Так получилось, что большая часть моей профессиональной жизни связана с изучением ценностей. В начале двухтысячных я проводила исследование ценностных ориентаций студентов-мигрантов в Германии и США; позже, уже работая в вузе и занимаясь воспитательной работой, определяла ценностный факторы успешной адаптации и учебной деятельности студентов. Академическая среда неизбежно предполагает, что если ты учишь, то постоянно учишься и сам, регулярно повышаешь квалификацию. И вот на одном из курсов по внеучебной кружковой деятельности от «Академии наставников», нам всерьёз рассказывали о том, что в ходе работы над проектом (проекты в основном рассматривались инженерно-технического характера) на учащихся «неизбежно будут падать и оседать ценности». Откуда и как именно не сообщалось. Формулировка дословная, и пугающая своей фатальностью. Ведь ценности в понимании педагогов этой «Академии» – что-то вроде кислотного дождя, который предсказать ни по времени выпадения, ни по последствиям невозможно. Гораздо понятнее и важнее передать  «технологии» и «алгоритмы», а воспитательный процесс – продукт побочный.

Но позвольте… ценности не берутся из ниоткуда. Педагогика, психология, социология, культурология, философия (и её специальный раздел аксиология) – все эти науки, изучая ценности как отдельный феномен, утверждают их регулирующую роль и описывают сложный путь становления в сознании каждого конкретного человека. Всё это вовсе непросто, и не само собой. Ценности концентрируются в культуре, выстраиваются в систему, усваиваясь, болезненно проверяются на прочность и значимость самой личностью. Ценности есть внутреннее основание «выбора и построения иерархии целей и средств деятельности», ответа на вопрос «во имя чего?» она, эта деятельность, совершается. Это то, что мы выбираем, то, на что ориентируемся в жизни и в отношениях. И если ценности не осмыслять, не проживать, не утверждать действием, не озвучивать – они действительно вдруг «упадут на нас» сверху, в готовом виде (услужливо продуманные кем-то за нас). И возможно – всерьёз придавят.

Удивительно, но в сложный и противоречивый период становления рыночной экономики в нашей стране большинство социальных институтов, потеряв поддержку государства (не только материальную, но и, что более важно, идеологическую), ценностно обнулились. Мир будто вывернулся наизнанку. На экранах телевизоров, страницах печатных изданий, выставочных площадках возникла и активно стала зазывать за собой масса пропагандистов новых, по сути, антиценностей, стирающих тонкую и зыбкую грань между искусством, неискусством и антиискусством; между культурой, некультурой и антикультурой; да и что там? между психическим здоровьем, нормой и патологией. Но в то же самое время бизнес стал активно вкладываться в исследование и построение корпоративной системы ценностей. Зачем? Изначально из чисто утилитарных соображений.

Наблюдение за трудовым процессом показало, что часто люди ориентируются не на внешние требования выработки (сколько надлежит сделать по плану), и даже не на свои физические возможности (сколько позволят силы), а на неформальные нормы внутри группы. Если эти нормы нарушаются – коллектив обязательно применит санкции, «отрегулирует» нарушителя, не позволив ему делать больше, меньше или подчеркнуто иначе, чем остальные. Вдумчивый работодатель стремится эти нормы знать, а лучше – влиять на них.

Не так давно к нам на кафедру обратился разработчик системного приложения, позволяющего анализировать структуру трудового коллектива: кто с кем «дружит», кто с кем чаще взаимодействует, обменивается информацией, к кому прислушиваются, а кого в коллективе игнорируют и попросту исключают из общения. Идея заключалась в том, что сотрудники внутри электронной корпоративной системы могли друг друга… поблагодарить. А приложение вело статистику этих благодарностей и анализировало их. Разработчик пытался понять, как обозначить то, что измеряет система – «ну, вот то самое, за что люди друг друга благодарят» и из-за чего, собственно, и сплачиваются, образуют устойчивые группы внутри коллектива. Ответ прост – это ценности. Ещё проще – качества, которые признаются особенно значимыми и ценными внутри сообщества. Есть коллективы, где прежде всего ценят и благодарят (то есть опять же, оценивают как желаемое благо и поощряют) за профессионализм и творческий подход. В других на первое место выходят исполнительность и ответственность, в третьих – отзывчивость и взаимопомощь. Набор этих «ценных качеств» везде примерно один и тот же, но вот их значимость, «удельный вес» в разных группах разный. Выходит, что у каждого сообщества есть свой определённый «ценностный портрет».

Существуют даже научные попытки описания подобных портретов. Один довольно популярный бизнес-консультант, автор книг по ценностному управлению (не будем его здесь отдельно рекламировать), условно разделил все компании на три типа: «цирки», «театры» и «церкви». «Цирки» – это там, где умный Дрессировщик выходит на арену с голодными тиграми, заставляет их за еду выполнять разные трюки и берёт со зрителей деньги за билеты. Он озабочен тем, как бы дать тигру мяса поменьше, а билет продать подороже, то есть увеличить свою прибыль. А тигр? Он работает, чтобы быть сытым и в безопасности. И других целей у него нет. Таких компаний 90%. Ещё 8% – это «театры», они предлагают возможность выйти на сцену. «Дерзай! – как бы говорят здесь. – И ты сможешь однажды сыграть свою самую главную роль, прославиться». Достиженчество, карьеризм, «власть над умами» и статус, питающие гордость, в «театрах» – главный смысл. «Церковь» — это оставшиеся 2%. Некоторые руководители всё же понимают, что у организации должен быть Смысл, гораздо больший, чем возможность набить карман (или желудок) и потешить самолюбие, взобравшись повыше по карьерной лестнице. Как правило, такой руководитель сначала ищет смысл для себя самого, потом понимает, что и людям вокруг необходима вера в то, что они делают нечто полезное, значимое, преобразующее. И тогда лидер решает построить «церковь» в рамках своей компании вокруг какой-то глобальной, общечеловеческой идеи.

Думаю, если ориентироваться на эту (конечно же, весьма условную) типологию, то сегодня профессиональный творческий союз – скорее «церковь», нежели «театр» и уж тем более «цирк». Прокормить и прельстить куском пожирнее мы не можем (скорее сами находимся в постоянном «голодном» поиске), предложить гарантированные популярность и высокий социальный статус –тоже. Что же мы даём? Что производим? Духовные ценности и смыслы. И берём на себя непростую миссию — сохранять и преумножать их через литературное творчество. Здесь уместно процитировать Нину Ягодинцеву, которая пишет о спасительной роли литературы: «с её помощью мы обретаем духовный опыт и, оставаясь свободными в своих поступках, руководствуемся уже не только личными эгоистическими интересами, но и более высокими соображениями совокупного опыта, общего блага, высшей справедливости. Надо ли говорить, что эти начала и создают народ как уникальную национально-культурную общность...»

И здесь кажется вполне логичным: организация, которая, по сути, ценности и смыслы творит, сохраняет, транслирует, должна осознавать собственные ориентиры.

Откуда взялись эти ценности?

На июньском Совещании молодых литераторов СПР «в Химках» мы задали вопрос участникам организационной программы: что именно их привлекает в творческом сообществе СМЛ, ради чего они приезжают? Среди наиболее значимых и частых ответов: «творчество», «люди», «дружба народов — объединение», «качество литературы» (постоянное повышение профессионализма), «гуманизм и патриотизм» (возможность их пропаганды в литературном поле), «общение с единомышленниками». Участники обсуждения выразили желание и готовность продолжить разговор, отметили, что подобное «самоопределение» видится им важным, основополагающим для любой совместной деятельности в рамках Совета. Почти одновременно запрос на сформулированную «миссию» и цель организации высказали извне. Потенциальным партнёрам и спонсорам оказалось критически важным понимать «про что?», «зачем?» существует сообщество, «чем живёт?», «что даёт миру?», «что выбирает в качестве своих ориентиров?».

Можно было проигнорировать эти вопросы, заниматься решением текущих задач, реализовывать проекты, проводить мероприятия… предполагая, что ценности возникают и существуют как бы сами собой. Но такой путь – это как раз про «кислотный дождь» из непредсказуемо выпадающих и оседающих смыслов.  Можно было бы действовать решительно и авторитарно: руководителю сесть и прописать цели и ценности организации сообразно собственному видению, а потом явить их миру и сообществу. И «придавить» всех собственным ценностным авторитетом.

Но был выбран третий путь —  условная «стратегия благодарности»: собрать активных и мотивированных членов сообщества  (носителей ценностей) для совместного обсуждения. Таким образом, ценности никто не сочинял и не навязывал — они были «открыты», озвучены, прояснены, обоснованы участниками Большой онлайн-конференции как желаемые цели и качества внутри организации. Сразу замечу, что активной групповой фазе работы предшествовала длительная подготовка по сбору и анализу индивидуальных предложений и размышлений членов сообщества. А промежуточные результаты также предъявлялись участникам для обратной связи и корректировки формулировок.

Почему такая странная последовательность ценностей в списке: «открытость» прежде «творчества», а «духовность» вообще на последнем месте?

Получившийся результат уже был представлен на «Российском писателе» в статье Андрея Тимофеева «Ценности как способ построения федеральной общественной организации».
Представленный список не является иерархией сам по себе, он не носит характера выверенной однополярной шкалы, где на первом месте указано самое важное, а на последнем – почти ненужное. Это скорее многополярное ценностное пространство, внутри которого каждый находит свое место, самоопределяясь. Вполне предсказуемо, что для кого-то из вступающих в ряды Совета молодых литераторов, на первом месте окажутся именно «Профессионализм» и «Творчество» (такому человеку, будут крайне важны творческий рост, развитие, он будет критически относится к своему и чужому творчеству), но одновременно он будет признавать (а не отрицать), ценности «Единства» и «Открытости», не замыкаясь в своём творческом процессе, не отмежёвываясь от собратьев по перу (старшего ли, младшего ли возраста).

Что это за ценность такая «духовность»?

Во время обсуждения целый ряд высказываний участников так или иначе касался именно «спасительной» духовной роли литературы: «являет собой неравнодушие, выход из безопасной позиции невмешательства», «транслирует ценности», «способствует самоопределению: национальному, поколенческому, мировоззренческому», «подвигает к духовному росту», «являет гуманизм», «любовь к ближнему» и так далее. Возможно, «духовность» – не самое точное определение данной ценности, но про что это всё, если не про победу духа над бездушием и эгоцентризмом?

Зачем так много пояснений? Нельзя было сформулировать ценности как-то более ёмко, кратко?

Признавая, регулирующую, деятельностную природу ценностей, мы старались не просто «назвать», но пояснить: что делает, как ведёт себя человек, соответствующий данной ценности? При этом мы стремились избежать формулировок, которые могли бы быть искажены и истолкованы превратно. Отсюда столько пояснений.

Не кажется ли вам, что любая идеология умозрительна и губительна по сути? А эта манифестация ценностей ни к чему не приведёт.

Нет, нам кажется губительным и вредным отсутствие определенности в ориентирах, особенно для профессионального сообщества, которое стремится эти ориентиры создавать и транслировать. Нам кажется честным и правильным говорить прямо о том, для чего мы собираемся, ради чего трудимся, о чём переживаем и к чему стремимся, чем отличаемся от других сообществ. Это важная точка самоопределения и сплочения. А в отдельных случаях ещё и «фильтр», позволяющий людям внешнего круга понять, насколько нам по пути.

Да, сегодня во многом само понятие ценности обесценено (трагедией «исторического слома» и крушения идеологии, обильными популистскими высказываниями политиков, многократными попытками манипуляций и экспериментов в этом поле), но это не должно нас пугать и заставлять отказываться от поиска ответов на самые значимые, основополагающие вопросы.

Во многих из нас (особенно молодых) будто живёт привычный страх поверить во что-то, что будет вновь попрано и поругано, сказать о своей вере вслух. Но нельзя быть частью большого сообщества, замыкаясь в своём индивидуальном мирке, наполненном «сугубо личными смыслами», и при этом прикрываясь декларативными лозунгами и формальными документами. Тогда и членство в таком «псевдо-сообществе» будет лишь номинативным, формальным. И никакой преобразующей деятельности, никакого совместного развития, никакого «общего дела» у такой организации не будет.

Огарева (дев. Логинова) Екатерина Ивановна родилась 13.07.1984 г. в городе Пенза. Окончила аспирантуру СПбГУ, защитила кандидатскую диссертацию по психологии развития. Работает в должности доцента кафедры социальных технологий Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. Автор поэтической книги «Стежки да стёжки». Публиковалась во многих литературных журналах России. Лауреат III ежегодной Межрегиональной поэтической премии имени Н.Н. Благова в номинации «Верность традиции». Член Союза писателей России. Региональный эксперт Агентства стратегических инициатив «Образование и кадры». Руководитель нескольких специальных программ для организаторов литературного процесса Совета молодых литераторов СПР. Живёт в Санкт-Петербурге.

Вверх

Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев: