Когда читаешь повести и рассказы Сергея Петровича Багрова, кажется, что ты оказываешься в прибранной с любовью, чистой и светлой горнице, где веет свежий воздух, где душа чувствует особую защищённость и родство с людьми, которые в ней живут. Хозяин этой горницы добр, но и строг, в нём чувствуется уверенность, что всё доброе возрастёт, а всё недоброе  – искоренится.

Подобные произведения, эмоционально и духовно воздействующие на читателя и создающие у него особое состояние души, литературоведы называют лирической прозой.  Но, как и любой термин, это название очень ограниченно и обобщённо определяет суть подобного художественного стиля. Возникает потребность в конкретной характеристике особенностей мастерства писателя. Именно поэтому мы и начали размышления над его новой книгой с картины – символа того впечатления, которое возникло в нашей душе при чтении его рассказов и поэтических миниатюр. Причём, отметим, что лиризм писателя Багрова связан не только с изображением эмоционального состояния повествователя или его героев.  Источником этого лиризма является то собственно народное самочувствие, которое витает в его произведениях и передаётся писателем неуловимым образом. В наше тревожное и суетное время мы начали терять этот спокойный, добродушный и уверенный тон, характерный для состояния русской души. Поэтому, читая рассказы и очерки С.П. Багрова, начинаешь напитывать своё сердце и ум спокойной духовной силой. 

Эта душевная гармония возникает, когда человек чужд суеты ума. Святитель Иоанн Златоуст задавал вопрос: «Что такое суета ума?» - и отвечал: «Занятие суетными предметами». Далее он поясняет: «Послушай, возлюбленный! Не дела Божии назвал Екклезиаст суетными, отнюдь нет: не небо суетно, не земля суетна, нет! — Ни солнце, ни луна, ни звезды, ни наше тело. Ибо все это — добро зело». Златоуст называет суетой погоню за богатством, почестями, гордость, тщеславие, высокомерие.  «Почему, однако ж, это суетно? — Потому что не имеет никакой доброй цели" [2].

Нет суетности ума у героев рассказов С.П. Багрова, простых жителей северных деревень, сёл и небольших городов. Нет суетности и в самом повествовании писателя о их жизни. Отсюда возникает чувство соучастия к их судьбе, к их миру: как будто встретил на страницах его книги своих родных и близких людей и увидел до боли сердечной знакомые пейзажи своего детства и юности.

***      

В творчестве Сергея Багрова лирическая проза представлена в различных жанрах: это и лирические отступления от повествования, это и стихотворения в прозе, кроме того, лиризм пронизывает  эпические сюжеты рассказов Багрова.

В данной статье мы обратимся к его лирическим миниатюрам, их в книге С.П. Багрова пятнадцать. Как поэт и философ, писатель созерцает Божий мир в самых прекрасных его проявлениях на восходе и на закате. «Вечер и утро особенно благодатны» [3: 17-23]. Его стихотворения в прозе «Божья милость»  и «Иду-у» продолжают православную традицию русских поэтов, лирические произведения которых восходят к молитве «Свете тихий» [4: 122-143]. Чистой душой писатель встречает восход солнца июльским утром и благодарит Бога за вновь воскресающую жизнь:

БОЖЬЯ МИЛОСТЬ   
Дивно было увидеть в ночи, как встаёт из земли, без лучей, без сиянья, огромное алое солнце. Такое бывает только в начале июля. Чёрные крыши домов, застывающая листва, пролетевший с мышью в когтях хищный филин.
Нет. Земля не погасла. Не к смерти она подбирается – к воскресению. И спасёт её, как всегда, тихий свет, разливающийся над миром. Православный народ называет его:
- Божья милость...

Молитвенному созерцанию заката лета и начала осени, когда, «есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора» (Ф. Тютчёв), посвящено стихотворение С. Багрова «Иду-у!» [1: 185]. В книге оно напечатано как прозаический текст, однако в нём есть стихотворный ритм, он представляет собой поэтический период, части которого соединяются анафорическим повтором слова когда. Весь текст членится на строки, в соответствии с паузами, когда мы делаем остановку и осмысливаем предыдущие строки  и готовимся к последующим. Эти паузы при чтении стихотворения совпадают с ритмом нашего сердца и дыхания. Покажем это, записав этот текст поэтической строфой:

Иду-у!
Земля прекрасна на закате лета.
Но ещё прекраснее
В плену осенних дней,
 Когда вблизи чернеющей реки
Висят, как паруса, прохладные туманы.
Когда сторожко, как карась,
Крадётся по реке не вспугнутое солнце.
Когда, кивая хохолком,
Летит к рябине бойкий свиристель.
Когда на избяном стекле танцуют
Быстрые лучи.
Когда в просторы солнечных полей
Спускается полуденный покой.
Когда, как откровение,
Вдруг открываются ворота неба,
И в них ты видишь чистое лицо
С глазами Бога,
Который тщательно рассматривает нас,
Дабы понять,
Кому он в этот миг всего нужней.
И кто-то с колотящимся от счастья сердцем
Услышит среди сонма звуков
Негромкое, но чёткое:
–   Иду-у!

В стихотворении мастерски используется особый приём ритмической композиции, который обозначают музыкальным термином «каденция». Во время каждой мгновенной паузы содержание текста, его смысловая вязь не прерывается, а наоборот, усиливается. Словесный текст закончен, а его смысл продолжает звучать в душе. Всё это создаёт молитвенное настроение при чтении этого произведения.

В творчестве С.П. Багрова есть не только радостные созерцания Божьего мира, как в рассмотренных выше стихотворениях в прозе,  а также в  подобных им – «Связь» [1: 197], «Лилипуты [1: 196]. Есть у писателя и горестный взгляд на печальный вид нашей родной матери - земли, брошенной и забытой её суетными детьми. Писатель пристально всматривается, чутко вслушивается и слышит её стон. Именно так называется одна из лирических миниатюр [1: 197]:

СТОН
Неубранный хлеб. Целую ночь он стоял, опрокидываемый метелью.
Унялась непогода к утру. Светло и бело.
По полю от окраины города к алой заре побежала лыжня торопливого человека. Манила его прогуляться по полю девственно-белая бесконечность. Идти бы по ней и идти, принимая душой чистоту и свежесть первого снега, да мешал громкий скрип. Казалось, не снег скрипел под его ногами, а колосья поваленного ячменя, на помощь к которым никто не пришёл, и они, как наказанные, стонали.

Здесь нет прямой критики, как это бывает в публицистике, хотя  тема затронута очень злободневная. Но есть боль за родную землю, за уничтоженное рачительное крестьянство. И такая печаль затронет сердце любого русского человека и вызовет ответную боль, что гораздо сильнее и, надеюсь, действеннее публицистических обвинений и упрёков. Таков стиль нашего вологодского писателя Сергея Петровича Багрова! 
        
С каждым годом эта печаль и нешуточная тревога за родную землю нарастает. Одно из стихотворений в прозе так и называется - «Непокой» [1: 238]:

Великое русское поле, поросшее юным лесом, чертополохом и лебедой. Здесь когда-то работали агрегаты, выращивая хлеба. А теперь тишина. Лишь глубокой осенью среди дикой травы, поднимается что-то бывшее, трудовое. Может быть, это тень забытого труженика полей, кого разбудил непокой, и он встал, чтоб понять: будем жить мы на этой грешной земле? Или – нет?
Неспокойная тишина. Неожиданно в лоне её что-то чутко зашелестело, как от лопастей хлебной мельницы, запустил которую тот, кто опять становится хлеборобом.
Неужели такое не сбудется? – спрашиваем себя. И молчим, принимая действительность полным сердцем.

Размышляя над этим небольшим, но проникновенным произведением С.П. Багрова, я подумала, что оно по духу перекликается в истории русской литературы с эпохальным романом М.А. Шолохова «Поднятая целина». А что если эта заброшенная земля снова станет поднятой целиной?! 

Да, конечно, сейчас иные времена и иные беды, но всё та же русская земля и всё тот же русский характер… Рано их проклинать и хоронить! Именно поэтому русская литература, как плодородная почва, по-прежнему рождает новых и новых писателей, верных сынов своего Отечества.

Мы внуки земли и огню родичи,
Нам радостны зори и пламя свечи,
Язвит нас железо, одежд чернота,
И в памяти нашей лишь радуг цвета.
(Николай Клюев)

Литература

1.Багров С.П. Короткая передышка: рассказы и очерки / Сергей Багров. – Вологда: Сад-огород, 2019. – 359 с.
2. Иоанн Златоуст. Толкование на послание к Эфесянам // Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константино-польского, в русском переводе. Издание С.-Петербургской Духовной Академии, 1905. Том 11. Книга 1. С. 5-218.
3. Флоренский, П. А. Сочинения: в 2 т. Т. 2: У водоразделов мысли / П. А. Флоренский. – Москва: Правда, 1990. – 447 с.
4. Яцкевич Л.Г. Православное слово в творчестве вологодских писателей. Науч. ред. В. Н. Бараков. Москва Вологда : Инфра-Инженерия, 2019. – 388 с.

Вверх

Комментариев: