15 марта 2012 г .

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ МАШИНЫ

Свято помня о том, что хорошие мужики на дороге не валяются, она даже брезгливо вздрогнула, когда поздно вечером, дожидаясь автобуса после второй смены, почти споткнулась о лежащего на остановке бомжа…

Настроение было паршивое: задержалась на заводе и упустила привычный в это позднее время транспорт. Теперь знай, будет ещё хоть какая-то машина или «в парк ушли последние трамваи…» А также автобусы и троллейбусы…

Страшно не было: рядом заводские проходные, да и не девочка уже, если что – за себя постоит. Женщина она самостоятельная, независимая. Оттого, наверное, и мужика себе не нашла. То ростом не вышел, то поговорить не о чем. А годы идут. Хорошо еще, завод работает, металлургический. Другие-то предприятия давно приказали долго жить. И люди рады были хоть куда-нибудь устроиться. Но завод-то тоже не резиновый. Да и времена такие настали, что и своих сокращать взялись. Так что ей повезло: зарплата стабильная, крыша над головой – однокомнатная квартирка – есть, а что ещё человеку надо…

Разве что семью, мужа рядом. Да где ж их нынче взять, всё пьянь да шантрапа попадается. Вон и этот, лежит тут, охает. Это же сколько надо было выпить, чтобы на остановке упасть и заснуть! Да уж долго ты так не пролежишь, думала она даже с каким-то злорадством. На улице морозяка, ветер, то-то она укрыться хотела под крышей остановочного павильона, а теперь из-за этого пьяницы должна стоять на улице. Ишь, расстонался… Пить надо меньше, мил друг…

Так мысленно разговаривала она с лежащим мужиком, пока вдруг опять не вздрогнула: а если не пьяный?! Да как не пьяный, когда от него за версту разит! – отвечала она себе. Ну и что? Выпил человек, а тут плохо ему стало, упал… Пусть умирает? Ведь раньше утра здесь вряд ли кто появится, самой бы хоть чем-нибудь отсюда уехать…

А ноги уже сами несли её к стонущему, явно насквозь промёрзшему человеку, который, лицом вниз, елозил по снегу и бормотал что-то чуть слышное... Одет прилично, мелькнула мысль. И на бомжа вроде не похож: даже в полутьме видно, что пальто у него хорошее, шапка… Она нагнулась, прислушиваясь.

- Что случилось? Вам плохо? – спросила на всякий случай: вдруг что-нибудь ещё соображает, ответит. И услышала:

- Да…

Перевернув его на спину, поняла, что он тянется к карману своего пальто…

- Лекарство? – догадалась она. И впрямь обнаружила в его кармане маленький тюбик, трясущимися руками достала крошечную таблеточку и сунула ему в рот. А всё-таки пьяный, подумала с обидой, уловив запах. Но ведь ему и правда плохо, оправдывалась перед собой. И что теперь с ним делать?

Чуть погодя он с ее помощью сел, пытался объяснять… Что вообще-то он не пьёт (ну конечно, а как же!)… да вот сегодня у него горе (ну кто бы сомневался)… застал жену с другом (это уж непременно: жена стерва!)… сорвался и… напился. А тут сердце прихватило: так у него бывает, поэтому лекарство с собой всегда носит. Но отключился – и дальше ничего не помнит…

Она слушала и не слушала это полувнятное бормотание, всматриваясь в дорогу, на повороте которой показался свет, а потом и вся машина, медленно продвигающаяся всё ближе и ближе к остановке. Снегоуборочная, поняла женщина – и ринулась навстречу.

- Стойте, стойте! – закричала, почти бросаясь под колёса, - тут человеку плохо!

За рулём оказался сговорчивый водитель, который согласился по пути подбросить их к… её дому. В «скорую» не повезу, категорически отрезал он, у меня свой маршрут и своя работа. А по дороге могу подвезти…

Вместе они помогли бедолаге подняться, втащили его в кабину. Как она заволокла его домой и почему она это делала – и много позже понять не могла. Если бы ей кто-то когда-то сказал, что пьяного бомжа она чуть ли не на себе принесёт в квартиру, она бы не поверила. А тут несла – да и только. Дома стянула с него пальто и шапку, расстелила раскладушку на кухне – и он рухнул в тяжелый охающий сон.

Утром она огляделась вокруг – и поняла, что опасаться ей совершенно нечего. Денег в квартире нет, меблишка особой ценности не представляет, одежда дешёвая: тащить, в общем, нечего. Поэтому, уходя на работу, она только убедилась, что он живой, а будить не стала: всё утро он проспал, как убитый и продолжал постанывать во сне. На всякий случай написала записку, где оставить ключ, если уйдёт.

Вернулась поздно вечером – ключ лежал в положенном месте. Дома чисто, раскладушка собрана, везде порядок. Мужчина написал на бумажке «спасибо!» и ушёл. Слава Богу, с облегчением подумала она. И на сердце стало так хорошо, так тепло от того, что он жив. А ведь не подойди она тогда к нему, не пересиль себя – и человека бы не стало…

На следующий день после того, как мне по телефону рассказали эту историю, в редакции раздался ещё один звонок. На этот раз сообщили скорбную весть: та бабушка, которая два года прожила на лестничной площадке, отвергнутая собственной дочерью, скончалась. Она долго добивалась справедливости, ходила по судам и редакциям, просила пристроить ее сиделкой или няней к инвалиду или ребенку, но при ее образе жизни и в ее возрасте – 82 года – вряд ли кому пришло бы в голову воспользоваться ее услугами.

И всё же она надеялась. Прежде всего на дочь, у порога которой она, как верная собака, просиживала ночами, а днями подстерегала ее у дверей школы, где та работала. Удивительное дело: ни муж, ни дети, ни коллеги и начальники этой дочери не смогли пробудить в ней совести. Или даже не пытались?

Это же только вообразить: твоя мать валяется на холоде, ночует в ночлежных домах, перебивается зиму на лестничной площадке, а ты спокойно живешь себе и радуешься. Или не радуешься, но живёшь. Возможно, оправдываясь тем, что мать тебе чего-то недодала, чем-то обидела, оскорбила даже, пренебрегала своими материнскими обязанностями. Но ведь прощают даже матерей, бросивших детей в глубоком младенчестве.

А тут оставила дочь с семьей в своей квартире, когда та была уже взрослая женщина. Ушла, чтобы не мешать. Наверное, был конфликт, была ссора. Поэтому десять лет, а то и больше они практически не общались. Мать даже не знала, что из квартиры ее выписали, жильё продали – и ее на белом свете будто бы уже и нет. А она была. И стучалась, и просила – но ей не отворили.

Что же это происходит с людьми, и время ли тут виновато? Почему одна тащит в дом чужого человека, а другая отказывается от собственной матери, умершей в хосписе, откуда ее в последний путь проводили за государственный счет: дочь известили, но она не пришла на похороны.

Не время, а его устроители виноваты, «выбивающие», вытравливающие чувства у живых людей. Кто посильнее, крепче верой и душой – те держатся. А кто слабее – сдается бесам и становится бездушным механизмом, машиной. Прав Валентин Распутин: не надо народ путать с населением. Население оказывается жидковатым. Особенно когда на него воздействуют такими технологиями, как… «человеческие машины».

Сегодня в интернете случайно наткнулась на предложение некоего «бизнес-тренера», проводящего открытые и корпоративные семинары по повышению прибыльности бизнеса и по созданию «человеческих машин».

Семинары эти учат тому, «как наладить работу фирмы или отдела таким образом, чтобы снизить в несколько раз количество ошибок и нештатных ситуаций, сделать работу подчинённых более эффективной, а их самих - более управляемыми …»

Такое обучение «мастера» из Израиля проходит уже по всему миру, в том числе и в разных городах России. И вот уже захлёбывается впечатлениями одна из обучившихся российских бизнес-леди: «За год с момента семинара у меня в два раза сократился штат фирмы без падения объема продаж. Экономический эффект был достигнут за счет того, что люди стали более загруженными и не стали делать лишней и дублирующей работы…»

Постепенно забугорные менеджеры, консультанты и тренеры планируют всех нас сделать более эффективными и управляемыми. И с частью населения России им это уже удается совершать. Но, к счастью, есть народ. И есть такие люди, как та скромная женщина, спасшая человека с улицы.