Поиск человеком своего счастья – извечная, неразрешимая и, кажется, банальная задача. Хотя, именно стремление к счастью, к жизни вечной, к идеальному миру, недовольство своим нынешним состоянием, более всего свидетельствует о глубоко скрытой природе человеческой натуры, созданной для бесконечного совершенствования, для восхождения к собственной духовной свободе, к своему истинному образу. У каждого человека свой путь к счастью, невидимый, мучительный, не поддающийся точной формулировке. Поэты – одни из немногих, кому удается дать зримый образ этого пути. Наделяются художники этим даром, вероятно, не только для того, чтобы рассказать о личном, самобытном, неповторимом опыте, но и для того, чтобы почуять, найти и высветить общечеловеческие направления, создать образ своего времени. К таким поэтам можно отнести одного из известных современных поэтов России, петербургского поэта Олега Чупрова.

Олег Акимович Чупров выпустил девять книг стихов, награжден литературными премиями, знаменит многими песнями, которые поют ведущие артисты кино и эстрады, автор слов Гимна Санкт-Петербурга на музыку Р.Глиэра.

С первых строк стихи Олега Чупрова вовлекают читателя в красочный мир подвижного, стремительного, праздничного бытия, с первых слов настраивают читателя на радостное, светлое общение с поэтом, который, кажется, знает о “счастье высшей пробы”. И это предчувствие не обманывает: поэт очень легко, искренне, рассказывает о непростом, иногда трагичном пути к этому счастью, солнечная масса которого накапливается всею жизнью по драгоценным крупицам бытия.

В благодати зоревой,

Позабыв о лицах постных,

Сказку сердца своего

Я пишу на травах росных!

Медовухи пенный жбан

Солнце выплеснуло в реку!

Белый свет на радость дан

Птице, зверю, человеку!

Очевидно, что поэт, как любой человек в нашем мире, наделен свободой выбора и выводит свою уникальную формулу счастья. Но, очевидно, и то, что эта свобода детерминирована и в первом приближении определяется сущностным смыслом самого понятия С–ЧАСТЬ–Я, позволяющего говорить об общечеловеческих закономерностях. В общеславянском значении “счастье” означает - хорошая доля. Понятно, что доля не может существовать без целого.

Определение этого целого сокрыто в этимологической глубине все того же неисчерпаемого слова, которое можно прочесть еще и как – сущая (Сый), благая (Божья) часть. Но если вспомнить, что коренное значение слова Бог – наделять, раздавать, то получается, что механизм счастья заключается в умении воспринимать эту благодать. Свобода выбора определяется в этом смысле тем, сколько человек сможет или захочет вместить этой милости Божьей, от этого зависит, как он разбогатеет, какова будет его доля в Целом.

Пусть жизнь оказалась не очень легка,

Сумел я богатство нажить!

Найдутся в загашнике два пятака –

На веки мои положить…

Найдутся – береза с листвой золотой,

Жар-птицы-синицы перо,

И женщина та, что над скорбной плитой

Уронит слезы серебро…

Олег Чупров не философствует на темы счастья, его смысл он чует исконным человеческим чутьем, стремится к нему, “сердцем вдыхая” благость бытия, осмысливая это свое стремление посредством образного слова, которое само по себе создает бытийность и способствует взаимоотношениям с миром во всей его безграничности: “сердцем вдыхаю полночный покой, сам становлюсь постепенно рекой…”

Олег Чупров мастерски владеет поэтическим словом. У него есть повторяющиеся ключевые слова-понятия, темы-лейтмотивы, которые раскрывают образ индивидуального жизненного пространства, образ самого поэта в экзистенциальных переживаниях. Счастье, Родина, мать, дом, любимая, печаль, звезда - это те слова-ноты, с помощью которых поэт в традиционной мелодической гамме создает гармоничный образ своего бытия, где памяти отведена фундаментальная роль басового ключа. В первом же стихотворении, используя рубцовскую нотку, Олег Чупров говорит о своем непреодолимом желании: “В десять минут сорок лет пробегу, чтоб оказаться на том берегу…” На “ том берегу” он ищет свидания с отцом. Есть несколько стихотворений, где поэт исповедально рассказывает об этом непрекращающемся свидании, например, сообщает, что ему так необходимо встретиться с отцом, чтобы “ жизнь свою на суд твой принести.”

Осторожно пробуя сердцем холодные воды реки-памяти, поэт входит в нее постепенно, начиная с горько-радостных воспоминаний детства. Отец, вернувшийся с войны инвалидом, вызывает в мальчишеской душе сложные чувства. Гордость обуревает ее за отца-героя, благодарная радость – за то, что вернулся, не погиб, жалость – к его увечью и смирение, как осознание собственного долга.

Я поверил, я терпел,

Я вгрызался в жмых охотно,

Над рисунками корпел,

Где фашистов бил бессчетно!

И с бедой – к лицу лицом –

Жил, как все, три года с лишнем,

Чтоб на улицу с отцом

Мы на равных в мае вышли!

Здесь поэт мудро немногословен. Что пережил мальчишка в эти времена, когда “жил, как все”, чтобы на равных с отцом встретить День победы, читатель может представить в соответствии со своим жизненным опытом. Но это время положило начало судьбе, которую уже можно было, и описать, и оценить. Причем, одним из критериев оценки всегда оставалась судьба отца, отождествляемая поэтом с судьбой народа.

На свидание с отцом, который очень недолго прожил после войны, к реке времени, поэт приходит зрелым мастером, умудренным жизненным опытом человеком, сетуя на то, что поздно принес свою исповедь. Но разве поэтическая судьба, стихи - не есть это непрерывное, непрекращающееся приношение. Перед образом отца автор, отметивший юбилей, подводит лишь некий итог, вступая в пору нового возраста, о котором говорит:

Лист календарный отрываю –

Очередной –

В ночной тиши,

И осторожно открываю

Окно

В осенний сад души…

Для этой новой поры жизни поэт, словно за живительной силой едет в родные места, на свою “малую” Родину, в северные края, к Печоре, в свою Усть-Цильму. Словно за благословением, он обращается к образам родителей, отца и матери: они слышат и выходят навстречу сыну.

Мама вышла на крыльцо:

“Не забыл, приехал все же…”

Светится ее лицо –

Радость-то какая, Боже!

Встану, слезы не тая.

Мама, что со мною сталось?

Мама – Родина моя,

Только Ты мне и осталась!

Кто только сегодня не говорит, не поет, не кричит о Родине! Но голос Олега Чупрова в этом многоголосии, неслаженном хоре, крепко держит свою мелодию, он слышен, узнаваем, потому что выражает чувство любви, потому что поэт находит слова особенные! И на первый взгляд кажущаяся амфиболия фразы “мама – Родина моя”, является не ошибкой, а подчеркивает сокровенную глубину понимания поэтом сущности Родины, которая является ему также матерью, как мать – Родиной. В таком понимании личность поэта оказывается не отстраненной, а счастливо вмещенной, вросшей корнями души, токами крови в эту вечно живую, одухотворенную, неделимую, как сердце, материю – тело матери-Родины. Поэтому редко встретишь стихи, в которых автор говорил бы о Родине в третьем лице. О ней, даже в стихах, посвященных историческим лицам – Рубцову, Есенину, Штоколову, Талькову, победам России, будучи плотью от плоти ее, поэт говорит, как о себе, ощущая счастье этого единства. Особенно ярко это единство поэту удается выразить через образы родной природы.

Когда поэт говорит о природе, его речь, насыщенная мощными олицетворениями, неожиданными эпитетами, кажется легкой и естественной. Возникает подозрение, что где-то на берегах его Печоры он знает клад-родник драгоценных слов, из которого черпает потрясающие своей новизной образы.

Еще листва, как девушка робка,

Но очень скоро развернется пышно!

И солнце любоваться ею вышло,

И смотрят женихами облака!

Поэт пишет, как поет. Вообще, мелодичность свойственна поэтической душе Олега Чупрова. Для того, чтобы писать песни, которые любит и запоминает народ, нужно иметь здоровую душу и независтливое, радостное сердце. Как известно, больная птица не поет. А сегодня, как мне кажется, все болезни от зависти и жадности. То, что эти качества не присущи “богачу” Олегу Чупрову, которому в наследство от матери досталась целая Россия, свидетельствует его поэзия. Она, как “блюдечко с голубой каемочкой”, которое правду не скроет и ложь высветит. Она показывает, что поэт принимает мир в его сложной, непостижимой объективности, в его целостности, не пытается расчленить его на кусочки, разобрать по “косточкам”, но старается сберечь каждую его клеточку.

Божья коровка – на Божьей травинке!

Чтоб не спугнуть, обойду на ходу…

И по лесной неприметной тропинке,

Словно по радуге, в небо войду!

В творчестве Олега Чупрова нет жесткого, такого модного ныне, критицизма. Оно позитивно, оно примиряет с жизнью, со всеми ее невзгодами и тяготами, оно дает радость и в этом смысле духовно. На страницах его книг не текут реки крови, не дрожат от битв поля. Поэт борется за свою судьбу, за свою душу исконными народными средствами – смирением, терпением, доброй шуткой. Поэт пишет не “кровью сердца”, а любовью сердца. Любовь сердца Олега Чупрова многогранна, но тема любви к женщине занимает, пожалуй, главенствующее место в его поэзии. В наше время любовная лирика вообще, тем более такого высокого, классического настроения, как у Олега Чупрова, явление редкое. И в этом смысле она непременно обретет своих исследователей, будет рассмотрена и увековечена, как прекрасный романтический образ жизни нашей эпохи, захлебывающейся в омерзительных образах пошлости. Олег Чупров доказывает, что его современницы могут вызывать у поэта вдохновение такого же напряжения, как пушкинские или блоковские красавицы.

В стихах о любви поэт, не имеющий, очевидно, богословских познаний, приближается к тем обобщениям, которые выводят его творчество на философско-духовный уровень. Опытным путем, своею жизнью он постигает, что дух, душа, тело разные и взаимозависимые составляющие человеческой личности и что, ощущая жизнь плотью, можно ощутить одновременно ужас небытия. Даже в своих чувственных стихах Олег Чупров доказывает, что “не блуда бледные бои ” делают человека счастливым, что пути любящих людей сходятся не столько в лоне тела, сколько в лоне души, что “нами правит лишь Любовь – не похоть!”

И в битве, что смертельно хороша,

Не плоть оплотом служит, а – душа !

И счастье высшей пробы можно обрести в любви даже к той женщине, которую потерял навеки.

Память будят колокола,

Возвращаются к устью реки.

Эта женщина умерла,

Потерял я ее навеки…

Но любовь во мне все ясней,

Словно счастья высшая проба!

Значит, оба мы живы с ней

Или умерли с нею оба…

Тема смерти всегда соседствует с темой любви и продолжает ее. Интересна эта тема и Олегу Чупрову, который пишет без модного ныне оттенка некрофилии. Поэт, умудренный жизненным опытом, овеянный ледяным холодом реанимации, позволяет себе поговорить со смертью “на ты”, словно статую Командора вызвать на поединок – не столько из-за боязни, сколько вследствие творческого любопытства. В ее тени легче ему вглядываться в жизнь –

“Вглядываюсь в жизнь из-под руки через призму позднего рассвета…”

Тень эта нужна поэту, чтобы лучше разглядеть себя, так как в слепящих лучах солнца юности видно не так отчетливо. В этой тени поэту легче осознать свое место в мире, оценить значение и состоятельность своей жизни, подвести некоторые итоги.

С возрастом, Олега Чупрова, который признается: “все чаще думаю о Боге”, тянет от мира видимого, телесного, в мир Божественных энергий, в мир невидимый. Хотя поэт предчувствует, что разделение этих миров невозможно, что в человеческом сердце они слиты воедино, он восклицает: “ Пускай на миг душа взлетит до Бога”! Но, оказывается, даже на миг – это задача сложная, требующая не только исторического, но и личного духовного опыта. И для того, чтобы приблизиться к Божественной тайне бытия недостаточно одного упоминания Его имени, недостаточно назвав стихотворение “Читая Библию”, убедиться и убедить “в том, что Мир - преобразится”. Сложен механизм этого преображения, которое предполагает в первую очередь преображение собственной души в страхе Божиим, в борьбе со страстями, в покаянии. Но, очевидно, что поэт правильно понимает направление этого пути и подтверждает это не тогда, когда говорит:

Повидал я в жизни много,

Только все не то, не то…

Что такое мир без Бога –

Бездуховное ничто!

а тогда, когда сожалеет:

Но звезды всё гаснут и гаснут, всё гаснут – одна за другой!

И чаще приходит ночами, когда, как никто, одинок,

Щемящее чувство печали – что путь наш во мраке пролег!

Светлая печаль, ощущение вины, желание покаяния являются той благодатной духовной почвой, на которой произрастает истинное счастье, в лучах звезды, взошедшей от земли на небо. Свет ее далек ото всех и светит всем. Олег Чупров лучше многих видит эту звезду, непрестанно ощущает ее присутствие. Лейтмотивом образ звезды пронизывает в многообразных отражениях поэзию Олега Чупрова. Щемящий свет ее он видит на небосклоне, на дне колодца и даже в кадушке с капустой…

Не потому ль упала на гранит

Звезда полей – и брызнули осколки!?

Поэт ловит, собирает свет этой звезды в безотчетном исконном человеческом стремлении озарить светом физический мир и высветить духовность разумной реальности. Поэт пытается высветить свой внутренний мир, так как понимает, что на этом свете, если хочешь счастья, ищи его в своем сердце – если его там нет, нигде не найдешь. Поэт нашел путь к этому счастью, которое нельзя измерить, ограничить во времени и пространстве, но можно стяжать, восходя к бесконечному совершенству, к собственной духовной свободе.

Санкт-Петербург, 2009 г.