Наталья МЕЛЁХИНА (Вологда)
Задумалась о стереотипах насчет авторов деревенской прозы, побеседовав с Ольгой Сергеевной, вдовой писателя Василия Белова1 , и прочитав статью Артема Попова «Пчёлы и паразиты»2 . Решила про эти стереотипы написать, а то иногда такое о «деревенщиках» говорят, что не знаешь, то ли поплакать, то ли посмеяться. Стереотип первый – «деревенщики» не любят город». Клише, видимо, проистекает из самого слова «деревенщики», которое Василий Белов, кстати, не признавал из-за уничижительного оттенка. Об этом говорит в интервью вдова писателя Ольга Сергеевна. В тот период истории литературы это слово еще не получило статуса филологического термина и воспринималось с некоторым оттенком уничижения. Однако в наши дни за этим определениемстоят имена Астафьева, Абрамова, Белова, Распутина, Шукшина, и даже самые ярые идеологические противники деревенской прозы теперь вряд ли вкладывают в него уничижительный смысл. Вот так история сама всё расставила по своим местам. «Деревенщики» - это больше не уничижительно, отныне это знак принадлежности к одному из самых значимых явлений в литературе XXвека, причем не только российской, но и мировой. Другое дело, что Тимониху классик не променял бы ни на столицу, ни на Нью-Йорк с Мюнхеном, ну так это ж нормально, когда любишь Родину и родину, и целый мир, столь же нормально, как любить маму и папу. А 286-я стрелковая Ленинградская Краснознамённая дивизия? Она была сформирована летом 1941 года в основном из вологодских крестьян среднего и пожилого возраста. Большинство из них погибли, защищая город на Неве. Как после этого потомки этих воинов могут не любить великий город? Вот и мой дед, Евгений Николаевич Смирнов, за Ленинград воевал, как и тысячи тысяч крестьян. И получил такие ранения, от которых очень скоро скончался после войны, задолго до моего рождения. Эта память о Ленинграде жива не в параграфах учебников, а в рассказах наших родителей. И потому она настолько стойкая, что «теория суха, а древо жизни зеленеет в листах»3 . Стереотип второй – «в деревне живут одни старики, и те скоро умрут, и писать будет не о ком». В такой момент мне хочется закричать: «Э, э, э, ребята! Полегче! А меня-то вы куда денете? Мне-то тоже в гроб лечь и самой сверху гвоздями заколотиться? А моих молодых братьев, сестёр, племянников и племянниц, друзей, одноклассников – всех нас куда? Мы что виноваты, что мы до сих пор живем в сельской местности, и не собираемся уезжать?» Видите ли, с развалом СССР не просто остановились, но уже прочно успели заржаветь социальные лифты. Например, раньше можно было пойти на завод и получить койку в общежитии, потом - комнату, потом квартиру или, к примеру, вступить в молодёжный жилищный кооператив. Сделать более или менее удачную карьеру в своей сфере, как главная героиня фильма «Москва слезам не верит». С 90-х деревенскому юноше или девушке, если у них нет первоначального капитала или каких-либо сверхординарных способностей, при переезде в город «светит» только койка в общаге, и то не на каждом заводе, и вот на этой-то койке всё и закончится. Дальнейшей перспективы нет. Да и чтоб устроиться в городе, молодому человеку необходимо иметь первоначальный капитал: хотя бы деньги на билеты на поезд или самолет, хотя бы арендную плату за комнату на один месяц и хотя бы минимальный прожиточный минимум на этот же самый месяц, пока не получишь первую зарплату. Немного, казалось бы, но и этой суммой располагает далеко не всякая сельская семья. Взамен появилось новое явление. Молодежь теперь покидает деревни в виде "челночных мигрантов". Это когда человек чаще всегос профессией не из аграрного сектора работает в городе или другом регионе, а живет по-прежнему у себя в селе. Может месяц работать на Сахалине, к примеру, геодезистом. Или неделю в Вологде, как я, журналистом. Или утром, протопив русскую печь, уехать в райцентр на работу грузчиком, скажем, на склад супермаркета "Магнит", а вернуться под вечер и пойти полоть огород и кормить поросят. Вот это и называется "челночные мигранты". У таких, как мы, деревенская регистрация в паспортах, и городская нам не нужна, потому что мы связываем свое будущее с деревнями, где родились и выросли, потому что лучше жить в собственном доме, пусть и деревенском, чем всю жизнь ютиться на съемной койке в общаге. Но дело не только в быте. Мы чувствуем себя включенными именно в крестьянскую культуру. Мы привязаны к своей земле. По сути, это современная вариация «отхожих промыслов»: ведь и в прошлые века сельские жители вынужденно покидали свои деревни, чтобы прокормить свои немаленькие семьи, и возвращались обратно. Что касается именно Москвы, из моих молодых друзей в столицу уезжал лишь один человек, и тот «по знакомству» устроился в мебельную мастерскую к родственникам. Работал недолго и быстро вернулся, потому что сложно и дорого выживать, подчеркиваю «выживать», а не «жить».Знаю, что в Подмосковье и ближних к Москве областях ситуация несколько иная, оттуда едут в столицу чаще и больше, но я говорю лично про свое окружение, только про него. Тут еще раз повторю: все деревни не равняю, они все разные, потому что и страна у нас огромная. Сёла севера и юга, центра и Сибири – это разные миры. Важнейшее значение имеет географическое положениеи уровень развития социальной структуры в том или ином регионе. И тем не менее, замечу, что большинство молодых людейименно в нашей сельской округе вообще ни разу в жизни не были в Москве и никогда не были на море. Почему – отдельный разговор, достойный того, чтобы начать его в деревенской прозе (не только из-за низких доходов, как может показаться). Кроме того, есть деревенские молодые люди, которые в принципе не станут жить в городе, потому что городской образ жизни им не подходит. Не могут они к нему привыкнуть, да и не хотят. О них зачастую забывают, их интересы игнорируют. Недавно в одном блоге молодого москвича прочитала, что всех крестьян стоит переселить в города, а на сельскохозяйственные предприятия людей возить работать вахтами. Автор блога аргументировал свое мнение тем, что, дескать, это облегчит жизнь сельчан, особенно в зоне рискованного земледелия. Мол, им не придётся мучиться, в ужасных условиях выращивая зерно для мукомольных предприятий. Знаете, если бы этот блогер попробовал меня с моими братьями «осчастливить» насильственным переселением из Полтинки, боюсь, мы бы поневоле схватились за вилы и охотничьи ружья. Я уж не говорю, что на Русском Севере в зоне рискованного земледелия, за которую так радеет этот «знаток» сельского хозяйства, вообще-то развивают молочное и мясное животноводство, а вовсе не мукомольное зерновыращивают. Стереотип пятый – «деревенщики» не признают новаторства в искусстве». Признают. И сами становятся новаторами, не зря ведь «деревенская проза» стала именно «новым явлением» в литературе второй половины XX века не только России, но и других государств. Другое дело, что у каждого автора есть свои вкусы и свои художественные задачи, и порой «деревенщики» и, правда, не хотят принимать того, что им не близко, или того, что им не по нраву. Получается странная ситуация: постмодернисту, к примеру, можно отринуть то, что ему не по нутру, а «деревенщику» - нельзя, сразу закричат, что он «лапоть деревенский необразованный» и «противник прогресса». В конце такого разговора неизбежно возникает вопрос, какие направления будут наиболее актуальными в современной деревенской прозе? Это тема для отдельной статьи, поэтому коснусь его лишь кратко. Конечно, в первую очередь экологическое. Всё чаще и всё ожесточеннее крестьяне и не только они протестуют против хищническойвырубки лесов, мусорных свалок в заповедных лесах и лугах, отравления водоёмов и земель, незаконной продажи заповедников богачам, строительства VIP-коттеджей в сельхозугодиях, запустения полей, жестокого использования животных как расходного материала на гигантах-сельхозпредприятиях и т.д. Может ли писатель или поэт остаться в стороне от этих болезненных тем, если он любит свои деревни? Вряд ли получится!Неслучайно так популярны в соцсетях два стихотворения Ольги Фокиной о Шиесе – «Москва, да ты чего?» и «Предки бережными были». Одноразовых не жалко. По-прежнему деревенской прозе будет присуще глубокое и болезненное переживание гибели традиционной культуры «Лада» и тревожный вопрос, формируется ли новая культура новой деревни или нет? Если нет, то на какие ценностные ориентиры будет равняться «новый крестьянин»? Так сложилось исторически, что неотъемлемая часть деревенской прозы – это философско-бытийные размышления. Как в городе, так и в деревне люди не перестают искать ответы на вечные вопросы о смысле и ценности жизни, о природе добра и зла, о вере и безверии, о войне и мире и возможных исторических путях развития своей страны. 1 Мелёхина Н. Слово против «синтетики»//Вологда.РФ. – 2020. - 30 сентября. 2 Попов А. Пчёлыи паразиты//Наш современник. – 2020. - №8. 3 Цитата из песни Бориса Гребенщикова «Ткачиха». 4 По данным Росстата каждый год около 400 тысяч человек в стране умирают, не дожив до пенсии. Смертность в сельской местности от болезней превышает городские показатели в 1,5-2 раза.
|
||||
Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-" |
||||
|
||||