3 января 2013 г .

ЁЛКА МИТРИЧА

Жили-были в одном приволжском городке отставной солдат Степан Дмитриевич, а попросту Митрич, и его жена Аграфена. С ранней весны до глубокой осени проходили через их город переселенцы, которые дожидались там своей очереди на пароход кто неделю, кто две, а кто и весь месяц. Переселенцев бывало так много, и были они так бедны, что добрые люди выстроили им домики, которые сторожил Митрич…

К середине лета в домиках яблоку негде было упасть, а переселенцы всё приходили и приходили… К осени, однако, дома освобождались, кроме одного, самого маленького, где оставались «ничьи дети»: потерявшиеся, заблудшие, осиротевшие. Как сказали бы сейчас, попавшие в трудную жизненную ситуацию.

В канун Рождества Христова глядел на них Митрич, глядел – и до того ему жалко стало этих ребятишек, не знающих радости и веселья, что решил он их сам потешить к празднику. А то как-то несправедливо, нескладно получается: у всех праздник, удовольствие, а у этих детей никого нет. Лес рядом, срублю елочку, уберу ее свечками и гостинцами, как видел у богатых людей, рассуждал старик, и устрою веселье. Весь век будут Митрича поминать, думал он с умилением о ребятах.

И всё бы хорошо – елочка оживила серое убогое бытие «божьих детей». Да только из елочных украшений у Митрича, жившего не слишком богато, были лишь огарки свечей, выпрошенные у церковного сторожа, да конфеты (каждому ребенку по одной), купленные на деньги переселенческого чиновника, подающего по праздникам Митричу на бутылочку вина и кусок колбаски.

Повесил он на ёлку эти огарочки, прицепил конфетки – «жидко» получилось. Как же поступить правильно, хорошо? – размышлял он, поглядывая на притихших детей. И придумал. Взял колбасу, купленную к Рождеству (очень они с Аграфеной любили ее, ели только по праздникам и дорожили каждым кусочком!), порезал ее на кружочки – и нитками прикрепил к ёлке. Так же поступил с ломтиками хлеба. И даже бутылочку… тоже повесил на ёлку: будет праздник и им с Аграфеной.

И такое веселье получилось! Дети – восемь маленьких худеньких сироток – сначала просто дышали свежим сосновым запахом, разглядывали ёлку, потом помогали Митричу украшать ее, а когда он зажег огарочки, они все вскрикнули от удивления и радости, загалдели, зарадовались. Даже «баба» Митрича, Аграфена, от восторга всплескивала руками.

И начались тут танцы, песни под гармонику, на которой наяривал Митрич, ликуя всем сердцем. Потом он прихлопывал и притоптывал, водя хороводы с детьми. И вот, наконец, наступила пора угощения. Митрич снимал с ёлки кружочки колбасы и раздавал ребятишкам вместе с кусочками хлеба. Досталось по кусочку и им с Аграфеной. Выпили они с «бабой» по рюмочке, закусили – и так славно всё вокруг показалось Митричу, что он не вытерпел и вновь стал играть на гармони, напевая и подплясывая. Ребята визжали, прыгали, глазенки их сверкали от радости. И Митрич даже подумал, что у него и самого-то никогда не было «эдакого» праздника.

Хорошо-то как, правильно, шептал он на ухо Аграфене. Свечи тем временем догорали.

- Снимайте сами конфеты с ёлки – и идите спать: праздник кончился! – сказал он детям. Те радостно закричали и бросились к елке…

Зачем я так подробно передаю рассказ Николая Телешова, написанный им в 1897 году и изданный в цикле «Переселенцы»? Не только чтобы напомнить, что и сейчас есть ребятишки, у которых в Новый год и Рождество не бывает ни ёлки, ни подарков. И даже кусочка колбасы с хлебом может не оказаться. А ведь совсем немного надо, чтобы устроить праздник обделенным и обиженным детям – соседским, где одна мать тянет-потянет несколько сынов и дочек; детдомовским, для которых никакой подарок лишним не бывает; многочисленным чадам больших семейств; безнадзорным малолетним бродяжкам, с надеждой взирающим на сверкающие в городах и весях ёлки, на принарядившихся взрослых и детей…

Пишу и для того, чтобы рассказать о людях беспокойных и совестливых, которые, как телешовский Митрич, не могут жить спокойно, когда рядом плачут дети. Одна из них – журналистка районной газеты Александра Сметанина. Всю жизнь она возится с чужими детьми, полагая, всё-таки, что чужих-то их не бывает. И в школе какие-то кружки ведет, и в редакции организовала класс будущих журналистов, и рукописные книги с детьми создает, и в конкурсах разных участвует, и вечера и встречи устраивает, и таланты находит, и развивает, и помогает им состояться, выйти в люди…

Именно Александра Алексеевна через сто лет после выхода рассказа в свет вспомнила Митрича, известного ей еще со времен ее собственного детства: в семье хранились учебники, по которым учились читать и жить ее отец, дед и, кажется, прадед. Тогда же, в 1997-м, русские города и села вновь полны стали переселенцами, возвращающимися на свою родину из бывших союзных республик единого когда-то для всех СССР. Многие осели и в липецком селе Добром, где живет Александра Сметанина. Трудно тогда приходилось и местным семьям – многодетным, неполным, с детьми-инвалидами, которые не ходили ни в детский сад, ни в школу и которых некому было поздравить, повеселить…

Детские пособия годами не выплачивали, зарплаты не выдавали по нескольку месяцев, а у многих вовсе не было работы – колхозы растащили, предприятия разрушили: демократия, одно слово. Не до ёлок и дедов морозов. Однако Сметанина нашла в Добром Митричей – местных, только-только становящихся на ноги предпринимателей, а попросту начинающих торгашей, взявшихся за это нелегкое дело от безвыходности: как-то же надо было выживать. При всех своих проблемах они прониклись идеей поддержать детей и устроить им Ёлку Митрича.

Помогла и церковь – первая рождественская Ёлка Митрича в Добром удалась на славу: с благословением и проповедью местного батюшки, с подарками, с концертом, подготовленным учениками. Вспоминается, с каким восторгом танцевал у ёлки парнишка с синдромом Дауна, который раньше вообще нигде не бывал. Безобидный, беззащитный, наивный «божий ребенок» был счастлив. Светились лица, глаза и других ребятишек, не знавших даже, что такое домашняя елка: у одной приезжей мамы детишек куча, мал мала меньше, у другой, местной, дочка больна детским церебральным параличом, а муж бросил. Тут как бы прокормиться…

С тех пор и повелось: организовывать в Добром для детей из проблемных семей такие ёлки Митрича. Бывшие «коробейники» за 15 лет окрепли, стали владельцами магазинов – и подарки для ребят готовят достойные. Прибавилось число церквей, теперь только в райцентре их три, по всему району созданы воскресные школы – и духовная составляющая таких праздников представлена выступлениями православных детей и взрослых. Подключились и социальная служба, и библиотеки, и обычные школы: конкурс!

Одной Ёлки Митрича стало мало – теперь их организуют две. Нет, не потому, что бедных семей и обделенных судьбой детей прибавилось. Наоборот. Жить стали вроде бы сытней, но это в целом. Во многих семьях по-прежнему Новый год это застолье для родителей и кулек конфет для детей, а то и этого нет. В селе же все на виду, как на ладони. Поэтому социально сопровождаемые семьи – многодетные, неполные, пьющие – взяли на себя соцработники, и у них своя Ёлка Митрича. А детей-инвалидов, сирот развлекает сметанинская «команда» митричей. А что, хорошая идея – организовать целое такое движение для обездоленных детей по всей Руси!

Дальше – больше. Эта неуёмная Сметанина придумала провести еще одну ёлку – не только для детей сегодняшних, но и для детей войны, которых лихолетье лишило детства, подарков и концертов. К этой Ёлке Победы готовились загодя. Героев-ветеранов нынешние ученики обошли, разговорили и записали все их воспоминания о встрече 43-го, 44-го, 45-го годов. Затем сочинения на тему «Как это было» зачитывались на празднике, передавались в библиотеки на память будущим поколениям. Старики, конечно, расчувствовались, но и внимание, подарки, заботу оценили. А детям понравилось писать – и к следующему Новому году они запросили… тему!

Так родилась идея Литературной Ёлки, которая тоже проводится уже лет шесть. Ребята весь год сочиняют сказки, пьесы, лучшие из них инсценируются, участников с каждым годом прибывает. Уже из Липецка в гости к добровцам едут школы-интернаты, клубы, меценаты. Все святки до самого Крещения идут такие праздники в одном районе одной области. И ценны они именно неформальным подходом, содержательностью, щедростью. Это не стишочки по случаю, не «В лесу родилась ёлочка» с раздачей «сладких» пакетов и жирной галочкой в отчетах. Нет, это настоящие, сердечные праздники, которые запоминаются на всю жизнь, как ярчайшие страницы детства…

… Несколько раз я пыталась записать эти свои впечатления о добровских елках. И каждый раз сбивалась. Хожу, вслух размышляю: как бы передать моё восхищение людьми, которые и сто лет назад, и сегодня хотят и умеют делиться свои счастьем, своим достатком, своим духовным богатством. Которые понимают, что не оскудевает рука дающего, сколь бы мало в ней ни было…

– Мам, – попросила меня взрослая дочь, – расскажи-ка мне, что это за ёлка такая – Митрича…

Я рассказала.

– А знаешь, – предложила она задумчиво, – ты так и начни: с деда Митрича, как он огарки собирал, как конфеты покупал, как колбаску на кружочки резал и на елке развешивал, чтобы потом «божьих» детей накормить. Ведь как жалко-то и сироток, и Митрича этого с его бабой, которые и сами-то колбасу лишь по праздникам ели – а не пожалели детям отдать. Ты же для этого и хочешь написать – чтобы жалко их стало, да? Чтобы и других детей люди пожалели, чтобы помогали им?

Ну, да, наверное, для этого, согласилась я. Чтобы мы пожалели своих детей – и не отдавали бы их на съедение, на истязания заморским чудищам. Неужто последнее доедаем?..