 Обращаясь к поэтическому наследию Леонида Семёновича Мерзликина, мы должны начать прежде всего разговор об огромном и совершенно особенном русском мире, в котором поэзия – голос души, речь сердца. Это может быть плач или победная песнь, юмористическое повествование или неторопливая дума... Суть поэзии остаётся неизменной: прямая речь, обращённая к самому себе, другим людям, окружающему миру, Богу. В русской поэзии собеседником может быть и само пространство бытия, внимательно вслушивающееся в звучащее слово и отвечающее на понятном поэту языке.
Блудным сыном древнего сказанья, Жертвою скитаний и дорог Я пришёл к тебе на покаянье, Позабытый всеми уголок.
И стою, как будто бы нездешний, До кровинки здешний человек... Улетели птицы из скворечни. Скоро ночь. А ночью будет снег. Два аспекта большого разговора о замечательном сибирском поэте – востребованность его творчества и перспективы изучения – требуют прикосновения и к теме поэзии вообще: что она такое, почему и зачем существует вопреки обыденности, экономической выгоде, прочей прагматике. И здесь необходим краткий культурологический экскурс. К сожалению, сегодня уже недостаточно просто внимать и сопереживать поэзии: состояние культуры таково, что приходится говорить о значении поэзии на языке науки и доказывать, что это не столько особая форма речи и не искусство жонглирования словами, сколько особое, глубокое переживание человеком своего единства с миром. *** В русской культуре глубоко укоренено понимание того, что человек существует в огромном и сложно организованном мире, Универсуме. Он не один – он соседствует с другими людьми, с животными и растениями, с самой землёй, с небом и звёздами. С этим миром человек составляет онтологическое единство, поддерживает постоянную и обоюдную связь, духовную и экзистенциальную. С одной стороны, эта культурная модель чрезвычайно устойчива: она предполагает, что мир, в который мы приходим, не хаотичен, не агрессивен по отношению к нам – мы рождаемся по колоссальной космической необходимости. И значит, всегда можем найти поддержку и опору в трудных ситуациях. С другой стороны, понимание сложной упорядоченности мира накладывает на человека существенные ограничения и обязательства, как и в любом общем бытие. Человек обязан соответствовать своему высшему призванию, самим фактом своего существования призван быть строителем и хранителем, а не грабителем и разбойником... Травинка моя всхожая, Росинка моя Русь, Чего же я, чего же я Никак не разберусь?
И я живу затеями, И я не без того. Зачем мы просо сеяли? Чтоб вытоптать его?..
...Стою, дышу прокуренно Под тенью у куста. И мать глядит прищуренно С могильного креста. В поэзии единство личности и Универсума является априорным и лежит в основе непосредственного переживания поэта. Поэзия своими средствами стремится воссоздать идеальное состояние соразмерности, гармонию целостного мира и целостной личности как основополагающую характеристику прекрасного. Поэзия формулирует словами это состояние единства, состояние максимальной открытости и даёт возможность участникам поэтического общения пережить чувство своей сопричастности Миру. Особую роль в этом связующем переживании играет слово: оно является целостным, неделимым, в него вкладывается вся сила человеческой души. Звучание, значение и действие в поэтическом слове слиты воедино. Здесь невозможна ложь и явно предощущается истина. В рамках поэтического дискурса слово становится посредником, вестником, оно определяет и связывает материально-вещное и идеально-духовное в единое целое. Элементы в поэтическом образе преломляются друг через друга и взаимно друг друга пронизывают, вызывая в сознании взрыв разнородных ассоциаций, структурно образующих целостное впечатление. В поэтическом образе преодолевается трагический разрыв между материей и смыслом; по ту сторону условности обнаруживается безусловность. Поэтическое сознание всегда стремится к установлению связей между различными явлениями и по-особому осмысливает действительность, одушевляя и олицетворяя явления и силы природы, выявляя их общие свойства, сближая различные объекты по принципам смежности в пространстве и времени и по вторичным чувственным признакам. Таким образом, поэзия обладает особой способностью превращения хаоса в космос и создаёт возможность постижения мира как некоего организованного целого. В силу этого возможно говорить об особом поэтическом моделировании реальности, «высвечивании» и возведении в гармоническое сочетание с другими элементами жизни тех сторон бытия личности в цельном и целостном мире, которые недостаточно осмыслены и освоены общей культурой, то есть об эктропической направленности поэзии, её организующем и структурирующем воздействии на личность, на человеческий мир в целом. Это актуально не только для самого поэта, но и для всех участников поэтического общения. Поэт (и сопереживающий читатель!) в прямом смысле становится точкой схождения глобальных смыслов бытия, личностью, знаком Универсума. Поэзия формирует особые надличностные коллективные ценности, образы и идеалы, которые выходят за рамки наличного существования людей и смыкаются с вечностью, способствуя национальной и культурной самоидентификации личности. Человек определяет себя по отношению к другим людям, исходя из максимально возможного соотнесения: «я» и Мир. В душе поэта жизнь легко становится песней. Музыка речи добавляет к словам и образам лад – особенное созвучие человека с другими людьми, с миром, с иными мирами. А то, что становится песней, уже не канет в Лету, не исчезнет бесследно: когда к песне прикоснётся сердцем другой человек, она снова наполнится любовью, горечью, тихой радостью или яростным гневом... Это есть в поэзии каждого народа – но лад каждого народа уникален, неповторим, и его сохранение – это залог сохранения самого народа. Русская культура по своей природе языкоцентрична, слово является в ней тем цементом, который скрепляет материальное и духовное, реальное и идеальное. Если эта скрепа будет удалена, мы будем иметь дело с совершенно иной культурой (мутантом), если она, конечно, выживет. Поэтому поэзию можно назвать кропотливым трудом собирания человека и мира в гармоничное единство. История доказывает, что каждый раз, когда Россия оказывается в кризисной ситуации, она обращается к своему золотому запасу – к литературе, к поэзии. Поэты же, наиболее отчётливо проявляющие именно национальный характер, национальный лад, становятся колоссально востребованы в те периоды истории, когда народ выходит из кризиса, когда он начинает искать внутренние духовные резервы для своего развития. *** Во всемирной своей отзывчивости, в открытости и детской очарованности всем иноземным за двадцатый век мы многое растеряли из золотого запаса собственной культуры. Постоянно догоняя прогресс (в технике, торговле, общественных отношениях), мы существуем сегодня в каком-то странном мире, где родного, кровного принято чуть ли не стыдиться. Это родное объявляется то дремучей провинциальностью, то воинствующим национализмом. Мы изо всех сил приспосабливаемся к иной культуре, иным традициям, иным виденьям и чувствованиям – то это Запад, то это Восток, то оба сразу в своей несовместимости... Рвутся корни, трещат жилы, уходят в нети потерянные поколения!.. И только поэты по-прежнему пытаются собой соединить несоединимое, понять, что происходит, и сохранить родину в пространстве собственной души. Одним из таких пронзительно русских, глубоко искренних народных певцов является поэт Леонид Мерзликин. Дальней мечтой не мечтаю, К ближним делам не спешу. Маки цветут – расцветаю, Дышат деревья – дышу... В свете вышеприведённых размышлений значение его творчества переоценить трудно. Это воистину русский национальный характер, особый русский лад с миром, который должен быть особенно востребован именно сейчас, когда вопрос сохранения государствообразующей нации достиг такой остроты, что рассматривается в стране на самом высоком уровне. Востребованность поэзии Л. Мерзликина, как и современной русской поэзии в целом, – вопрос непростой. С одной стороны, именно поэзия, как ничто иное, даёт колоссальный резерв психических сил для преодоления кризиса и личности, и общества. И этот резерв нужен нам сейчас как воздух. С другой стороны, поэзия как духовный труд требует усилий от человека, а сегодня уже требует понимания и самой необходимости этих усилий. «Не позволяй душе лениться», – сказал Николай Заболоцкий, переживший не менее трагические коллизии первой половины ХХ века. «Бери от жизни всё» – лозунг, абсолютно противопоставленный духовному труду, создающему из человека личность, ответственную за своё существование в Мире. Вот почему, говоря о востребованности поэзии, мы должны говорить сегодня прежде всего о необходимости воспитания особого отношения к жизни, об умении переживать происходящее во всей полноте и чувствовать смысл своего существования не только в городе, стране, мире, но и в самом Мироздании. Эта тема – выход в пространство Мироздания – находит глубокое лирическое воплощение в поэме Л. Мерзликина «Млечный путь», в которой взгляд поэта поднимается от довольно простой житейской ситуации, от воспоминаний детства через нравственные максимы – к звёздам, к тому молоку, которое разлито над нашими головами... Я даже руку протянул И вверх ладошкой повернул. Но мир безмолвный до тоски Сдавил мне горло и виски... А мне бы только полглотка, Но нет на небе молока. В финале поэмы взгляд поэта возвращается на землю, где мера всех вещей – сам человек, его дела и мысли... Но мера вещей – человек, а Мера человеческой души – Мир. Незримое присутствие Мира как Меры ощущается во многих мерзликинских стихотворениях. Космическая Мера пока ещё велика для человека, она вызывает в душе смятение и тревогу, но она же и заставляет его неустанно, порой мучительно искать высшей красоты, высшей справедливости, высшей истины здесь, на русской земле, в неустроенном быте, взвихренном времени, в ежедневности встреч и расставаний. Говоря о востребованности поэзии Леонида Мерзликина, мы должны говорить о возвращении к крестьянским корням, кровным связям с миром природы, к особой философии русского человека, о которой много писали и пели в ХIХ веке Кольцов и Суриков, в начале ХХ века – Есенин, Клюев, Клычков, Орешин, позднее – Николай Тряпкин, Николай Рубцов... Эта линия в русской литературе, к счастью, неистребима, но она постоянно подвергается критике, зачастую отрицается сама естественная необходимость её. Сегодня как никогда мы остро испытываем необходимость жить в мире с природой, насылающей страшные катаклизмы, мы жаждем понимания и доверия, мы хотим осознать и утвердить собственную уникальность среди других уникальных народных культур и философий, преодолеть, наконец, комплекс вины и неполноценности, который нам внушается под любым возможным предлогом. И на самом деле равносильно чуду, после всех катастроф и реформ, после соревнований с Западом и мучительных прививок чужой культуры, – открыть книгу своего современника и прочесть: Над тайгою блескуче и зыбко Выплывает звезда, словно рыбка.
Час, другой – и от края до края Их уж плещется целая стая.
А потом как-то так, незаметно, Звёзды высыпят густо, несметно.
Сотни сотен. Пегасы и Лиры, Альфы, беты и всякие дыры –
Можно спятить! И, точкой мерцая, Где-то мчится планета земная.
А на ней, на единственной в мире, Есть Сибирь и посёлок в Сибири
И костёр возле старой протоки, На доске чешуя и молоки,
И уха в котелке закипает, И июльский рассвет наступает... Этот текст сразу начинает звучать сам, он словно и не предназначен для бумаги, он мгновенно расправляется, наполняясь музыкой, как ветром парус... В поэтической речи слиты воедино звучание, значение и действие, следовательно, философия вплавлена в обыденную жизнь, и этот сибирский рыбак (лирический герой стихотворения) все поступки свои совершает, памятуя о звёздах, об ином масштабе бытия, об иных мерках и мерах нашей жизни... Трудно (пожалуй, невозможно) найти образ, объединяющий стихи Л. Мерзликина, потому что река его речи течёт так же, как и река жизни – прихотливо и непредсказуемо. Каждое мгновение, каждый разговор, каждая встреча могут легко стать – и становятся – стихотворениями, а когда их читаешь, они с той же лёгкостью воскрешают русский мир, русский быт, жизнь русского сердца. Пошли предзимние дожди, Всё потемнело и отволгло, Погоды солнечной не жди – Она и так стояла долго.
Купаясь в ласковых лучах, Не думал ты про дни иные, Но не печалься. И в дождях Свои есть прелести земные...
...На взъёме около ДК Ревут машины с тяжким грузом, У полинявшего ларька Вдруг опахнёт тебя арбузом.
Невольно ты прищуришь глаз, Вдохнёшь до нежной, сладкой боли, Как будто только что сейчас Несли арбуз и раскололи. *** Одним из направлений изучения творчества Л. Мерзликина должен стать философский пласт – в его разнообразных преломлениях через современные реалии бытия и быта. Центральная идея русской крестьянской философии, нашедшей своё отражение и развитие в философии русского космизма, – предстояние человека перед Миром как целым. Это философия космической ответственности человека за происходящее на земле. В отличие от философии потребления, в моделях которой существование человека катастрофично и конечно, философия ответственности перед Миром, перед Богом не катастрофична, она гармонично вписывает нас в окружающий мир, ограничивая и постепенно упорядочивая хаос. Она, по сути, определяет потенциальный масштаб личности человека и бесконечные возможности его развития, соединяет с родной землёй, природой, вечностью. Именно эта философия сегодня является колоссально востребованной во всём мире, поскольку вызовы времени становятся всё жёстче, а социальные и природные катаклизмы – всё сокрушительнее. Всё больше человек становится расхитителем и разрушителем, и всё более яростно и непредсказуемо сопротивляется человеческому насилию природа. Философия ответственности особенно важна как направление воспитания молодого поколения, дезориентированного культом потребления, но инстинктивно ищущего жизнеспособные и жизнеутверждающие истины. В творчестве Л. Мерзликина философия воспринимается не отвлечённо и абстрактно, а живо и действенно. *** Исследователей поэтического наследия Л. Мерзликина, безусловно, должны заинтересовать и лингвистические особенности его поэзии. Его песенный строй обладает рядом уникальных черт, мелодии стихов удивительно разнообразны и в то же время кровно родственны народным мелодиям. Ему равно под силу и короткая строка со сквозными созвучиями, и длинная балладная строка, требующая глубокого дыхания. В своих произведениях он поднимает целый пласт народной речи и сам, естественно, становится языкотворцем. Легко, словно сами собой, рождаются и звучат слова: «прибагрянилась», «вьюжево», «небо отзвездилось», и поэту веришь: да, эти слова живут в крестьянском обиходе, а если не живут, то могут войти в него легко и естественно, как родные, свои. То ли по-над озером Роща прибагрянилась, То ли перед зеркалом Женщина румянилась?
В озеро ли, в зеркало, Та гадала, эта ли, Той ли, этой думалось, Чтоб скорей приметили?
Ах, зачем печалиться? Прикатил он вскорости, Да в певучих саночках, Да на мягкой полости!
К женщине ли, к роще ли, Молодец ли, ветер ли? Чьи-то руки наскоро Чьи-то слёзы вытерли.
Плат на землю сбросила, Стынешь, оробелая... Белое ли вьюжево, Седина ли белая? Такая лёгкость словотворчества возможна только при глубоком природном чувстве языка, знании или интуитивном ощущении его смысловых законов и музыкальных основ. Сейчас новые лексические пласты в русском языке складываются преимущественно двумя способами: либо из заимствованных вместе с техническими новинками иностранных терминов, либо из сокращений и аббревиатур, вызванных к жизни социальными переменами. Мы с горечью констатируем, что трагически безвозвратно утрачивается музыкальный смысл речи, тот её пласт, который определяет степень уникальности конкретной национальной гармонии. Этим разрушительным процессам способны противостоять только истинно национальные поэты, в чьём творчестве возрождается родниковая чистота речи и новые слова не разрушают общей мелодии, а вносят в неё новые краски. *** В отношении различных аспектов поэтической формы Л. Мерзликин, к счастью, весьма несовременен. К счастью – потому что современные массовые тенденции в развитии поэтических форм настораживают, во многом они противоречат традиции и даже впрямую разрушают её. Среди подобных тенденций можно назвать в первую очередь повышенное внимание к рифме, в угоду которой уводится в сторону или искажается мысль, стремление к ярким образам, становящимся самоцелью текста, к рискованным метафорам, зачастую работающим в ущерб цельности стихотворения. Это тенденции, характерные преимущественно для молодого поколения российских поэтов. Они сформировались в ситуации угнетения традиции, под активным влиянием западной поэзии, у которой своя традиция, несколько иная система ценностей (вполне соответствующих собственной культурной модели). И дело здесь не в том, чья культура и традиция лучше, а в том, в каких условиях существует и развивается каждый конкретный народ – дело в органичности природных, исторических, философских и практически-бытовых основ. Сегодня, к сожалению, у молодых поэтическая мысль развивается зачастую в ущерб и синтаксису, и семантике, и логике. А ведь мышление напрямую проецируется в практику. Словесный хаос неизбежно порождает внутреннюю агрессию, которая выплёскивается в различных эпатажных формах. И это расплата за пренебрежение собственным культурным опытом, за следование чужим традициям, сложившимся и действующим в совершенно иной ситуации. Леонид Мерзликин – наш современник, современник штормовых девяностых, его поэтический опыт в этом смысле уникален и достоин внимательного изучения. Обращает на себя внимание то, что он зачастую легко жертвует частностями – но только во имя целого, не допуская небрежного отношения к слову. Например, он может выстраивать простейшие созвучия «мечтаю – расцветаю», «спешу – дышу», которые в современной поэзии воспринимаются уже на уровне самопародии. Но эти рифмы звучат в стихотворении органично, они мягко ведут мысль поэта, сохраняя её непрерывность и музыкальность. Рядом с этими бесхитростными созвучиями поэт демонстрирует высочайшее мастерство сквозной рифмовки – панторифм. И читатель уже на уровне созвучий воспринимает многообразие и целостность родного языка, родного русского мира: Возле автобазы – МАЗы. Два. Шофёры лазают. – Привет, братва! (Дорожная пьеса) Очевидно, что поэт не подчинён рифме и не властвует над ней – он сотрудничает с языком, а подобное сотрудничество создаёт естественную мелодию, простота которой напоминает простоту чистой воды, бездонной и прозрачной. *** Тематически стихотворения Л. Мерзликина чрезвычайно разнообразны. И это ещё одно направление изучения его творчества. Вся многосторонняя, широко распахнутая жизнь русского человека отразилась в поэзии нашего сибирского современника. Жизнь и смерть, любовь и отчаяние, юмор и пафос – всё переплетается тесно, неразделимо, так же, как и в реальной жизни. Но вот что удивительно: ни одно стихотворение не сводимо к обобщению, к морали – все финалы открыты в переживание, мысль чувствует, а чувство мыслит, и это признак истинно, глубоко поэтического ощущения. Традиционный вопрос: что хотел сказать автор? – здесь абсолютно неприменим. Что сказалось – то сказалось, и едва ли получится дайджест, усреднённый пересказ. Это просто нужно пережить, и тогда в тебе откроется что-то новое, родится иное отношение к миру, как в стихотворении «Тайные черты»: Реальнее, чем ты, Нет женщин, врать не буду. Но тайные черты Живут в тебе и всюду.
Черты той борозды, Что там за бороздою, Черты и смысл звезды Над омутной водою.
Черты и знак кольца (Утешусь ли я в знаке?), Черты и жизнь лица, Неясного во мраке. Черты далёких крыш, Туман по осокорю... А ты мне говоришь, А я с тобой не спорю. Это и есть реализация философии космизма, в которой одно из центральных понятий – переживание, состояние, а главное мерило – качество состояния. Состояние может быть высоким, и тогда человек ощущает своё бытие на уровне Мироздания. Состояние может быть низким – когда человек замкнут на своих сугубо эгоистических потребностях: выживания, пропитания, размножения и наслаждения. В каждом стихотворении Л. Мерзликин стремится воссоздать высокое состояние с самого низа: из бытовых ситуаций погоды, общения с другими людьми, воспоминаний и прочего. Это задача, достойная большого поэта. Она предполагает владение широкой палитрой интонаций – от пафосных до юмористических. И то, и другое в его стихотворениях присутствует. Их нельзя разбирать на уровне школьных понятий, поскольку надо учить чувствовать их и сопереживать им. А значит, необходимо развивать духовный потенциал юного читателя, чтобы он в мире творчества Л. Мерзликина сумел увидеть свой внутренний мир, его богатство и силу. *** В данном предисловии мы обратили внимание на четыре основных, на наш взгляд, направления при изучении творчества большого сибирского поэта Леонида Мерзликина. Это, во-первых, философская, мировоззренческая основа его творчества. Во-вторых, лексическое богатство и словотворчество. В-третьих, разнообразие поэтических форм. В-четвёртых, культура высоких поэтических состояний. Перечисленные направления – это только начальные научные подходы к его творческому наследию. Несомненно, дальнейшая перспектива откроет новые направления и новые темы для исследований, она позволит глубже осознать и полнее освоить поэтические открытия нашего современника. Искусство поэзии – искусство создания высоких смыслов нашего бытия. Сегодня Россия снова на подъёме. И прежде всего это подъём духа народа. Только потом следуют экономика, политика, новые культурные свершения. Мы должны быть благодарны Богу, Родине, судьбе, что в самые непростые времена приходят и надолго остаются с нами такие русские поэты, как Леонид Мерзликин. Это наш золотой запас, духовный стабилизационный фонд нации.
Автор 12 поэтических книг, в том числе «Россия» (1965), «Таисья» (1967), «Ивушка» (1973), «Просека» (1981), «Зимняя роза» (1987), «Заря пылает» (1990). Сборник «Избранное» был издан посмертно. Тонкий лирик, философ, знаток истории. Умер и похоронен в Белоярске. В Барнаулена доме по ул. Песчаной, где жил поэт, установлена мемориальная доска. В Белоярске улица Красный Пожарник в 2005 году была переименована в улицу Мерзликина. На доме, в котором родился и жил поэт установлена мемориальная доска.
|
|
|
Леонид Семёнович Мерзликин (1935 — 1995) — поэт, член Союза писателей России. Родился в селе Белоярском (сейчас рабочий посёлок Белоярск ), Первомайского района Алтайского края. Окончил культпросветшколу в с. Троицком, служил в армии, работал в Калманской районной газете. Первые стихи опубликованы в 1950 году в краевой молодёжной газете. В 1959 году поступил в Литературный институт им. Горького , который окончил в1964 году. Тогда же в Москве, в издательстве «Молодая гвардия», вышел первый поэтический сборник «Купава» (1963).