Ольга ГОРЕЛАЯ

РЕКИ ПОМНЯТ СВОИ БЕРЕГА

О новом романе Николая Иванова

В издательстве «Вече» только что вышел новый роман известного русского прозаика — Николая Фёдоровича Иванова — «Реки помнят свои берега». Книга уже продается в книжных магазинах, её можно заказать через интернет-магазины, но в первую очередь она поступила в библиотеки Брянщины, потому что основные события книги происходят именно здесь, вокруг заражённого Чернобылем леса…
 

С самого детства мы часто слышим: «Это надо прочесть». Говорят так про произведения из школьной или вузовской программы, про русскую и зарубежную классику, про нашумевшие сегодняшние бестселлеры. Надо — чтобы быть образованным человеком, чтобы сдать экзамен, да просто, чтобы при случае сказать: «А, ну конечно, я это читал». Бесспорно, надо. Кто ж будет спорить. Но иногда мы встречаемся в своей жизни с книгами, про которые нам не скажут «надо прочесть», но которые при этом, несомненно, стоит читать. Читать, кто как может, — медленно, запоминая детали, разбираясь в хитросплетениях сюжета, обдумывая характеры героев, или быстро, стараясь поскорее добраться до развязки, узнать, чем же все закончилось, в нетерпении «проглатывая» страницу за страницей. Такие книги появляются нечасто, иногда их и разглядеть сразу не получается, ведь они не скандальны, не рассчитаны на эпатаж достопочтенной публики. Но за простыми словами, так легко сказанными нам автором, — жизнь. Отдельных людей, малых селений, больших городов, всей страны.

Книга Николая Фёдоровича Иванова «Реки помнят свои берега» написана добротным русским литературным языком — со всем его безграничным многообразием и красотой, поэтому, читая роман, можно легко залюбоваться описаниями природы, многие явления которой в тексте живые, со своими характерами, привычками и предпочтениями. Можно заслушаться разговорами героев, ведь речь каждого из них индивидуальна… Кто-то зачитается главами, посвященными политическим событиям начала 1990-х, всё ещё очень близких, чтобы стать спокойной историей, и уже достаточно далёких, чтобы трезво осмыслить то, что тогда произошло с нашей огромной страной — СССР. Да, книга именно об этом сложном, страшном, в чём-то бесшабашном времени. О людях, которые играли судьбой народа, и людях, которым очень хотелось этот народ и страну спасти. Не случайно одно из центральных мест действия — заражённое Чернобылем пятно рыжего леса, который, как ни странно, надо охранять: при пожаре «спящая» вроде бы радиация усиливается в сотни раз, накрывая собой новые территории. Герои книги как раз и пытаются прервать заражение страны радиацией бездуховности, вседозволенности. А по сути — распад России.

И всё же, прежде чем говорить о сюжете, о героях, об отражении реалий Перелома 90-х, вернёмся к тому, КАК написан роман. Первое впечатление от любого из произведений Н. Ф. Иванова — как красиво… И как легко представляются нарисованные автором картины:

«Детская память безошибочно вела Егора по неосвещённой деревенской улице. Если кто и оказался верен родным местам, то это звёзды — никуда не переехали, все остались на старом месте. Большая Медведица упёрлась хвостом в Украину, Млечный Путь густым тяжёлым коромыслом опустился как раз на плечи Журиничей».

А красиво и легко — потому что в описаниях нет пустой умозрительности, они точны до мельчайших деталей. И если сегодня поехать в Журиничи (село в Суземском районе Брянской области), пройти по следам Егора в описываемое время года, в звёздную ночь, то всё можно увидеть своими глазами… Конечно, одной точности недостаточно, как говорят фотохудожники, красоту надо уметь увидеть. И запечатлеть. В данном случае — словом. У Николая Фёдоровича удивительная манера сочетать длинные предложения со множеством оборотов и рубленый синтаксис, что не только помогает выделить смысловые части, но и резко расставляет акценты, делает текст объёмным. А ещё автор умеет повернуть вдруг так, что смысл меняется на противоположный. И ведь как естественно! Посмотрите:

«А если часовые двигаются по берегам методом «ножниц», навстречу друг другу, то скоро мелькнут опять. Мелькнули. Угадал. Ура! В смысле ничего хорошего».

В данном случае парцелляция очень естественно передает ход мыслей героя, пытающегося выбраться из плена и вернуться на родину. А заодно быстро ориентирует в происходящем читателя, даже если ни про какие методы «ножниц» он до этого ни разу не слышал.

И ещё:

«Уж они нашли бы способ скрытно преодолеть любой пост. Хоть по отдельности. Хоть вместе…

“Вместе”…» — и снова поворот мысли героя, догадка, которая в итоге спасёт ему жизнь. И оторваться от этих поворотов, загадок и разгадок невозможно… Тем более иногда они забавны и поучительны, как получилось в разговоре Фёдора Максимовича с внучкой Анечкой:

«Расти как растётся, — разрешил внучке Фёдор Максимович. — Только кур не забудь покормить. И сама конфет меньше ешь, а то твои красивые ножки от сладкого возьмут и отвалятся. Вместе с ручками».

Кстати, если понаблюдать за речью автора, легко заметить любовь к резким и неожиданным поворотам и выводам, да и ту самую парцелляцию. Видимо, любимым героям всегда приходится отдавать что-то своё собственное…

И приведём пример предложения, в котором крупными мазками, выпукло, ярко, быстро набросана картина разбушевавшейся стихии:

«Ветер, разогнавшись по полю, упруго ударил в спины. Они препятствием не служили, ему бы мчаться дальше, но происходящее на границе России и Украины ему чем-то не понравилось, и он закрутился юлой вокруг людей, лошади, телеги, психом расшвыряв из неё соломенную подстилку».

Врубелевские мазки, если уместно такое сравнение. И один из часто встречающихся у Иванова литературных приёмов — олицетворение во всей его красе. Холоду и тьме, рекам и ручьям, солнцу, ветру дарит Николай Федорович характер. В каждом случае — свой, особенный и неповторимый. Терпеливый, уверенный в себе, в своей власти Холод. Дружественная ему Тьма. Факел с переменчивым нравом, мечущийся между своими желаниями и возможностями. Весёлое, иногда как будто неуверенное в себе ласковое солнышко, лето, которое пришло «уже измождённое майской жарой». Классический русский реализм, отдающий дань всему прекрасному, живому, выросший на традициях, корни которых скрываются в народных былинах, сказках да и небыличках тоже. Приведём несколько примеров:

«Ручей то подныривал под поваленные деревья, то протискивался меж скал и волочил себя по камням, чтобы через несколько метров увязнуть в топи, дав отдохнуть своему побитому, изломанному телу. Наглотавшись болотной тухлятины, сам же и вытаскивал себя из вязкой тины, чтобы вновь биться лбом о новые стволы и скалы. Ему бы угомониться, свернуться калачиком в каком-нибудь укромном местечке и стать озерцом на радость себе и природе».

Чего мы ждем от ручья? Говорливости, быстроты, журчания, лёгкости… Проверено столетиями. И вдруг тяжёлая жизнь горного страдальца, веками бьющегося о камни… Непредсказуемость образов и ассоциаций тоже одна из черт писательской манеры Николая Иванова.

«Холод никуда не спешил. Переждав, ...он подступился к жертве вновь. Одежда на ней, хотя и летняя, для жаркого дня предназначенная, всё же мешала завладеть пленником сразу и полностью. Но ведь и ночь только начиналась. И темнота звала, увлекала сиреной в самые дальние закутки. Нет большей гармонии и идиллии на земле, чем союз мрака и холода, при которых люди солнца обречены на погибель. И впрямь надо лишь чуть подождать, и вкусный плод сам упадёт к твоим ногам».

«Первые минуты появления в Журиничах солнце ещё настороженно пряталось за деревья, выглядывало из-за углов: ничего от ночи не помню, никакой грозы не знаю, у нас с ней песни разные. Но люди претензий не предъявляли, и светило осмелело, приподнялось на цыпочки, охватывая разом всё село».

«Возвращаться с девчатами в дом солнце поостереглось — прищемят скрипучей дверью, как хвост кошке! Заглянуло через ветки черёмухи в окошко, пробежалось по столу с расставленными перед завтраком пока ещё пустыми тарелками, обожглось на плите паром от кипящей картошки». Так и видишь ребенка, всё ему надо, вот и упал уже, и обжёгся, нет, опять лезет, любопытный…

Сценами с холодом и тьмой начинается роман в Южной Америке, солнце согревает его окончание в родной автору российской глубинке… Такое удивительное кольцо — от ледяного чернёного серебра к тёплому золоту, с которым испокон веку ассоциируется Русь, Россия.

В тексте использованы и звукопись («наверху застучало, заскрипело, завозилось — дождь с ветром обрушились на деревья…» — обилие звуков «з», «с» в точности передает начало дождя, и тут же частые «р» — ливень уже всерьёз), и светопись («в сто тысяч солнц, как по Маяковскому, сверкали водяные бусинки на листьях»), и цветопись. И в качестве примера очень интересная, на наш взгляд, зарисовка: «Лагерь нашли по песням из магнитофона и расстилающемуся под листвой дыму. Разномастные палатки, натянутые среди сосен, окаймляли плешивый косогор, в центре которого дымился бесхозный костёр. На подошедших гостей внимания никто вроде не обратил, но едва они ступили за черту лагеря, сбоку появилась Вера Сергеевна в красной пилотке и с пионерским галстуком поверх спортивного костюма». Серый с блекло-голубым дым, серо-зеленый плешивый косогор, ненавязчивая к осени зелень листвы и хвои — дождь еще не начался, не промыл и не оживил ее, разномастные палатки — опять же серый, болотный, синий… Все цвета кажутся приглушенными, самая яркая здесь — главная героиня, пионервожатая Вера Сергеевна, и сразу становится понятно, что и дальше к ней будет приковано внимание и автора, и героев книги. Мы уже говорили о том, что любимым героям приходится отдавать что-то своё: мама Николая Федоровича — учитель со стажем более чем в 50 лет.

Говоря о различных литературных и языковых приемах в романе, нельзя обойти вниманием использование диалектных слов. Они звучат в речи героев, иногда мелькают в их мыслях, ни в коем случае не перегружая текст и не затемняя его смысл. Значение диалектизмов сразу становится понятным из контекста: «Живы хоть? В деревенские новости от отца не попали, значит, шкандыбают». И следом пояснение: «Улыбнулся журиничскому словечку, так легко лёгшему на язык. В Москве, наверное, ни за что бы не вспомнилось, зерно прорастает в земле, а не на асфальте». И правда — диалекты иногда последняя наша связь с прошлым, с уходящей, к сожалению, деревенской Россией… Речь каждого из героев индивидуальна, отражает характер своего хозяина. Или маленькой хозяйки, строящей свои разговоры на пословицах, поговорках, приметах. Замечательная внучка Федора Максимовича Анечка вся как будто состоит из иногда глубокомысленных, иногда смешных фраз и фразочек: «Что я, совсем без царя в голове? У девочек ноги должны быть красивыми»; «И что мне теперь, немтырём расти? Ой, лихо мне»; «Сердцу не прикажешь, — не к месту, но с полным оправданием себя пояснила Аня»; «И к гадалке ходить не надо — дождь скоро». Выражения, слова для романа автор собирал и записывал не один год…

Можно приводить примеры и дальше, цитировать текст интересно, но все же перейдём к тому, что многие считают самым важным в историческом романе, а «Реки помнят свои берега» — настоящий исторический роман, — к сюжету и героям.

Роман, несмотря на наличие нескольких сюжетных линий, нескольких мест действия, очень цельный. Автору удалось избежать фрагментарности, поэтому постепенно перед читателем возникает единая картина происходящего… В центре — судьба главного героя Егора Буерашина, советского офицера, разведчика, сына партизана, солдата, прошедшего всю Великую Отечественную войну, Федора Максимовича Буерашина. Именно Егор как один из охранников Ельцина становится свидетелем окончательного уничтожения Советского Союза в Беловежской пуще, именно он до последнего ожидает приказа помешать преступлению политиков. И ничего не может сделать… Становится офицером налоговой полиции… садится в тюрьму, чтобы стать «своим» и получить нужную информацию… Где бы ни оказывался Егор, он остается собой, как и те реки, которым насильно меняли когда-то русло… Бушует стихия — реки возвращаются в свои берега, надо стране — возвращается на службу (да и не уходил он по сути с нее никогда) офицер Буерашин. И это дает надежду — страна переживет все и возродится. Возродится в первую очередь не в Москве, а в простом селе Брянского края, в Журиничах, где обязательно будет отлит и запоет без фальши колокол, пусть и украли старинный, как украли судьбу у целой страны.

Думается, не стоит пересказывать сюжетные линии, хочется отметить только один момент. Описание происходившего в Беловежской пуще больше всего напоминает черно-белый фильм. Со снятыми скрытой камерой документальными вставками. Черно-белый уже не из-за цветописи, хотя она тоже присутствует — снег, мороз, видящийся черным лес. Яркие пятна — флаги, но попробуй еще разыщи все нужные… Как ни странно, документальность не вытеснила художественность, эти две стороны проросли одна в другую, дав точную картину через восприятие главного героя. Мы смотрим его глазами, переживаем вместе с ним, но продумываем то, о чем идет рассказ, уже с точки зрения дня сегодняшнего, опираясь на опыт последовавших за развалом десятилетий. Наверное, роман проанализируют историки, но, думается, прочтя его, многие иначе посмотрят на 1990-е — сотрётся налёт романтики.

Книга читается легко и интересно, как и другие произведения Николая Иванова. Недаром он учит начинающих литераторов тщательно продумывать сюжет: «Уважайте читателя, не тащите его с усилием за шиворот по своим страницам. Пусть он от нетерпения сам бежит впереди вашей книги». В этом романе наряду с закрученным в тугую пружину сюжетом достоверна каждая деталь — от описания дороги в Суземку до мельчайших подробностей событий в Вискулях, в Беловежской пуще. Точны и правдивы характеры, ненавязчив родной брянский диалект в речи героев. Здесь есть все, что делает книги классикой: История, лирика природы и человеческих отношений, эмоции, которые разделит, наверное, любой читатель. При этом книга информационно насыщенна: мы узнаём из неё такие детали и подробности, о которых ранее и не подозревали: как готовится разведчик к походу «на холод» (для выполнения спецзадания), как действуют современные филёры — (наружка, негласное наружное наблюдение), для чего существуют «камерные полковники» — люди, добровольно садящиеся в тюрьмы, и т. д. Но не будем забегать вперед. Прочтите книгу, надеемся, вы согласитесь, что она из тех, которые стоит читать.

Ольга Горелая - заведующая отделом краеведческой литературы Брянской областной научной универсальной библиотеки им. Ф. И. Тютчева, окончила факультет русского языка и литературы Брянского государственного педагогического университета им. академика И. Г. Петровского.

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную