Скандальный Федеральный (яркий пример содержательной рифмы) стандарт для старшей школы начинает приносить первые плоды[1]. Точнее, цветочки. Но стоит ли дожидаться ягодок, дабы узнать – что за чудо-растение перед нами?

Как мы помним, особенно любопытным в тексте стандарта было объединение русского языка и литературы в некий один предмет, причем слово «интеграция» в связи с ним не употреблялось. Что имелось в виду и каким образом предполагалось к исполнению – видимо, осталось неясным даже для самих авторов документа. Никаких внятных комментариев от группы разработчиков стандарта не последовало. И первое более или менее официальное (все-таки «рекомендовано РАО» – прямо на обложке) «разъяснение» в виде примерной программы в этом отношении ничего не разъясняет: перед нами в одном издании два абсолютно не связанных друг с другом документа, созданных разными авторскими коллективами – примерная программа по русскому языку и примерная программа по литературе[2]. Может быть, это отрадный сигнал – сделали глупость, осознали, «отыграли назад»? Перестарались, так сказать. Теоретически это возможно. «Блажен, кто верует, тепло ему на свете» – хочется верить в то, что возмутившее все профессиональное сообщество[3] «слияние» двух предметов останется лишь на бумаге и ничем нам в реальной жизни не грозит. Доживем – увидим.

А вот в другом отношении сия программа весьма показательна. Стандарты «второго поколения» (ФГОС основного общего образования – 2010, ФГОС полного (среднего) образования – 2012) отличаются от «первых» (Федеральный компонент государственного образовательного стандарта – 2004) еще и своей принципиальной бессодержательностью. То есть в них отсутствует тот самый перечень дидактических единиц, который определял, ЧТО должно быть в любой авторской программе – так называемый «инвариант». При этом государство гарантировало (по идее) бесплатность этого «обязательного минимума». Теперь же стандарт в самых общих чертах называет результаты образовательного процесса (личностные, предметные, метапредметные), а уж каким способом и на каком материале эти результаты должны быть получены – Бог ведает. Точнее, ведают авторы примерной программы, которая по сути отныне и выполняет роль обязательного минимума содержания образования. Только, судя по всему, без государственных гарантий – какие тут обязательства, если программа ПРИМЕРНАЯ? «Потребитель» ведь вправе решать – на какие примеры ориентироваться?[4] Да и «примерная» в нашем восприятии чаще всего означает не «образцовая», а «приблизительная». Но в любом случае она сейчас для рядового учителя литературы гораздо важнее стандарта, потому что содержит главное: список произведений, обязательных для изучения. По сравнению с этим все остальное не более чем декоративные элементы или благие пожелания. И все-таки, преодолевая естественное нетерпение, попробуем читать по порядку, не забегая вперед…

Краткая пояснительная записка не оставляет сомнений в серьезности намерений: «Настоящая примерная программа по литературе… является ориентиром для составления рабочих программ по учебному предмету[5] и определяет инвариантную (обязательную) часть содержания образования, за пределами которого остается возможность выбора вариативной составляющей… Рабочие программы, составленные на основе данной Программы, могут использоваться в учебных заведениях различного профиля и разной специализации» (55)… Тональность вполне «законодательная» – только попробуйте, мол, не взять за основу наш продукт – и допуск в учебные заведения вам запрещен. И ведь знают, что говорят: Программа разработана в лаборатории литературного образования ИСМО РАО, а эта лаборатория имеет самое непосредственное отношение к процессу рецензирования учебников по литературе[6]. То есть они фактически сами разработали «инструмент», которым будут «измерять» рецензируемые книги. И решать – «пущать» их в школу или нет.

Правда, в «Общей характеристике примерной программы» сделана попытка слегка «сгладить» ситуацию: сказано, что список дидактических единиц «рекомендуется (выделено мной – А.Ф.) включить в каждую (выделено авторами) рабочую программу…» (57). Но мы-то с вами знаем, что означает слово «рекомендуется» в подобных бумагах. Нам сделают предложение, от которого мы не сможем отказаться. Поэтому тешить себя «демократическими» иллюзиями не стоит. 

Однако далее следует неожиданный «приступ» свободы: «Раздел «Содержание обучения» содержит перечень дидактических единиц, но не задает структуру реального учебного курса» (57). Что имеется в виду? Все авторы в этом перечне расставлены по алфавиту. Приведем только один фрагмент, с сохранением, так сказать, всех особенностей текста.

Островский А.Н. «Гроза»

Пастернак Б.Л.

«Быть знаменитым некрасиво…»

«Во всем мне хочется дойти до самой сути…»

«Гамлет»

«Доктор Живаго»

«Единственные дни»

«Зимняя ночь»

«Ночь»

«Определение поэзии»

«Про эти стихи»

«Февраль. Достать чернил и плакать!..»

Пелевин В. «Generation «П»»

Платонов А.

«Котлован»

«Усомнившийся Макар»

Пушкин А.С.

«Брожу ли я вдоль улиц шумных…»

«…Вновь я посетил»

«Из Пиндемонти»

«Когда за городом, задумчив, я брожу…»

«Отцы-пустынники и жены непорочны…»

«Погасло дневное светило…»

«Подражания Корану»

«Разговор книгопродавца с поэтом»

«Свободы сеятель пустынный…»

«Элегия» (Безумных лет угасшее веселье…»)

«Борис Годунов» (71-72)

Пожалуй, достаточно… Так оно, наверное, проще и спокойнее – не нужно мучиться с датами жизни-смерти и определять – кого проходить раньше: Островского или Тургенева, Ахматову или Пастернака. А может, и так – Островского или Пастернака… Какая разница? Мы же не историю литературы изучаем, вдруг какой-нибудь особо талантливый автор программы предложит иную логику вместо хронологической? Так ли важно, кто жил раньше – Пушкин или Пелевин? «После смерти нам стоять почти что рядом…»

Конечно, не в хронологии дело. А в иерархии, которая и определена самим понятием – классика. Она формируется постепенно и естественно, как и любое живое явление. Фактор времени здесь не формален, а содержателен. Пытаться каким-то образом ускорить или направить этот процесс – абсурдно. Но абсурд кажется уже таким обыденным – в этом, может быть, главное достижение всех министерских манипуляций с образованием. Мы к этому привыкаем – вот что страшно. Ведь буквально в следующем абзаце Примерной программы, после декларации о свободном структурировании, можно узнать, что она «построена на сочетании историко-литературного, хронологического и жанрового[7] (выделено мной – А.Ф.) принципов, утвердившихся в отечественной методике литературного образования» (57). Это как возможно? А никак. Бумага стерпит[8]. Неужели и мы тоже? Ведь теперь ничто не помешает не просто поставить рядом имена несопоставимые, но и соответственно перераспределить время на их изучение. Толстому достаточно, например, пяти часов – все равно никто не читает… А вот Улицкой, к примеру, можно и пятнадцать посвятить.

Часы, кстати, по сравнению со Стандартом 2004 года на базовом уровне сокращены до двух часов в неделю (сейчас – три). То есть до полной ликвидации нашего предмета как обязательного осталось два шага. Шажочка. В этой связи любопытно, как себе представляют авторы изучение на базовом уровне таких названных ими произведений, как «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского и «Ключи Марии» С.А. Есенина. При том, что на углубленном уровне почему-то предложен роман «Идиот». Неужели «…Карамазовы» проще и доступнее десятиклассникам? Это новое слово, как в педагогике, так и в достоевсковедении. А есенинская теоретическая работа не всякому студенту-филологу по зубам, если профанацией не заниматься. Вероятно, у авторов программы есть какой-то тайный методический рецепт, возникает даже некая интрига: хочешь узнать, как успеть все и сразу? Покупай УМК под редакцией Б.А. Ланина![9]

Но Бог с ней, с перегрузкой: под этим «космическим» прикрытием и так уж разгрузили школьников – легче некуда. Речь о все той же иерархии. Точнее, о ее отсутствии, которое называется вкусовщиной. Так случилось, что составителям по каким-то причинам крайне симпатичны следующие персонажи отечественной словесности, обязательные, по их мнению, для изучения на базовом уровне в любой школе: В.П.Аксенов, А.Т.Гладилин, Ю. (почему-то без отчества) Домбровский, Ф. (опять без отчества) Искандер, В. (и снова без отчества) Маканин, В. (почему без отчества?) Некрасов, В. (где отчество?) Пелевин, А. (аааа! отчество!!!) Рыбаков, Л. (какое гендерное неуважение!) Улицкая, В.Т.Шаламов, А. Эппель (очень стыдно за вопрос – кто это? И какое у него отчество?). И крайне несимпатичны Виссарион Григорьевич Белинский, Николай Семенович Лесков, Алексей Константинович Толстой, Николай Гаврилович Чернышевский, Виктор Петрович Астафьев, Николай Михайлович Рубцов, Александр Валентинович Вампилов. Ибо этих (как и многих других) имен в списке базового уровня  нет.

Однако вкусовщина, конечно, недопустимая в документе подобного масштаба, – лишь видимая часть айсберга. Внимательный взгляд замечает неслучайность симпатий и антипатий составителей. Дело не в их вкусе, а в их «идеологических» предпочтениях. Или, что вероятнее, в конкретном заказе, который они честно исполнили. Вот для этого и нужно было кому-то (?) избавиться от «содержательного раздела» в Стандарте: пустоту можно заполнить по-разному. Будем надеяться, что появятся и другие варианты ее заполнения. Но этот, первый, – весьма показателен, поскольку представляет собой попытку «под шумок» сформировать «новую классику»[10]. «Generation «П»» как зеркало современного образовательного абсурда. Государственные средства, потраченные на ослабление государства. И дым Отечества нам сладок и приятен…

Только абсурд этот при ближайшем рассмотрении оказывается хорошо продуманной системной работой по разрушению образования. Ликвидация сельских малокомплектных школ. Сокращение «неэффективных» (педагогических) вузов. Болонская система. «Оптимизация» окружных методических центров и предметных кафедр областных институтов повышения квалификации. Стандарты без содержания. Компетенции без знаний. Баллы как показатель профессионализма учителей. Инновации как самоцель. Целый букет, составленный опытным дизайнером. «По цветам их узнаете их».

Цветы в букете, по идее, не плодоносят, ибо с почвой никак не связаны. Но еще Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин предупреждал нас о том, какую могучую и губительную власть над действительностью могут иметь глупые бумаги. Им нужно объявлять войну всем миром, поскольку направлены они против каждого гражданина России – и прежде всего, против наших детей.

По плодам узнавать будет уже поздно.
____________________________________________

[1] Русский язык и литература. Примерные программы среднего (полного) общего образования. Под общей редакцией академика РАО М.В. Рыжакова. М.: Вентана-граф. М., 2013. Далее ссылки на это издание в тексте с указанием страницы.

[2] Русский язык / С.И. Львова, О.М. Александрова; Литература / Б.А. Ланин, В.М. Шамчикова, Л.Ю. Устинова.

[3] Невозможность и вредность подобного объединения отмечены и в резолюции Всероссийского съезда учителей русского языка и литературы (МГУ, 2012). Правда, как показывает министерская практика последних лет, подобные резолюции никакого реального влияния на принятие решений не оказывают, их роль скорее «психологическая» – что называется, «открыть клапан, выпустить пар».

[4] Возможно, в ближайшее время появится и другие варианты Примерной программы, в том числе и менее экстремальные. Но начали-то именно с этой, поставив ее в «сильную позицию» – как заголовок в тексте.

[5] Интересно, бедный учитель уже научился различать все виды программ, которые на него в одночасье свалились: примерная, рабочая, авторская (программа курса), программа образовательного учреждения… Кстати, рабочая программа по предмету должна составляться (или хотя бы заполняться) учителем, а не автором УМК, если авторы Примерной сами не запутались.

[6] Напомним: включение учебника в Федеральный перечень рекомендованных и допущенных к использованию в общеобразовательных учреждениях происходит при условии положительных экспертных заключений Российской академии наук и Российской академии образования.

[7] Жанры, как мы могли заметить, тоже в этом перечне не обозначены – произведения даны в той же немудреной алфавитной последовательности.

[8] Еще один пример «нестыковки»: в «общей характеристике учебного предмета» среди теоретико-литературных понятий названы «два типа творчества (романтизм и реализм)» (60), а через несколько страниц (68) реализм назван литературным направлением… Возвращаемся к эпохе споров о реализме середины прошлого века? (См., например: Вопросы литературы. 1957. № 6.)

[9] Если задуматься, само по себе тоже странно – почему разработка примерной программы поручена людям, у которых есть собственный УМК по литературе (издательство «Вентана-граф», 5-9 классы). Это все равно что… поручить, например, Высшей школе экономики разработать критерии для оценки эффективности других вузов… Интересно, сильно ли будет отличаться авторская программа для 10-11 классов от предложенной теми же авторами Примерной программы? Опять интрига…

[10] Вообще «инновационность» программы просто «бьет в глаза»: тут и постмодернизм с современной массовой литературой (60) как основные теоретико-литературные понятия (которых всего пять), и «самостоятельная работа с ресурсами электронных библиотек, умение подписываться на рассылку электронных новостей по литературе» (65) – как личностный результат для углубленного уровня (при том что умение пользоваться не-электронными библиотеками нигде не оговаривается), и иерархия творческой деятельности учащихся – «от простейшего ученического исследования до создания собственных сайтов (в том числе литературных)» (61), и модный модульный принцип – «мы тебе кирпичики дали, ты уж сам из них составь слово вечность»…

Пелевин и Улицкая вместо Лескова и Куприна

Новый образовательный стандарт , утвержденный в июне 2012 года Минюстом, никак не регламентирует список классиков, обязательных для изучения в школе. Раньше этот минимум, включая возможные варианты, был прописан в самом тексте стандарта. Авторы учебников и учителя литературы могли добавить к нему и другие произведения, если позволяло количество часов, но больше этого минимума на экзамене не спрашивали.

В новые стандарты (официально они вступают в силу в 2020 году, но в отдельных школах вводятся уже со следующего года в виде эксперимента) список литературы не включен. Но в книжных магазинах Москвы уже появилась новая программа по литературе, составленная Российской академией образования (РАО). Она вышла в методичке, собранной, как в ней указывается, с учетом новых образовательных стандартов. (Львова С.И., Ланин Б.А. и др. Русский язык и литература. Примерные программы среднего (полного) общего образования. – М.: Вентана-граф, 2013.)

По сравнению с действующим стандартом, в новую программу не попали Александр Куприн, Николай Лесков, Алексей Толстой. Из авторов, которые не были обязательны (можно было выбрать других), но традиционно изучались в старших классах, в программу не вошли Виктор Астафьев, Николай Рубцов, Александр Вампилов.

При этом обязательный список авторов второй половины XX века, включая современных, был существенно расширен. Раньше это были три-четыре автора на усмотрение учителя. Теперь обязательными стали 16 писателей. Помимо традиционных Василя Быкова, Виктора Некрасова, Валентина Распутина, Василия Шукшина и Юрия Трифонова, в программу вошли Анатолий Гладилин, Людмила Улицкая, Виктор Пелевин, Владимир Маканин, Василий Аксенов, Юрий Бондарев, Юрий Домбровский, Фазиль Искандер, Асар Эппель, Анатолий Рыбаков, Юрий Рытхэу. Вариантов предложенная программа не подразумевает.

В лаборатории РАО проходит рецензирование школьных учебников, прежде чем они попадают в федеральный список. Поэтому в «авторитетности» предложенного списка сомневаться не приходится. Перечисленные в методичке произведения являются «ориентиром для составления рабочих программ по учебному предмету и определяет инвариантную (обязательную) часть содержания образования», говорится в предисловии. То есть они должны будут войти во все учебники литературы и в задания ЕГЭ.

Таким образом, число обязательных авторов для старшеклассников выросло с 40 до 50, а количество уроков литературы в старших классах недавно сократилось до двух в неделю. Изучать исключенных авторов как «факультатив» в таком цейтноте явно не получится.

Валерия ЛАЗАРЕВА, кандидат педагогических наук, методист, учитель литературы:

— Как можно сокращать часы и добавлять произведения, где здесь логика? Изучить все это за два года невозможно. Они нас толкают на то, чтобы мы проходили классику поспешно, поверхностно, не доходя до сердца, до души детей. Когда с ними говорить об этом на уроках?

Сегодняшние дети избалованы интернетом и эсэмэсками, они не умеют читать классические произведения, где нужно каждое слово прочитывать. Литература воспитывает, передает нравственные ценности. Для этого нужно, чтобы ребенок прочитал всё спокойно, медленно. Раньше на «Войну и мир» давали 22 урока.

Толстого, Достоевского, Тургенева обязательно нужно читать медленно. Лесков, Салтыков-Щедрин, ладно, бог с ними, но эти вещи обязательно нужно прочитывать.Самое сложное — научить детей читать текст, анализировать его, а главное — понимать.

«Казус Кукоцкого» — это такая мрачная вещь. Где им оптимизма набираться, веры, романтизма, который должен быть свойствен юности? Где им брать светлые образцы?

Поэтому будем хитрить. ЕГЭ позволяет или ткнуть пальцем в небо, если не читал (в первой и второй части), или выехать на том, что читано — в третьей части. В третьем задании дан текст, в котором нужно вычленить проблему, посмотреть, как она решалась у других авторов и высказать свое мнение по поводу этой проблемы. За третью часть ставится больше баллов, чем за первую и вторую. Про тесты мне сами ученики говорили: даже если там будешь тыкать наугад, все равно 30 баллов получишь, а другие 30 можно заработать на третьем задании. Поэтому я буду учить их анализировать.

ЕГЭ позволяет мне написать, что Улицкую и других авторов мы «проходили в обзоре», или что у Пелевина мы читали не «Generation “П”», а рассказ «Затворник и шестипалый». Улицкую в школе читать рано, «Казус Кукоцкого» — это такая взрослая книга, такая мрачная вещь. Где им оптимизма набираться, веры, романтизма, который должен быть свойствен юности? Где им брать светлые образцы? Их жизнь такая окружает, в интернете помойка, еще и классику убрать?

Алексей ФЕДОРОВ, кандидат филологических наук, заведующий редакцией литературы издательства «Русское слово», учитель литературы:

— Лесков — это колоссальная потеря, особенно на фоне введения Пелевина. Это неоправданно для школьного образования. Здесь речь идет не о читательских предпочтениях, которые формируются, которые меняются. Речь идет о школьном списке, о том, с чем должен познакомиться каждый ребенок, о той самой классике, которая не зависит от наших читательских предпочтений.

Так сложилось: Лесков — классик. Если ты хочешь чувствовать свою национальную идентичность, принадлежность к национальной культуре, ты обязан знать Лескова. Твоя проблема, что ты его не любишь, что потом тебе понравится Пелевин больше, чем Лесков. Это не то, что нужно закладывать в школе изначально. Мы же не обсуждаем, какой из законов Ньютона интересен современному человеку, а какой нет. Разговор о читательских предпочтениях в связи с формированием школьной программы — это разговор тупиковый, на мой взгляд. Эти разговоры ведут, как правило, взрослые, которым не повезло со школьным учителем, которые считают, что уроки литературы воспитывают ненависть к чтению. В последнее время это очень модная тема.

Изучать «Generation “П”» на уровне «Евгения Онегина» недопустимо, потому что тем самым теряется представление школьника об иерархии

Пелевина и Улицкую можно проходить в школе, но только вряд ли стоит обозначать это как обязательное чтение для всех программ. Во всех современных учебниках для 11 класса есть раздел, посвященный литературе конца XX – начала XXI века. Там есть и Пелевин, и Петрушевская, и Улицкая, и другие писатели с разной степенью подробности. Поговорить о современной литературе, получить о ней представление в школе, безусловно, нужно. Но изучать «Generation “П”» на уровне «Евгения Онегина» недопустимо, потому что тем самым теряется представление школьника об иерархии, о том, что важно и что неважно. Задача школы — связать поколения, поколения связывает классика.

Алина ГАРБУЗНЯК
http://clck.ru/4NTaa