Читать/скачать в формате .pdf

Слишком много в стихах отражённого света:
Пастернак и Цветаева, Блок и Бодлер…
Самому обжигаться дыханием сфер –
Быть не может другого пути у поэта.
Николай Алешков

Мне близка поэзия Николая Алешкова, его жизненная и творческая позиция, его взгляды на настоящее и прошлое России. Его стихи всегда вызывают у меня эмоции, размышления, ощущения радости и прелести жизни и даже слёзы очищения. Поэт наделён врождённой чувствительностью к разным проявлениям нашего земного бытия. Вольно или невольно он как бы выполняет наказ Константина Батюшкова: “…живи как пишешь, и пиши, как живёшь. Иначе все отголоски лиры твоей будут фальшивы”.

Стихи он начал писать в двенадцать лет, но в Москве его первые публикации появились уже в зрелые годы. В 1976 году он поступил на заочное отделение Литературного института имени А.М. Горького. Дважды в году приезжая в Москву на сессии, начал предлагать свои сочинения редакциям. Тогда его и заметили поэт-фронтовик Николай Старшинов, опубликовавший его подборку в альманахе «Поэзия», и писатель Александр Ольшанский, заведовавший редакцией по работе с молодыми авторами в издательстве «Молодая гвардия». Знакомство с Ольшанским переросло в дружбу вплоть до кончины Александра Андреевича в 2022 году. В так называемые «нулевые» годы XXI века Ольшанский активно публиковал стихи поэта из Набережных Челнов на своём личном сайте, отозвавшись о нём следующим образом: «Алешков – один из самых тонких лириков послевоенного поколения современной России. Причём его лиризм граничит с исповедальностью».

Не завышенная ли оценка, подумает искушённый читатель? Попробуем в этом разобраться, начиная с того, что многие профессиональные литераторы согласны с Ольшанским. Назову имена критика Вячеслава Лютого, поэтов Дианы Кан и Александра Нестругина, поэта и доктора филологии Рамиля Сарчина, кандидата философских наук Камиля Хайруллина. “Алешков один из самых предметных поэтов, приверженных русской лирической традиции. Картины жизни человека и природы у него удивительно точны в изобразительном отношении. Прочитав стихотворение, будто через увеличительное стекло видишь описанное” (В. Лютый). “Николай Петрович попутно к тому, что отличный певец державности и прочее …, ещё и тонкий лирик в том чистом виде, в каком поэзия о любви редкое явление” (Д. Кан). “Николай Алешков своим творчеством очень естественен и уместен в народной жизни, в русской культуре и литературе” (К. Хайруллин).

Вячеслав Лютый отмечал также, что Алешков не подражатель, а продолжатель традиций русской лирики со своим стилем и манерой изложения. Поэтов нельзя сравнивать, каждый по-своему одарён свыше. Автору этих строк захотелось в богатейшей палитре русских поэтов за два с лишним века найти и определить место Николая Алешкова, принадлежащее только ему. Ведь в России мало быть просто поэтом, музыкантом или художником, необходимо ещё обозначить, кто ты такой, зачем пришёл в этот мир, что хочешь сказать? Пусть это многим покажется странным, но через всё творчество Алешкова “красной нитью” проходит патриархальная крестьянская Русь с её самобытным и загадочным народом. Сразу уточню, что под патриархальностью я подразумеваю, ни в коей мере, не отсталость, а укоренившийся уклад жизни, что характерно для каждого народа и от каждого народа неотъемлемо.

Начнём с того, что Россия всегда была сложной и особой страной для иностранцев. Было непонятно, как, несмотря на трагические обстоятельства российской государственности (от самодержавия до революции, организованной большевиками), Россия всегда возрождалась, как птица Феникс, из пепла. А ведь у нас в отличие от Европы не было эпохи Возрождения! Фёдор Тютчев недаром сказал: “Умом Россию не понять…” Русский человек со всеми своими плюсами и минусами - это загадка не только для иноземцев, но и для самих себя. Понятие «русский» для большинства из нас определяется не столько национальностью, сколько принадлежностью к России.

В решающие минуты русские о себе не думают. Они умирают за Веру и Отечество. Русский никогда не прерывает связь с Родиной. А что такое Родина? Это Ничего и это Всё. Всё самое ценное, за что человек может отдать единственную жизнь. В этом – и сила русского человека, и, конечно же, его драма. Русский руководствуется не столько законами логики и разума, сколько велением души, сердца и Веры. Недаром у иноземцев появился афоризм: “Русские долго запрягают, но быстро едут… правда, часто не в том направлении. Мы непредсказуемы порой даже для самих себя. Нам дороги наша старина, наши леса, погосты, реки, закаты, нам дорога любая маленькая радость бытия. Патриархальная Россия всегда так жила. Мы получаем от жизни истинное удовольствие. Нас нельзя “пересадить” в тесный западный “цветочный горшок”, мы в нём не только не уместимся, мы в нём задохнёмся. Насколько велика наша страна, настолько широка наша душа.

Я растворяюсь в окоёме
И пью земную благодать.
“Такой простор, что душу ломит”, -
И больше нечего сказать. (Н. Алешков)

В наше время налицо тот факт, что Европа “измельчала”, что европейцы утратили не только свои национальные черты, но и непосредственные искренние чувства. Впрочем, и русский народ, в сравнении с советским народом, изменился не в лучшую сторону. Патриархальность Руси … развал СССР … долго нам будут “аукаться” тоской по прошлому.

Всегда было так, что история России и русского народа зеркально отражалась именно в стихии родного языка и, не в последнюю очередь, в поэзии. И через поэзию иноземцы пытаются понять самобытность России, менталитет русского народа, загадочность его души. Причём понять не парадный фасад страны, а понять то, что находится за ним. “Русский национальный поэт не только плоть от плоти, но и дух от духа своего народа. Как бы ни была пышна крона нашей жизни, она немыслима без корней” (Д. Кан). Мы и к Христу оказались ближе других не случайно. Мы не укладываемся в сознании иноземцев, в их логические рамки…

Я обращаюсь к поэтической карте России. На её парадных вратах золотом вписаны славные имена создателей русской словесности: Пушкин, Лермонтов, Державин, Батюшков, Жуковский, Некрасов, Бунин, Тютчев, Бальмонт, Блок, Гумилёв, Ахматова, Пастернак и многие другие. В высочайшем профессионализме этих поэтов, в их любви к Отечеству никто не сомневается. Но поймёт ли иноземец только через их стихи русскую душу. Я думаю, что далеко не всегда. Все, кого я назвал, принадлежали к так называемому «высшему свету»: кто-то к дворянскому сословию, кто-то к зарождающейся российской интеллигенции. Их взгляд на народ - как бы “со стороны”. А тем поэтам, которые «вышли из народа», всегда было сложнее проявить себя. Сказывалось разное социальное положение, разное воспитание, разная среда обитания.

Однако на этих же вратах запечатлелись имена и талантливых самородков, поэзия которых проникает в сущность русской души. Они чаще всего родились на сельской земле, они ею вскормлены, в этой земле их корни. Они из гущи народа, о котором идёт речь. Я выбираю тех, через чьё творчество “красной нитью” проходит через патриархальность. К ним отношу Николая Клюева, Сергея Есенина, Николая Рубцова. Их поэзия выросла из патриархальной русской деревни. К ним же смею причислить того, о ком пишу - Николая Алешкова, понимая при этом, что он не единственный в современном литературном процессе, кто продолжает одну из корневых русских тем. Тем не менее, я выделяю Алешкова, как одного из немногих, кому удаётся сказать о родном и любимом наиболее полно и ярко.

У каждого из четверых земная ось и ось Вселенной проходит в определённом месте. У одного через Олонецк, у другого через Константиново, у третьего через Вологду. У Алешкова она проходит через его родную Орловку. Как утверждал Николай Рубцов, есть зависимость духовного мира человека от земли, на которой он родился. Их кредо: “Поэт пишет для себя и для Бога. Стихи это исповедь и молитва”. Они используют свой поэтический дар только тогда, когда не могут не писать. Николай Клюев после выступлений вместе с юным Есениным в петербургских салонах, говорил о стихотворцах того круга: “Какая серость! Какая неточность! Ни слова, ни образа, всё с чужих вкусов. Краски? Голый анилин, белила да сажа…”.

Н. Клюев и С. Есенин являются наиболее яркими представителями течения в литературе, названного в переломный период Октябрьской революции 1917 года “Новокрестьянской поэзией”. Поначалу поэты этого направления восторженно встретили революцию - вероятно, в силу колебаний русского национального характера, о чём сказано выше. Это произошло несмотря на то, что в стихах того и другого вслед за великолепной прозой Ивана Шмелёва «Лето Господне» уже были представлены, как истоки, православное христианство и патриархальная Русь. Но довольно скоро они почувствовали “уход” этой патриархальности, угрозу самобытному миру русской деревни, трагический разлад с природой, духовную обезличенность человека в связи с урбанизацией. “В хвойный ладан дохнул папиросой // и плевком незабудку обжёг” (Н. Клюев). Есенин сказал о том же не менее резко:

Я последний поэт деревни.
Скромен в песнях дощатый мост.
За последней стою обедней
Кадящих листвой берёз…

А вот его же трагическое предчувствие, сказанное и для нас, нынешних, бездумно радующихся наступающему «прогрессу»:

Мир таинственный, мир мой древний,
Ты, как ветер, затих и присел.
Вот схватили за шею деревню
Каменные руки шоссе…

На века сказано! Заасфальтировано, забетонировано всё, что надо и не надо, а сколько родной почвы при этом навеки погублено! Уже явственно и то, что мать-природа начинает нам мстить за это.
Вот с чего начинаются разногласия поэтов с властью. В конце своей короткой жизни Есенин, казалось, начал соглашаться с необходимостью «движения жизни», но тоска по прошлому, неприятие городской цивилизации, утрата чувства красоты и благоговения перед природой так и ушли вместе с ним.

В одном из своих недавних стихотворений Николай Алешков пишет: «Есенин меня как магнитом// По жизни тянул за собой» и откликается Есенину, поначалу будто с надеждой: «Россия вернётся в деревню// И будет навеки права», но заключительное четверостишие не вызывает оптимизма:

А коль не вернётся – ну что же?
И нам пропадать не впервой –
Останется, Господи Боже,
Лишь песней твоей ножевой…

В послевоенное время обсуждаемая нами тема патриархальности проявилась наиболее ярко и талантливо в поэзии Николая Рубцова. Приведу полный текст его стихотворения «Привет, Россия…», ставшего хрестоматийным:

Привет, Россия, родина моя!
Как под твоей мне радостно листвою!
И пенья нет, но ясно слышу я
Незримых певчих пенье хоровое…

Как будто ветер гнал меня по ней,
По всей земле – по сёлам и столицам!
Я сильный был, но ветер был сильней,
И я нигде не мог остановиться.

Привет, Россия – родина моя!
Сильнее бурь, сильнее всякой воли
Любовь к твоим овинам у жнивья,
Любовь к тебе, изба в лазурном поле.

За все хоромы я не отдаю
Свой низкий дом с крапивой под оконцем…
Как миротворно в комнату мою
По вечерам закатывалось солнце!

Как весь простор, небесный и земной,
Дышал в оконце счастьем и покоем,
И достославной веял стариной,
И ликовал под ливнями и зноем!...

Уместно также напомнить и о молитвенной строке Николая Рубцова из его другого стихотворения - «Видения на холме»:

Россия, Русь! Храни себя, храни!..

* * *

Автор подошёл к парадоксальному утверждению, что Николай Алешков последний певец той России, которой уже нет. Исчезло само понятие патриархальности, исчезло как таковое крестьянство, называемое когда-то «спинным хребтом всей России», но осталось (точнее, вернулось) православие…

Мне иногда приходится слышать - а кому нужны такие стихи сегодня? Ответ прост - не случайно же из памяти народной не исчезли, а только укрепились в ней имена Сергея Есенина и Николая Рубцова. Да, нам давно растолковали даже в школьных учебниках, что «без прошлого нет будущего». Только не объяснили, почему эта фраза так и осталась пустой декларацией. Почему нам нужны правда и тревога, высказанная этими поцелованных Господом в макушку избранниками, болеющими за ушедшую простоту и красоту отношений между людьми и природой, между самими людьми. Может, напрасны безудержные устремления цивилизации к технологическому и, тем более, нравственному «прогрессу», может нам пора «остановиться, оглянуться» и задуматься: куда движемся, почему не кончаются войны, за кем мы идём по жизни: за Христом или…

В “красном углу” книги Алешкова «Единственный август» находится его малая родина: село Орловка, речка Челнинка, река Кама. Без преувеличения можно сказать, что именно они являются центральными фигурами книги, через них проходит вся биография поэта; через них он видит себя, свою семью, свой род и всю Россию. Причём делает это подсознательно и с неподдельной любовью:

Я простой и понятный,
Не глухой, не слепой
И на деньги не жадный,
На любовь не скупой…

Эта самореклама,
Если вам надоест,
Верьте нёс я упрямо
Свой пожизненный крест.

Водку пил, но не спился,
Повернулся к добру.
Я в Орловке родился,
И в Орловке умру.

Невзначай замечаю,
Оглянувшись вокруг:
Может быть, не случаен
Предначертанный круг…

Я не знаю об этом,
Но у всех на виду
Деревенским поэтом
По отчизне иду.

Именно в Орловке для поэта сливаются земное и вселенское начала, конечный земной и бесконечный небесный пути. Со своей малой родины он, как с космодрома, “взлетает на Млечный Путь”:

Долго смерти ждать иль недолго –
Здесь меня похоронят пусть!
Я по Каме впадаю в Волгу
И взлетаю на Млечный Путь.

Я так проникся стихами Алешкова, обращёнными к Орловке, что невольно почувствовал зависть и грусть. А где моя малая родина? Моя мама из поволжских немцев, была репрессирована… Я родился в исправительно-трудовой колонии… Где мой отчий дом? Перекати – поле! И где я обрету вечный покой? “В родную землю и лечь не страшно // Страшней утратить её навек” (Глеб Горбовский).

Чтобы полнее ощутить поэзию Николая Петровича, я решил познакомиться ближе с его “землёй обетованной”, зная, что она сейчас находится практически в центре города Набережные Челны. Для начала я обратился к источникам. Информация меня удивила. Селу Орловка (прежде деревне) 400 лет (числится с 1626 года). Население относилось к дворцовым крестьянам (принадлежность царской семье). У них было и землицы побольше, и условия получше, чем у помещичьих крестьян. В 1913 году население составляло 2396 человек. В 1859 году в селе была освящена церковь святых бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана, построенная на средства купца И. Стахеева, закрытая властью в 1939 году и восстановленная в начале восьмидесятых.

В 1930 году в Орловке появился колхоз “Коминтерн”, в котором насчитывалось 380 хозяйств. Село было самым крупным населённым пунктом района. Орловский сельский совет был ликвидирован в 1984 году. А удивило то, что в настоящее время стоимость 10 соток земли здесь колеблется от 5 до 10 млн. рублей. Интуитивно я почувствовал, что малая родина Николая Петровича коллапсировала в точку сингулярности. Тем не менее, я решил посетить Орловку, чтобы ознакомиться с корнями поэта, которые питали и питают его; посетить погост, где покоятся его родители. И я не жалею, что сделал это. Увиденное превзошло ожидаемое: удивило, хоть и далеко не обрадовало. Читаю из ранних и недавних воспоминаний поэта:

Орловка утром пахнет молоком.
Грибами пахнет дальняя поляна.
Здесь тишина ступает босиком
Из утреннего сизого тумана…

* * *
Эта память ни с чем не сравнится:
Травы скошены, сено в стогу…
Надо мной пролетала жар-птица
Только здесь, на родном берегу…

Так уж вышло я вырос на Каме,
У хороших людей на виду.
Ближе к отчему дому и к маме
В ту же землю однажды уйду…

Для меня его творчество предстало несколько в ином свете, и на него, как на личность, я смотрю с некоторой завистью и грустью. Я увидел в нём и невыносимую боль, и огромную недосказанность. Всё, дорогое ему осталось только в памяти, как чёткая голограмма. Сейчас Орловка это пятистенки, коттеджи, шиномонтажки, пункты приёма металла и т.п. В целом, “Орловский базар”. Я встал в центре центральной орловской улицы и мысленно очистил территорию от хором и высоток до храма, до погоста, до Камы. И мне тоже стало грустно, ибо я осмыслил значимость ушедшей навсегда патриархальности. Но я человек “со стороны”, а для Николая Петровича это Всё. Я понял причину некой печали его поэзии, ностальгии по ушедшему. Я понял, почему он относится к городу и к заводу-гиганту не как гражданин и даже не как поэт, а как крестьянский сын. Ведь он мог спокойно своим талантом “заработать” на теме: всесоюзная стройка, завод-гигант КамАЗ, героический труд… столько, что хватило бы на несколько премий. А он написал:

Я бы тоже гордился заводами,
Если б речка осталась жива…

Алешков остался верен себе, как поэт, верен своим корням, верен своим предкам. И свои стихи он не пишет, он их “вынашивает” под сердцем. И ещё я понял почему и чем “неуловимым” его поэзия отличается от поэзии других челнинских (и далеко не только) поэтов? Он местный, он “плоть от плоти родной земли”, которая родила и взрастила его, а все остальные в новом, разросшемся свыше полумиллиона жителей городе Набережные Челны “пришлые”. Вернувшись в «отцовский дом» после собственных странствий Алешков написал об этом немало стихов, которые хочется цитировать.

Ты всё ждёшь меня, дом деревянный.
Август вишни развесил в саду.
В мир доверчивый и безобманный
Дверь открою и тихо войду…

* * *
Отзовись, крестьянская порода,
Гулким эхом жертвенной судьбы!
Небо начинается с порога
“Золотой бревенчатой избы”.

***
Где ты, Россия? В забытых деревнях,
В тёмных лесах, на излуках речных?
Уж не оттуда ли пращур мой древний
Смотрит с укором в потёмках ночных?..
.
***
Оглянусь на родительский дом
Из немыслимых лет, издалёка,
И увижу стрижей над прудом,
И порежет мне память осока!

Его деды, Фёдор и Лаврентий, были участниками Первой мировой войны. Отец, потомственный сельский кузнец Пётр Фёдорович, был призван и воевал на Финской компании и в Великой Отечественной войне, а после двух ранений вернулся к семье в 1943 году. Николай с гордостью ощущает, что является частью большого крестьянского рода и большой семьи. Его мама Марина Лаврентьевна (односельчане звали её ласково - Мариша) вместе с мужем вырастила пятерых детей. Нынешняя печаль поэта – об ушедших в небытие родителях, двух братьях Борисе и Саше, старшей сестры Любы. Младшая сестра Вера, слава Богу, жива, и ей он посвящает такое стихотворение:

Дождик капает с крыши,
Прямо в память летит.
Дочь Петра и Мариши
Рядом с братом сидит.
Долго ль дождику литься
На родительский дом?
Будем Богу молиться
За хранимое в нём…

В молодости большинство из нас стремится покинуть родной дом, родимое гнездо в стремлении приобрести самостоятельность, уйти из-под родительской опеки в поисках лучшей жизни. Не миновал этой участи и Николай Петрович. “Покуролесив” по стране, вкусив прелести и столичной жизни, он возвратился в родовое гнездо, подтвердив истину предков: человек бывает нужнее всего там, где родился. Начиная трудовую жизнь монтёром связи, он много лет проработал в журналистике, и только после окончания Литинститута выбрал, наконец, то, для чего и был рождён. То ли Господь направил его на предначертанный путь, то ли родовые корни не отпустили, это уже неважно. Поэт оказался на своём месте, а тема возвращения стала одной из центральных в его поэзии.

Как будто вчера расставался,
Как будто на крыльях летел!
От отчей земли оторвался,
С чужою срастись не сумел…

***
Я вернулся. Дорога пройдена.
То ромашки, то васильки.
Как прекрасна ты, наша родина!
Жаль, что мы у тебя дураки…
***
Мне рано подводить ещё итоги.
Но я скажу, не покривив душой,
Что самые желанные дороги
Дороги, нас ведущие домой.

И что б со мною в жизни не случилось,
На родине всегда я ко двору.
Ведь только здесь душа моя училась
Открытости, веселью и добру.

Нет, не случайно “большой город” не принял Алешкова. “Блудный сын” вернулся под отчий кров. Сейчас даже трудно представить его поэзию без крестьянской Орловки, хотя таковой она осталась только в памяти. Не было бы и поэмы «Дальние луга», в которой он так описывает сенокос, где подростком, с 12 лет работал на конных граблях, собирая в валки скошенное взрослыми сено.

Когда в ворота ломится пурга,
Когда на сердце тяжесть и усталость,
Пусть мне приснятся дальние луга,
В которых детство навсегда осталось…

Туман стелился не увидишь дна.
По брюхо в молоке бродили кони.
И опускалась к нам на стог луна,
И звёзды обжигали нам ладони…

Я помню светлой радости исток:
Загонишь в Каму на скаку гнедого
Сквозь солнечные брызги, и восторг
Охватит и коня, и верхового…

Там живы все. Там нет могильных плит.
О, если бы в рассветный час проснуться,
На берег детства Каму переплыть
И в дальние луга навек вернуться!..

Особенностью поэзии Алешкова я считаю его способность сотворить из рядового деревенского эпизода (сенокос, купание на речке, приезд гостей, молитва матери) запоминающийся образ. Он, как художник, наполняет стихи подробностями, оттенками, мелочами, элементами природы… и в результате рядовой эпизод превращается в маленькое чудо. Если резчик по дереву убирает лишнее, то у Алешкова, наоборот, эпизод обрастает деталями. Особенно это проявляется там, где перед нами предстаёт детство. Здесь его упоение колоритным деревенским языком передаётся читателю, вызывая положительные эмоции радости бытия. Не стоит при этом забывать, что послевоенные годы были и холодными, и голодными, но для Николая они остались самыми счастливыми в жизни, потому что, как он не раз признавался публично: «нас любили всем селом». И вот как сказал об этом в стихотворении «Год рождения», открывающем книгу:

Подсекали мы ловко
Пескарей на реке.
Нас растила Орловка
На парном молоке.
Деревенские вдовы,
Как пригоним коров,
Скажут, потчуя вдоволь:
- Будь, сыночек, здоров!
Вытрут влажные веки
Уголками платка.
Не забуду вовеки
Вкус того молока.
Нас всем миром растили,
Пересилив беду.
Я родился в России,
В сорок пятом году.

Положительные эмоции, как известно, лечат вначале “душу”, а затем и “тело”. Это и есть волшебство поэзии. “Не каждому дано, вернее, позволено включиться в музыкальный ритм своего времени, исчезнуть в нём, раствориться и, растворяясь, говорить о том, что видишь и чувствуешь” (А. Блок). Исходя из этого утверждения, вновь обращаемся к стихам Алешкова:

Начинается мир за порогом,
А за печкой сверчок верещит.
Вечер. Мама беседует с богом.
На божнице лампадка горит.

Я лежу на скрипучих полатях.
У святых озаряются лбы.
И сливается мамино платье
С полумраком вечерней избы.

Мамин шёпот доносится еле.
Просит: дружно жила бы родня,
И чтоб раны отца не болели,
И ещё что-то там про меня…

За окошком звезда-недотрога.
Я шепчу ей: “Поярче свети!”
Засыпаю. И снится дорога,
По которой мне скоро идти.

***
Только услышу – гармонь заиграла –
Сердце на миг встрепенётся в груди…
Лёгкое пёрышко с неба упало,
Утро настало, вся жизнь впереди.
Песня исчезнет и…снова приснится.
Вот я бегу босиком по тропе
Сквозь золотистое поле пшеницы
Солнцу навстречу, навстречу судьбе.
А за околицей, а на лужайке
Праздник престольный, Кузьма и Демьян.
Там на гармошке и на балалайке
Брат мой играет не нужен баян.
Песню подхватят и бабы, и девки.
Сдвинут стаканы молчком мужики.
И далеко разлетятся припевки
До горизонта, до самой реки…

Русская песня дороженька в небо
Только услышу зовёт и зовёт.
Спеет пшеница. Луга покосили.
И нагулялись. Пора и домой!
Как же охота вернуться в Россию
Послевоенную, Боже ты мой!

Духовный мир русского человека и его нравственные ценности неотделимы от нашей природы, от её красоты и очарования. Поэтому вся русская поэзия “пронизана” её образами и элементами, неповторимостью и одухотворённостью. И дело не в том, что тема природы в поэзии является беспроигрышной. Надо помнить, что некоторые традиции, обычаи, обряды пришли из язычества, а некоторые после Крещения Руси. Язычество для славян в связи с природой было понятным жизненным циклом. Жизнь была привязана к земледелию, огороду, к домашним животным в хлеву, к лесу и охоте. Языческий календарь практически сохранился и после принятия христианства. Масленица, Ильин День, День Ивана Купалы, хороводы, колядки, сжигание чучела это всё осталось. Навсегда ли – другой вопрос… Конечно, умение понимать и слышать природу, видеть в её обыденности и повседневности красоту Божего Мира это прекрасно. В этом проявляется и чувство единения человека с природой, и чувство преклонения перед ней. Человек должен понимать свою вторичность по отношению к природе. В любой экосистеме она приоритетна. Как говорил Юрий Кузнецов: “Но Богу дорог каждый злак. // Ведь каждый злак улыбка Бога”. Природные этюдные “картины” и “зарисовки” в поэзии Алешкова удивительно точны и выполнены с большой любовью и теплотой.

Я проснулся, как будто из плаванья
Возвратился и вижу река …
Ветерок над закамскими плавнями
Чуть шевелит листву тальника.
Вижу катится в небушко чистое
Солнце, круглое, как колесо.
Пахнет илом и рыбой на пристани,
Словно брызнуло детство в лицо…

***
Сентябрьское солнце восходит в зенит.
На пашне струной паутинка звенит.
И всем обещает осенняя Русь
Короткое счастье и долгую грусть.

***
Среди берёз и сосен,
Мелькнув листом резным,
Прольётся с неба просинь
Над озером лесным.

Прильнут к ногам травинки,
И так легко идти
По луговой тропинке
Вдоль Млечного Пути…

* * *
В зеркале стылой осенней воды,
Словно в предчувствии близкой беды
Лес отражается золотом к вечеру.
В сумерках вязнут скитаний следы,
Наши земные труды и плоды
Между мгновением жизни и вечностью…

Для истинно русских поэтов характерно единство Отечества и Веры. Любовь к Родине у них не пафосная, а вопрос Веры не простой и не пустой. Во-первых, истинная вера облегчает земное существование; во-вторых, помогает осознавать, что жизнь души не измеряется только земным звеном. Кроме того, поэт причастен ко всему, происходящему на его родине. Поэтому один из разделов представленной книги так и называется – «Причастие». К таинству причастия Алешков шёл всю жизнь через грехи, утраты и испытания. Чего стоят его строки:

К Господу приходят в одиночку.
Толпами к убожеству идут…

Ольшанский был прав: Алешков в стихах, как на исповеди:

Боже, прости, что пишу я пока ещё
Эти стихи!
Был искушаемым, был искушающим –
Тяжки грехи.
В дни осиянные, в дни окаянные
Мерю судьбой
Эти листочки, мои покаяния
Перед тобой.

Можно было бы предположить, что по убеждениям Николая Петровича сама «поэзия – лучшая из религий» (строка в кавычках принадлежит одному из наставников молодого Алешкова, казанскому поэту Николаю Беляеву). Но процитированные выше строки гораздо глубже этого предположения. Русская поэзия (в отличие не только от европейской, но и зачастую от современной российской) изначально исповедальна. «И с отвращением читая жизнь мою…» - оставил потомкам Пушкин. Ярчайший пример – Есенин. Его лирика, «Москва кабацкая», «Письмо к женщине» - это покаяние. А для покаяния надо иметь волю и мужество. На одном из выступлений у Алешкова вырвалось: «Русский поэт не может без исповеди!»:

Наше слово на травах настояно
Не разъять его звонкую плоть.
Наша русская лира настроена
Так, чтоб песню услышал Господь.

Мы не призваны тайну разгадывать,
Нам дано лишь озвучить её,
Речь свою по заречьям раскатывать,
Звёзды эхом роняя в жнивьё.

Я настрою свой стих по-особому,
Не ломая обычный размер,
Различить сквозь помехи попробую
Ту небесную музыку сфер.

***
Жизнь моя, ты не поле для битвы
Не о битве поют соловьи!
Уважаю чужие молитвы,
Уповаю всегда на свои.

Каюсь редко со свечкою в храме
С прихожанами вместе стою,
Чтоб Христу и покойнице маме
За судьбу поклониться мою.

Понапрасну я их не тревожу,
Но и совесть не зря ворошу.
Я прошу только милости Божьей,
А у мамы прощенья прошу…

В дореволюционной патриархальной России жизнь отдавали “За Веру, Царя и Отечество”. Духом любви к Отечеству, духом патриотизма пронизана вся поэзия Николая Алешкова. В ней же и боль, и тревога за всё происходящее на Руси, его раздумья и сомнения. Тем более, что на его глазах рушилась духовность, рушился крестьянский уклад. Николай Петрович чувствовал и ощущал, что русский человек не вписывается в рамки, диктуемые нам Западом – особенно после распада Советского Союза. Да, мы дети одного Бога, но мы разные. В вопросах морали, нравственности, традиций, семейных ценностей мы вообще несовместимы. Вот строки, обращённые к отцу-фронтовику:

Ты прости нас, отец, мы живём
В самой подлой базарной эпохе.
Торг уместен. Всемирным жульём
Всё наследство дробится на крохи…

Захлебнулся вдруг твой миномёт.
И ранение, голод, блокада…
Нет, отец, нас никто не поймёт.
Стыдно мне я ровесник Парада.

***
В моей больной, поруганной стране
Опять дела разбойные творятся.
И нету сил юлить и притворяться,
Что “всё путём”, что всё по нраву мне.

Гони, ямщик! Я не найду ответ.
Я перестану плакаться над прошлым.
И санный след серебряной порошей
Укрыт надёжно. И возврата нет.

***
Вот Божий храм. Стою перед порогом.
Я был счастливым, горе пережил.
Возможно ль оправдаться перед Богом
За все грехи, какие совершил?

И надо ли идти за оправданьем?
Что можно, а чего нельзя простить?
За счастье расплатился я страданьем
На этом свете. И на том платить?

Я отвергаю дьявола, но Бога
Молить о снисхожденье не берусь.
И у меня к нему вопросов много.
Порог переступлю. Душа, не трусь!

Наиболее точно поэт изобразил и описал русского человека в своих десяти коротких поэмах, опубликованных в «Единственном августе». Поэму «Ковчег» , например, я воспринимаю, как молитву за русского солдата. Об отцах, с победой дошедших до Берлина, глядящих на нас с небес, в ней сказано так:

В войске они Христовом,
“Смертию смерть поправ”.
Каждый с мечом и словом,
Каждый пред Богом прав…

Русский, грузин, татарин…
Павших – поди – спроси,
Кто там пассионарен
Был на святой Руси?
Белый ты или красный
(Этих спроси и тех),
Русскими не напрасно
Их называли всех…

Лучшие – там. В сраженьях
Русский народ ослаб?
Но Родионов Женя,
Воин и Божий раб,
Перед бандитом с шеи
Так и не снял креста,
Жизнь положивши, смея
Путь повторить Христа…

Между цивилизаций
Тысячу лет стоим.
Терпим. Не ждём оваций.
Пост не отдать другим.

В девятнадцать лет Николай Алешков был призван в Советскую Армию и три года отслужил рядовым в Московском округе ПВО (первое кольцо противоракетной обороны вокруг столицы). Поэтому глобальная тема по защите Отечества для него естественна и нескончаема. Она и сегодня актуальна, как никогда, потому что

Ничего нам враги не забыли,
Победившим в священной войне.
Всей Европою нас невзлюбили -
За отвагу и честность вдвойне.

Вот и ныне… Морока такая…
Устоим ли над нами гроза?
Враг отступит, глаза опуская,
Если русский поднимет глаза.

Последние две строки считаю актуальными, справедливыми и как бы - освящёнными Богородицей. Я их ощущаю всем своим существом. И передо мною воочию проходят чередой скульптурные композиции времён Великой Отечественной Войны, отражающие подвиги отцов и дедов.

К серьёзным вопросам обращается Николай Алешков и в стихотворении “Гражданские мотивы”. Государство, Родина, долг, вера, гражданство всё взаимосвязано, как пять пальцев на одной руке. В то же время государство и Родина – абсолютно разные понятия, даже по определению. Государство, само по себе, не является ни абсолютным благом, ни абсолютным злом. Всё зависит от уровня развития социума. С другой стороны, необходимость их взаимного сосуществования очевидна! А Родина, Отечество – это область духовной жизни русского человека. Между понятиями “Поэт и Гражданин”, «Гражданин и Поэт» не следует ставить знак равенства, они тоже не равнозначны. Опыт русской и советской литературы показывает, что поэты не всегда оказываются убедительными перед властью и обществом в рамках тех или иных обстоятельств. В этом их не вина, а беда, так как в результате они сами становятся жертвами. Нередко Алешков не может согласиться с тем, что происходит вот основная фабула этого стихотворения:

Я ни в бандах, ни в партиях не был,
И с закваской славянской в крови
Уповаю на Землю и Небо
На истоки вселенской любви…

Далее, в этом же стихотворении, откликаясь на попытки «пятой колонны» внедрить в российскую действительность кощунственные идеи ЛГБДТ, поэт спрашивает:

Кто пустил вакханалию эту
Пировать на отцовской земле?
Иль мужей государственных нету
В самом главном Московском Кремле?
Я росой луговою умылся,
Я крестьянскою вольницей зван! ...
За Отечество здравого смысла
Поднимаю гранёный стакан!

Примером многих раздумий, сомнений, переживаний и боли поэта за происходящее, может служить следующее стихотворение, которое приведу целиком и с эпиграфом:

И пощады не будет тебе…
Юрий Кузнецов
Вдруг потянешься к шелесту, всплеску,
Шуму, шороху трав на лугу,
Через поле свернёшь к перелеску
И к реке угодишь на бегу.
Остановишься в бешеной гонке:
Торопился всю жизнь, а куда?
Здесь, от бешеной гонки в сторонке, -
Хлеб насущный, живая вода!
На реке, на лугу, в перелеске
Жизнь течёт по-другому, не так!
В этом шорохе, шелесте, всплеске
Ты давно посторонний… Чужак!
И лягушка тебе не царевна,
И кукушка тебе не указ.
И крестьянский, родительский, древний
Зов из памяти – всё не про нас!
Блудный сын! Ничего ты не значишь,
Прозревая в напрасной мольбе!..
Ты в траву упадёшь и заплачешь,
И пощады не будет тебе…

Проблему соотносительности Родины – Государства – Долга – Гражданства каждый решает сам за себя, исходя из собственной «картины» миропонимания, мироздания, идеологии. Это сложный вопрос для любого человека. Позиция Николая Петровича на мой взгляд, близка к позиции выдающегося поэта современности Юрия Кузнецова, ушедшего от нас в 2003 году. Вспомним следующие строки Юрия Поликарповича:

Полный печали и трепета, я произнёс:
- Боже! Ты плачешь! Быть может -
ответил Христос. -

Только запомни: то утка подманная крячет,
То человечье во Мне, а не Божие плачет.

Полный печали и ужаса, я произнёс:
- Боже! Ты страждешь? Быть может!
ответил Христос.

Только запомни лица Моего выраженье:
То человек, а не Бог принимает решенье.
(поэма “Сошествие в Ад”)

Бог дал каждому из нас право “выбора”, в этом и состоит понятие нравственности человека. В этом и заключается смысл выражения Христа: “Царство Божие среди вас есть”. Принятие истинного учения Иисуса Христа и раннего христианства вот основной лейтмотив последних поэм Юрия Кузнецова «Путь Христа» и «Сошествие в ад». Вот как воспринимает эти поэмы Николай Алешков:

… И вдруг приснился Юрий Кузнецов,
И был он тих, задумчив и печален:
- Мне дела нет до подвигов отцов,
Я слышу отзвук Слова, что в Начале
Вдохнуло жизнь, с землёй связало высь.
В мирских грехах ни перед кем не каюсь,
Но нити, что в веках оборвались,
Я вновь связать на небесах пытаюсь.

* * *

Из всех женских персонажей книги Николая Алешкова самыми запоминающими для меня являются образ его мамы, Марины Лаврентьевны; образ Светланы, его жены, ушедшей из жизни преждевременно из-за неизлечимой болезни после рождения сына; образ Екатерины, второй жены Николая Петровича, воспитавшей его сына, и образ Матрёши, героини его поэмы “Матрёша”.

Читаешь и ощущаешь до глубины души боль, свою вину и вину государства за несправедливые судьбы наших матерей. Достаточно посмотреть на их лица и руки и ощутить разницу: руки измождённые, а лица – светлые даже в преклонном возрасте. От них исходит какая-то изначальная святость. И все они довольны жизнью, ибо она – Божий Дар. Наиболее ярко это отражается в поэме Алешкова “Матрёша”, опубликованной с припиской «быль». Изложена простая житейская история, но - читаешь и невольно наворачиваются слёзы. Вот он, взгляд русского поэта из гущи народа, а не “со стороны”. Сколько од и песен написано во имя женщины! А Матрёши как были, так и остаются обездоленными и в селе, и в городе. Сыновья всегда виноваты перед своими матерями, только осознаёшь это слишком поздно. Я всё это ощутил, когда хоронил свою маму. Однако вернёмся к сюжету поэмы. Работая все военные годы в тылу, на колхозном поле и на колхозных фермах, успевая в то же время вести домашнее хозяйство и воспитывать детей, в отличие от «партийной дамы из горкома»

Матрёша льгот не заслужила.
В войну как будто не она
Свои вытягивала жилы
Лишь только б кончилась война…

Ломила, отдыху не зная,
На ферме, в поле, на току.
Такой надсады, мать родная,
Не вынесть даже мужику!

Драматические события, описанные Н. Алешковым в цикле “Две красные розы на белом снегу” (венок Светлане), являются самыми трагическими в жизни поэта. И как бы мы не сожалели и не сочувствовали ему, нам никогда не понять то, что творилось в его душе и наложило отпечаток на всю дальнейшую жизнь. Через всю поэму проходит его покаяние и непонимание случившегося. Эта боль, этот мужской “плач” по ушедшей любимой и непонимание: “За что?”, “За какие грехи?” Бог посылает столь жестокое наказание, остались с Николаем Петровичем навсегда. Позволю себе привести некоторые строки из поэмы.

Две красные розы на белом снегу.
Над розами крест деревянный.
И я уже слёз удержать не могу
В день памятный, в день окаянный.

Будь проклят навеки холодный и злой
Январь девяносто четвёртого,
Обливший бедой, как горячей смолой.
Хоть в простыню снега завёртывай

И сердце, и душу. Не будь на руках
Сыночка, тобою рождённого,
Я б лучше сгорел, превратился бы в прах
Под небом Отечества сонного…

***
Я не ищу давно твои следы,
В похожие не вглядываюсь лица.
Мы путь прошли от счастья до беды.
Прости, прощай! И перестань мне сниться!

Но дольше жизни длится наш роман.
Из мглы веков, из хмари заоконной,
Как будто сквозь чистилища туман
Твой лик проступит ангельский, иконный.

Рванусь к тебе. “Огня, кричу, огня!”
Я на пороге. Мир земной чужбина…
О, не молись, прошу я, за меня,
За нашего молись с тобою сына!

По словам Габриэля Марселя, смерть бессильна в свете истинной любви человека к человеку, человека к Богу, Бога к человеку. Моё “Я” пребывает во мне глубже, нежели я сам. Это и открывает пространство бессмертия, что позволило Марселю сказать, что “настоящее присутствие человека начинается лишь после его смерти”.

Но есть реальная жизнь, есть сын, которого нужно воспитывать, есть природа, есть чувства… У Николая появляется новая семья, новая жена Екатерина, сумевшая стать второй мамой для сына и верным спутником поэта по жизни, заботясь о нём. Не вторгаясь в личную жизнь поэта, обращаюсь к его стихам.

Месяц в окошко свесится.
В тонком его луче
Даром небесным светишься
Ты на моём плече.
В веки былые, оные
Не разгадал никто:
Ночи мои бессонные
Рядом с тобой за что? (Памяти Светланы)

* * *
Две женщины живут в моей судьбе,
Которым благодарен я за сына.
Светлана, вечна память о тебе!
Будь счастлива со мной, Екатерина!

* * *
Серёжу мама Света родила.
Серёжу мама Катя воспитала…

Одна на небеса взошла звездой,
Другая с нами на Земле осталась…

* * *
Светлеет лик жены. Лучистых глаз истома
Взволнует вдруг меня, как в памятном году.
А тихий белый снег летит на крышу дома,
На розы у крыльца, на яблони в саду…

Ты молишься за всех коленопреклоненно:
Господь, спаси семью
в наш ненадёжный век!
Жена, бабуля, мать одна во всей Вселенной,
Твоя душа чиста, как этот тихий снег.
(Екатерине)

Таким видится мне творчество Николая Алешкова, продолжателя лучших традиций русской поэзии. Времена не выбирают… Алешкову выпало трудное послевоенное время, сложное время перестройки, время непонятных реорганизаций и тяжёлое время изменения уклада жизни русского народа. В поэзии Алешкова отразилась реальность прошедшей эпохи, его боль за судьбу России, его любовь к Отечеству. Многие его стихи пронизаны тоской по ушедшей патриархальной крестьянской православной Руси и надеждой на её возрождение:

Сердце тянется в прошлое
Из сегодняшних дней.
Столько было хорошего
В прежней жизни моей!

В стихах поэтов из гущи народа познаётся истинная Россия. В наши смутные времена поэт из Набережных Челнов не растерял, а приумножил то, что характерно для русской поэзии образность поэтического языка, исповедальность, лиризм, одухотворение природы, самобытность русской нации и её уклад. Николай Алешков - “глубинный” поэт, имеющий собственное видение процессов, происходящих в Отечестве. Его волнует будущее России. Он прекрасно осознаёт, что не только Россия, но и весь Мир вступил в новую фазу противостояния добра со злом. И нынешняя ситуация более, чем когда-либо ранее, чревата наличием ядерного оружия.

На стыке тысячелетий (конец XX и начало XXI века) современная русская поэзия не утратила свой голос. Но, к сожалению, сама поэзия отчасти утратила свою значимость у массового читателя. Это произошло не оттого, что она обеднела. Это произошло оттого, что художественная литература перестала быть государственным делом, каким она была со времён Пушкина. Мы будто бы забыли, что слово, сказанное поэтом, имеет более ощутимую власть, чем любой другой вид искусств. Вот и юбилейный сборник Николая Алешкова вышел тиражом всего лишь в 500 экземпляров. Николай Петрович вспоминает, что в советское время было не так. Его первая тоненькая книжечка «Запомни меня счастливым», изданная в 1983 году, имела тираж 15 000 экземпляров. И на прилавках книжных магазинах не залежалась, была быстро раскуплена. Может быть, потому, что книжная торговля тоже была государственным делом…

Итак, русскому поэту, лауреату нескольких литературных премий, Николаю Петровичу Алешкову 26 июня 2025 года исполнилось 80 лет.

Он родился в год Победы русского народа над фашистской Германией. Село Орловка также, как Олонецк, как Константиново, как Вологда, занимает достойное место, став родиной последнего певца крестьянской России. Его четырнадцать поэтических книг пример того, что “Поэзия требует всего человека” (Константин Батюшков). Некоторые его строфы и строки “ушли в народ”. Это ли не пример востребованности и популярности? На его стихи написаны песни и романсы. Путь, выбранный Н. Алешковым, был единственно правильным, иного пути у него быть не могло. Николай Петрович достойно несёт свой Дар и свой Крест, возложенные на него Богом.

Алешков Николай Петрович родился 26 июня 1945 года в селе Орловка Челнинского района Татарской АССР. Работал монтёром связи, электриком, кровельщиком, диспетчером домостроительного комбината ПО «Камгэсэнергострой». Но основная трудовая деятельность связана с журналистикой и литературной работой. С 17 лет до призыва в армию работал литсотрудником районной газеты «Знамя коммунизма», а после службы рядовым (1964–1967) работал литсотрудником газеты Московского округа ПВО «На боевом посту». В 1972 году вернулся на малую родину. Был редактором набережночелнингской городской газеты «Время», а также редактором межрегиональной литературной газеты «Звезда полей». В 1982 году закончил заочное отделение Литературного института имени А. М. Горького (семинар Н. Н. Сидоренко). В 1984 году принят в Союз писателей СССР. В настоящее время — главный редактор литературного журнала «Аргамак. Татарстан».
Автор двенадцати книг стихов и одной книги публицистики, изданных в Москве, Санкт-Петербурге, Казани и Набережных Челнах.
Лауреат республиканской литературной премии имени Г. Р. Державина (Казань, 2005) за книгу избранных стихотворений и поэм «Сын Петра и Мариши», Всероссийской литературной премии «Ладога» им. Александра Прокофьева (Санкт-Петербург, 2009) за книгу стихотворений «Свет небесный», Международной литературной премии им. Марины Цветаевой (Елабуга, 2016), премии им. Н. И. Рыленкова (Смоленск, 2017). В 2018 году награждён дипломом Золотого лауреата международного литературного конкурса в Германии «Лучшая книга года» за книгу избранной лирики «Дальние луга» (издательство «Маматов», Санкт-Петербург, серия «Библиотека российской поэзии», 2017). За эту же книгу получил Серебряного витязя на Международном Славянском литературном форуме «Золотой витязь» (октябрь 2018). Награждён юбилейной медалью «20 лет Победы над фашистской Германией» (1965), медалью «За заслуги в области культуры» (2005), почётным знаком «Ударник строительства КамАЗа» (1987), медалью «За заслуги перед городом Набережные Челны», медалью в честь тысячелетия города Казани. Заслуженный деятель искусств республики Татарстан, почётный гражданин города Набережные Челны.


Милованов Владимир Николаевич родился в 1947 году в Ютазинском районе ТАССР, куда была депортирована его мать из Республики немцев Поволжья. Отец — участник финской войны, инвалид Великой Отечественной войны. Детство и юность прошли в г. Бугульма. В 1965 г. окончил школу с золотой медалью, в 1970 г. — физический факультет Казанского государственного университета (отделение астрономии) с красным дипломом. Научной работой начал заниматься в студенческие годы. С 1970 по 1982 гг. работал в Астрофизическом институте АН Казахстана (Алма-Ата). Занимался исследованиями Солнца и солнечной активности на Высокогорной солнечной обсерватории в горах Заилийского Алатау. В 1979 году был признан лучшим молодым учёным Казахстана. В 1980 г. защитил кандидатскую диссертацию в Главной астрономической обсерватории АН СССР  (Пулково, г. Ленинград). С 1982 года работал в г. Набережные Челны в политехническом институте на кафедре физики научным руководителем лаборатории волновой оптики и квантовых явлений. После присоединения института к Казанскому Федеральному университету продолжил работу в Набережночелнинском институте КФУ. Автор почти 100 научных работ и учебно-методических пособий. Сфера научных интересов — от астрофизики и космологии до синергетики и философских проблем естествознания. Последние годы занимается концептуальными проблемами квантовой механики. Живёт в Татарстане (Набережные Челны).

Комментариев:

Вверх