21 февраля - Международный день родного языка

Светлана ГЕХТЛЯР, доктор филологических наук, профессор (г. Брянск)

ИЗДАЁМСЯ В АВТОРСКОЙ РЕДАКЦИИ?

Учрежденный в 1999 году решением 30-й сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО и отмечаемый с тех пор ежегодно 21 февраля, этот праздник должен, прежде всего, активизировать деятельность народов в защите исчезающих языков. Прекрасная, благородная задача!.. Нашему родному, русскому языку — слава Богу! – не грозит исчезновение, но и для нас этот день — повод вспомнить о проблемах. Рассмотреть повнимательнее некоторые, изменившиеся в своей сути вопросы отношений языка и общества, отражения в структуре и функциях языка явлений глобализации. Повод взглянуть с этих позиций на изменения в языке — есть ли они? В чем именно? Какие из современных явлений требуют к себе внимания? К чему приводит в языке столкновение традиции и новаторства?

Цифровые формы коммуникации занимают все большее пространство в нашей жизни, диктуют новые формы взаимодействия человека с языком, человека с человеком. В наши дни пространство и время перестали быть определяющими категориями в процессе общения: мы хорошо знаем теперь, что, сидя за компьютером в Брянске, я могу читать лекцию студентам Санкт-Петербургского университета. Пишу электронное письмо, и мне уже не нужно в языковых средствах обязательно учитывать, устанавливая контакт, тот временной отрезок, за который сообщение дойдет до адресата: это может быть мгновение (если адресат у включенного гаджета), это может быть год, если адресат нерегулярно заходит на свою почту.

Но с удобствами приходят и проблемы. Далеко не все нормы и правила светского этикета, которые в основе своей сложились 7 веков назад, приемлемы, в наши дни складывается особый, цифровой, этикет как разновидность. Тут возникают вопросы стилевого функционирования. К примеру, мы пишем в чаты, но письменная ли это речь в полном смысле? Она по своим целям — фиксация устной, но полностью ли подчиняется ее законам? Встречаясь с человеком, мы приветствуем его. А если это многократный обмен письменными сообщениями, нужно ли здороваться в каждом из них? И больше того: на что опираться, выбирая форму приветствия? Пока что — наблюдается разнобой. В поисках новых форм запускаются в сеть монстры наподобие (приветствие? пожелание?): «Доброго времени суток» (тут неприемлемо все: от родительного падежа составляющих сочетание слов, при том, что наши приветствия, если это существительные, только именительного падежа, ср.: «Доброе утро!» — до спрятавшегося за словом «добрый» канцелярского безразличия: время, сутки). ВЫ по отношению к одному человеку начинается у кого с прописной, у кого со строчной буквы, аргумент первых: должен отразиться уважительный компонент значения местоимения; аргумент других: цифровой текст — лишь фиксация устного, мы же никак не передаем интонацией этого уважительного компонента, значит — и не нужно прописной буквы.

И цифровизация, и явления глобализации не могут не отражаться на каждом из языковых этажей, возникают новые проблемы, а с ними и направления фонологии, истории, этимологии языка, меняется характер отношений литературного языка и просторечия. Например, орфография и пунктуация проявляют стремление сбросить путы точных правил, в поддержку им — некоторая свобода, которой тексты интернета «заражаются» от разговорной речи, просторечия . Беседуют, скажем, на канале YOU TUBE два уважаемых литератора, и на фоне интересных размышлений вдруг слышишь: терки, наезд, задолбала… А чего стоит всемогущее сегодня блин, оно чуть ли не у каждого на устах в роли междометия, а ведь, по сути, — не что иное, как полуприкрытое грязное ругательство.

В социальных сетях, в любой переписке сегодня даже абсолютно грамотный человек не всегда удерживается от соблазна написать в чате, на форуме, к примеру: ЩАС вместо сейчас, ПЖЛ вместо пожалуйста. Родственность почти каждого из видов цифровых сообщений с формами устной речи энергично способствует вмешательству в морфологию, например, снижению использования сложных, прежде всего, сложноподчиненных, осложненных предложений, а это значит — все реже мы прибегаем в своей речи к формам причастий, деепричастий. Если кто-то думает, что мало, дескать, в этом горя, пусть представит, что, если вдруг через какое-то время подарит нам Судьба нового Тютчева, то равновеликую строчку про гром, который «как бы РЕЗВЯСЯ и ИГРАЯ, грохочет в небе голубом», он уже никогда не напишет.

Что касается правил орфографии, то следование им в компьютерных текстах считается почти дурным тоном… В моем детстве бабушка пугала рассказом о сыне соседки, которого отвергла любимая девушка, получив от него записку с грамматическими ошибками. Сейчас все проще, даже издатели пристрастились экономить на редакторах, корректорах, пишут, снимая с себя ответственность: «Книга издается в авторской редакции». Да что издатели: бегущая строка в титрах солидных телеканалов постоянно напоминает: «сохранены орфография и пунктуация авторов сообщений»…

Не отстает и акцентуация, следование требованиям постановки ударения считается сегодня часто, судя по результату, необязательным. Только обрадуешься, узнав что вот сейчас прозвучит в телепрограмме «Маленький принц», — и вдруг слышишь, как прекрасный актер наш Константин Хабенский произносит: «Если ты меня прирУчишь…»… Неужели трудно заглянуть в словарь?..

Много сейчас рассуждают о том, что под влиянием цифровых технологий, рекламных роликов, коротких новостных сюжетов развивается особый тип нашего мышления, его назвали клиповым, (от анл. CLIP — вырезка, фрагмент), когда визуальная информация делает сознание обрывистым и фрагментарным, восприятие калейдоскопическим. Говорят даже, что теперь существуют две категории людей: в отличие от «людей книги», склонных к медленному, вдумчивому восприятию текста, люди экрана, заглатывающие информацию готовыми порциями. Это не могло не отразиться на восприятии языка, на его функциях. Например, представленные на письме преимущественно арабскими цифрами числительные, как правило, лишь отпечатываются в сознании своей информативной составляющей (текст сообщил нам — сколько или который по счету, впитали через цифру), в результате — мы перестаем сегодня склонять числительные. Есть предсказания, что в ближайшее время падежные окончания числительных превратятся в рудимент. Предлагаю читателю эксперимент: назовите в предложном падеже число: 45 678. Не сделали ни одной ошибки? Отлично! Значит, не все потеряно…

Еще одна из современных тенденций — пренебрежение правилами пунктуации. А это особенно грустный симптом: у нас ведь прекрасная, подробно разработанная, логичная система постановки знаков, активно участвующая в выражении смысловых оттенков. Как виртуозны и многозначны наши запятая, двоеточие, тире, как много возможностей у многоточия, отточия (кстати, мало используется). Стилистика и «логистика» знаков пунктуации не изучаются в школе, а между тем — они ведь древнейшие, но глубоко символичные прообразы эмодзи, гифтов, узаконивающих в сетевом общении эмоциональное косноязычие, заштампованность.

Не проходит бесследно в процессе упрощения пунктуации и косвенное влияние все шире распространяющегося у нас английского языка, английской пунктуации, где, как знаем, главное от придаточного не отделяется запятой. При этом интересно наблюдать, что возможности языка как можно точнее передавать смысл, содержание не подвергаются ревизии: даже теряя некоторые свои формы, язык главную свою функцию — средства общения, формирования мысли, выполняет неуклонно. И правда, хоть на примере нашего родного языка мы можем иногда говорить о движении к упрощению как серьезной тенденции, но в том-то и дело, что и упрощение форм, как показывает время, в результате работает на более точную и глубокую передачу смысла. Самые заметные из примеров: потерял русский язык в свое время большое число глагольных форм времени, но на смену пришла наша уникальная категория глагольного вида; перестали склоняться краткие причастия и прилагательные, зато приобрели способность выступать в роли сказуемого.

Одно из важнейших свойств нашего языка — его необычайная гибкость, сочетание строгой нормированности с безграничной вариативностью, использование запретного как особого средства выразительности. Любой школьник знает, что неверно сочетать в качестве однородных членов определения, характеризующие предмет или явление с разных сторон, скажем широкая и холодная река. А вот один человек сказал о композиторе М. Таривердиеве, что тот «больше всего не любит иностранцев и режиссеров» — и все, кто знал, услышали в этом точную характеристику.

Каждый язык несет в себе отражение черт национального характера, но русский особо отчетливо воплощает своими средствами некоторые из них, что не раз отмечали исследователи. Говорят в частности, что наши безличные предложения отражают свойство русского характера при возможности уклоняться от ответственности: Надо сварить обед. Надо почистить двор. — Кому это надо сделать? Надо — и все. Ни по-немецки, ни по-английски бессубъектное предложение построить невозможно. С другой стороны, можно по-русски построить сообщение, у которого неоднозначные отношения с действительностью: Таня меня не любит — это, в зависимости от ситуации, — признание в отсутствии любви или в отсутствии простой человеческой симпатии, расположения.

Язык — наше зеркало. Он не нуждается в защите. А если нам иногда кажется, что в нем что-то пошло не так, это «не так» — отражение нас самих. И как всякое мастерски созданное зеркало, никогда не льстит и не искажает, зато может помочь нам, его носителям, многое в себе понять и о многом задуматься.

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную