|
* * *
Я привык стоять на том,
Что враждуют повсеместно
Правда – с ложью, зло – с добром,
А людская честь с бесчестьем.
Но проступит, как тавро,
Сквозь улыбку дня тревога:
На Добро идёт Добро –
Зло смеётся у порога.
Я не вправе править суд,
На который раз впустую
Правда с Правдой бой ведут –
Ложь в итоге торжествует.
И за что такая месть
Нам, живущим рядом с песней:
Честь войной идёт на честь,
Сделав знаменем бесчестье.
Я бы выдумки свои
Затерял в траве-бурьяне…
Но столкнулись две любви,
Будто айсберги в тумане.
ЗНОБИТ
Среди асфальта и камней,
Среди бетона и стекла
Мир не становится вольней,
Как на ветру колокола...
И мне бы вольничать пора
Там, где гора моя – с утра...
А что такое быть вольней? –
Ну, скажем, волнам быть волней,
Ну, скажем детской колыбели
Быть выше звёздной канители,
Когда вселенную знобит
От человеческих обид...
* * *
Если русский народ – нецивилизо-
ванные варвары, то у нас есть бу-
дущность. Западные же народы – ци-
вилизованные варвары, и им уже
нечего ждать.
Л.Н.Толстой
Я конечно же варвар, но тот,
Что служил у неотчих ворот,
Охраняя на стыке широт
Междуземлю и междуоплот,
Где падение евровенца –
Как затмение евролица...
12 ИЮНЯ
Хорошо, что День Отечества –
Как подсветка человечества...
ЧТО Ж НЕ ВЫШЕЛ ТЫ,
КНЯЗЬ ТРУБЕЦКОЙ?
14 декабря 1825 года
Ранним утром, завьюжено мглистым,
Проповедуя к черни любовь,
Выходили на бунт декабристы –
Голубая дворянская кровь.
Но стоял над площадью вой:
«Что ж не вышел ты, князь Трубецкой?!»
В комитете друзья заседают –
Фарисейство и блеск эполет.
Государственно друг вопрошает,
А вчера говорил тет-а-тет.
Но спросил председатель седой:
«Что ж не вышел ты, князь Трубецкой?!»
Железа, словно бой колокольный,
Перегоны ни свет ни заря.
И летят по России окольной
То кибитки, то фельдъегеря.
Но в сердцах сокрушался конвой:
«Что ж не вышел ты, князь Трубецкой?!»
Ах, княгиня, – медовые плечи,
Наревелась досыта и – в путь.
Вот и дверь, вот и муж недалече.
«Милый мой», – и, рыдая, – на грудь.
Причитала: «Любимый, родной!..»
«Что ж не вышел ты, князь Трубецкой?!»
Под землёй, в полосатом отрепье,
Может, каясь, а может, смеясь,
Как наградой, увенчанный цепью,
Стонет бывший полковник и князь.
Бредил он, от удушья чумной:
«Что ж не вышел ты, князь Трубецкой?!»
СТИХОПАДЕНИЕ
Из ничего, из ниоткуда приходят стихи...
Так в детстве, во сне, из тумана плавно
и медленно надвигаются на тебя конту-
ры будущего чуда; ты не хочешь просы-
паться, но... Увы, миновала пора взахлёб-
ного стиходела, на смену которому при-
шёл век спокойного вдохновения. Спокой-
ного до поры – изумлённой старости, ве-
нец которой – стихопадение в детство...
Пусть годы – моё наследство,
Но в гавань моей весны
Заходит второе детство
Под парусом седины...
ВМЕСТЕ
Не постой за волосок,
и бороды не станет.
Толковый словарь В.И.Даля
Утром и вечером выхожу на круги округи
спасать мир. Перед сном вижу тонюсенький
волосок, на котором висит Земля. В детстве
он представлялся мне светлым, как вихорь
на моей голове... Ныне же – серебряным,
как моя голова под солнцем. Но, слава Богу, он
есть, хотя и звенит, вернее, стонет на высокой
ноте предельно натянутой струны. Утром опять
выхожу спасать мир – кормить бездомных кошек.
Они этого не знают, но вместе с дающей рукой
стараются не зацепить тонюсенькой судьбы
округи по имени Земля.
ВСЁ ЖЕ
По-прежнему ветер от ветра,
По-прежнему волны от волн,
По-прежнему шляпа от фетра
И "волн" рифмоводится с "чёлн",
По-прежнему ангелу в небе
Косить голубую траву
Да мне – отставному гулебе –
Держаться в миру на плаву,
Где всё же от поля гора,
Как доля моя от костра,
Как песня моя от пера,
Как лучик от неба двора..
МОЯ ЗЕМЛЯ
Там петухи трубят окрест,
Там чахнет кадка у сарая,
Там бельевой тесовый шест
В конце двора – что ось земная.
Там заоконные поля.
Коль выйдет прок – судьбою мерьте…
Переживи меня, земля,
И тем спаси меня от смерти.
* * *
Всё тождественно и сравнимо.
Глянешь – полюс на облаках…
Стол, торжественный, как равнина,
В юбилейности, как в цветах…
И бегун на виражной бровке
Просит допинга-ветерка…
И опилки из-под ножовки,
Будто искры от наждака…
И, подушку взахлёб кусая,
Трезвой логике вопреки,
Плачет женщина, причитая:
«Мужики и есть мужики»…
Пусть душа безоглядно хочет
Неизведанное сравнить –
Я сравненья люблю не очень,
Ибо можно переборщить.
Но пронзительно несравнимы,
Хоть ты дьяволом окажись,
Стон зачатия, Хиросима
И моя человечья жизнь.
|
* * *
В ответ на выстрел охнет поднебесье,
И крикнет птица, падая во тьму:
«Мы ваши братья, равные по песне,
Но младшие, к несчастью, по уму».
Под сапогом – куда бедняге деться –
Завоет пёс с надеждой, что поймут:
«Мы ваши братья, равные по сердцу,
Но младшие, к несчастью, по уму».
От лезвия ножа изведав боли,
Клён прохрипит, не ведая кому:
«Мы ваши братья, равные по доле,
Но младшие, к несчастью, по уму».
Что им ответить? Будто слёзы, брызнут
Слова, чтобы растаять на ветру:
«Мы ваши братья, равные по жизни,
Но младшие, к несчастью, по добру».
* * *
Умирают листья дважды.
Первый раз – на деревах,
А потом – когда однажды
Их сжигают на кострах...
И опять, сменив одежду,
Под холодной синевой
Кружит лист осенний
Между
Первой смертью и второй.
* * *
Если ветер с юга,
Открывай ворота...
Будто след от плуга,
Шлейф от самолёта.
Письмецо – как выдох:
На одну страничку.
Захочу и выйду
К речке-невеличке.
Где весна ярится,
Где синё до боли,
Где письмо-синицу
Выпущу на волю.
Не хочу итожить
Серебро и славу.
Как пушок на коже,
Молодые травы.
Отпуржило лихо,
Соловьи речисты...
В доме тихо-тихо,
В поле чисто-чисто...
* * *
От спящей станции вдали,
По травяной осенней рани,
Ушами прядая, брели
Две серых лошади в тумане.
К студёной заводи, одни,
Брели – два тёмных силуэта,
И был туман, а в нём – они,
Виденьем сказочной планеты.
Но, тишину убрав с пути,
Разбойным свистом утро жаля,
Состав промчался и утих,
И кони жалобно заржали.
Исчез таинственный напев,
В реальность обратилась сказка.
Так детство наше, повзрослев,
Глядит на старые салазки.
Тянуло горькой далью нив.
Две красоты, себе внимая,
Стояли, гривы опустив,
Все в этом мире понимая.
СПРОСИ
У сентября повадки ноября:
Почти зима, и дождь – посланник снега,
И листья – золотые якоря –
Цепляются за ветви октября,
Как за порог домашнего ночлега.
И ветер – до безумства налегке,
И чёрный зонтик – птицею в руке,
А ворон или утренний скворец –
Спроси у наших песенных сердец…
ЗАБЬЁТСЯ
Ни поражений, ни побед…
Мир однокомнатен и сужен,
Слова на завтрак и обед
Да легкострочие на ужин…
Но утро, будто решето,
Отсеет рудное «не то»...
И день забьётся в глубине
Словинкой притчевой на дне...
ПРЕДСТИШЬЕ
Всё та же в небесах стояла вечность…
Всё та же в небесах сияла млечность…
А на Земле, под сводами пещеры,
В дыму костра палеозойской эры
Витали искры будущих стихов,
Когда дикарь, пьянея от цветов,
Ещё не осознав, что он поэт,
В бреду любви, отчаянно и сдуру,
Принёс любимой, надо же, – не шкуру,
А – под ухмыл сородичей, – букет.
ПОЭЗИЯ
Поэзия – это форточка,
Открытая в звёздное небо,
А может быть, юная Геба,
Что рифмою служит для неба,
А может быть, просто кофточка,
В которой приходишь ты
Сжигать за собой мосты.
ДУША
Чужда золочёной оправе,
Распахнута иль конвертна, –
Душа не нуждается в славе,
Поскольку она бессмертна…
Из «ПОЭМЫ О СЕРДЦЕ»
Светлой памяти отца
…и Сын Человеческий будет
в сердце земли три дня и три ночи.
Евангелие от Матфея
Ни хаты белёной, ни холмика детства
В станице моей не приметишь – снесли,
Но истинно вешне отцово наследство,
Вовек не утратное – Сердце Земли.
На месте, где холмик тропинку горбатил,
Стоит, ощетинясь антеннами дом.
Не зная вины, покурю виновато
Под чьим-то транзисторно-бойким окном.
Спрошу невзначай у мальчишки в подъезде:
«Не бьётся ли Сердце Земное?» — «Да... нет...»
Прости за вопрос, невпопад-бесполезный,
Тебе он – что голос нездешних планет.
Как часто отцовское слышу: «Бывало,
В траншеях, окопах, воронках лежал,
Порою взрывною землей укрывало,
Но Сердце её никогда не слыхал...»
Пусть гулко и песенно Сердце Земное –
Его не услышать за громом войны.
Его надо слушать собою, судьбою –
Пока оно бьётся – среди тишины.
Быть может, поэтому ветер качалый,
Туман нагоняя, пригнув ковыли,
Не выветрит доброе слово начала:
«Сынок, осторожнее – Сердце Земли!»
Мне речи иные – как ропот заспинный.
Но шепчет подвластное нам бытиё
Мальчишкой в подъезде, капелью, рябиной:
У каждого – Сердце Земное своё.
Иду по дороге цветущей станицы
Туда, где кузнечики горе куют,
Где птахи – веселые, вольные птицы,
Задумавшись, грустные песни поют.
Где шорохи мая сродни листопаду,
Где тополь белесый – что дым из трубы,
А ниже – серебряный отсвет ограды
Белеет, как хата в начале судьбы.
Так хочется выдохнуть с болью и стоном,
Ракетную явь осознав до конца,
Доверясь по-детски живому, простому:
«Земля, осторожнее – Сердце отца!»
Так хочется крикнуть в погоне за чудом,
Не солнцу над крышей, не грому вдали,
Не птице, не роще, не зверю, а людям:
«Земля, осторожнее – Сердце Земли!..»
|
