30 января 2014 г.

Соблазн хаоса

Стремясь в меру своих скромных сил осмыслить происходящие сегодня тревожные события глобального масштаба, обращаешь внимание прежде всего на то, что в подавляющем большинстве кризисных ситуаций ставка делается на хаос: на создание дисбаланса, рассогласованности, на запуск процессов рассыпания организующих нормальную жизнь структур.

Причём хаос подаётся уже не в привычном нам качестве временной издержки, неизбежной при переходе от одной организующей структуры к другой, а в качестве состояния базового, естественного и даже желанного уже хотя бы потому, что оно не обременяет индивидуума или сообщество даже минимальными ограничениями – общественными, экономическими, культурными, нравственными. То есть традиционное противостояние хаоса и порядка в нашей жизни постепенно и неуклонно восходит к своей изначальной, философской, космической сущности.

Чем же хаос стал вдруг привлекателен настолько, что даже явная угроза самоуничтожения воспринимается сегодня как нечто несущественное? Почему ему шаг за шагом уступает территорию культура, сдаются искусство, образование, наука? Почему становятся нежизнеспособными и рассыпаются формы, в которые вложено столько сил и жизней? Почему мы, казалось бы, благодаря культуре способные предвидеть элементарные последствия своих поступков, ежедневно, по мелочам, прельщаемся его соблазном?

В поиске ответа на этот вопрос прежде всего следовало бы обратить внимание на энергийную сторону происходящих процессов – возможно, точки опоры и основы для понимания происходящего обнаружатся именно здесь.

Наша жизненная энергия изначально структурирована слабо, в ней достаточно чётко намечены только базовые смыслы: выживания, продожения рода и примитивной самоорганизации. Вне границ культуры эта энергия по сути проявляется как агрессия. И именно культура, подхватывая и упорядочивая, связывая в жизнестроительные формы неструктурированный поток энергии, уменьшает и в идеале стремится свести на нет разрушительный потенциал и превратить его в потенциал строительства. А это процесс, – действительно, – космического порядка, прямо восходящий к духовной сущности человека, предназначению человеческого сознания.

Связанная энергия при этом как бы раздваивается: частью удерживает, обслуживает уже имеющиеся культурные формы, частью направляется на их развитие – локальное разрушение, переформирование, строительство новых форм. И в идеале её должно хватать и на то, и на другое

Тонкий баланс между свободой и организацией невозможно сохранять неизменным в принципе, установив раз и навсегда, как невозможно удержать раз и навсегда равновесие в движении. Каждый новый шаг требует нового согласования сил, поддержания баланса, нарушение которого неизбежно чревато либо ужесточением форм и подавлением энергии (угасанием жизни), либо разрушением форм и соскальзыванием в хаос.

Центральным, ключевым здесь является ныне выведенное из обращения – надеюсь, временно, – золотое понятие «мера». Оно изъято практически отовсюду, и почти любое действие принято доводить до крайности, а потом долго удивляться, почему хотели как лучше, а получилось… В общем, не получилось.

Чувство меры, приоритет меры, наука меры, степень её тонкости и высота (глубина) – атрибуты гармонии, особенно в динамике, а их отсутствием точно определяется, маркируется хаос.

В периоды активного жизнестроительства хаос постоянно возникает то там, то здесь, но он всегда локален, мало того – необходим как строительный материал, как источник энергии, он является признаком нагнетания жизненной силы, её радостного избытка. Но если по какой-то, чаще неизвестной нам причине жизненная энергия начинает уменьшаться, угасать, иссякать – сначала ужесточаются, костенеют формы, потом не под силу становится их поддержание, и из локального строительного хаос постепенно превращается в губительный и глобальный.

Следуя этой логике, можно сделать закономерный вывод, что хаос – спутник и атрибут слабости. Почему же тогда он сегодня набирает силу? Почему столь привлекательными для многих становятся его технологии, откуда возникает иллюзия, что им можно управлять – и, мало того, возможно управлять миром с его помощью?

Ответ тоже, скорее всего, можно найти в энергийной плоскости. Хаос высвобождает связанную культурными формами энергию и тем самым создаёт иллюзию её избытка, иллюзию полноценной жизни, а его разрушительный смысл отодвигается на второй, третий, последний план: какая разница, потом упорядочим, потом выстроим, потом обуздаем… Но лавинообразное разрушение делает это «потом» всё более далёким и в итоге практически невозможным.

Хуже и беспомощней может быть только наивное упование на «само устроится» или «было ведь уже нечто подобное, но как-то же нормализовалось…» Хочется спросить – какой ценой, но понятно, что вопрос чисто риторический. Есть ещё прямо преступное «на наш век хватит», но сейчас не об этом.

Опьянение энергией хаоса особенно заразительно для тех, кто прозябает в обыденности, движется в надёжной «колее» повседневности, кто не создаёт, а с трудом поддерживает или только эксплуатирует культурные формы в их общепринятом понимании и осознаёт – или не осознаёт, что в принципе даже неважно, всё равно так или иначе переживает – дефицит именно этой, энергийной, созидательной, творческой стороны своего бытия.

Но запускается лавинообразное разрушение всё-таки сверху, с верхних этажей культурной иерархии. Из тех культурных слоёв, где по идее как раз и должно происходить смысло- и формотворение. Соблазн хаоса срабатывает в первую очередь там и приходит оттуда – и на это тоже есть свои веские причины.

В периоды относительного (а много чаще мнимого) благополучия, когда спасительная жизнетворящая необходимость культуры перестаёт быть очевидно насущной, соблазну хаоса не поддаться трудно. Он – новизна, он – свобода от форм и обязательств, наконец, он – дешёвая избыточная энергия. Ну как от всего этого отказаться, зачем связывать свою драгоценную свободу культурными и нравственными обязательствами, тратить силы на изучение, освоение, поддержание и развитие того, что уже есть, что наработано – а вдруг и отработано, вдруг уже не годится, и есть шанс открыть или сотворить что-то доселе неизвестное? Ну и остаться в истории, культуре, литературе… Да, вот это – остаться, отметиться, запечатлеть своё имя…

И личный хаос, например, художника, услужливо растиражированный столь же падкими на новизну и «энергийность» различными средствами информации, захватывает новые и новые пространства жизни, становится соблазном для мирных обывателей, допуском и агрументом «за» при расшатывании норм, отказе от того, что выработано культурой за долгое время ценой многих жизней. И очень трудно, практически невозможно доказать такому «художнику» целесообразность, прикладной смысл культурных критериев и оценок, потому что практическая их значимость в периоды «затишья» становится неочевидна.

А поскольку энергийная сторона бытия, во-первых, первична и, во-вторых, сугубо индивидуальна, только общественные и культурные институты и могут в этих случаях ставить заслоны разрушению – в общих интересах. И это – живая повседневность культуры, её институтов, система отбора, утверждения, тиражирования форм, коммуникации по поводу новых смыслов… Или наоборот – постепенное снятие спасительных ограничений, умножение хаоса на погибель всем и себе под пламенные речи о полной свободе творческого поиска и самовыражения. Природа, особенно духовная, растрат не терпит – и того, что сейчас расыпается в хаос, потом, когда станет жизненно необходимо, уже не собрать.

Но сегодня мы имеем дело с процессами уже иной степени глубины и опасности. Ставка на хаос делается в глобальном масштабе. С одной стороны, это верный знак явной витальной слабости и ущербности тех, кто сознательно запускает процессы распада, с другой – признак их прекрасной осведомлённости о лавинообразном характере разрушения, о непреодолимом для массового обывателя энергийном соблазне, о кратковременной эйфории вседозволенности и её губительным последствиях…

Впрочем, поскольку рассуждения о субъекте воздействия не входят в задачи этой статьи, остановимся на этом и перейдём к объекту – традиционной культуре и её нормам, которые так или иначе обеспечивают до сего дня выживание и развитие человеческих сообществ. Именно ей брошен вызов – её целесообразности, практической значимости, реальной ценности.

Вызов брошен давно: ставка на хаос возможна только в том случае, если традиционные структуры в определённой степени уже расшатаны. Она требует длительной предварительной подготовки – постепенного размывания норм, принципов, разрушения институтов. И этот «подготовительный» период, так называемое «слабое влияние», должен приходиться на относительно «беззаботное» существование, когда, как мы уже сказали выше, жизненная насущность норм, духовной традиции и культуры представляется неочевидной. В другие, трудные времена – не одолеть, не внедриться, но в «тучные» или просто спокойные – запросто, хотя и не быстро, исподволь.

А после «слабого влияния» достаточно одного резкого толчка, не обязательно даже сильного – просто резкого, чтобы лавинообразно запустить хаос.

Если в этом ракурсе посмотреть на историю России определённых периодов (конец Х IX – начало ХХ век, 1960-е – 1990-е), а потом на нашу современность, начало века XXI , станет понятно многое. Ну, во-первых, очевидная сила нации и устойчивость культуры. Это в плюсе, и немалом. Во-вторых, столь же очевидно проступают опасные периоды и точки запуска хаотических процессов. А в-третьих – явно обозначается вектор сегодняшних перемен в науке и образовании, и само нынешнее затишье, в котором вполне обоснованно нарастают напряжённость и тревога.

Что мы сегодня противопоставляем хаосу? Что можно в принципе ему противопоставить? И надо ли противопоставлять вообще, имея в виду глобальный характер и лавинообразность происходящего? Не смешно ли стоять на пути этой лавины с какими-то принципами, нормами, правилами?

Нет, не смешно. Может быть, и конечно, страшно, но – далеко не бессмысленно. Мало того – если ещё сохранены и действуют преимущественно традиционные ценности и нормы, культурные институты, всё нормально. Дело в нюансах – в особенностях сопротивления хаосу.

Соблазн хаоса – из соблазнов немалых. Культура, порядок – это всегда самоограничение и бремя, удел сильных и ответственных – их не так много, а должно быть достаточно, чтобы выстоять всем. Хаос делает ставку на рассыпание форм, но сам в состоянии воспроизводить только ремейки, симулякры, жалкие пародии смыслов. Это его следы, маркировка его территории. Технологии хаоса просты, не оригинальны и паразитируют на технологиях культуры, и поэтому о них надо говорить, называя вещи своими именами.

Если хаос противостоит организованному порядку – он, безусловно, победит. Потому что порядок – это и есть прямой объект его атаки. Логика проста. Чем разрушается форма? Энергией. Хаос зайдёт с энергийной стороны – и высвободит связанную энергию, избавит от запретов и обязательств, подарит пьянящую эйфорию свободы самовыражения и вседозволенности действий. Эту энергию не запереть в готовые формы. В этом смысле готовые формы всегда проигрывают, держаться за них – значит, прямо подставляться под удар. Хаосу реально способен противостоять не порядок – но порядочность как свойство духа и упорядочивание как принцип организации действий, умение создавать жизнеспособные формы для обуздания энергии, для разворота её от самоуничтожения к со-творению.

Хаос охотно вклинивается там, где в процессе развития традиции новая форма сталкивается со старой, и если они непримиримо противостоят друг другу, то обе теряют в этом противостоянии собственную суть. В любом случае этот хаос следует ограничивать «строительной площадкой», иначе он непременно выйдет победителем и начнёт захватывать новые пространства.

Возможно, стоит активнее осмысливать простые технологии хаоса, и конкретно – в сфере литературы, потому что вот это «тревожное затишье», в котором мы сегодня пребываем, на самом деле и есть настоящее сражение. Именно сейчас определяется, устоит ли жизнетворящая традиция и её культура. Именно сейчас хаос внедряется в базовые смыслы и несущие конструкции общества. Ни обличение его, ни открытое противостояние ему не принесут желаемого результата. Потому что технологиям разрушения должны противостоять технологии упорядочивания.