Юрий Фёдорович Говердовский

Член Союза писателей России Юрий Говердовский родился в городе Краснокамске. Почти полвека прожил на Дальнем Востоке. Был редактором газет, участвовал в освещении строительства крупных объектов, в том числе Байкало-Амурской магистрали. Делегат съездов Союза журналистов России. В Москве работал помощником депутата Государственной Думы, в «Гудке», в «Парламентской газете», входил в журналистский пул Совета Федерации. Лауреат конкурса СМИ и журналистов в номинации «За вклад в популяризацию идей парламентаризма», награждён медалью «Совет Федерации. 15 лет».
Стихи, рассказы, повести, очерки, публиковались в журналах «Новый мир», «Дальний Восток», «Форум», в литературных сборниках, книгах «Кроме ночи», «Экспедиция», в газетах, звучали на радио и телевидении.

Душа грешна, а в муках не горит…

У ЗАБРОШЕННОЙ ЦЕРКВИ
Старушка сквозь ясные слёзы
На маковку церкви глядит.
Там кровлю прорвали берёзы,
Скворец сиротливо сидит.

То видеть мне больно, но – надо!
Сыскать ли картину мрачней?!
Темнеют глазницами ада
Проёмы окошек, дверей.

В зенит опрокинутой червой
Торчит куполок, еле цел.
И крест, почерневший, на церкви –
На нас наведённый прицел…

В ЦИРКЕ
Вот на манеж вбежала лошадь,
Жонглёры царствуют над ней,
И дети хлопают в ладоши,
В глаза сверкание огней.

Вот замер зал - эквилибристы
Под самым куполом скользят.
И есть страховка, но без риска
Им всё равно никак нельзя.

Когда народ заворожённый
Смотрел на эти чудеса,
Я, как пожаром обожжённый,
Вдруг встретил грустные глаза.

Сидел мужчина - щёки впали,
Играли нервно желваки,
Мерцали на груди медали,
А справа… не было руки.

Дрожали от оваций стенки.
Ещё бы - номер был какой!
Он долго хлопал по коленке
Своей единственной рукой… 

ЖЕНЬКА-АМЕРИКАНЕЦ
Когда захворала серьёзно страна,
Решили родители: а на хрена
Здесь маяться нам?! Надо жизни другой!..
В Америку смылись, где сытость, покой.
И ладно бы жили обычно, так нет -
Отчизне такой передали «привет»:
Вступили служить в чужеземную рать
И Женька-бедняга, и русская мать.
Был Женька приветлив ещё, не ершист –
Не как англосакский наглец и фашист.
Но парень не думал своей головой,
Всё громче он злобный поддерживал вой.
Он – больше не русский.
Он – вражеский волк,
Хотя вспоминает Бессмертный он полк,
В котором два прадеда… (Скрип на зубах –
От Женьки они отвернулись в гробах!)
А он всё выпячивал вычурно так
В полосках и звёздах ненашенский флаг.
Совсем он не думал про час, что пробьёт,
И, может, он русского парня убьёт.
Но может случиться другое в бою -
И русские родичи Женьку убьют.
Под флагом заморским он будет лежать.
Забьётся в истерике русская мать.
Его православные не отпоют,
И в отчей земле не найдёт он приют.
А там, на чужбине, найдёт ли покой?
Быть может, захочет могилы другой,
Где прадеды мирно лежат в тишине,
Отчизны покой отстояв на войне.
Попросится Женька: возьмите к себе!
Но прадеды молвят: негоже тебе
Быть с нами, когда в смертоносном бою
Ты предал и нас, и Отчизну свою.

В МЮНХЕНСКОЙ ПИВНУШКЕ
Я сижу в пивнушке «Хофбройхаус».
В зале Швемме нету тишины:
Рождество… оркестр… Санта Клаус…
Всё - как будто не было войны…

За столом привычно примостившись,
Dunkel пьёт иссохший - жуть! - старик.
Ни с войной, ни с прошлым не простившись,
Часто он срывается на крик.

В забытьи он лает: «Drang nach Osten…»,
Взгляд туманит мутная слеза.
Как сломить славян казалось просто…
Но вскипела майская гроза!

Он окутан беспробудной дрёмой,
В ней увяз, и сущему не рад.
Вспоминает фюрера и Рёма,
И, скрипя зубами, Сталинград.

Что ж, старик, давай, запомнив беды,
Сдвинем кружки, как войска в бою.
Выпьем за Великую Победу
И - за жизнь пропащую твою. 

РАЗМЫШЛЯЯ О НОТР-ДАМЕ
Нужны ль европейцам святыни?
За морем их фейковый бог.
И бродят они по пустыне,
Не чуя родимый порог.

Куда там спасать им Пальмиру!
И что им изгой-человек -
Скиталец по страшному миру
В распятый, расхристанный век?

Свои забывают анналы,
Грехом затуманен их взор.
Пирует разнузданный дьявол,
Сжигает Парижский собор.

Где птиц зазывали мы: «Гули!»,
Теперь от пожарища вонь,
И яростно плещут горгульи
В заблудшие души огонь.

Как всё опрокинулось быстро!
А вы не желали понять –
Ликуют вокруг сатанисты,
И вам их теперь не унять!

Дай Боже - благое вернётся,
И вашей души Нотр-Дам
Над миром опять вознесётся,
Как русский - Спасителя - Храм! 

«ОН» ИЛЬ «ОНА»?
«Он» иль «она»? – тягучих дум причина.
Героям нашим нынче не до сна…
- Ответь, Ромео, ты ещё мужчина?
- Прости, прости, Джульетта, я – «она»!
Люблю всё также я тебя, Джульетта!
Навеки я с тобою, видит Бог!..
- Ну, и куда теперь ты спрячешь это? –
Скользит глазами дева между ног…
- Ромео, стыдно так, что впору скрыться, –
Рыданья девы разрывают грудь…
- Ромео, если ты уже не рыцарь,
Прошу, свою Джульетту позабудь!..
- Останемся ж друзьями! А, быть может,
Подругами… - Ромео говорит…
О, до чего же дожили мы, Боже:
Душа грешна, а в муках не горит!

«ОШИБКА»
Была ль, братушка, в том «ошибка»,
Что, возвышая доброту,
Мы проливали кровь на Шипке,
Столбя победную версту?

Что откликались на молитвы,
Твой плач о том, чтоб ятаган
Не раскрошил тебя, как тыкву,
В кровавый погрузив дурман?

Кто виноват, что на скрижали
Печать предательства легла?
Братушка, как не удержали
Вы то, к чему судьба вела?!

Из веры общей вас, братушка,
Так просто вышибли – щелчком!
И вот уж натовские пушки
Сверлят нас огненным зрачком.

А кто тогда творил расправу
Над вами – нынче видный гость,
Вы «иго» кличете «управой»,
Грызёте брошенную кость,

Стыдливо гложете объедки
С Европы барского стола.
Тому, кто вас низвергнул в беды,
Теперь поклоны и хвала.

Вас отуречили изрядно,
Вас одурачили вконец!..
И вам как будто непонятно -
Кто ваша мать и кто отец?!

Не льну я нынче к Плевне, Варне,
Дензнак ваш – лишь бумажный лев,
Коль новый босс, пастух коварный,
Загнал народ в овечий хлев.

И пусть не каждый веселился,
Круша  нещадно путь назад,
Не каждый и перекрестился,
Открыв ворота в сущий ад…

И всё ж, вкушая сыр овечий
И гымзы делая глоток,
Селянин зажигает свечи…
А значит - есть на свете Бог!

Вздохнёт крестьянин, глянет строго
На образ, персты вознесёт,
И, опечалясь, спросит Бога:
- И кто же нас теперь спасёт?!

В ответ вздохнёт земля родная,
И, сердце ласкою будя,
Как наперёд о чём-то зная,
В яслях заплачет вдруг дитя. 

ТРАМВАЙ
У трамвая путь очерчен чётко:
«Автобаза», «Школа», «Гастроном»…
Отбивают стёклышки чечётку.
Проплывает город за окном.

Я сижу, кручу билетик в пальцах,
И гляжу, не отрывая глаз,
На квадратик неба в жёстких пяльцах –
То, что видел уже сотни раз.

Вот вагон опять остановился,
Замыкая миллионный круг!
С мыслью этой в сердце поселился
Прежде мне неведомый испуг.

Почему же, времени транжиры,
Сонно и размеренно дыша,
Этого трамвая пассажиры
Выходить на волю не спешат?!

Лишь сосед, толкнув локтём неловко
И дохнув не марочным вином,
Спрашивает:
- Что за остановка?
- А нужна какая?
- «Гастроном»!

Господи! Возьми меня за руку,
Унеси к себе на небеса,
Если вдруг по замкнутому кругу
Побегут четыре колеса!

* * *
Между двумя домами
В небе висит луна…
Вспомню я вновь о маме
В крепких объятьях сна.

Тучки наплыли тенью,
Скрыли россыпи звёзд…
Сплю на её коленях
В искорках детских слёз.

* * *
Наступает Новый год.
В чудных завитушках
Всё окошко – это лёд
Мастерит игрушки.

И помощник есть ему.
Ножницы, иголка…
Мальчик сделал бахрому,
Вешает на ёлку.

Воплощает вмиг мечту -
Фантик от конфетки
Заискрился на свету,
Точно эполетка!

Сделал звёзды и луну
Из картонки старой,
Чтоб украсить всю страну
С мамою на пару!

Только мама всё грустит
У еловой лапки,
На мальчонку всё глядит -
Как похож на папку!

Ночью плачет без конца,
Ласки нет привычной:
Увели от них отца
Краповопетличные.

Кто теперь им принесёт
Счастье и подарки,
В руки крепкие возьмёт,
Поцелует жарко?!

В этот раз не узнаёт
Мальчик Дед Мороза,
И про ёлочку поёт,
Сдерживая слёзы.

Дарит в этот раз пакет
Маминой рукою
Дед Мороз,
Но сердцу нет
Радости, покоя.

Быть могло на Новый год,
Как всегда, прекрасно!
Только – папку мама ждёт,
Мальчик ждёт.
Напрасно… 

ПИСЬМО
Держу листок календаря,
Запечатлевший время оно…
Кода-то в руки декабря
Он выпал из окна вагона –

На перегоне, под откос,
Отстав навеки от состава,
Который пол России нёс
Под стук колёс,
                   под хруст суставов.

И ветер, волею дразня,
Кружил листок тот у прогалин,
Кружил слова: «Люби меня…
Не виноват я, слышишь, Галя?!»

Без марок, штемпелей и дат
(Бог в добром деле покровитель!) –
Лишь был надписан адресат
И –
     неизвестен отправитель…

Когда у станции одной
Листок тот залетел в валежник,
Шагавший тропкою лесной,
Его нашёл энкавэдэшник.

Подозревая криминал,
Листок расправил грубовато,
И, запинаясь, прочитал:
«Люби меня… Не виноват я…».

Перечитал.
В морщинках лба
Застыла дума…
Мир разверзся!
Чужая, горькая судьба,
Не испросясь, стучала в сердце,

Кричала, выла чья-то боль,
Ища м а л е й ш е г о исхода!
Так раны разъедает соль,
Но не несут больному воду.

И, не уняв проклятый нерв,
Он затянул потуже пояс,
И положил листок в конверт,
И отдал в проходящий поезд,

Чтоб кто-то долгие года
Его хранил печально, свято,
Читая заново всегда:
«Люби меня… Не виноват я…»

МОЛИТВА
Ты мне господом Богом дана!
Во Вселенной такая – одна.

Ни фантазий полёт, ни мечты:
Явь во плоть облачённая – ты!

По песку ли босая идёшь
Или, за день намаявшись, спишь,
Ты – земная, как снег или дождь,
Как земли предрассветная тишь.

Перед ликом грядущих утрат
Мне становится страшно порой.
И стою у окна до утра,
Жду, когда возвратится покой.

И прошу, чтоб всевидящий Бог
Нас с тобой от беды уберёг.

* * *
Помня пройденные этапы,
Кто бы только подумать мог:
Замаячила тень гестапо
В душегубке под маркой "МОК".

Пожеланий благих подмена -
В этом самый больной вопрос.
...Лучше пытки любой
спортсмена
Добивает ночной допрос...

Олимпийские идеалы,
Усмехаясь, сшибают влёт.
...Птицей девочка вдруг упала
На пекинский коварный лёд...

Ни к чему теперь охи, ахи
Под ухмылки ехидных морд,
Если моковские рубаки
Убивают цинично спорт.
18 февраля 2022 г.

Наш канал на Яндекс-Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную