К 70-летию Великой Победы

Владимир МОЛЧАНОВ, (Белгород)

ПОЛЕ РУССКОЙ СЛАВЫ

Поэма

России небо, хлебушек и воля!
Да не взойдёт над вами грозный час,
Когда не мы разыскиваем поле,
А поле ищет
и находит нас…
Виктор БЕЛОВ

Это поле победы суровой
Для потомков по праву равно
Полю грозному Куликову,
Ратным доблестям Бородино.
Игорь ЧЕРНУХИН

1

Поля, безмолвные поля,
Поля заветные державы.
Родная русская земля,
Святая русская земля,
Земля и доблести и славы.
Когда орда, в степи пыля,
Вновь заковала Русь в оковы,
Поникли тучные поля,
Смирились гордые поля
И лишь восстало Куликово.

Поля, суровые поля,
Поля победные России.
Родная русская земля,
Святая русская земля,
Ты столько горя выносила.
И вновь грохочет тишина,
Поля огнём объяты снова.
Москва сдана и сожжена,
Но поле есть Бородина,
Как продолженье Куликова.

Поля, великие поля,
Поля бесстрашия Отчизны.
Родная русская земля,
Святая русская земля,
Ты знала смерть во имя жизни.
Вставай огромная страна,
Спасай себя от зла и боли.
Идёт священная война,
Чья правота в ней, чья вина -
Рассудит Танковое поле.

Поля, бессмертные поля,
Их три навеки у державы.
Родная русская земля,
Святая русская земля,
Земля трагедии и славы...

Три поля России, три поля России,
Как русские гордость, отвага и честь.
Три поля России, три поля России,
Никто нам не страшен, пока они есть.

2

Уже которое столетье
Идут на мирные поля
Разрухи, войны, лихолетья,
Но так же вертится Земля.

То тишина стоит сплошная,
То никнет в грохоте трава.
Как у тебя, земля родная,
Не закружилась голова?!.

3

На Куликовом поле снова
Конь у реки призывно ржал.
От взгляда Дмитрия Донского
Мороз по коже пробежал.

Вновь поединок вижу гордый
Через пространство сотен лет:
Пал Челубей на землю мёртвый
И стал бессмертен Пересвет.

4

Мать-Россия. Свобода и воля.
Лес со степью – навеки родня.
Куликово победное поле
Шесть веков помнит топот коня.

Шесть веков чёрных ворогов стая
Красно солнце пыталась затмить,
Только нету такого Мамая,
Чтоб Россию мою покорить.

Шесть веков на неё посягали
Под безумный воинственный клич.
Шесть веков русский дух постигали,
Но и всё ж не сумели постичь.

Кровь столетий сочилась подтало,
Окропляя поля и луга,
А на ней вырастала Полтава,
Чтобы Курская встала дуга.

Правоты не добьётся неправый.
Сколько зим ни пройдёт, сколько лет,
Будет вечно вставать над Непрядвой
Незакатной победы рассвет.

5

Сверканье изломанных линий,
Где Демон когда-то витал…
Да что нам июльские ливни,
Такое ли век наш видал?!

И как только выжить сумели,
Когда над судьбою земли
Смертельные громы гремели,
Нещадные смерчи прошли?

Когда над страной, над Россией
Всё небо вдруг стало темней…
Могуча, конечно, стихия,
Но мы устояли пред ней!..

6

Что о войне я нового скажу?
Какую службу словом сослужу
Её ли огневому рубежу,
Её ли полевому блиндажу?

На те слова мне не даны права,
Ведь я рождён в году сорок седьмом,
Когда послевоенная Москва
Ещё чернела в пепле фронтовом.

Я в люльке неподвешенной пищал –
Крюка стального не было у ней.
Вождь недостаток стали возмещал
Стране одной фамилией своей.

Шёл недород блокадой на народ,
Лишённый всех запасов на войне,
И старики сидели у ворот
Изб, не отстроенных ещё вполне.

И ни гвоздочка в скобяных ларьках,
Хоть на Руси углы все в «лапу» сбей.
И хлеба – кот наплакал! – в деревнях,
И сушь сгубила золото полей.

И не моя, наверное, вина,
Что в люльке навевала забытьё
Мне не война… А какова она –
Всем детством я почувствовал её…

7

Славяне мы.
Мы родом из России.
Мы дети
Её строек и полей.
Славяне мы.
Мы столько выносили
Зла на себе,
А делались добрей.
История прощает нам ошибки,
Оправданным –
Не навязать вины.
Славяне мы.
В любви мы беззащитны,
А в ненависти
Праведно страшны.
Славяне мы.
Мы выше чьей-то злобы,
И нам рабами быть не суждено.
Французы взяли
Некогда Европу,
А обожглись-то
О Бородино.
Одна война спешила за другою –
Я их и перечислить не могу.
Фашизм хотел
Весь мир согнуть дугою,
А сам согнут был
В Курскую дугу.
Возможно,
Мы порою грубоваты:
То –нежности,
Что в нашем сердце, щит.
Славяне мы,
Оратаи,
Солдаты –
На том стоим!
И мир на том стоит!

8

Я был «убит» в бою учебном
На месте действия полка,
И вот под месяцем ущербным
Бреду опушкой сосняка.

Стволы в подпалинах латунных
Мерцают в отсветах костров.
Шумит подрост сосёнок юных,
Незащищённый от ветров.

Но не мешает шум нисколько
Сосредоточненно брести
И дней раздробленных осколки
В подобье зеркала свести.

Наполнят душу отраженья
Подъёмов, маршей и работ.
И сразу в новом измеренье
Жизнь пред тобою предстаёт.

И в том раздумии усердном
Ты вдруг поймёшь в какой-то день,
Что «смерть» твоя в бою учебном –
Той правды первая ступень…

9

О солдатах скажу я слово,
Что прошли через тьму невзгод,
Когда тучей чернел сурово
Над землёй сорок третий год.

О солдатах скажу я слово,
Что создали реальный миф, -
Третье поле российской славы –
Поле Танковое.
                       О них!

10

Здравствуй, Танковое поле, -
                      вот и мы к тебе пришли,
Не изведавшие боли,
                      кровью политой земли.
В небе тихо…
               По-за лугом
                      речка сонная тиха,
Но, встревоженные плугом,
                      бьют осколки в лемеха.
Здравствуй, поле!
               Как угодно
                      о людской суди вине,
Кто пришёл к тебе сегодня –
                      знает цену тишине.
Верь нам, поле…
              Люди, верьте, -
                      наша память не слаба.
Между смертью и бессмертьем –
                      человечества судьба.
Верь людскому поклоненью,
                      верь велению любви,
Это наше поколенье
                      поднималось на крови.
В наших силах, в нашей воле
                      отобрать всю власть у тьмы.
Здравствуй, Танковое поле!
                      Вот пришли к тебе и мы.

11

«… На полном ходу танк старшины Найдёнова ринулся на вражескую батарею, смял четыре пушки и три миномёта. Тяжёлый удар потряс старшину…»
Из письма генерала А.Егорова, хранящегося в Прохоровском музее боевой славы.

Потерпевший под Москвой
И на Волге пораженье,
В этом танковом сраженье
Враг особенно был злой.

Тыща двести танков!.. Пыль
С кровью смешана, с угаром.
С каждым грохотом-ударом
В небеса взлетал ковыль.

Воздух бешено порол
Вой «катюш» мотивом смертным.
В боевом порядке первым
Старшина машину вёл.

Ни на пядь нельзя назад.
Вдруг – удар! На силу – сила…
И танкиста ослепила
Тьма внезапная в глазах.

А за тьмой – враги, враги…
Осознать не всё успевший,
Вёл свой танк танкист ослепший,
С болью стиснув рычаги.

Месть священна и крута,
Хоть глазницы кровью плачут.
И казалась самой зрячей
Для врага машина та.

Мчался танк сквозь рёв и свист
С грозным, яростным размахом,
Словно видел над рейхстагом
Красный флаг слепой танкист.

12

Свой ритм
Нарушила природа
И в этом
Не ее вина.
Четыре года
Время года
В стране моей одно -
Война...

13

«Со всех участков белгородского направления поступают сообщения о том, что наши бойцы и командиры ведут самоотверженную борьбу с противником… Лётчики Н-ской гвардейской части сбили 156 немецких самолётов… Лётчик гвардии лейтенант Горовец встретился в воздухе с группой немецких самолётов…»
Из оперативной сводки Совинформбюро 13 июля 1943 года.

Вовремя,
Без опозданья,
Закон у войны суров,
Выполнившее задание,
Шло звено «ястребков».
Нынче везло им крупно –
Ясен был свод небес.
Был, замыкавшим группу,
Лейтенант Горовец.
Зная врага повадки,
Смотрит не только вперёд.
Сзади, из-за посадки,
«Юнкерсов группа прёт.
«Фрицы», - в эфир сказал он, -
«Первый», ты слышишь? нет?»
Но, как назло отказала
Рация в тот момент.
Гулко в висках стучало:
«Что ж, против всех – один!»
И – на куски для начала
Одну из вражьих машин.
«Ах ты, фашист проклятый!» -
Лётчик гашетку жал.
Пятый…
Шестой…
Девятый
«Юнкерс» сбитый пылал.
Снова враги сомкнулись…
Кончился боезапас.
Справа под боком – «юнкерс»,
«Фоккер» - у самых глаз.
Молнией мысль мелькнула:
«Выход один – таран!»
… Вдруг самолёт взметнуло.
Взрыв!
Тишина…
Туман…

Вовремя,
Без опозданья,
Выполнив долг святой,
Без одного с заданья
Группа пришла домой…

14

«В 1939 году я был призван в армию. Провожала меня девушка, хороший мой товарищ. Но по воле случая мы потеряли друг друга из виду и встретились только на войне…»
Из автобиографии белгородского поэта-фронтовика
Константина Мамонтова.

Кутаясь в кургузое пальтишко,
Детского отчаянья полна,
С юным и застенчивым парнишкой
Вышла попрощаться и Она.

В шуме довоенного вокзала
Горько ощущалась тишина.
Только их надежды разбросала
Пó свету жестокая война.

Мачехе-судьбе не повинуясь,
Верил он в несбыточность почти.
Письма с той девчонкой разминулись,
С нею разминулись и пути.

Смерть с войной в соседстве неизбежном,
Но и жажда жить вдвойне сильней.
И таил солдат в себе надежду –
Встретиться с надеждою своей.

От роду в рубашке был он, что ли?
Смерть щадила путь его земной,
Но в бою однажды, в чистом поле,
Был он ранен на передовой.

Падал он под залпы батареи,
А когда очнулся – тишина.
- Жив, - услышал, слуху не поверив.
И склонилась над бойцом Она.

Выдюжил солдат, стерпел все боли,
Смертный бой он выдержал с судьбой,
Ведь случилось так, что с поля боя
Вынесла его сама Любовь.

Видел он опять, как видел прежде,
Детское сияние очей.
И сбылась, сбылась его надежда –
Встретился с надеждою своей.

15

«Ни в чёрта и ни в бога
Не верим друг с тобой…»
Военная дорога
Да дым пороховой.

Закончили до срока
Друзья свой путь земной.
Ни чёрта и ни бога –
Лишь дым пороховой…

16

«Батарея 76-мм артиллерийских орудий, которой командовал гвардии капитан Андрей Попов, во время Курской битвы принимала участие в освобождении его родного села Сажное Яковлевского района…»
Из рассказа старого артиллериста.

- Бой уходил на запад,
Выжжены степь и луг.
Трупный угарный запах
Ветер носил вокруг.
Здесь, посреди июля,
Выжившая едва,
Шею себе свернула
«Мёртвая голова».
«Тридцатьчетвёрки» валом
Мчались в густой пыли.
Всё, что броску мешало,
Стёрли с лица земли.

… Дыма пройдя завесу,
(Бой лишь на миг умолк),
Вышел к опушке леса
Артеллерийский полк.
День подходил к закату,
Время к победе шло.
Слышим слова комбата:
«Братцы, моё село…»
И, обступив комбата,
Глаз не сводя с села,
Будто в чём виноваты:
«Ну, - говорим, - дела…»
С криком «ура-а!» пехота
Круто взяла подъём,
Но поредела рота
Скошенная огнём.
Смотрит комбат нам в лица,
Взгляд напряжённо-лют:
«Братцы, из дома фрицы,
Где я родился, бьют…»
И уже на изломе,
Голос его не свой:
- Огонь!
(По родному дому!)
- Огонь!
(По земле родной…)
Позже с моим комбатом
Брали мы много сёл,
С ним я, как с кровным братом,
Аж до Берлина шёл.
Внемля Победы грому,
Помнил всегда тот бой:
- Огонь!
(По родному дому!)
- Огонь!
(По земле родной…)

17

«В лагере, находившемся в доме № 6-8 по улице Комсомольской (теперь ул. Коммунистическая), ежедневно умирало от голода, массового избиения и расстрелов до 50 человек… Расстрелянных и умерших от голода складывали на повозки, впрягали по 20 человек военнопленных и под конвоем фашистов вывозили на кладбище в Дальний парк. Когда вывозили со двора трупы, то кровь расстрелянных орошала дорогу…»
Из акта комиссии Белгородского городского Совета
депутатов трудящихся от 10 сентября 1943 года
 «О злодеяниях и расправе немецко-фашистских
оккупантов с военнопленными
 в белгородских лагерях».

В Белом городе
                      дни темнели
С чёрной свастикой
                      у дверей.
Выводили здесь
                      на расстрелы
Неповинных
            ни в чём
                      людей.

Кровью
              мать-земля
пропиталась
Сыновей своих,
                      дочерей,
А дожить им всем
                      так мечталось
До победных дней
                      поскорей.

Сколько лет прошло?! –
                      сердце стынет,
Хоть в цветении
                      все сады,
Ведь не смыты –
              нет! –
                      и поныне
Страшных лет кровавых
                      следы.

В Дальний парк иду –
                      всем он близкий,
И молчу в его
                      тишине.
Шпиль высокого
                      обелиска
Мне напомнил вновь
                      о войне.

Я смотрю вокруг –
                      что случилось?! –
Маки алые
                      зацвели,
А мне кажется –
                      просочилась
Кровь погибших всех
                      из земли…

18

Молодая вдова над могилой родной причитала:
“Дай-то Бог, чтоб земля легким пухом на милом лежала,
Спи спокойно, родной, - безутешно она голосила, -
Сколько вдов на земле, не нашедших любимых могилы?”

Молодая вдова над могилой скорбела о павших:
“Сколько есть матерей, в ожиданье до смерти уставших,
Сколько девичьих слез, сколько боли в судьбе нашей скорбной,
Чтоб родная земля оставалась счастливой и доброй?!”

Молодая вдова над могилой у Бога просила:
“Пусть воскреснет в душе безвозвратно ушедшая сила,
Пусть для тех, кто погиб, кто навеки остался солдатом,
Вечный вспыхнет огонь и рассветов земных и закатов.”

Молодая вдова над могилой в слезах причитала:
“Дай-то, Бог, чтоб земля после нас больше горя не знала...”

Дай, Бог... Дай, Бог... Дай, Бог...

19

Вдоль дороги травы
И хлебов стена,
Поле русской славы –
Наша сторона.
Защитили Правду
В битвах мы не зря.
Над водой Непрядвы
Мирная заря.

Танковое поле,
Дней кромешный ад.
Здесь народам волю
Отстоял солдат.
И в сраженье новом
Русь была сильна
Полем Куликовым,
Днём Бородина.

Дружно зреют вишни,
Близится июль,
И давно не слышно
Свиста мин и пуль.
Но шумят дубравы
И цветут луга,
Поле русской славы –
Курская дуга.

20

Позапаханы ровно траншеи,
Поросли и окопы быльём,
И земля, как всегда, хорошеет,
Освежённая летним дождём.

Налетел он упругий и краткий,
Ребятню по селу веселя,
И, как школьный учитель в тетрадке,
На полях отчеркнул он поля.

В лёгком паре, на ощупь горячем,
Вот он рядом, как боль и любовь,
Чёрный лист для решенья задачи
Самой светлой –
                      рожденье хлебов.

«ТУ» мгновенно над ним пролетает,
Но величием сверхзвуковым
Ещё долго он нас потрясает,
Как и тающим шлейфом своим.

Километр – за секунду, пожалуй,
За который в пожаре полей
Здесь когда-то солдаты сражались
До последней секунды своей!

21

Не надо слёз и слов не надо лишних,
Ещё не все задачи решены.
Не надо, как о мёртвых, о погибших –
В священные минуты тишины..

Обочь дорог от Волги до Берлина,
Вовек не помышлявшие о зле,
Они лежат в земле своей родимой
И в не родимой горестной земле.

Мы жизнью им обязаны до гроба.
И, не теряя вечного родства,
Скорбит о них спасённая Европа,
Склонилась непреклонная Москва.

В бушлатах и шинелишках потёртых
Солдаты шли в бессмертный свой запас.
… Не надо о погибших, как о мёртвых –
Они, как прежде, защищают нас.

22

Приношу к обелискам
Свой сердечный поклон
Скорбным памятным спискам
Близких русских имён.
Ивановы, Петровы,
Да Седых и Черных,
Как в обойме патроны,
В списке павших других.
В отклубившемся дыме
На родных большаках
Вам всегда молодыми
Оставаться в веках.
Мне, рождённому в мире,
Вы с высот огневых
Подарили четыре
Кратких жизни своих.
В чувстве долга ответном
Чётко поняли мы,
Что ни вёсен, ни лет нам
Нет без вашей зимы, -
Где метель партизанит
По лесам и холмам,
Где душа примерзает
К орудийным стволам!..

23

Давно отгремели раскаты
Боёв над весенней страной.
Никак не вернутся солдаты
С минувшей войны мировой.
Вам снятся опять фронтовые
Дороги, где юными шли.
Живите подольше, родные,
Защитники нашей земли.

Когда опалённые тропы
Травой покрывались едва, -
Пред вами склонилась Европа,
Салютом встречала Москва.
Года той войны роковые
Сквозь боль вы к победе вели.
Живите подольше, родные,
Спасители нашей земли.

Свои рубежи вы держали,
На смерть ради жизни вы шли.
Простите за то, что Державу
Мы вашу сберечь не смогли.
Простите за речи иные,
Что нам привезли издали́.
Живите подольше, родные,
Радетели нашей земли.

О чём вы грустите часами,
Сойдясь в ветеранском кругу?
За то, что живём, перед вами
Мы все в неоплатном долгу.
Вы горечь и совесть России,
Примите поклон наш земной.
Живите подольше, родные,
Солдаты второй мировой.

24

Неужто планета увянет,
И мы запоздало поймём,
Что скоро то время настанет,
Когда и не будет времён?
Неужто вершина познанья –
Низина с нейтронной золой,
Когда потеряет названье
Всё то, что зовётся землёй?
Неужто леса и поляны
Кровавым дождём оросим,
И громы последние грянут,
Как будто бы сто Хиросим?
Неужто в безмолвии лета
Исчезнет из речек вода?
Неужто увянет планета
И солнце зайдёт навсегда?

А небо искрится лазурью,
Не зная того наперёд,
Что чёрною тенью безумье
По белому свету идёт…

25

И вновь я думаю о доле,
О боли родины моей.
С платформы «Танковое поле»
Смотрю на солнечность полей.
Смотрю на братские могилы,
Что в центре каждого села.
Какая жизненная сила
На этом поле полегла?!
Смотрю на контур танка чёрный,
Смотрю на красный цвет куста –
И понимаю очень чётко,
Что победила правота.
Покуда войны есть и боли –
Надеждой светит мне во мгле
Платформа «Танковое поле» -
Платформа мира на земле.
1971 - 2005

 

*   *   *
             М. Д. Львову
Поэты фронтового поколения,
Спасавшие страну от покорения,
Писавшие не строки мимолётные,
А огненные строчки пулемётные, -
Себя пред вашим голосом уверенным
Я чувствую солдатом необстрелянным,
А перед вашей нежностью и кротостью
Стою я с восхищением и робостью.

Поэты фронтового поколения,
Вы жили все по Божьему велению,
Вам пелось нелегко, и песня – с горестью,
И стали на земле для нас вы совестью.
Привычна вам вполне судьба походная,
Изношена давно шинель пехотная,
Но не забыты – нет! – бои, сражения:
Гремят они в стихах, как продолжение.

Поэты фронтового поколения,
Я думаю о вас не без волнения,
О том, что на земле вы все не вечные,
Но людям и себе, и долгу верные.
О, если бы в строю одном сомкнулись вы –
Плечом к плечу легко вы прикоснулись бы,
Но строй разомкнут ваш – ждёт обновления,
Осталось от полка – лишь отделение.

Поэты фронтового поколения,
Мы ваше молодое пополнение,
Не нюхавшее пороху военного,
Не знавшее потери сокровенного.
Мы зла и горя мало в жизни вынесли,
Но на крови погибших все мы выросли,
И держим мы всегда на вас равнение,
Поэты фронтового поколения.

 
Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную