- ДАВНО не было настоящих зим. Трескучего мороза. Настоящего зимнего солнца. Вроде зима по календарю, а солнца нет, под ногами серый мокрый снег. Просто мучение для русского сердца. Дни тянутся. Но вот, не оставил Господь, в Сретенские дни грянули морозы. Сияет, желтое на голубом, солнце. На улицах, в транспорте покрасневшие, похорошевшие, лица. А всего-то минус двадцать пять градусов. У нас в детстве не ходили в школу только, когда под минус сорок. И вот, утром соскакиваешь с постели или спрыгиваешь с полатей, прыгаешь в любые валенки, и в одних трусах и майке выскакиваешь на середину улицы, откуда видна пожарная вышка. Именно на ней в такие дни вывешивали красный флаг - знак того, что занятия отменяются. И вот - о, счастье жизни, ты есть - флаг! Летишь обратно в избу - флаг, флаг! Конечно, по одному твоему виду все это уже поняли! Ура! И после этого день-деньской на улице. Любимый лог за околицей села. Склоны, крутые и пологие. Лыжи, санки. Спуски и подъёмы. Слалом, биатлон, таких слов мы и знать не знали, но были же их воплощения в скоростных спусках с поворотами между натыканных в снег еловых веток, и киданием снежков на ходу в цели. А цели - расставленные по обочинам трассы остатки сломанных лыж. А бывало - делились на две команды. Первая вверху, готовит «гранаты» - куски твёрдого наста, вторая выстраивается справа и слева трассы спуска через интервалы. Конечно, тут и судьи. Сигнал! Первый пошёл. За ним, через пару-тройку секунд второй. Несутся вниз, виляют между ветками, успевают на ходу кидать в соперников «гранаты». Соперники не имеют права отскакивать. Может и в лицо прилететь. Может и ссадина остаться. Больно тебе? Но тебя никто не заставлял становиться под выстрелы. Сам захотел. А никто и не обижается. И никто не трусит. И, конечно, прыжки с трамплинов. Трамплины делали так: ломали еловые ветви, укладывали на середине склона холмиком, холмик засыпали снегом, прихлопывали лыжами. Рядом делали ещё трамплин, поменьше. То есть, если разогнался и несёшься на большой трамплин и вдруг испугался, то сворачиваешь на маленький. Испугался - ничего. В следующий раз взлетишь с большого. И падения бывали, как без этого. Очень ощутимые. Так хлопнешься, что снежный фонтан вздымаешь и катишься вниз в облаке холодной пыли. Где там руки-ноги, где лыжи, где палки? Да, целый день на морозе. И никто не обмораживался, никто не простывал, и потом не чихал, не кашлял. И таких дней в детстве было множество. То есть вырасти слабаком при такой закалке было просто невозможно. А что там было в мире, в России, в эпохе в эти 50-е, 60-е годы? Какие культы личностей, какие волюнтаризмы, какие застои и оттепели, нам-то что было до этого. У нас было счастливейшее детство: нас хранил Господь, нас выращивала Россия.
- ЧИТАЮ КРИТИКУ, статьи, исследования о литературе. Что-то новое нахожу. Но что? Какие-то факты, сведения. Откладываю газету, журнал и размышляю: я что, богаче стал? Нет. Стал больше знать. А надо это? И опять читаю, и опять вижу, что всё это знание совершенно не помогает спасать душу. Более того, загромождает её этими знаниями, заваливает проходы к престолу Божию. - БЕЗ СВЯЗКИ ДУХОВНОГО и мирского, православного и светского настоящей, спасающей литературы не рождается. Настоящая у нас, в России, она вся из церкви. Митрополит Иларион, преподобный Нестор - это понятно и не обсуждается. Но потом, хотя бы кратко, такая закономерность, такое движение в веках: Державин - митрополит Платон, Пушкин - митрополит Филарет, Гоголь - отец Матфей, Достоевский - старец Амвросий… В наше время: Солоухин - Патриарх Пимен, Белов - митрополит Иоанн, Распутин - Патриарх Алексий… - ЕЖЕДНЕВНЫЕ ЧТЕНИЯ Деяний святых Апостолов, текстов из Евангелия, Псалтыри очень освежают голову и питают сердце. Они же не случайно избраны и рекомендованы к прочтению именно на этот день. И как торжественно выносится Евангелие в Храме, как готовятся молящиеся к слушанию Его. «От святаго Евангелиста Иоанна чтение!» - возглашает батюшка. «Слава Тебе, Господи, слава Тебе», - закрепляет хор. И, в последнюю секунду перед чтением возглас: «Вонмем!» - то есть: замрём, растворимся во внимании, будем слушать. - ЭХ, МОЛОДЁЖЬ, МОЛОДЁЖЬ, - говорила мама, - утром не поднимешь, вечером не укладёшь. - В РАБСТВЕ ЛИ ТЫ РОЖДЁН, не ищи другого, - говорит Писание. И это написано не рабу, а брату во Христе. То есть на всяком месте, во всяком звании можно спасти душу. Гегеле-марксо-энгельсо-ленинско-сталинское-ельцинское истолкование истории эволюционно. То есть история, близясь к свершению царизма, становилась якобы всё умнее. Рабы древнего Рима на демонстрации 1-го мая несли плакаты: «Да здравствует феодализм - светлое будущее всего человечества!». Спустя тысячелетие новый лозунг «Да здравствует капитализм - светлое будущее всего человечества». И никак не иначе. Пожили при капитализме - даёшь социализм, опять же светлое, опять же будущее, опять же всего человечества. А спустя столетие: Да здравствует демократия, опять же светлая, рыночная, обогащающая (кого?), опять же и так далее. Как было дьяволу, при такой всесветной глупости людей, не воспользоваться возможностью захватывать и золото, и пространства, и власть над всем человечеством? - У ГОРЬКОГО ОБЛИЧЕНИЕ капитализма очень сильное. Огромная литература того времени - вся вопиет об издевательстве над человеком труда. Золя, Мопассан, Гаршин, Акутагава, Лао Шэ, Драйзер, Диккенс, Чехов, Лондон… Но - опять же - это же величайшая дикость - большевистская установка, выраженная в словах: «владыкой мира будет труд»? - НОТА ЛЯ. - Уж чего-чего, а ноту «ля» женщины очень умеют тянуть. «Ля-ля-ля», - и шуба куплена. «Ля-ля-ля», - и туфли. - РЕПЕТИЦИЯ ПАРАДА. Кому мы угрожаем, когда показываем свою силу? Никому. Но показываем. И правильно. К нам, в центр, в предпраздничные дни, почти не попасть. Вчера, до ночи, по Тверской и танки, и самоходки, и небывалые доселе БТР и БМП. Сейчас, утром, авиация. Так гремело, так тряслось, так орали испуганные птицы, так выла сигнализация машин во дворах, что жить становилось легче. - ЧЕГО ЛЕЖАТЬ? Проснулся - вставай. Умрём - на том свете належимся. - Это, конечно, мама. - НАДО ПРИЗНАТЬ, что СССР давил своим авторитетом всех: и страны, так называемой народной демократии, и капстраны, и слаборазвитые страны. До всех нам было дело, во всё совались, ко всем лезли. Ну и получили. Результат невесёлый, но, слава Богу, отрезвляющий. - ИНТЕРЕСНЫЙ НАРОД - русские. Живём тяжелее многих, а все равно всех жалеем. Да вот на моей памяти: жалели Поля Робсона (темнокожий, петь не дают, давай к нам), Раймонду Дьен, Робертино Лоретти (голос пропал), Манолиса Глезоса … Землетрясения в Испании, Армении… - И ОПЯТЬ О ТАРАСЕ. О Шевченко. Может, секрет его ненависти к России, к Православию в том, что совсем молодым попал в Польшу и там пропитался панской спесью перед слабыми и одновременно холуйством перед сильными. И издевательством над терпеливыми. «Поповские ризы на онучи (портянки) драти, от лампад люльки (трубки) закуряти». - ТЕЛЕФОН ЗВОНИТ, как смеётся. Голос друга веселит душу: - Вспомнил, сочинил, записывай! Полу-моё, полу-народное: - «За товарища я встану, никуда не убегу: все равно мне, хулигану, погибать на берегу». Ещё, как солдатский взгляд в ближайшее дембельство: «Товарищ, серенькие кепочки когда будем носить? Скоро женимся, не станем по вечёрочкам ходить». Ещё: «Вейся, вейся, прививайся ко забору вересок. Шире-дале раздавайся хулиганский голосок». И - сюрреалистический финал: «В чисто поле я пошёл, там милашечку нашёл. Кудревата, без волос, сидит, жубринькает овёс». А? Вслушайся! Жубринькает! Далеко всем до Вятских! Согласен? - ПАЛЕСТИНА, АККО. Вечер, высокий берег, ресторан. Тепло, дыхание моря. Пограничные прожектора шарят по заливу. Береговые огни. Полная огромная луна. Тоже кажется светильником. Меж нами и морем решётка. Интересно смотреть на ныряльщиков. Некоторые в сверкающих костюмах как большие рыбы. Сплываются, расплываются. Подводное шоу, так сказать. - ПЕВИЦА В НАЗАРЕТЕ. Библиотека в гранатовой роще. На ветвях именно одного из деревьев расселась стая больших пеликанов. Сидят, хоть бы что, хвосты свесили. Приём в Обществе дружбы. Певица тяжело болела, потеряла все волосы. Голова покрыта палестинской, серой в клеточку, тканью. Училась певица в нашей Гнесинке. Весело говорит: «Хорошо знаю русский. Русски говорю: люблю тебя, внимание, Москва близко Назарету». Поёт. Олег негромко переводит: «На стихи Махмуда Дервиша. «Была весь день печальной, ловила твой взгляд. И боялась его поймать, боялась прочитать приговор себе. Но вот встретились глазами и стала я счастливой. О, как много и как мало мне надо». - ТАКОЙ ГЕРАНИ нигде не видел, только в Святой земле. Целые деревья, растут прямо на улице. Именно герань, и запах герани. Может быть, отросточки герани принесли в Россию русские паломники. Поклонники. Герань хорошо переносит пересадку. Русские мозг на русских подоконниках. - ЗНАКОМАЯ ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА давно не причащалась. И всё собиралась. И всё что-то мешало: работа, дети, хозяйство. Наконец, собралась, приготовилась, исповедовалась, причастилась. Совершенно счастливая позвонила. Голос даже изменился, ликующий, весёлый. - РУССКИЙ БОЛТУН. У Розанова убийственно точно о русском болтуне, который разгулялся на просторах России и русского сознания. Доболтались до революции. А сейчас безответственная болтовня даже увеличилась. |
|||||
Наш канал
|
|||||
|
|||||
Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-" |
|||||
|
|||||