|
***
Суета для души инородна,
И порой, оставляя жильё,
Я иду к тишине полноводной –
Будто в реку, ступаю в неё.
Замерев, ощущаю теченье,
Удивляюсь картине простой:
Так нетвёрдо лица отраженье,
Что качается вместе с водой.
Даже годы, плывущие мимо,
В тихой ряби заметны едва.
И единственно несокрушима
Отражаемая синева...
Возвращаюсь к делам торопливым,
Где не видно надежд вдалеке,
А из крана вода терпеливо
Всё зовёт к молчаливой реке.
***
Так хочется сердцу читать научиться,
Да видно, пока я ещё не дорос.
На тихом снегу, как на книжной странице,
Чернеют бессонные буквы берёз.
С рассвета гляжу на ветвей очертанья,
На смутные знаки холодных стволов
И в них замечаю Вселенной посланье,
Где ясны душе только несколько слов.
Слова-то простые – «Любовь» да «Молитва»,
А слоги надежды от ветра звенят:
И слышатся рифмы, безумствуют ритмы,
В которых восходом наполнен закат.
И страшно мне браться за стихотворенье –
Имею ли право? Совсем не пойму:
Пока столь обрывочны навыки чтенья,
Всерьёз невозможно учиться письму.
***
С полудня светится над крышей
Невыразимый белый снег –
Наивной правды оберег,
Он душу чувствует и слышит.
Который год, как в первый раз,
Летит волнующе-лучисто,
Блестя мечтой не напоказ –
Спокойно, искренне и чисто.
И тише мир, и вздохи тише,
Лишь вдалеке – ребячий смех…
Родной, как солнце, первый снег,
Спускаясь, кажется всё выше.
И мысли выше. Всюду гладь –
Неотразима и певуча…
Откуда смех? Нельзя понять,
Но так он истине созвучен,
Как будто снегом небо дышит.
А я невнятные слова
Полдня под нос шепчу едва,
И только снег их чётко слышит.
***
Чего-то мне всегда не достаёт,
И я гоню судьбу за идеалом,
А на окне мурлычет мудрый кот,
Умеющий довольствоваться малым.
Его лишь поприветствую рукой –
И он уже, от счастья неотступно,
Глядит на мир с влюблённостью такой,
Какая мне пока что недоступна.
Не верю я крикливым голосам,
Которые вошли в людской обычай.
Пускай того не ведает и сам –
Спокойно кот о вечности мурлычет…
Так часто речь заумная пуста,
Хотя она и кажется почтенной,
А тихое мурлыканье кота
Наполнено гармонией Вселенной.
* * *
Быстрá дорога и красива.
Всё облака – куда ни глянь.
Меж небесами и обрывом
Локомотив скользит, как лань.
Спешит к угрюмому вокзалу,
Чтоб от него уйти опять
И по бессонным перевалам
Легко колёсами стучать.
…Но, увлекаемый скольженьем,
Внезапно сердцем я узнал,
Что право этого движенья
Дано незыблемостью шпал.
Хотя их твёрдость не воспета
Ни в монументах, ни в стихах,
На них лежит дорога к свету,
Как у атлантов на плечах.
Они упорны и усталы
В трудах великих и простых…
Бывают люди – словно шпалы,
Да только кто прославит их?
СТАРЫЙ ПЕНАЛ
На ветхой, как мир, антресоли
Нечаянно я отыскал
Пылящийся в скучной неволе
Свой школьный потёртый пенал.
Находка – не горечь, не праздник,
Но жжёт ученический стыд,
И чудится, что первоклассник
С пенала в лицо мне глядит.
Быть может, я болен сегодня
И брежу, сознанье дразня,
Но вижу: глаза он отводит,
Как будто стесняясь меня.
Как будто ему не по нраву,
Каким я со временем стал...
Не знаю, имею ли право
Открыть позабытый пенал,
Приблизиться к детству немного,
И, вытащив карандаши,
Раскрасить мечту и дорогу
На контурной карте души.
|
* * *
В доме моём беспорядок не нов –
Впору, к себе обратясь,
Вымести будничный сор из углов,
Вытереть в комнате грязь.
Станет светлей и опрятней чуть-чуть,
Но, все дела завершив,
В зеркало я не посмею взглянуть –
Вдруг оно чище души?
* * *
Что случилось? Ветер, ветер.
Человек живёт на свете –
Человеку страшно жить.
Он идёт по тротуару
С обречённостью на пару,
Хочет истине служить.
Впрочем, нет – совсем не хочет,
Просто голову морочит,
Забавляется в пути.
Просто ищет оправданье
Своему существованью –
Только где его найти?
Горечь сердца безыскусна –
Человеку очень грустно.
Он так немощен и мал,
А с небес луна большая
Смотрит, будто вопрошая:
«Что ты, мальчик, ожидал?»
* * *
Понурые дни. В магазине «Продукты»
Лежат на прилавке сезонные фрукты,
Стоит продавщица с лицом отстранённым,
Болея неврозом и кашлем сезонным.
Я к ней подхожу, точно поезд к перрону,
С тоскою протяжной, согласно сезону.
…А, помнится, было недавно, в апреле –
Сезонно грачи надо мною летели.
Причины надежд и печалей резонны.
Так что остаётся в душе внесезонным?
Задумаюсь – нет в размышлениях лада…
Но греется сердце о кисть винограда.
ПАРАДОКС
Необъяснимо свойство хмурых дней:
Чем громче дождь, тем прошлое слышней.
* * *
Любе Х.
Когда друг друга мы не понимаем
И пылко спорят наши голоса,
За городом, в саду под птичьим граем,
Свершаются простые чудеса.
Людские души тонки и не крепки!
Как тени их, в чарующем миру
Качаются две истины – две ветки,
И яблоня трепещет на ветру.
Где листья спорят шелестом журчащим
Друг с другом и с безжалостностью дней,
Там веет чем-то мудро настоящим,
Идущим от задумчивых корней.
Заботы, как бетонные строенья,
Виднеются угрюмою стеной,
Но так неоспоримо ощущенье,
Что мы – две ветки яблони одной.
* * *
В эпоху больших эпидемий
Надежды даются с трудом,
И к нам обращённое время
Уходит незримым путём.
Мы злимся, что мир в беспорядке,
Что век опрокинут судьбой.
А годы бредут без оглядки
Затерянной в буднях тропой.
И вдруг возникает из дали
Вопрос о насущно земном:
А сам я чьи-либо печали
Хоть чуточку скрасил добром?..
ФАКТЫ
Всё подвергается сомненью,
Как будто видится сквозь дым.
Бесспорен только факт рожденья
И смерти факт неоспорим.
Так много слов пропало даром,
Надежды канули в траву,
А я хожу средь яблонь старых
И греюсь фактом, что живу.
Хотя кора и листья дряблы,
Но меж ненастий и кручин
Бессмертны факты спелых яблок
На тонких веточках причин.
* * *
Опять кругом волнения и шум.
Кипят года меж рифмами и бытом,
Но чаще всё приходит мне на ум,
Что я напрасно городом воспитан,
Что, может быть, в одной из деревень,
Где небо с человеком не в разладе,
Облокочусь когда-то на плетень
И так замру, на дождь вечерний глядя.
И долгий час ни шага не ступлю,
Как будто в землю врос я, точно ясень…
И запою – хотя не во хмелю –
О том, что дождь отчаянно прекрасен.
А буду стар – всему есть свой черёд –
В закатный свет окрасит солнце крыши,
Душа к спокойной истине придёт:
Я для земли не первый и не лишний…
|
