В детстве все мы наизусть знали стишок, начинавшийся словами «День 7 ноября — красный день календаря. Посмотри в свое окно, все на улице светло…».

К сожалению, жизнь распорядилась так, что всенародное коллективное празднество превратилось в дворовые междусобойчики. На улицах, не развеваются, как прежде, красные флаги и на лицах людей не увидишь того праздника жизни, который долгие годы дарил нашему обществу Красный день календаря.


Глядя на закат смысла жизни предыдущих поколений, невольно соглашаешься с афоризмом Дэвида Джеролда: «Человечество, как оказалось, не способно решить ни одной своей проблемы, но способно пережить их все».

За 25 лет существования в ином социальном измерении поражаешься, как много лжи, фальши и фальсификаций выплеснуто на революцию 1917 года.

В этом потоке дезинформации, порой, трудно разобраться, что же означала для мира эта революция, нужна она была или нет?

Попробуем порассуждать и посмотреть на это эпохальное событие беспристрастно, отбросив предвзятость оценок и суждений.



В статье «Кризисы человечества» мы отмечали, что индустриальный рывок XVIII — XIX века превратил Западную Европу из аутсайдера Евразии в мирового лидера.

Наряду с бурным развитием идей гуманизма, просвещения и прогресса в метрополиях, агрессия выплеснулась в колонии, где европейцы огнем и мечом распространяли свет разума среди отсталых народов, сопровождаемый грабежом национальных богатств и эксплуатацией дешевых трудовых ресурсов.

К началу ХХ века резервы экстенсивного роста были исчерпаны, однако по инерции отрезвление наступило не сразу. В интеллигентской среде появилось бесчисленное число субъектов, стремящихся нарушить сложившийся порядок жизни. Общество начала лихорадить деятельность революционных кружков и других полулегальных образований, которые по разным каналам стали получать финансовую поддержку.

Если экстремистские формирования в России сделали своей целью насильственное свержение действующей власти методами террора, то социал-демократы первого разлива смогли увлечь людей сказкой о всеобщем благоденствии в новом обществе без эксплуатации человека человеком.

Опираясь на теоретический фундамент марксизма, они смогли разработать и применить на практике гибкую стратегию и тактику, позволившую получить серьезные преимущества и, в конечном счете, добиться реализации своих намерений — захвата власти в огромной Российской империи.

Зададим себе и постараемся ответить на вопрос, как и почему им это удалось?


Тезисно обозначим ход событий:

В августе 1914 года началась Первая мировая война, продлившаяся до 11 ноября 1918 года. Ее главной причиной стала борьба за сферы влияния в условиях, когда единый европейский рыночный и правовой механизм не был создан.

Россия в этой войне была обороняющейся стороной. И хотя патриотизм солдат и офицеров был велик, не было ни единой воли, ни серьезных планов ведения войны, ни достаточного снабжения боеприпасами, обмундированием и продовольствием.

Лишенная уверенности армия теряла своих солдат и терпела поражения. Военный министр был отдан под суд, царь сместил со своего поста Верховного главнокомандующего и сам возглавил Ставку. Однако это ситуацию нисколько не улучшило.

Одним словом, в эти тревожные годы Россия оказалась без авторитетного правительства и без эффективно управляющей войсками Ставки в то время, как офицерский корпус беспрерывно пополнялся гражданской интеллигенцией, подверженной оппозиционным настроениям.


Преобладание выпуска военной продукции и рост цен на продовольствие приводили к неуклонному росту стоимости потребительских товаров. При этом заработная плата не поспевала за ростом цен. Недовольство нарастало как в тылу, так и на фронте, и обращалось оно, прежде всего, против монарха и правительства.

В ответ царь по подсказкам приближенных и Распутина затеял кадровую чехарду. С убийством последнего в декабре 1916 года наступило некоторое облегчение, однако поиски стрелочников продолжались: за период по март 1917 года сменилось три премьер-министра, два министра внутренних дел и два министра земледелия.

Среди ряда видных политиков, в полулегальных организациях и кружках зрел заговор, и обговаривались планы по отстранению Николая II от власти.

В феврале 1917 года заговор свершился. Самодержец отрекся от престола, и к власти пришло Временное Правительство. Однако демагог Керенский не стал той фигурой, которая смогла бы консолидировать общество.

Уже в октябре 1917 года большевики воспользовались шаткой ситуацией и на народном недовольстве свергли правящий режим, провозгласив власть Советов.


Более 70 лет просуществовало советское государство. Однако история вновь сделала крутой разворот и впервые — в обратном направлении. Капитализм смог коллективными усилиями ведущих государств подорвать могущество СССР и вернуть утраченные позиции.

Как показала действительность, проблему реставрации капитализма на постсоветском пространстве в конце ХХ века нельзя рассматривать вне контекста истории революционных событий начала века.

Консервативное крыло зарубежных историков и ряд бывших советских упорно насаждают тезис о том, что Октябрь был «верхушечным переворотом», который не опирался на серьезный социально-экономический фундамент, а поэтому в принципе не мог привести к созданию стабильного и перспективного общественного строя.

И все же победу большевиков в 1917 году следует обозначить как проблему исторической обусловленности ухода России с пути капиталистического развития.

У историков существуют разные трактовки понятий «предпосылки» и «причины» применительно к событиям революционного 1917 года.

На фоне нынешних попыток огульного отрицания наличия объективных предпосылок для победы большевиков в ходе революции 1917 года важно подчеркнуть, что никто из серьезных специалистов, как в России, так и за рубежом, никогда не считал такой исход революции простой случайностью.


Понимание исторической обусловленности краха буржуазного строя в России было подготовлено общим взглядом на ход российской истории, который сложился в предреволюционный период.

Для советской историографии было характерно стремление представлять предпосылки и причины революции как закономерный результат развития капиталистических отношений. В то же время историки отмечали, что социалистическая революция в России не являлась результатом зрелости капиталистических отношений, как это предусматривалось классической марксистской теорией революции.

В буржуазной историографии, напротив, Октябрьская революция рассматривалась, прежде всего, как результат неразвитости российского капитализма, и основные предпосылки для нее выводились из своеобразного векового наследия российской истории.

Тем не менее, историки разных школ без особых споров фиксировали предпосылки экономического характера (традиционно высокая роль государства в экономической жизни, высокая степень концентрации финансового капитала, монополизация промышленности и т.д.).

В трактовке социально-политических предпосылок также появилось много общего. Историки отмечают социальную и культурную пропасть, которая существовала между «верхами» и «низами» российского общества. Признают политическую слабость российской буржуазии, которая в условиях самодержавного государства не смогла накопить опыта политической борьбы и государственного управления.

В разных терминах, но, в общем-то, одинаково по смыслу оценивается роль российской интеллигенции, основные слои которой были проникнуты оппозиционными настроениями по отношению к царизму.


Все отмечают высокую степень концентрации рабочего класса в ключевых экономических и политических центрах страны, революционный потенциал рабочих. Все признают рост земельного голода и важность аграрного вопроса, нерешенность которого влияла на поведение крестьянства, т. е. большинства населения страны.

Однако в трактовке революционной роли рабочих и крестьян в советское время бытовали существенные различия. Советские историки делали акцент на роль пролетариата как гегемона буржуазно-демократической и социалистической революций.

Мне это представляется не совсем корректным, так как в своей работе «О лозунге диктатуры пролетариата» И.В. Сталин однозначно обозначил главные внутренние причины победы революции:

 

«Почему нам удалось свергнуть власть буржуазии и поставить власть пролетариата? Потому, что мы вели подготовку Октября под лозунгом диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства…, потому, что только при таком лозунге мы могли преодолеть колебания середняка, разбить соглашательство мелкобуржуазных партий и собрать такую политическую армию, которая способна повести борьбу за переход власти в руки пролетариата.

Едва ли нужно доказывать, что без этих предварительных условий, определивших судьбу Октябрьской революции, мы не могли бы добиться поддержки крестьянства в целом ни в Октябре, ни после Октября в деле доведения до конца буржуазной революции.

Вот как надо понимать соединение крестьянских войн с пролетарской революцией».

Объяснение такой позиции советских историков, видимо, следует искать в уклонении от ссылок на работы Сталина после развенчания культа личности. Ведь именно Сталин, а не Ленин акцентировал роль крестьянства в Октябрьской революции.

Первоначально акцент на ведущую роль крестьянства был превалирующим в зарубежной историографии.

В 1970—1980-е годы новое поколение западных историков пришло к сбалансированному взгляду на роль рабочих и крестьян и подчеркнуло их способность рационально формулировать и защищать свои интересы. Тем самым тезис о том, что большевики манипулировали темными массами, был выведен за пределы научной дискуссии.


В чем же состояли особенности крестьянского мировоззрения и насколько они были весомым фактором в истории русской революции?

Важнейшей составной частью менталитета большинства русских крестьян являлось негативное отношение к праву частной собственности на землю.

Это отношение сформировалось и поддерживалось особенностями процессов закрепощения и раскрепощения русского крестьянства.

После отмены крепостного права и наделения крестьян землей община укрепилась при активном содействии государства, которое могло собрать выкупные платежи за землю только с общины в целом, а не с отдельного крестьянского хозяйства. Именно поэтому в ходе аграрной реформы землю в основном получила община, которая наделяла ею своих членов, связанных круговой порукой в выплате платежей и подушной подати.

К началу XX века 83,2% крестьянских надельных земель в европейской части России состояло в общинном пользовании.

Современники прекрасно видели эту особую черту русской деревни. В январе 1902 года Л. Н. Толстой направил царю письмо, в котором так ответил на вопрос о том, чего хочет народ России: «весь 100-миллионный народ в один голос скажет, что он желает свободы пользования землей, то есть уничтожения права земельной собственности».

Это умонастроение крестьян ясно проявилось в 1905 году, когда в связи с выборами в Государственную думу крестьянские общества на мирских сходах принимали многочисленные «наказы» и «приговоры».

Как известно, царь, разогнав первую и вторую Думы, предписал П. А. Столыпину проводить аграрную реформу, не затрагивая помещичье землевладение.

Главная цель реформы Столыпина состояла в том, чтобы ослабить общину, укрепить чувство частной собственности среди крестьян и нейтрализовать их стихийно-социалистические воззрения.

Удалось ли ему это сделать? Статистика показывает, что община устояла: к 1917 году в России было 43 млн. крестьян-общинников мужского пола и около 5 млн. крестьян-собственников, из которых на хуторах вели хозяйство около 300 тысяч и немногим более 1,5 млн. — на так называемых «отрубах».


Таким образом нейтрализовать стихийно-социалистические воззрения крестьян не удалось. Напротив, неприятие частной собственности усилилось, потому что в ходе реформы зажиточные крестьяне выводили из общины лучшие земли, которые становились их частной собственностью. Они скупили и основную массу помещичьих земель, проданных через Крестьянский банк.

Общинники понимали, что земли уходят в руки новых крупных собственников и становятся орудием эксплуатации малоземельного крестьянства, вынужденного арендовать землю. Такая ситуация рождала требования уравнительного передела всей земли, в том числе и частной собственности зажиточных крестьян.

Важно подчеркнуть: крестьяне хотели не просто переделить земли помещиков, они хотели устранить возможность использования земли как орудия эксплуатации. Вот почему крестьянин требовал уничтожения частной собственности и передачу земли только в пользование, причем только тем, кто ее обрабатывает собственным трудом.

Это обстоятельство в свое время не могло пройти мимо весьма компетентных приближенных царя. Так, за полгода до мировой войны, когда небо над империей казалось безоблачным, а рекордный урожай 1913 года снизил остроту социальных конфликтов в деревне, сенатор П. Н. Дурново направил Николаю II меморандум. Он убеждал царя о крайней нежелательности участия России в войне против Германии на стороне Антанты, о возможности революции в России на фоне этой войны и предсказывал судьбу этой революции, предупреждая, что всякое революционное движение неизбежно выродится в социалистическое.

Как и предсказывал Дурново, в канун Февральской революции и после народные массы исповедовали стихийно-социалистические принципы и требовали такого решения аграрного вопроса, которое закономерно выводило русскую революцию за рамки буржуазной.


Каковы же причины и механизмы Октябрьской революции?

Октябрьская революция — финальная часть процесса, открытого Февралем.

 

Февраль создал политические условия для Октября, а именно:

— разрушил репрессивный аппарат, при помощи которого имущие классы могли держать неимущие слои населения под контролем;

— разрушил психологический барьер — веру в незыблемость существующего порядка, которая веками насаждалась правящими классами;

— поставил у власти партию кадетов, главную партию буржуазии, и показал нежелание этой партии, а затем и вступивших с ней в союз правых социалистов, выполнить требования масс.

Февральская революция началась как мирные антивоенные демонстрации рабочих, но ключевую роль в ней сыграли крестьяне в шинелях: солдаты петроградского гарнизона отказались стрелять в рабочих и превратили мирные демонстрации в восстание, а части, вызванные с фронта, остановились на подступах к столице.

Легкость победы была обусловлена и позицией лидеров Думы, которые в глазах страны вполне легитимно взяли на себя руководство стихийной революцией, так как восставшие солдаты сами пришли к Думе и потребовали, чтобы она взяла власть.

Самодержавная монархия в лице Николая II была сброшена совместными усилиями всех оппозиционных социально-политических сил. Власть перешла в руки Временного правительства, которое составили и возглавили кадеты как основная сила в думском оппозиционном блоке.

Однако уже через месяц стало ясно, что народ и Временное правительство по-разному смотрят на решение двух ключевых вопросов: о земле и мире. Из этих двух вопросов, аграрный был более фундаментальным и трудно разрешимым.

Кадеты не могли принять крестьянские требования ликвидации частной собственности на землю и уравнительный передел земли, поскольку реализация этой программы наносила удар не только по помещикам, но и по финансовому капиталу, а также принципу неприкосновенности частной собственности вообще.


В этой связи следует заметить, что большая часть помещичьих земель была заложена в банках, а часть земли была куплена зажиточными крестьянами и представителями средних городских слоев на кредиты, предоставленные банками.

Последствия такой аграрной реформы не могли не вызвать цепную реакцию и в городской промышленности, вполне предсказуемую на фоне требований: рабочий контроль, национализация банков и крупных монополий. В этой ситуации вопрос о мире не мог рассматриваться вне контекста аграрного вопроса.

Необходимо понимать, что отнюдь не верность союзническим обязательствам удерживала Временное правительство от сепаратного мира, а понимание того, что окончание войны, каким бы оно ни было, немедленно ставило в повестку дня радикальную аграрную реформу. Продолжение же войны открывало возможность остановить революцию под флагом укрепления дисциплины на фронте и в тылу.

Кадеты, несмотря на свое либеральное мировоззрение, очень быстро пришли к выводу о необходимости установления военной диктатуры. Это очень важный момент. Он говорит о том, что российские либералы вынуждены были признать, что либеральными методами удержать революцию в рамках буржуазной демократии не получится.

На роль диктатора определили генерала Л. Корнилова. Однако «корниловский мятеж» провалился по той же причине, что и карательный поход на Петроград в феврале, так как солдаты не поддержали офицеров. Огромная пропасть между верхами и низами опять сыграла свою роль.

Кадеты, как главная корниловская партия, полностью потеряли доверие рабочих и крестьян.

Дальнейшая судьба революции зависела от позиции эсеров и меньшевиков. После горячих споров правые социалисты отказались взять власть и возобновили поддержку правительства А. Ф. Керенского, который, по сути, проводил кадетскую политику, откладывая решение вопросов о земле и мире.

Но возможность проведения такой политики уже исчерпала себя.

Осенью крестьянство приступило к массовому захвату помещичьих земель. Правительство Керенского в тот момент не могло противостоять захватам, но и не хотело их узаконить.


Крайне важен вопрос: почему эсеры в условиях массовых захватов помещичьих земель сами не осуществили свою аграрную программу? Есть точка зрения, что лидеры эсеров хотели сделать это законно через Учредительное собрание, но большевики их просто опередили.

После корниловщины Керенский провозгласил Россию республикой, предрешив тем самым вопрос о государственном устройстве, который считался прерогативой Учредительного собрания.

Почему же эсеры не заставили Керенского провозгласить радикальную аграрную реформу, хотя они вполне могли это сделать?

Ответ дает анализ всей деятельности эсеров в 1917 году: эсеры шли на уступки кадетам, стремясь найти компромисс с ними, в том числе и в самом трудном аграрном вопросе.

Наиболее наглядно это показал законопроект, который 11 августа внес в правительство лидер эсеров В. М. Чернов. В законопроекте сохранялась частная собственность на землю, и в ведение земельных комитетов переходили только те земли, которые их владельцы и арендаторы отказывались обрабатывать. Проект был заблокирован кадетами.

Поведение эсеров можно объяснить только одним: в 1917 году, когда вопрос о переходе к социализму встал в повестку дня, лидеры эсеров пришли к выводу о том, что такой переход в условиях России является преждевременной авантюрой, разделив позицию меньшевиков.

Нежелание правительства Керенского и поддержавших его эсеров и меньшевиков решать вопросы о земле и мире открыло большевикам путь к власти.

Иными словами, именно эти проблемы стали непосредственными, конкретно-историческими причинами Октябрьской революции. И они отнюдь не носили конъюнктурного характера.

Напротив, они отразили коренную особенность русской революции: аграрные требования крестьян выводили ее за рамки буржуазной, поэтому только та партия, которая была готова выйти за эти рамки, получала поддержку широких масс.


Интересны и большевистские механизмы взятия власти.

Ленин умело создал и использовал открывшуюся на II съезде Советов возможность от имени большевиков провести декреты о земле, мире и переходе государственной власти в руки Советов. Это позволило сформировать большевистское правительство.

Правительство большевиков формально было временным, до созыва Учредительного собрания. Ленин же превратил его в постоянное.

5 января 1918 года уже на первом заседании он лишил Учредительное собрание необходимого кворума, добившись ухода большевиков и левых эсеров.

Отметим, что в этой ситуации эсеры устами В. М. Чернова стали говорить о социализме как о своей цели, и Учредительное собрание начало принимать первые пункты закона о земле, в которых частная собственность на землю отменялась без выкупа.

Иными словами, после большевистских декретов, принятых на II съезде Советов, позиция эсеров резко полевела. Но большевики им власти не отдали. Учредительное собрание было распущено.

 

Большевики поступили так по ряду причин.

Во-первых, они не поверили заявлениям эсеров о готовности строить социализм, поскольку последние упорно отвергали этот курс в дооктябрьский период.

Во-вторых, лидеры большевиков помнили, что в послеоктябрьские дни, эсеры требовали не просто расширения состава советского правительства, но создания правительства с эсеровским перевесом без Ленина и Троцкого.

В-третьих, в октябрьские дни большевики установили неформальный блок с левыми эсерами, который затем стал формальным, поскольку левые эсеры оформились в самостоятельную партию. Они серьезно помогли большевикам на крестьянских съездах всех уровней.

В-четвертых, Ленин пришел к выводу о том, что разгон Учредительного собрания не поссорит большевиков с большинством крестьян. Об этом говорили результаты губернских и уездных крестьянских съездов.

В ноябре—декабре 1917 года на большинстве местных съездов крестьяне поддержали декрет о земле, а многие высказались и за разгон Учредительного собрания в том случае, если оно этот декрет не одобрит.

Ленин оказался прав: никаких массовых крестьянских выступлений в защиту Учредительного собрания, несмотря на все старания эсеров, не последовало.

Однако разгон окончательно рассорил большевиков с умеренными социалистами и толкнул правых эсеров и меньшевиков на путь вооруженной борьбы с большевиками.

Это была принципиально новая ситуация: в июльские дни 1917 года эсеры и меньшевики согласились на репрессии против большевиков, но не дали уничтожить их как политическую силу, а в дни корниловского мятежа все социалисты действовали вместе.

Октябрьское восстание и разгон Учредительного собрания превратили бывших товарищей по социалистическому движению во врагов. Это создавало серьезные трудности для реализации курса социалистического строительства и стало одним из факторов, который способствовал развязыванию гражданской войны.

Тем не менее, следует подчеркнуть, что большевистская тактика взятия власти (свержение Временного правительства без санкции съезда Советов) и тактика удержания власти (разгон Учредительного собрания) сами по себе не вызвали гражданскую войну так как политические противники большевиков не смогли организовать серьезного вооруженного сопротивления большевистской власти.

Очаги гражданской войны вспыхнули только в казачьих регионах и были быстро подавлены. Этот успех большевиков по стране был обеспечен тем, что именно из их рук крестьяне получили землю.


В исторической литературе часто встречается тезис о том, что осуществление большевиками крестьянских требований было всего лишь тактической уловкой со стороны большевиков. Но это — вольное или невольное упрощение проблемы. Оно во многом связано с упрощенным пониманием ленинской концепции социалистической революции в России.

Внимание, которое на протяжении всего 1917 года Ленин уделял разработке концепции переходных шагов к социализму в условиях России, ясно говорит о том, что он не ставил судьбу русской революции в зависимость от темпов развития мировой социалистической революции.

Моментом истины стала позиция Ленина в вопросе о мире. В отличие от Троцкого и Бухарина Ленин с самого начала выступал за сепаратный мир, не питая иллюзий в вопросе о возможности скорой революции в Германии.


Сепаратный мир создавал условия для проведения аграрной реформы и овладения «командными высотами» в экономике, т. е. для осуществления переходных шагов к социализму в самой России. В этом контексте крестьянское требование ликвидации частной собственности на землю было важнейшей предпосылкой, позволявшей осуществлять эти шаги. Без декрета о земле ленинская стратегия перерастания буржуазной революции в социалистическую революцию лишилась бы своей главной экономической основы.

Следует подчеркнуть, что кабальный мир с Германией не поссорил большевиков с крестьянством. Напротив, русское крестьянство продемонстрировало желание мира даже ценой потери западных территорий.

Крестьянин не видел в этом мире угрозы коренным национальным интересам России, а антивоенная пропаганда на фронте помогала солдатам осознать тот факт, что первая мировая война в принципе не отвечала интересам русского народа, что в этой войне русском солдату отводилась роль «пушечного мяса».

С другой стороны, выступив против Германии, своего традиционного экономического партнера, Россия защищала интересы Англии и Франции, а не свои собственные.

Опираясь на отдельные ленинские высказывания, некоторые историки делают акцент на то, что Октябрь якобы только доделал буржуазную революцию. Вряд ли следует считать ее правильной.

Если бы речь шла о том, что в результате Октября русское крестьянство захватило и разделило земли помещиков в частную собственность, то можно было бы говорить о том, что большевики доделали буржуазную революцию. Однако декрет о земле наносил сильнейший удар по принципу частной собственности и на фоне антибуржуазного менталитета рабочих и крестьян становился важнейшим шагом к социализму.


В чем же в комплексе заключались объективные условия для рабоче-крестьянской революции, и почему она победила именно в России?

Пожалуй, самый лаконичный ответы на эти вопросы содержатся в работе И.В. Сталина «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов».
 
 

Он отметил три обстоятельства:

Во-первых, Октябрьская революция началась в период отчаянной борьбы двух основных империалистических групп, англо-французской и австро-германской, когда эти группы, будучи заняты смертельной борьбой между собой, не имели ни времени, ни средств уделить серьезное внимание борьбе с Октябрьской революцией. Это обстоятельство… дало ей возможность использовать жестокие столкновения внутри империализма для укрепления и организации своих сил.

Во-вторых, Октябрьская революция началась в ходе империалистической войны, когда измученные войной и жаждавшие мира трудящиеся массы самой логикой вещей были подведены к пролетарской революции, как единственному выходу из войны.

В-третьих, наличие мощного рабочего движения в Европе и факт назревания революционного кризиса на Западе и Востоке, созданного продолжительной империалистической войной. Это обстоятельство имело для революции в России неоценимое значение, ибо оно обеспечило ей верных союзников вне России в ее борьбе с мировым империализмом.

 

Но кроме обстоятельств внешнего порядка Октябрьская революция имела еще целый ряд внутренних благоприятных условий, облегчивших ей победу.

Во-первых, Октябрьская революция имела за собой активнейшую поддержку громадного большинства рабочего класса России.

Во-вторых, она имела несомненную поддержку крестьянской бедноты и большинства солдат, жаждавших мира и земли.

В-третьих, она имела во главе, в качестве руководящей силы, такую испытанную партию, как партия большевиков, сильную не только своим опытом и годами выработанной дисциплиной, но и огромными связями с трудящимися массами.

В-четвертых, Октябрьская революция имела перед собой таких сравнительно легко преодолимых врагов, как более или менее слабую русскую буржуазию, окончательно деморализованный крестьянскими «бунтами» класс помещиков и совершенно обанкротившиеся в ходе войны соглашательские партии (партии меньшевиков и эсеров).

В-пятых, она имела в своем распоряжении огромные пространства молодого государства, где могла свободно маневрировать, отступать, когда этого требовала обстановка, передохнуть, собраться с силами и пр.

В-шестых, Октябрьская революция могла рассчитывать в своей борьбе с контрреволюцией на наличие достаточного количества продовольственных, топливных и сырьевых ресурсов внутри страны.

Сочетание этих внешних и внутренних обстоятельств создало ту своеобразную обстановку, которая определила сравнительную легкость победы Октябрьской революции».


Прошли годы. Условия существования советской власти, характеризующиеся усилением внешнего давления и внутренним сопротивлением троцкистов и прежних собственников, привели к репрессиям.

Следующим испытанием советского государства стала Великая Отечественная война, начисто проигранная в начале и триумфально завершенная парадом на Красной Площади.

После смерти Сталина власть смогли захватить советские бюрократы-перевертыши, которые, опасаясь разоблачений, с именем своего вождя выплеснули и дитя — Октябрьскую революцию.

И пусть еще долгие годы риторика о преданности идеалам социализма продолжалась. Однако она не была овеществлена созидательными практическими действиями часто обновляемого руководства страны. Теория строительства социализма не получила мозговой подпитки и превратилась в догму. А на этой почве расцвел популизм, перешедший, в конечном счете, в откровенное предательство.

И все же в 1991 году народы Советского Союза не выбирали капитализм, этот выбор сделала часть элиты. Необузданный неокапитализм вновь восстановил огромную социальную пропасть между народом и новой буржуазией.

Слабым утешением для старшего поколения, которое чувствует разницу между прошлым, настоящим и будущим, является тот факт, что сегодня, как и в 1917 году, все еще большинство людей сохраняют антибуржуазную ментальность. Однако все понимают, что возвращения в прежнюю жизнь не случится.

Человечество ожидает новый поворот, в котором насилия может быть больше.

https://imhoclub.by/ru/material/revoljucija_shtorm_istorii