| |
ВОЗГЛАС
Бей меня, о Боже, только внемли
слову сердца, ибо я прошу
за святую Русь, за нашу землю,
где слезою на кресте дрожу.
Режь меня, но приведи, направи
всех нас к свету истины Твоей.
Ближних, дальних вразуми, настави
не склоняться пред лукавством дней.
И, за други выходя на битву,
да воскликнет каждый, высь ценя :
– Дабы силу обрести молитвам,
если надо, Отче, бей меня !
ДОКУМЕНТ
На бумаге, как мозоль, шершавой,
пишет Бог чернилами времён
имя "Русь" и отчество "Держава".
Пишет как незыблемый закон.
В самом внутреннем кармане, то есть,
в сердце носим этот документ.
Пишет Спас и будит нашу совесть,
пишет вновь и вновь, без перемен.
И, слащавый глянец презирая,
Русь святая держит на плечах
целый мир, от края и до края,
чтобы он не обратился в прах.
Держит, ибо Русь – держава. Богом
документ ей пишется на то.
И чернил до главного итога*
хватит у времён. Печать крестом
ставит Царь Небесный на бумаге,
на сердцах, направленных к Нему.
Русь есть мы. Мы держим наши стяги,
веру, не подвластную уму.
Держим. И кровавые мозоли
выдаёт нам время вновь и вновь
ради документа вольной боли,
для чернил. Они ведь – наша кровь,
кровь единой группы со Христовой –
по-другому мир не удержать.
И, считаем, нет на свете слова
выше, чем Господняя печать.
Вот она, во внутреннем кармане
у тебя, меня, у многих нас.
Документ шершавится и ранит.
Пишет Бог его и в этот час.
Пишет и вручает нам, солдатам,
коих сосчитать я не берусь.
Мы идём по временам и датам.
Каждый, кто с печатью, – это Русь.
__________________
* До второго пришествия Христа.
КЕЛЬЯ ДУШИ
Дороги, дали, облака –
всё уместилось в келье свечной.
И в троеперстии рука
сжимает, как мгновенье, вечность.
И солнце, точно верный друг,
меня всегда сопровождает,
не заблудился чтобы вдруг
в краю, которому нет края.
С утра и снова до утра,
мои распахивая взоры,
идут со мной поля, ветра,
родные думные просторы.
Идут по вечности, по ней,
в молитвенной щепотке сжатой.
Щепотка соли, суть вещей.
И нищая душа богата,
богата чувством нищеты,
дающей видеть в келье утлой
времен распятые следы,
сердца людей
и снова утро...
Я ИЛИ НЕТ
Я – не я, когда свечусь. Это Бог и это Русь.
Я есть я, без них, когда сам иду. Иду куда ?
АРИТМИЯ
-1-
Люди говорят, что время лечит.
Не надо времени меня лечить.
Душа болит. А как, ну как иначе?
Она обязана болеть, кровить,
когда хоть кто-то где-то стонет, плачет.
Когда беснуется лукавый мир,
нельзя душе парить в лучах покоя.
Она бороться с царством чёрных дыр
должна всегда, на высшей правде стоя.
В любой и каждый год, во всякий час
мне помнить бы об этой главной роли.
Чем измеряется душа у нас?
Количеством любви. А значит, боли.
-2-
Но душе нужна поддержка, чтобы
ей не утонуть в своей крови.
И она для несниженья пробы
силы вновь-таки берёт в любви,
в той Небесной и земной, несущей
на себе весь белый свет людской.
Радуюсь ей, тихой и поющей,
дома и придя к траве густой.
...Вот жучок ползёт. Привет, приятель.
Он, смешной такой, в ответ молчит.
Улыбаюсь, жизнь вобрав в объятья.
Здесь моя любовь, мой верный щит,
чудный врач мой, сказочный целитель.
Только с ним возможно мне в пути
откликаться на шаги событий
аритмией в глубине груди.
ПЛАЧ
Я снова плачу, о себе опять,
о том, что жизнь проходит как-то мимо.
А что высокого имею дать
сердцам людским, дорогою гонимым ?
Стихи не в счёт. Их автор – Бог, Творец.
А я – лишь переписчик, и не боле,
кому дано заглядывать в ларец,
хранящий строки и любви, и боли.
Хотя ,считается, что автор я,
не дотянуться мне до истин крестных.
Пишу я на страницах бытия
другие строки, строки тропок местных.
И плачу, что никак не дорасти
до высоты искомой, чтобы людям
служить в нелёгком их земном пути,
молитвенно служить в дороге буден.
Мой плач об этом, главном, основном,
чей недруг – недослёзность, недостача
моих ожогов боли о своём.
И плачу я опять. И снова плачу.
УХОЖУ
Я, как и все, свой путь держу
и шаг за шагом ухожу.
Иду от этих трав и глаз
за годом год, за часом час.
Я ухожу
за следом след
туда, откуда хода нет.
Возможно, там, за кромкой дня,
не гнев, а милость ждёт меня,
и будет мне светлей стократ,
чем тут, среди времён и дат,
среди сердец, вестей и гроз,
полей, туманов и берёз,
где говорят и близь, и даль
о том, о чём, как песнь, печаль.
Возможно, будет мне светлей.
Но как уйти душе моей
от листопадной грусти, от
протяжных дум родных широт,
от трудных зорь, от горьких снов?
Они — настройщики ладов.
Ну как душе моей уйти
от этого птенца в груди,
от чувства долга и от слёз,
которыми я в землю врос,
и кои ввысь меня несут
на, может, милостивый Суд?
Я ухожу. Мне дарит Бог
за болью боль, за вздохом вздох.
И я прощения прошу
у них за то,
что ухожу...
|
СВЕЧЕВОЕ СЛОВО
Рана, без которой не хочу,
не могу я никуда стремиться,
эта рана – жизнь. Её свечу
берегу на всех своих страницах.
Ну и пусть, и пусть сгорят они
на святом кресте огня такого,
только, Боже, в людях сохрани
жгучей раны свечевое слово.
ВЗЛОМАВ ГРУДНУЮ КЛЕТКУ
Пишу о том, о чём в груди болит:
о наших перепутьях-заковыках,
где бедная душа, как инвалид,
хромает, стонет и исходит криком.
А этот крик и есть моя строка,
в улыбку облачённая нередко.
И рвётся боль наверх, за облака,
взломав, разворошив
грудную клетку.
ПРАВОТА
Себя неправым признающий,
ты прав в склонении своём.
Ты есть носитель правды сущей,
что истиною мы зовём.
Я пред тобою преклоняюсь.
И признаю: ты прав, я нет.
И распрямляется кривая
тропа, увидевшая свет.
ВИДЕТЬ ВСЁ
Мудрец наивен. Как ребёнок, он
глядит на мир незамутнённым оком
и видит всё. Он видит, что влюблён
в светящуюся грусть вечерних окон,
в протяжность дум земных дорог, путей
и в странников, по ним несущих годы,
и в облака, зовущие людей
туда, к схожденью троп и Небосвода.
Мудра наивность. Эта чистота
ведёт того, кто обладает ею,
ведёт по жизни именно туда,
где утром даль и высота алеют.
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Я предчувствую нередко:
вот, чуть-чуть - и день проснётся,
где-то тихо дрогнет ветка,
к шторе ветер прикоснётся,
взмоет в небо галок стая,
в синь с оттенком перламутра,
и опять придёт простая
радость вечера и утра.
Я - пророк познанья истин
пред свечою у иконы
и общенья мягкой кисти
с акварелью заоконной.
Вот, сейчас, сейчас, похоже,
встретятся на свете двое,
а родной, как боат, прохожий
вновь пойдёт своей тропою.
Под дождём листва намокнет,
заплутают дали где-то.
И в груди задумка ёкнет
вам, друзья, сказать об этом.
Я предчувствую, поверьте:
ветка дрогнет, день родится...
... Для меня страшнее смерти
потерять в себе провидца.
СКОБКИ
Под надзором земных и небесных очей
пульс мой громок, и тих, и отважен, и робок.
Он суровее льдов и печей горячей.
Он в зажатии слов между стенами скобок.
Никому не уйти от любви и утрат.
И без песен в груди не алеют восходы.
А ромашки цветут и в глаза мне глядят.
И их солнечный суд всё нужней год от года.
На недолгом веку было много всего.
Я в душе берегу откровения эти.
Между скобками стен бытия моего
мне в лицо Диоген вопросительно светит. *
И опять на миру посмотрев на восток,
с ним росы поутру причастимся по стопке.
И взойдёт вновь заря над ветрами дорог,
моё сердце творя размыкающим скобки.
____________
* Древнегреческий философ Диоген среди дня светил фонарём в лица людей, говоря: «Ищу человека».
ПО КРОМКЕ
С вами говорю, кто слышать может,
хочет слушать сердцем и умом
речь мою, которая похожа
на "тик-так" часов в дому родном,
на задумчивый страничный шелест,
стук дождя в оконное стекло,
на поклонный возглас: "Неужели?!",
если Небо в очи протекло.
Словом необыденным, нездешним
прислоняюсь к таинству ночей.
И взываю молча к водам вешним:
"Смойте грязь и пыль с души моей!"
И ручьёв серебряные струны
я ищу повсюду и всегда,
и распахиваю сердце рунам*,
сказам нескончаемого "да".
Их целую, как нательный крестик.
К ним придите и постойте тут...
... Да вы здесь уже, мы рядом, вместе,
в лунных откровениях минут.
И приход к забытым нотам этим,
точно возвращение домой,
к чуткому "тик-так", где вы, как дети,
говорите шёпотом со мной.
И не надо нам привычно громких
слов, что есть на всяком рубеже.
Наша тропка детская – по кромке
звуков, утопающих в душе.
_____________________
*Руны – старинные песни в сопровождении гуслей.
ЖЕНЩИНАМ
Пред вами двери всюду открывая,
вперёд себя мы пропускаем вас.
Простите, если кто-нибудь подчас
галантность почему-то забывает.
А в двери за черту земных событий
мы всё же чаще первыми идём.
Пройти вам оставляем на потом.
Нас и за эту вашу боль простите!
МЕЖДУ
Сплошные светотени во мне средь бела дня.
И сходу, без сомнений, не уяснить меня.
Я между мглой и светом. И мой рождает слог
И ту строку, и эту, а больше – между строк.
К публикации рекомендовала Нина Орлова-Маркграф
|
