Алексей ГЛАЗУНОВ (Ростовская обл., г. Сальск)
В первые сентябрьские дни в Степном уже веет осенью. Воздух свеж и прозрачен. И даже в полдень солнце не может раскалиться по-летнему. В садах частных подворий приятно пахнет зрелыми яблоками и пожухлой листвой. В палисадниках зацветают осенние цветы: астры, георгины, хризантемы... И коснётся сердца едва уловимая волнующая неутолимая печаль. И откуда она в душе людей? Непонятно... Возможно, осенняя природа дарит людям прозрение и мудрость? И хочется взглянуть в небо, и увидеть горизонты, и махнуть к реке! Предложение съездить на рыбалку Назару понравилось. И он в субботний день отправился на рынок за рыболовными снастями. Купил спиннинг, удочку, запасные крючки, поплавки. Продавец спросил: - Вам садок какой? - Побольше, - рассмеялся парень. При выходе из магазина Назар столкнулся нос к носу с дедом Васылём. - Здрасьте. - Здравствуй-здравствуй, парень красный! Як батька поживает? - Лежит, болеет. - Приду на днях, проведаю. А ты не иначе як за рыбой собрался? - Едем с товарищами на природу. - Возьмите и меня... - А что, вы любите природу? - Я больше рыбу люблю... Шо в рот, то спасибо. Возьмите, а?.. Я в лодке мало места занимаю. А природу тоже люблю. Помню в детстве, бывало, пойдём с пацанвой на край села, к речке: купаемся, в салки играем, тютюн* тилибумкаем... Житьишко!.. А щас так, нарежу полыни, сделаю веник и мету им полы. И всю зиму у меня в хате запах степи. А пасека! А ты спрашуешь, люблю я природу чи не? Люблю еще як! Ты бы мине подмог оклунок с картошкой довезти до дому. - Хорошо. Подъехали к дедову домику. Вышли. Повеяло приятно и аппетитно запахом жареной рыбы с лучком. - Як вкусно пахнет, жаль не у нас, - разочарованно проговорил дед Васыль. Назар помог занести во двор картофель. Показалась баба Валя. - Еду за рыбой, Валюшка, - гордо произнёс дед Васыль. - Собирай харчи! - У шкафчику хлеб и килька консервная. - От, дурёха, ты як мала дытына, кто ж на рыбалку берёт рыбу? Примета плохая, клёва не будет, - со знанием дела пыжился дед. - Тебе без конца её подавай, рыбный алкоголик! - в сердцах выплеснула баба Валя.
- Та цэ ж не грех. А хотя бы и грех... В Писании як сказано: грех осуждай, а грешника люби... Собирались на рыбалку и казаки. Кондрат подкатил ко двору Лёхи Квача на новеньком голубом «форде». Притормозил возле его «лайбы», пыльной и грязной. За калитку вышел улыбающийся хозяин. А Кондрат сразу: - А почему, урядник, у тя машина немытая стоит? Непорядок! - Так дождя жду, - оправдывался Лёха, - он и помоет, а я потом только тряпочкой протру и всё... - Ты что, хошь, чтобы тебе сам Бог прислуживал, грешная твоя душа? И откель у тя еврейские замашки, урядник? - А кому Он что дал, я тут ни при чём, - с хитрецой выговорил юркий казак. В проёме калитки вырисовался пятилетний Андрюха, и мигом подскочил к новенькому «форду», заглядывая в окна, восхищённо ахая и шмыгая носом: - Дядь, моно я посизу? - Иди отсель, иди! Трёсся тут... - насупился Кондрат. - Я немнозецко, - улыбался мальчишка с выщербленными зубами. - Кому я сказал, брысь, отрёпыш! Андрюха состроил на лице недовольную мину, надул губки и, глядя исподлобья на несговорчивого дядьку, процедил: - Это надо запомнить... Кондрат, поведя животом в сторону Лёхи, сообщил: - Нас приглашают на рыбалку. Едем? - На рыбалку – аж бегом! Лодка резиновая есть. Снасти – тоже. Червей по дороге раздобудем. - Да надо б ещё водочки... - Возьмём. Одной на двоих достаточно. Больше – ни-ни! Хватит. Сколько можно? Здоровья уже нету. Напарник согласно кивал головою. А Лёха продолжал: - Обойдёмся одной... мы же не для того, чтоба напиться, а раскрепоститься, пообщаться. Общение – большое дело! Душу раскрываешь, как на исповеди. А исповедаться – это святое деяние! Одной хватит... ну... может быть... ещё одну и... запрячем! Куда-нибудь подальше. На всякий пожарный. Так спокойнее. Вот когда в бутылке есть ещё хоть немножечко водочки и разговор идёт ладненько. И настроение – разлюли малина! А когда на дне пусто – ступор. Вся исповедь – на фиг! - Согласен, - довольно улыбался Кондрат, - заезжай. Тяжело уселся в салон автомобиля и нажал на газ. Андрюха в ту же секунду подхватил с земли камень и со всей силы замахнулся в сторону новенького «форда». Лёха чудом успел перехватить руку малого сорванца. За полдень, два легковых автомобиля с рыбаками мчались по трассе в сторону желанного Маныча. Несмотря на осень, деревья стояли, укутанные зеленью. И только тополя, растревоженные ветерком, швыряли на дорогу жёлтые пятаки листьев. Проезжая село, раскинувшееся у реки, рыбаки заметили на обочине небольшие трафареты с надписями: «черви», «свежие черви», «живые черви!» - Вот это реклама! - рассмеялся Назар, ехавший с Димоном и дедом Васылём. Остановились. Подкатила и «лайба» с казаками. Лёха Квач вышел из машины, встряхнулся, лихо закрутил ус: - Червей я беру на себя. Подошёл к продавцу, одетому в помятый костюмчик и при галстуке. - И сколь стоят ваши живчики, бизнесмен? - Пятьдесят рублей баночка. - А как вам это нравится? - повернулся казачок к рыбакам и опять к «червеводу», - вы хорошо хотите. - Все так продают... - стушевался селянин. - А чтоба взять, а? - и Лёха выставил вперёд левое ухо. - Ну, хорошо, за тридцать... Казак ликовал! А есаул Кондрат расплылся в улыбке: - Лёха, он, хоть и маленький, а уцепится, как клещ, не оторвёшь – страсть какой цепкий! В любое время года Маныч, как настоящий хозяин, приветливо встречает своих гостей: и рыбаков, и охотников, и отдыхающих, любующихся его природой. Автомобили проехали крутые берега реки и остановились в относительно пологом месте. Рыболовы выскочили на берег с шумом, гамом! И – к воде. Как будто тысячу лет не были на природе. Денёк потрясающий – солнце, небо, облака! Вдоль берега цветут сиреневые сентябрины, похожие лепестками на дикие ромашки, кучерявится лиловый кермек, стелется бледно-голубая полынь, распушились рыжие метёлки камышей. Справа, со стороны дубравы, слышится прощальное, тоскующее: «Ку-ку!» Внизу, в куширях, одиноко с осторожностью вибрирует лягур: «Цкве-е-е...»; не услышав поддержки, смолкает. Над водою, разрезают воздух крыльями речные чайки. В заводях собираются стайки лысух и нырков, озабоченные предстоящим перелётом. Звонко всплескивает рыба, показывая серебро чешуи. А народ уже устроился у берега: кто с удочкой, кто со спиннингом. Ах, этот азарт! Рыбаки от страсти дрожмя дрожат. Сейчас! Сейчас начнётся клёв! Рыба попрёт, только вынимать успевай! Эх, хвост-чешуя! - Дед Васыль! - несётся от воды, - разводи костёр да казан устанавливай! И вот тебе – счастливый возглас: - Клюнуло! Есть! - это Назар кричит: поймал бубыря с мизинец. - Значит, с рыбой Маныч! И опять тишина. Прошёл час и – ни гу-гу!.. Рыболовы, оставляя удочки, грустные подходили к дедову кострищу, пышущему жаром и веющему приятным дымком. Кто присел, а кто улёгся на пахучую полынь. - Э-э-э... - протянул Лёха. - Ото ж, - поддержал Кондрат. - Мда... - произнёс Димон. - Угу... - согласился Назар. - Эх, - заключил дед Васыль, - говорил бабке: не клади кильку. - А давай по маленькой, за удачную рыбалку! - подал идею Кондрат. И сразу компания зашевелилась, зашумела. Стало намного веселее! И уж потом Лёха Квач достал из машины резиновую лодку, клееную-переклеенную, стал накачивать «лягушкой». - Щас сеточку поставим и – порядок! Будем с рыбой. - Это же как бы браконьерство, - засомневался Назар. - А моя совесть чистая! Наверху, власти, рази не браконьеры? - убеждал Лёха, - это мы для них вроде той рыбки, а они что хотят, то и делают. Так что не надо, товаришч... Назар и Лёха, с треском ломая камыши, зашли в «забродах» в воду, вспугнув стайку мальков. Пахнуло илом, смятым чаканом. Кинули на речную гладь лодку, звенящую резиновыми баллонами. Забросили в неё мешок с сеткой, тычку. Забрались и сами в посудину. - Назар – на вёсла! - скомандовал Лёха. «Капитан», привязав один конец сетки за пучок камыша, стал аккуратно «высыпать» снасть. А Назар, медленно загребая вёслами, смотрел вокруг, любуясь Манычской природой. Глубоко дышал и блаженствовал. Вода в реке чистая, будто отстоянная, видно до самого дна. Между затопленных карчей медленно, по-хозяйски, проплыла прогонистая щука, среди водорослей шмыгали небольшие полосатые окуни. А по воде, от куста к кусту, плавно направлялась тёмно-рыжая ондатра, оставляя за собой след лёгких волн. От весла шарахнулся, извиваясь, юркий уж, и через секунду исчез под водой. Сеть закончилась. Лёха воткнул тычку в дно, а к ней привязал край сетки. - Вот и управились, - геройски сказал он, - даже поплавков не видать. Всё шито-крыто. Учись, казак! - Что-то баллоны ослабли, - высказал сомнение Назар, - воздух вон как шипит. - А что ты хотел? Боевое судно. А не нравится, так открути крышку клапана и дуй. Лёгкие у тя молодые, а я буду грясти. И парень открутил. Воздух со свистом вырвался через нарушенный клапан наружу и баллон вмиг оказался пустым. Рыбаков по пояс залила вода. Они прижались друг к дружке и старались сохранять равновесие на одной половине. - Держись-держись, - шептал Лёха, - может, дотянем... А то будет: не рыба к нам, а мы к ней... Гребём руками. Ничё, погода тихая... Если пойдём под воду, снимай одёжку и «заброды». Ничё, выплывем... «Вот и “насытились“ природой напоследок, - нервничал Назар, - дотянуть бы до берега...» Плыли по воде, как будто шли по канату: медленно и осторожно. На берегу стоящие увидели катастрофу и кричали: - Спокойно! Всё будет нормально! С облегчением «лодочники» коснулись илистого дна и, шумно хлюпая водой, тяжело выбрались на берег. Димон и Кондрат помогли вытащить повреждённую лодку. - Ничё, подремонтируем тебя, кормилица, - с нежностью проговорил Лёха. - Да у тебя не лодка, а плавучий гроб, - раздражённо выговорил Назар. - Хлопцы, раздевайтесь и до костра, быстро! - скомандовал Дед Высыль, - главно, шобы бубенчики не застудились. А на костре уже закипал казан. Рыбаки, оставшиеся на берегу, надёргали разнорыбицы: плотвы, метисиков, окуньков, краснопёрки, ласкиря. Солнце укладывалось за бугор. А на небе появились растущий месяц и первая звезда. - Гля, месяц, як сазан золотистый, в казан занырнул, - удивился дед и стал помешивать черпаком уху. - А русалок там не встренули? - посмеивался он. - Нет. Не люблю я русалок, - ответил Назар. - А шо ж так? - У них ног нет. Тут уж захохотали все. - Давай наливай, для сугреву! Установили раскладные стульчики и столик. Достали из рюкзаков походную посуду: жестяные глубокие миски, алюминиевые ложки и одну деревянную с выщербленным краем. И пошёл черпак по кругу, разливая горячую ароматную уху, сдобренную лучком, укропчиком, молотым душистым перчиком. И неслось со всех сторон: - Уха – за ухи не оттянешь! - Будешь исть и смеяться! - Ох, и сладка, ядрёна корень! Дед Васыль быстро выхлебал свою порцию и стал постукивать по миске деревянной ложкой. А Кондрат, раздобревший после чарки, поддержал старика: - Дед, наливай себе ишо, вон какой ты худой. - А лихой петух жирён не бывает, - парировал дед Васыль. - Эх, ладно... Хороша ушица! - и зачерпнул с ухою окунька, - благодарствую, - блеснул слезою, - всем люб Маныч: и накормит, и приютит, и даст душою оттаять... - Ой, да вокруг Маныча что только не бывало-не приключалося, - заговорил Лёха, - год назад, в ноябре, холодно уже было... выплыли мы с Кондратом на сети. Он стал рыбу «выбивать» и сильно перехилился... и кувырк в воду! В фуфайке, шапке, забродских сапогах. Вынырнул, за лодку хватается, глаза выпучил, с ноздрей бульбы лезут. Точно мокрый кошак. Я от смеха чуть сам за борт не перекинулся. А он: «Бу-бу-бу». Продышался и говорит: «Не расказуй только казакам, а то засмеют». Вот такой конфуз. - А сам-то, - не выдержал Кондрат и заговорил, захлёбываясь, - этим летом, значь, рыбачим, вон там, ближе к дубраве. Услыхал Лёха в кустах шум, треск и крики бабьи. Переполошился! Та, грю, охолонь, парубок с девкой на моцике заехали. Так не! Схватил дрын и кинулся в гущину дубравы. Заступник. Геройский казак. Через минуту выскочил обратно. Без дубины. Закрывает левый глаз и бормочет: «Пр... про... простите, простите...» Во иде конфуз! - и Кондрат от смеха затряс животом, - их-их-их!.. И рыбаки давай говорить-выговаривать каждый свою байку с вывертами да с коленцами. Со смехом да со слезами. И всяк норовит поперёд друг друга. А где их ещё услышишь? В самый раз у костра, под небом звёздным, за ухой да под чарочку! - Как-то раз, приехал я с подружкой на Маныч, - начал Назар. - Снег идёт крупными хлопьями. Дубрава вся белая, пушистая. Зимняя сказка! И мы вдвоём на всём белом свете! Решили костерок развести, шашлык пожарить. Остановились у берега. Вышли. А на льду людей – тьма тьмущая. В тулупах, кожухах, валенках. Все подлёдным ловом увлечены. И вдруг разом глянули на нас. И так мне стало за себя конфузно: все мужики, как мужики, над лунками дрожат-мёрзнут, а я с девкой, надумал на снегу шашлыки жарить. И не только шашлыки... - Ну, раз вы про девок, - махнул рукой дед Васыль, - тада и я расскажу. А дело було до войны. В том селе, шо у Маныча. Я в артели на быках воду возил, а Петро, мой одногодок, на бедарке – председателя. И еще за коньми ухаживал. Должность у его, вроде, выше моей. Да и сам он ладно скроен. А влюбились в одну дивчину. Гарна така була. И от он усегда поперёд меня: усадит на бедарку раскрасавицу и у степь! И вот гляжу, он опять поехал к ей. Забрала меня тоска-ревность. Взял я ножницы шо овец стригут и следом к её дому. Так шкандылял, аж взопрел. Но успел. Стоит конь чубарый* копытом бьёт. И я представил як полюбовники у степу кувыркаться будут. Не сдержался. И чикнул коню хвост повыше того места, откуда «яблоки» сыплются. Вот им и конфуз... Хай типерь поездют. А лично я не люблю на открытых линейках трястись: от лошадей шерсть и волосы летят да и питаются они не святым духом. Дед Васыль икнул, перекрестил рот. - Назарка, а у тебя закурить нема? - Держите. Дед выкатил веточкой из костра уголёк, взял в ладони. Прикурил. У рыбаков глаза – на выкат! А он: - Та это шо? Ерунда! Вот в детстве, бувало, запалим деревянное колесо и катим в гору всей гурьбой. Игры у нас такие были... Так шо руки у меня закалённые. Закурили и остальные. Ночь. Тишина. Костёр утихомирился, дышит жаром да иногда потрескивает хворостом. Где-то далеко загудел поезд и гулко застучал по железнодорожному мосту. Рыбаки стали укладываться на ночлег. Назар и Димон улеглись в «Ауди», Кондрат в – «лайбе». А дед Васыль и Лёха натаскали соломы, накинули полог и укрылись ватным одеялом. - Комары загудели, заразы, - недовольно высказался Лёха. - А ты кинь в костёр полыни, хай продымит их, чертей. А я ото и не чую. Так шо в глухоте есть и положительный момент. От и дома – бабку донимают комары, разные шорохи, а мине хоть бы хны: дрыхну без задних ног. Ночное небо завораживало далёкими звёздами. Чертили небосвод спутники. Срывались, сгорая, метеориты. Мигали разноцветными огнями самолёты. - Ото не летающая тарелка, а? - дед толкнул в бок Лёху. - Та не... - Я этих инопланетян видел, як тебя. - Нам в Степном ещё инопланетян не хватает, - подал голос Димон. - Сижу як-то на пасеке. Ночь. Небо такое ж, в звёздах, - продолжал дед Васыль, - глядь, идут. Двое. Будто плывут, чуть покачиваясь. И земли не касаются. Шкет поджал хвост и к мине. Я за клюку. А они: «Не ковыряйсь и не гоношись», «А вы кто такие?», «Не твоё дело», «А шо вам надо?», «Шоколада...» - Выпить им надо было, - рассмеялся Димон. - «Смотри, - говорят, - если чё, мы тебя найдём». О такие они... - Какие-то невоспитанные инопланетяне к вам пожаловали, - высказался, улыбаясь, Назар. - Дед, слышь, - подал голос Лёха, - я хочу пчёл разводить. Ты мне дай несколько пчёлок. А я цветов насажу и пусть мёд носят. Дашь? - Дам... - А улей как делать, а? - Як собачью будку. - А почему? Таких же больших пчёл не бывает... - Зато бывает кусаются, як собаки, - расхихикался дед. Лёха ворочался с боку на бок. - Дед, а дед... - Ну, чего? - Вот ежели доживу до утра, всё – брошу пить. - Та ты сказився чи шо? И придумаешь... Зарекалась баба рожать... Спи уже...
Первыми проснулись дед Васыль и Лёха. Промозглое утро пробирало холодом. Серый туман перекатывался клубами и стелился по реке, цеплялся клоками за камыши, занавешивал поднимающееся солнце. - Вот это дубняк, - стучал зубами Лёха, - я закоцуб, как сосулька. О!.. У меня ж во фляжечке «н.з.» есть. Лёха принёс из машины маленькую железную бутылочку. - Глотни, дедуль. Дед взял в руки флакон: - Хороша баклажка: и не разобьётся, и не разольётся. Плохо тока одно: не видать скоко в ней осталось водочки? Приходится определять на слух – взбалтывать. А если музыкального слуха нету? И пропал человек, - и дед Васыль с удовольствием приложился к горлышку. Лёха сообразил, что дед не одно молоко пил в своей жизни... - Э! Э! Э-э-э!!! Не увлекайся, дед! - Та шо тут его було... Пробудились и остальные рыбаки. Загудел голос Кондрата: - Привиделся сон, самый страшный для казака... Все насторожились и притихли во внимании. - Приснилось, вроде как мне сбрили усы. Оххх!.. Господи, не допусти... Туман растворился в лучах восходящего солнца. И рыбаки увидели потрясающую картину. Над водой на полметра виднелась сеть, а в ячейках искрилась чешуёй трепещущая рыба. - Боже ж ты мой! - Как это?! - Да так, - объяснил Кондрат, - видно, перекрыли шлюзы, и часть воды ушла. Давай, Лёха, собирайся на сеть, а я займусь лодкой. Тучный Кондрат, потея, накачивал резиновый плот. И вдруг, как гром среди ясного неба, взорвалась лодка, превратившись в лоскуты. - Ух, ты, мать твою! Перекачал. Вот те и сон в руку, - испуганно лепетал он. - Чтоб тебе пусто было, - выругался в сердцах Лёха. Дед Васыль сразу загрустил: - Не дал нам Маныч рыбки... Но Лёха, раздевшись, добрался до ближнего края сетки. И рыбаки, как бурлаки, вытащили её на берег. Улов был богатым. - Вам какую рыбу дать, - спросил Лёха у деда Васыля, - сазана или судака? - Ой, мини всё одно, лишь бы – да. А моя Валюшка вон таких любит, - указал дед на самого крупного сазана. Остальную рыбу разложили примерно на равные четыре кучки. - Тут такое дело, - проговорил с иронией Кондрат, - главное, чтобы при делёжке физиономию не подравняли.... Дед, отворачивайся, я буду указывать на рыбу, а ты говори кому. Повеселевший дед Васыль с удовольствием произносил: - Кондратию, Лёньке, Димке, Назарке... Рыбаки собирали и укладывали свои пожитки. Довольные — дальше некуда! Домой ехали в приподнятом настроении. Впечатлений — выше крыши! Дед Васыль дремал: устал старик. Подкатили к его двору. Дед встряхнулся, забрал свой улов и, кряхтя, вышел из машины. - Благодарствую. Приглашайте еще, - и стал оживлённо кричать в сторону своей хаты, - Валюшка! Валю-у-шка-а! А ну, выходь! - Доволен старик, - заметил Димон. А что человеку нужно для счастья? Общение. Да ещё частичку природы. Если и есть рай, то он здесь, на земле! _____ Алексей Иванович Глазунов, прозаик, член Союза писателей России, первый заместитель председателя правления Ростовского регионального отделения Союза писателей России, председатель секции прозы. Автор нескольких книг прозы и одного сборника стихов. На сайте "РП" был опубликован рассказ Алексея Глазунова "Заводь" в "Ростовской тетради". |
||||
Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-" |
||||
|
||||