|
Это прекрасное чувство читателям знакомо: открыть для себя творчество нового автора. Именно таким автором для меня стал поэт Николай Дмитриев по прочтении его стихов в журнале «Юность». Там же из сведений о молодом литераторе прочитывалось, что он по возрасту из моего поколения. Замечательные его строки из опубликованных стихотворений говорили о самобытном даровании учителя словесности из Подмосковья.
Для меня знаковым в пронзительности таланта Николая Дмитриева стало стихотворение под названием «Песня»:
Запахнет вечер мокрой глиной.
Темно в душе. Но потерпи –
Затянет песню друг старинный
О чёрном вороне в степи.
. . . . . . . . .
И жизнь дешёвкой обернётся,
И вздорожает жизнь к концу,
Как будто с песней оборвётся.
И всё. И слёзы по лицу.
Тут считаю вполне уместным вспомнить, что автор этих строк, пройдя творческий конкурс, поступил в Литературный институт им. А.М. Горького да ещё в семинар поэта-фронтовика Н.К. Старшинова. Здесь и началось моё непосредственное, так сказать, точечное и впредь такое же краткое общение с Николаем Дмитриевым. А первая встреча, она была подготовлена нашим обожаемым руководителем поэтического вузовского семинара. Николай Константинович Старшинов перед новой встречей со студентами-семинаристами пообещал, что пригласит молодого поэта пообщаться с нами.
День настал. Перед началом волнительных минут академического времени работы творческого семинара в курилке среди лиц моих сокурсников обратил внимание на знакомое ещё по фотографии в «Юности» лицо приглашённого. Прозвенел согласно расписанию занятий звонок, и мы, студенты, заполнили аудиторию. Наш гость, молодой поэт был представлен для общения его и нашим учителем – ветераном Великой Отечественной войны, написавшем немало героических строк, среди которых, например:
«Всё жарче вспышки полыхают.
Всё тяжелее пушки бьют...
Здесь ничего не покупают
И ничего не продают.».
Собственно, с той памятной встречи прошло несколько десятилетий, но, как говорится, душа хранит до сих пор драгоценные минуты общения.
В самом начале своего выступления Дмитриев, извиняясь, сказал, что накануне был в гостях у поэта Николая Тряпкина, по его просьбе читал много своих стихов, голос после этого чуток подсел. Свои замечательные стихи он читал добротно. Уже ранее знакомые мне по сборникам «Я – от мира сего», «О самом-самом», а также новые. Было празднично…
Следующая встреча с Н. Дмитриевым после завершения моей учёбы в Литинституте была в ещё не переименованном Свердловске. Издательство «Молодая гвардия» проводило летний творческий фестиваль. В столицу Урала со всего Советского Союза съехались молодые литераторы. Во Дворце культуры (его название сейчас не припомню) царила атмосфера поэтического братства. В памяти осталась одна примечательная особенность: молодёжь, словно самой модной причёской, в большинстве своём увлеклась стихосложением в стиле Иосифа Бродского. Устроители фестиваля организовали творческое соревнование среди молодых поэтов. Читали перед микрофоном со сцены по одному стихотворению. Дмитриев входил в состав авторитетного жюри. В перерыве этого мероприятия я подошёл к Николаю, и мы накоротке пообщались.
...Передо мной на письменном столе конверт с письмом Николая Дмитриева из Балашихи в Оренбург. На круглом штемпеле дата отправления: 10.04.93. Ниже надписанный им заправленной чернилами авторучкой мой и его обратный адрес. В конверте, помимо рекомендации для вступления в Союз писателей, вот это сопроводительное письмо. «Здравствуй, Иван. Я давал много рекомендаций, но не помню форму. Кажется, свободная. Я позвонил Старшинову, ответила жена (кухонный Белинский, как он говорит) и сказала, что форма свободная. Желаю тебе дальнейших успехов! Николай».
Ярчайшие лирические строки поэта ушли в народ. В том числе и вот эти.
«Иду по речке, аки посуху.
По молодому льду иду,
И каждым кратким звоном посоха
Рождаю белую звезду».
О молчании обоюдном, когда поэт обращается к любимой:
«Как дошли мы до такого,
Что друг другу слова жаль?
Для чего ж словарь толковый
Собирал Владимир Даль?».
Или:
«Сны сбываются порою –
Что ты, сердце! Бог с тобой!».
Зимний Никола… Моя память чтит Николая Дмитриева, его дарование от Бога, его сердечное слово.
14 января 2023 г. -
Оренбург
Николай ДМИТРИЕВ (1953-2005)
ПЕСНЯ
Г. Касмынину
Запахнет вечер мокрой глиной.
Темно в душе. Но потерпи –
Затянет песню друг старинный
О чёрном вороне в степи.
Взойдёт, глазами мглу окинет,
Не замечая никого,
И все стаканы опрокинет,
И вдруг добьётся своего.
Поставит песню над деревней
На два напрягшихся крыла,
И встрепенётся отзвук древний,
И воспарит глухая мгла.
И жизнь дешёвкой обернётся,
И вздорожает жизнь к концу,
Как будто с песней оборвётся.
И всё. И слёзы по лицу.
* * *
Самолёт огни свои проносит,
Там, вверху, ещё почти светло.
Скоро ночь. Да что там! – скоро осень
Заплетёт тенётником село.
Над вязаньем бабушка зевает,
А над тучей – призрачный уют:
Стюардессу кнопкой вызывают,
Золотую курицу жуют.
Мне двенадцать. Я машу с обрыва,
Ворошу костер, схожу с ума, –
Может быть, от них крыло сокрыло
Наши ивы, судьбы и дома?!
Гул смолкает. Голоса с болота,
А Луна всё тоньше, всё бледней,
А в деревне, как у самолёта,
Даже меньше, может быть, огней.
ОТЦОВСКИЙ ДОМ
Я сойду, я всё-таки сойду –
Посмотрю ещё моё начало.
Одичали яблони в саду,
Даже небо словно одичало.
Поднялась крапива до окна,
В форточку глядит медвежье ухо,
И меня приветствует одна
Все углы излазившая муха.
Предлагали много мне за дом,
Предлагали с деланной печалью,
И чуть-чуть возвышенной притом.
Лезли. Но глаза мои дичали.
На комоде в маминых очках
Небо с детства в глянцевых сучках,
На столе сухая земляника.
Плесень по углам не соскрести.
Оставаться – дико, а уйти –
Встать и выйти – дико, дико, дико!
* * *
Вдруг ослепит на повороте
Ненастный льдистый свет небес,
Как много странного в природе.
Как смотрит в душу этот лес!
И снега нет, но есть творожный
Тревожный запах юных зим,
Над колеей моей дорожной
Скользит он, хрупок и незрим.
И ветру с торопливой речью
Вдруг удаётся донести
Печаль почти что человечью,
Своё какое-то «прости».
И как бывало не однажды,
Когда родна земле тоска,
Я все ищу, ищу в пейзаже
Недостающего мазка.
С годами сердце не умнеет:
Смотрю, смотрю в простор полей,
Где, объясняя всё, темнеет
Фигурка матери моей.
К ТЕБЕ
Исхудал, зарос, устал,
Не унять движений резких.
По пути перелистал
Десять тысяч перелесков.
Бегал щёки остудить
В тамбур в полночах колючих,
Пряча взгляд, чтоб не смутить
Сонных и благополучных.
Веки трогал снег с полей.
Спал тревожно, где придётся,
И на станции твоей
Слушаю, как сердце бьётся.
Вышел с реденькой толпой –
Вот и домик над горою.
Сны сбываются порою –
Что ты, сердце! Бог с тобой! |
|
