие мясные, молочные и хлебные изделия, овощи, фрукты и выращиваемая в теплицах зелень для здоровья опасны, что даже и в наших контролируемых косударством аптеках 60% лекарств – поддельные.

Но самое страшное в том, что всё это нас уже не пугает, поскольку мы уже давно существуем не в собственной, а в информационными фабриками созданной и ими же жестко контролируемой культурной среде.     

 

Наш канал на Яндекс-Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную