Сухорукова Мария Арсентьевна
7 июня 1952 – 25 марта 2018

Донская казачка Мария Сухорукова родилась года на хуторе Долгий, Урюпинского района Волгоградской области. Окончила историко-филологическое отделение Волгоградского педагогического института. Работала преподавателем русского языка и литературы в средней школе, журналистом в ряде периодических изданий, воспитателем.


На тот берег через Лету

 

ПАМЯТИ ПОЭТА

25 марта 2018 года не стало удивительной самобытной нижегородской женщины, прекрасной русской поэтессы Марии Сухоруковой. Как всегда случается на нашей грешной земле, особенно в творческой среде, - нет пророка в своём отечестве. Окололитературные чиновники беспокоятся – занесёт ли в их края заморским ветром какого-нибудь Бахыта Кенжеева, или столичного разлива утомлённого славой и русской историей Виктора Ерофеева, а к ним бы в придачу ещё каких-нибудь пару-другую дорогих заезжих штучек. А до того, что у них под боком, на родной почве, вдали от столбовых дорог, от всяческих сует, тихо и нешумно, в любви к России, к русскому народу и русскому слову, живут истинные таланты, - этим сытым господам нет никакого дела. Этим господам для удовлетворения собственных амбиций нужны местные литературные Канны, непременная смесь французского с нижегородским… А таких как давние полузабытые имена Фёдор Сухов, Александр Люкин, как ныне упокоенная Мария Сухорукова, вечная бездомная странница, поэтическая птица небесная, русская православная христианка, хранительница русской истории, культуры, речи, судьбы России, плоть от плоти своего народа, -  они не помнят, не знают, ведь на их трудных и мучительных биографиях, на их честном и благородном творчестве, на их бескорыстном служении Отечеству не попиаришься, не покрасуешься собственными сомнительными талантами, не приобщишься к «цивилизованному» западному миру!..

Увы, собратья-писатели часто тоже не балуют любовью и вниманием своих странных, странноватых, одною лишь «духовной жаждою томимых», кажущихся в чём-то юродивыми, - земляков и товарищей по перу. Такой путь долгие годы проходила и Мария Сухорукова, любимая простыми слушателями, простым народом, насельниками монастырей и русских глубинок, благословляемая на свой путь простыми деревенскими батюшками и святыми старцами…

Дельцы от литературы никогда не узнают того светлого и чистого счастья, которое знала на трудной земле русская странница Мария Сухорукова, никогда не узнают они и того счастье, какое будет знать она в вечности, в памяти русского народа...

Помолимся же о новопреставленной рабе Божией Марии.

Прилагаю к этим горьким строкам и своё эссе, написанное два года назад для книги стихотворений Марии Сухоруковой «Ароматные звуки». Для меня большая радость, что слова уважения и признания я успел сказать истинному Поэту при его жизни.

Геннадий КРАСНИКОВ,
25.3.18

 

ЧТО В КОТОМКЕ У МАРИИ

Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную престола Божия. 
Евр.12:1, 2

Бывает, слушаешь на сегодняшних поэтических вечерах выступления современных стихотворцев, видишь, как изощрённо и лукаво плетут они филологические тенёта, предназначенные исключительно для «посвящённых», умеющих восторженно оценить всю эту эффектную словесную имитацию мыслей и чувств, и думаешь – а ведь, пожалуй, среди подобной «высоколобой» публики затерялся бы, был осмеян, в лучшем случае снисходительно выслушан как примитивный простак, попавший не по адресу, тот, кто с всклокоченными седыми власами, с горящим сквозь блестящие стёкла очков взором, в привычно небрежно расстёгнутом фраке, прочёл бы здесь своё такое простое и неброское стихотворение:  
          
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
Не поймёт и не заметит
Гордый взор иноплеменный
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Удручённый ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.

Вот такими, подобными приведённым здесь тютчевским строкам (не сравнивая, конечно, авторов!), - смотрятся на первый взгляд незамысловатые, простодушные и чистые по первозданной сути своей стихи нижегородской поэтессы Марии Сухоруковой…

В том, что Мария Сухорукова природный самобытный Поэт, я, раз только увидев впервые её лично, услышав, как она читает написанное, узнав, как она живёт (так живут только птицы небесные!..) – убедился без всяких сомнений. Не мог лишь определить для себя, в чём обаяние простоты и какой-то доверчивой открытости перед миром её стихов. Так рисуют художники-примитивисты; так по-детски заглавными буквами записывала свои живописные строчки Ксения Некрасова…

Вот поэтические рисунки Марии Сухоруковой:

Небо землю в ладонях катает,
Звёздной пылью ночами пыля.
Голубою снежинкою тает
И никак не растает земля…
Голубая снежинка»)

* * *
Снег до земли не долетал,
Не смог к ней, вешней, прикасаться.
И таял он, как будто знал,
Что здесь ему не удержаться.

Так верят, как говорил старец Григорий Долбунов, «чисто, от души, от сердца» (ведь именно «чистые сердцем Бога узрят», и вся русская философия есть философия сердца!)… Мария Сухорукова сердцем видит и чувствует картины сегодняшнего мира:

Я слышу небесные вздохи,
В которых грозы чистота.
Чем взоры темнее эпохи,
Лучистее Очи Христа.

Эта поэзия на культурном и генном уровне помнит-знает-чувствует поэзию Кольцова-Никитина-Некрасова-Есенина-Рубцова-Сухова… В ней и музыка Глинки, Рахманинова, Чайковского, Свиридова, Гаврилина… – как вообще в любом русском сердце, в русском слове, даже у тех, кто, по несчастью, и не слыхивал этой музыки (да её и не жалуют теперь), но эту музыку русские композиторы брали из таких вот русских душ.

Без креста все слова – пустота,
Крест – что дождь посреди знойной суши.
Только через несенье креста
Бог услышит певучие души.
Поэтический крест», посвящение поэту Ф. Сухову)
 
Так черёмуха, так чабрец, так полынь (емшан-трава из поэмы А. Майкова) - каждый год не только рождаются и являются в мир своей новизной, передавая и помня ароматы и запахи, которые были до нас, будут при нас и после нас:

Касались дождинки, горячей, меня
Своими мизинцами нежно-прохладными.
У озера ласкового, у Плетня,
Душа наслаждалась цветами усладными.
Пила ароматы полыни, гвоздик
И пижмы, и клевера, мяты, душицы.
И трав постигала зелёный язык,
И лепет густой луговой овсяницы…
Был август, он нёс на себе новый век,
Уже не двадцатый, а век двадцать первый.
Я след узнавала его на траве:
Колёсный, морщинистый, грубый и нервный.
И я тосковала о прошлом, родном,
О ржанье коней с их дыханьем душистым,
О хате с коровьим парным молоком,
О бабушке Дуне с подойником чистым…
Под августовской грозой»)

Внешне как бы проста поэтика Сухоруковой – никаких изысков и фокусов формальных, никакой острой приправы для завлечения читателя. Но в этой простоте есть прозрачность родника, прозрачность неба, сквозь которые просвечивает русская душа, русская судьба. Та самая простота, о которой такой гениальный интеллектуал как Тютчев сказал: «Не поймёт и не заметит // Гордый взор иноплеменный, // Что сквозит и тайно светит// В красоте твоей смиренной…» Потому так поются, так ложатся на музыку стихи Марии Сухоруковой, на которые пишут песни народные музыканты и профессионалы. Для них её слова – раздолье, поскольку мелодия уже заложена в её стихи, в её ритмы, в дыхание строк.

И на снимках, которые так органично, словно иллюстрации к стихам, обильно включены в её книги, она почти всегда улыбается. Подобно тому, как у Бунина в чудесном рассказе «Птицы небесные» повествуется о встрече в лютый мороз студента и нищего странника:

«Застыл, старик? - крикнул студент с деланной бодростью.
Нищий приостановился и тяжело перевёл дыхание, раскрывая рот, поднимая грудь и плечи.
- Нет, - ответил он неожиданно просто и даже как будто весело...»
И на удивлённый вопрос: «Это тебе-то не плохо?», - ответил: «Беден только бес, на нём креста нет. А я живу себе…»…

В стихотворении «Песнь Господу», одном из характерных во всём её творчестве, Мария Сухорукова словно бы перекликается со словами бунинского героя:

Все берёзы в холоде,
Снег среди равнин.
Господи, мой Господи,
Ты со мной Один…
Небо в чудном золоте,
Рек сребристый мех.
И когда со мною Ты,
Я богаче всех….

Прочитав стихотворение Сухоруковой «Сказ о малой деревне Очаихе», я нечаянно нашёл ключ к её поэтике. Да – это именно сказ, и сказовость её стихов очевидна, как в рассказах Лескова, как в русском фольклоре, как у Владимира Даля. Так старухи-странницы из пьес Островского разносили вести, слухи, народные мифы и легенды по домам. Так когда-то, в моей родной курской деревне Красниково, в доме моей бабушки Ольги Афанасьевны, появлялась странница - тётка Кулина (Акулина), приходившая каждый год под зиму с котомкой сухариков и уходившая с первыми тёплыми весенними деньками – христарадничать и молиться по святым местам, и собирать по Руси русскую речь, русские сказы, были и небыли, сбирая по горьким и светлым российским сусекам русскую жизнь, русскую народную историю, русскую долю. А после смерти бабушки – осталась на несколько лет в доме помогать сиротам. Но в одну из вёсен, как птица перелётная, всё-таки что-то почувствовав, собралась в дорогу и так уже не вернулась, ушла, растворилась в России-матушке, как ушёл и бесследно исчез в начале века прошлого поэт-странник Александр Добролюбов, как, по преданию, ушёл царь Александр – став Фёдором Кузьмичом. Это тот, кто был императором Александром Первым – «благословенным», как звали его в народе, «нашим ангелом», как говорили при дворе…

Потому и стихов изобильно у Сухоруковой – как в той котомке у странников рассказов-сказов, как песен у калик перехожих. Не все стихи, быть может, художественно равноценны, но они всё равно бесценны как те сухарики и та мелочишка, Христа ради собранная по белому свету для того, чтобы не умереть с голоду, когда никто никого не слушает, не хочет слушать и слышать. Это своего рода простодушные от чистого сердца молитовки, славословия Богу, Божьему творению, где сегодня так неуютно и так хочется побыть в тишине, наедине с природой, с Родиной, со своими мыслями, с ушедшими любимыми людьми…
 
Снова росы руки оросили,
И босые ноженьки – в росе.
Я, почти как все, люблю Россию,
А в итоге и не так, как все.

Каждый листик и цветок потрогай.
Разные они средь бытия.
Я такая лишь одна у Бога,
И не будет здесь такой, как я…
Не с того ль друг к другу тяготенье
До тех пор, пока звезда горит.
Оттого и хочется общенья,
Ибо нас никто не повторит.
Неповторимость»)

Её стихи можно не читать подряд, а просто открывать на любой странице, словно в суму странническую запуская руку, не ведая – что тебе попадётся на этот раз, но точно зная, что это будет всё равно маленький кусочек обретённого в странствиях, открытого поэтом слова, мира. Бескорыстие – вот мотив этих стихов, созерцание, благодарение, сострадание, любовь безмерная:

За птиц в лесу, за юг в тепле,
За то, что всех цветов Питатель,
За всю природу на земле
Благодарю Тебя, Создатель.
Пою Твои сады в цвету
И в солнце тропку и аллею.
Ты сотворил всю красоту,
И Сам же умилился ею.
Благодарение»)
 
В её стихах так естественно и органично звучат переклички, ауканья с родными голосами Рубцова и Сухова:

Заполынились очи мои,
Лебедою следы поросли.
Пароход мой застрял на мели.
Слышит плоть притяженье земли.
И берёзы зовут ноги в лес.
А душе не хватает небес.
Не хватает»)

В донской казачке по рождению, в ней не только позднее смирение «не от мира сего» сказывается в стихах, но и вулкан страстей «от мира сего», пусть затихающий, забывающийся, прорывается в стихах-воспоминаниях:

У Бога я просила хлеба.
А днём
Навстречу мне бежало небо
Дождём.
Сад шелестел цветеньем яблонь
Светло.
Во мне румяным лето бабье
Цвело.
Май соловьём распевал в подлеске,
В лесах,
Что замирали все занавески
В домах.
Я окна весело раскрывала
Плечом,
Просила небо пройтись по залу
Лучом…
Такое было лет десять-двадцать
Назад.
Взлетают годы, они искрятся,
Горят…
            («Годы горят»)

Как истинный поэт Мария Сухорукова всегда ощущала свою инакость, непохожесть, неповторимость:

У людей – потолки.
Я об них разбиваюсь,
В даль стремлюсь от тоски
И цветам улыбаюсь
У людей - потолки…»)

Но это отнюдь не гордыня, но проходящая сквозною линией через всю её поэзию, через всю её судьбу, через судьбу русской женщины, - православное восприятие мира как неповторимого творения Божьего, где «Каждый листик у Бога не лишний», где:

Друг на друга ничто не похоже.
Всюду неповторимость царит.
Всё-то, всё-то творение Божье
О богатстве Творца говорит.
О, Господняя многообразность!
Пострадав, и, сгорая в красе,
Я уйду навсегда в невозвратность.
Но уйду не такою, как все.
Господня многообразность») -

Такая вот «гордыня», которая на самом деле есть высшее смирение и восхищение перед Творцом и Первохудожником мира!..

Что же сбирает она, какие вести, какие печали-радости в страннической поэтической котомке у Марии Сухоруковой? Нет, она не пассивный созерцатель и хранитель, в каждом стихотворении, в каждой своей строке она несёт свой кирпичик, своё брёвнышко, свою соломинку в созидание храма, природы, Родины. Даже её страдание созидательно, поскольку сберегает утраченные истоки:

Нету ферм, лишь одни колючки.
Ни скотины, и ни людей.
Скорбь безмолвна берёз плакучих.
Даже россыпи нет огней.
Кое-где огоньки мелькают,
Оживляя неброско весь.
Пёс один на деревне лает,
Да и то он приблудный здесь,
Рыжий, словно на горке глина,
Назван Рыжиком этот пёс.
Жизнь кругом – что полынь-калина,
Горечь в ней от горчайших слёз.

За внешней простотой её стихов на самом деле скрывается подлинное мастерство поэта, Сухорукова блестяще владеет формой там, где этого требует сюжет и художественная задача. О чём свидетельствуют и приведённые выше её короткие миниатюры, и такие утончённые и по-своему изысканные стихи:

Меня песенный огонь жжёт.
Не могу никак уснуть, друг.
Фара лунная. Простор жёлт.
Лес без листьев, без цветов луг….
И уходит в пустоту след,
И касается зима уст.
Юных лет уже давно нет,
Слышу снега в облаках хруст.
Возвращаюсь в боль стихов вновь.
А в ушах моих кипит звон.
Лишь под утро в мою грудь, в кровь
Белым парусом плывёт сон.
Белый парус»)

Только мастерское владение формой позволяет Марии Сухоруковой создавать, к примеру, такие стихи:
 
Лошадь свесила рыжую чёлку
На зелёные плечи бугра,
Перепёлка твердит без умолку:
«Спать пора… Спать пора… Спать пора…»
Улыбается месяц невинно,
Пахнет сеном сухим у двора,
Мать кричит шаловливому сыну:
«Спать пора… Спать пора… Спать пора…»
Ночь приходит неслышно, безмолвно,
И стоит тишина до утра,
И она напевает любовно:
«Спать пора… Спать пора… Спать пора…»

Такие стихи включать бы во все хрестоматии, изучать в школе, - уча любви к Родине, к родной природе, к незамутнённому роднику русской речи…

Новая книга Марии Сухоруковой «Ароматные звуки», как практически и все её книги последних лет, словно гербарий листьями, страница за страницей проложена фотографиями Ирины Высоцкой. Так когда-то замечательный русский поэт, участник Великой Отечественной войны, Фёдор Сухов (муж Марии Сухоруковой) всем своим адресатам в каждое отправляемое своё письмо любил вкладывать полевые цветы и травы с русских полей и лугов (у меня самого хранятся несколько его писем с высохшими голубенькими незабудками, со стебельками клевера…). Подобно этим простым и дорогим каждому русскому сердцу незабудкам, василькам, колокольчикам, кукушкиным слёзкам, - воспринимаются среди стихов Марии Сухоруковой милые и трогательные фотографии Ирины Высоцкой, добавляя стихам поэта особый объём и простор России… Потому так тихо и сердечно звучат в книге строки благодарности Ирине – верному другу и помощнику во всех трудах и заботах:

Я встретилась в рассвете сил
С большой кручиной.
Меня Господь соединил
В тот срок с Ириной.

Мы с ней молиться в храм идём,
Сердец не губим.
Мы с нею книги издаём,
Природу любим…
Моя Ирина»)

Книга «Ароматные звуки», как сказано автором, посвящена «В утешение настоятелю Оранского монастыря Архимандриту Нектарию (Марченко) в год 380-летия Оранского монастыря». Что тоже неслучайно. Мария Сухорукова год за годом неисповедимыми путями идёт к Истине, ищет эту Истину по святым местам, припадая к святым источникам, к чудным старцам и молитвенникам, таким как Архимандрит Нектарий, к таким, какими были великий благоверный князь Дмитрий Донской, царь-мученик Николай II и его семья, Преподобномученица Великая княгиня Елизавета Фёдоровна, какими были наши современники Митрополит Санкт-Петербургкий и Ладожский Иоанн (Снычёв), архимандрит Павел (Груздев), блаженная старица Марфа Царицынская, старец Михаил Хабарский, батюшка Григорий Долбунов, схимонахиня Мария (Кудимова)… Припадая ко всему тому сонму «облака свидетелей», которыми спасается на Руси человек, ибо, как сказано Фёдором Михайловичем Достоевским: «русский человек без креста – проходимец»…

Мария Сухорукова всем своим творчеством, всей своей судьбою ведёт читателя путями земными и духовными, поэтическими, показывая, как трудно и как сладко приходить к простым, дающимся как благодать, открытиям:  

Я к церковному порогу
Всё спешу в кругу людском.
Мне упасть бы в Ноги к Богу
Золотистым лепестком...

@Геннадий Красников,
2015 - 2018

Вверх

 

Комментариев:

Вернуться на главную