ПОЭТИЧЕСКАЯ СРЕДА  В ОМСКЕ. ВСТРЕЧИ 2016-го ГОДА

«Поэтическая среда» продолжает свою работу! Такими словами начинается каждое письмо-рассылка с приглашением на очередную встречу. Омские писатели ступили на свою (условно свою, но всё-таки) территорию. В комнате под номером 001  Областной государственной библиотеки им. Пушкина возобновила свою работу взрослая поэтическая секция Омского отделения СП России. Несколько лет бездомности позволили радоваться любому, пусть маленькому и совсем не обустроенному помещению, лишь бы обрести (в том числе и) свою собственную ПОЭТИЧЕСКУЮ СРЕДУ. Именно так, с двумя трактовками, сходу решено было назвать встречу, которая пришлась на среду 28 октября 2015 года… Поводы для встреч «Поэтической среды» – знакомство с новыми произведениями авторов (так называемая «вычитка»), юбилейные чтения, выход новой книги, творческое общение – литературные новости, планы на будущее, традиционное чтение стихов по кругу… Включает этот символический круг и тематические чтения, приуроченные к праздникам, памятным датам.

Начало работе положили встречи с такими замечательными поэтами, как: Олег Николаевич Клишин (мини-презентация поэтического сборника «Вычитаемый век»), Пётр Гаврилович Козлов (презентовался поэтический сборник «Отец мой плотник»).

Весной, в апреле, состоялась праздничная встреча с известным и любимым омским поэтом Татьяной Георгиевной Четвериковой, которая отметила 50-летие творческой деятельности и выход поэтического сборника «Ветвь» – в основном это стихи о городе…  В преддверии 300-летнего юбилея Омск заслуженно принимал признания в дочерней любви и верности от поэта, который здесь родился, вырос и состоялся. Кроме стихов, не менее ценными стали рассказы-воспоминания Татьяны Георгиевны о начале её творческого пути, первых публикациях, встречах с литературными мэтрами Омска 60-х…Она совершенно потрясающий рассказчик – живой, яркий, эмоциональный! Многих слушателей, как выяснилось, терзала одна и та же мысль – такое надо записывать на диктофон! Леонид Иванов, Николай Разумов, Вильям Озолин, Аркадий Кутилов, Владимир Макаров – имена, ставшие уже историей для омской литературы. Но эти люди фигурируют – колоритные, человечные, – в тёплых, с добрым юмором, бесценных воспоминаниях талантливого и мудрейшего человека. Правда, в основном это мужчины. Нынче же в Омске довольно сильное женское поэтическое крыло, и в этом немалая заслуга Татьяны Четвериковой – наставляла, учила, поддерживала, редактировала … и в обиду не давала! Сама собирала взрослую поэтическую секцию в бывшем нашем двухэтажном особнячке на Коммунистической, 22. Там же проходили все встречи, собрания, работало Лито, проводились семинары, вручались писательские билеты. Главное – продолжить работу (которая, кстати сказать, никогда не прекращалась) в новых стенах, восстановить и укрепить добрые традиции профессионального творческого общения.

В мае писатели собрались, чтобы поздравить своего «главнокомандующего» – руководителя писательской организации и прекрасного поэта Валентину Юрьевну Ерофееву-Тверскую с красивой датой. И, конечно же, – послушать её стихи, – новые, сегодняшние.

После летних каникул, стихотворениями из своего первого сборника «Нерастраченное тепло», а также новыми произведениями, поделился Григорий Глушнёв. По сути, это был первый творческий вечер молодого талантливого поэта.

С вручением писательского билета и выходом сборника «Эффект присутствия» поздравили Екатерину Новикову в сентябре. Катерина – профессиональный музыкант, и можно только порадоваться подтверждению того, что творческий человек талантлив – если не во всём, то во многом.

В октябре в стенах библиотеки Пушкина состоялась презентация новой книги поэта Светланы Владимировны Курач «Давай нарисуем надежду…» и   авторского диска «Мы останемся в этом городе…» с песнями на стихи Светланы, написанные композитором-бардом Валерием Поляковым, – лирическое признание в любви городу в честь его 300-летия. На «Поэтической среде» коллеги поздравили автора с выходом книги и диска, а на «круге» прозвучали её новые стихи…

Завершающая 2016 год традиционная новогодняя встреча прошла как-то особенно душевно и тепло. Провожали уходящий год зимними (да и не только!) стихами, общением на свои писательские (да и не только!), важные и близкие темы, угостились чаем (да и не только!) с шутками-прибаутками. И теперь уже не хочется вспоминать о десятилетнем хождении по кабинетам, о явных и скрытых отказах и расплывчатых обещаниях помочь писателям с помещением… В Год Литературы суждено было, чтоб хотя бы одно из них сбылось. Директору нашей «Пушкинки» Ремизову Александру Викторовичу – большое человеческое спасибо. Вот уж действительно, Пушкин – наше всё! Пожелаем друг другу добрых свершений в следующем году. А ведь сила мысли – особенно творческого человека – велика! Дружественный круг «Поэтической среды» даст ей крылья и отпустит в жизнь.

Светлана КУРАЧ,
Союз писателей России, г. Омск

ОМСКАЯ ТЕТРАДЬ. ВСТРЕЧИ 2016-го ГОДА

 

Григорий ГЛУШНЁВ

***
Ветер по улицам кружит и кружит.
Ветки вот-вот и замкнут провода.
Город смочив, собирается в лужи
С серого неба лениво вода.

Осень простая земная настала,
Вот и пришла череда непогод.
Мокрый и злой, из окошка подвала
Смотрит на это взъерошенный кот.
Носа не высунет.

                                 День непогожий,
Это предзимье, морозы потом.
Редко пройдёт торопливый прохожий,
Пряча раздумья свои под зонтом.

Лето прошло, ни к чему сожаленье,
Всё, как должно быть, – имею ввиду.
Дали в квартиры уже отопленье,
Дали в подвал отопленье коту.

ПРИМЕТА
Туман по земле, словно дым, расстелился,     
Укутав пустырь меж высотных домов.
Рыбак до заката с рекою простился,
В посёлок Рыбачий уносит улов.

Наивная девочка в лужу монетки
Бросает и верит, что станет теплей,
Но грустно колышутся голые ветки
В пустеющих парках.
                              С небесных полей
Туман облаков опускается,
                                               теле –
вещания вышка почти не видна.
…А в календаре до зимы две недели,
До первой метели неделя одна…

Останется грусть у забытых скамеек,
Останется старый рыбак у реки.
Весна не забудет о горсти копеек,
Упавших на землю с горячей руки.

***
Синяя тень опустилась с небес.
Колет лицо заострённая стужа.
Страшен и гол разозлившийся лес.
Точно погоды не может быть хуже.

Светят теплом вдалеке этажи.
Ветер фонарь неустанно качает.
Дачи, бетонный забор, гаражи…
Всё оживает как будто, ночами –

Тени деревьев и лужи дорог.
Эхо шагов на погоню похоже.
Не был бы я в этот миг одинок,
Если бы мне повстречался прохожий.

…то ли прерывистый плач вдалеке,
…то ли нечистая сила хохочет.
Может быть, просто на тихой реке
Чайка проснулась от шума средь ночи.

***
Мы друг к другу стояли напротив.
Ничего не поделаешь:
                                       «мы»
Больше нет.
                    Получилось так.
                                             Вроде
Всё в порядке в разгаре зимы.

Плыли тучи на нас снеговые,
Растекаясь, как будто мазут.
И казалось, сугробы большие
С невысоких небес упадут,
Чуть запнувшись об пятиэтажки,
Об антенны порвав животы,
Нас засыплют.
                       Мороза мурашки
Оставляли на теле следы.

Нагревал замороженный воздух
Дым твоих обжигающих слов.
Вдруг я понял, что эти морозы
Без тебя я принять не готов…

***
Под вечным северным сияньем
Средь сосен спит забытый край.
Старушка встанет утром ранним,
Затопит печь, согреет чай.

Потом садится вьюгу слушать,
Сама не помнит, сколько лет
У этой печки греет душу.
С портрета важно смотрит дед.

Ни зла, ни золота не зная,
Хранит богатство этот дом:
Икона в рамке вековая,
В шкафу большой фотоальбом.

И всхлипы вьюг не заглушили
Молитвы добрые слова
За тех, кто вовсе позабыли
О том, что бабушка жива.

 

Валентина ЕРОФЕЕВА-ТВЕРСКАЯ

***
          Пятый день я сама не своя.
          Пятый день дует ветер с востока.

                                                   Диана Кан
Предосеннего лета дожди
В ночь шаманят, шуршат и пророчат –
В них морзянки затейливый почерк
Апогея под утро достиг.

Ветер стылый – восточных кровей,
Что несёшь, что поведать мне хочешь?
То глумишься и громко хохочешь,
То пугаешь, как злой суховей…
Стынет в луже подобье луны, –
Расплываясь не кругом, а грушей,
Так и хочется выплеснуть душу,
И шагнуть в оголтелые сны:
Раствориться в сюжетной тоске,
Доверять слепо чувству седьмому,
Поклониться небес окоёму,
И построить дворец на песке.
Принимая в нем радость и грусть,
Пристыжённое чувство покоя,
Для того, чтоб понять, что такое –
Ожидание – счастье иль груз.
Ах, дары от восточных широт, –
Незабытые нами легенды!
Промелькнут, как сюжет киноленты,
Про воинственный, хитрый народ…

Пятый день я сама не своя.
Пятый день дует ветер с востока, –
Под прицелом раскосого ока
Вызревают Руси сыновья….

***
                 Есть охмельная благость в осенних дождях,
                 Вековая тоска, перелетные выси...
                 Бабье лето уже побывало в гостях,
                 Дождевые снега засинели, нависли.
                                                      Геннадий Попов 

Не известно откуда,
           надолго ль
                    дожди января?!
Охмелённые
           радуги-дуги
                             ласкает заря.
На освеченных
             дальних просторах
                                кочевник зима,
Загуляла метельно,
                              да сбилась с дороги
                                       сама.                        
По-утопнуть в сугробах,
                          добрый друже мой,
                                           ты не боись,
Приходи покумекать,
                          понять нашу
                                       странную жизнь,
Где в Сибирских просторах
                                         гуляет
                                             не вьюга-метель,
А внезапный и странный
                             плаксивый
                                     январо-апрель.
Приходи, милый друже,
                       в тихий, ладный,
                                          устроенный дом,
Вместе мы посидим
                          за большим
                                  хлебосольным столом.
Аль, не русские мы,
                     чтоб не выпить,
                                     да не закусить,
Али мы басурмане,
                       чтоб без роду,
                                 без памяти жить?!
Вспомним годы былые,
                         старинные
                                     песни споём…
Отчего не приходишь,
                        пугает грозой
                                            окоём?
Отчего, славный друже,
                      не скрипнешь
                                входными дверьми,
Отчего
          не спешишь из неведомой
                                            людям дали?

… Не идёт,
                   не спешит…
                         …не пускает холодный погост…
Над могилой
                немилой
                    сугробы наметены в рост.
Придавили,
                  сковали,
                                закрыли оградой снегов,
Что не нужно
                    ни пут,
                             ни большущих железных оков…
Ой,
        лю-ли, раз-ма-ли-на, – 
                        на самый забористый
                                                          вкус, –
Недалече – рябина.
                          Манит
                                   пламенеющий куст.
Сочно спелые гроздья,
                                  явившие
                                        зрелости цвет, –
Малой птахе любой –
                             в поминанье
                                     достойный обед.
Опохмельную брагу,
                          дружище,
                                       тяну я не зря…
По тебе пролились
                          в стылой скорби
                                          дожди января,
По тебе, что кручина,
                        ярко-алый 
                                     рябиновый куст,
По тебе, милый друже,
                         поминальная песня
                                                    из уст.

***
        Июльский ветер мне метет – путь.
                            М. Цветаева
 
Нет, я б не спорила с собой,
нет!
Когда бы видела вдали
свет,
когда бы знала я, куда
путь,
и в чем ночных моих дорог
суть.
Июльский ветер шаловлив,
он
срывает с губ и прочь несёт
стон.
Колышет листья и ворчит
вслед,
что ничего мне впереди
нет.
Что нечего мне впереди
ждать,
что всё, чем грежу, как в ночи
тать.
На что надеялась, пустой
бред,
что он совсем не для меня –
свет.
За что же, ветер, ты со мной
груб?
Не иссушить тебе моих
губ.
Не испечалить, не лишить
сил,
и ты бы лучше, был со мной
мил!
Июльский ветер – не зимы
стынь,
ты лучше звезды мне к ногам
кинь,
по млечной стёжке мне пройти
дай!
А там уж, после, и вослед
лай…

***
В тёмно-душной ночи,
нежность – ливень с небес,
как живая вода
на болящую рану.
Любопытные звёзды,
как стайка повес
надо мной и тобою,
проснувшихся рано.
Мы проснулись так рано,
как только могли.
Хрупкий сон на двоих
словно облако таял.
Мы проснулись с тобой
далеко от земли, –
очумелые птицы,
отбившись от стаи,
от друзей и врагов,
от речей и фанфар…
Нам обоим легко
без хлопот и уюта.
Луч зари разлился,
и объятий пожар
ненасытной стихией 
обоих окутал.
Там, где двое влюблённых, –
божественный свет,
там в Господней горсти
страстью плавятся души, –
две сливаясь в одну,
нет, – в один силуэт.
Этот жар,
     этот свет
          пусть Всевышний
                                 не тушит!

СНЫ В МИНОРЕ
(Диптих)
1.
Город спит в ладонях фонарей.
Любопытством юный сон влекомый
Прилетает к окнам незнакомым,
Отражаясь в лунном серебре.
Легкокрылых снов добры законы:
Свет ночной, небесный, заоконный
Подготовить к утренней заре…

 2.
Свет ночной. В незримой тишине
Сыплет снег пространство освещая,
В лад ветров, порывы приглушая,
Музыкой минорною извне.
Белая Медведица большая
Лапами вселенную вращая, –
Охраняет, видно очень жаль ей,
Хрупкий мир на голубой Земле.
Сыплет снег, топорщит тополя.
Сны парят, гнездятся в наших душах.
Если все мы будем душу слушать,
Будут реки, горы и поля,
Будут дети … человеки … люди…
Будет жизнь,

И мы с тобою будем!

 

Олег КЛИШИН

ВОЗВРАЩЕНИЕ
Обычный дом среди других
таких же блочно-типовых,
пятиэтажных,

с пожарной лестницей. По ней
всё выше, выше, всё быстрей...
Всё, что однажды

случилось, не перестает...
В безбрежный чистый небосвод,
туда, где птицы,

шагнешь, забыв, что крыльев нет.
В зрачки ударит яркий свет,
зальет страницы,

шероховатый шифер крыш,
где ты по-прежнему стоишь
на самой кромке,

в начале неизбежных дней,
где, догоняя голубей,
бумажный в небо рвется змей
на леске тонкой.

***
Тайный код – имена-побратимы
из прочитанных книг, из кино
про индейцев. Из детства, вестимо,
Чингачгук и команда его.

Самодельной стрелы оперенье,
наконечник – консервная жесть,
как пароль твоего поколенья,
как из прошлого добрая весть,

где в тумане сиреневом дачи,
чердаки, гаражи, погреба,
Гойко, Гейка, Тимур – вождь Апачей,
в переулке Котельном труба

все дымит вопреки неверморам,
грея душу и радуя взгляд.
Как два брата, Гайдар с Фенимором
трубку мира по кругу смолят.

***
                 Анне
Ветка тополя вместо насеста,
видишь, прямо напротив окна?
Тили-тесто – жених и невеста,
трали-вали – одна сатана.
Два конца одного коромысла,
неразлучная пара сапог.
С каждым годом внушительней числа.
Двадцать два, согласись, - это срок!
Хоть сложи, хоть умножь – всё едино,
предсказуемо, как дважды два.
Оправдаемся дочкой и сыном,
не размениваясь на слова.

Ведь недаром счастливые семьи
так похожи. Выходит, и мы…
Словно пойманные снежной сетью
в белом пламени лютой зимы
шли тем временем или летели,
оглянувшись, не скажешь куда,
слыша музыку первой капели
в глубине закаленного льда,
первородные навыки лепки
восстанавливали по весне,
как те ласточки, помнишь, на ветке
в зеленеющем майском окне?

***
Все будет, как о том мечталось,
как это виделось вначале.
Неслышно подкрадется старость:
привет, голубчики, не ждали?
Не ждали? Думали, что позже?
Жильцы сиреневой вселенной –
старушка – одуванчик божий
и старичок весьма почтенный
поймут: в тени большой разлуки
молчание важней, чем слово.
Как трепетно живут их руки!
Как много в них тепла родного
еще осталось! На исходе
всё драгоценнее мгновенья
и облако на небосводе,
клубящееся в поле зренья,
как остров на безбрежной глади.
К нему кораблик с парусами
из школьной в клеточку тетради
причалит в аккурат над нами –
там, где прозрачные ступени
возносит в небо полдень жаркий –
среди вскипающей сирени
в каком-нибудь советском парке.

НОЧНОЕ ОЗЕРО
Вот и время приблизилось позднее,
значит, некуда больше спешить.
В решете с утонувшими звездами
нынче нечего больше ловить.

Вот еще одна лодочка утлая
уплывает, дробя лунный свет.
Драгоценное, ежеминутное
исчезает за давностью лет.

В камышах с опустевшими гнездами
режет руки осока-трава,
тонкой сетью из темного воздуха
для души выбирая слова.

 

Пётр КОЗЛОВ

ЗАСЕЧКИ
Будет снег кружиться белый,
станет льдом вода.
И не знаю, что мне делать
в эти холода.
Затоплю в отцовском доме
с дымоходом печь –
сразу вспомнится легко мне
дней минувших речь!
Детские года,
улиц шум и гам.
И футбольный мяч
льнет к моим ногам.
Плаванье в пруду
летом дотемна.
Яблочки в саду.
Сторож у окна.

Так тепло у русской печки.
Время не спешит.
Жизни многие засечки
память ворошит.
Никуда от них не деться
в этот зимний миг.
А в начале было детство
и все вместе – мы.
И отец, и мать,
сестры, братовья,
и накрытый стол,
и со всеми – я.
Зазвучит гармонь –
и душа поет.
А в печи огонь
жаром отдает!

Снег по-прежнему кружится,
и дымят дома,
в поле санный путь стремится,
на селе – зима.
Так уютно в этом мире.
Только я – в другом:
в городской своей квартире
вспомнил о былом.

МАТЬ
Мать моя на дому
шила женщинам платья.
Были причины тому –
сестры мои и братья.
И допоздна челнок
ерзал в машинке старой.
Он уставать не мог
в нашей нужде усталой.
Не разгибалась мать,
но говорила на ночь нам:
«Спите, а мне метать
надо еще с изнаночной».
Утром клиент спешил,
платье свое примеривал.
И не смотрел на швы –
мастеру, видно, верил.
Был я себя хитрей,
как-то сказал солидно:
«Ты изнутри не шей –
снаружи совсем не видно…».
Сразу притих челнок.
Я, притаившись, замер…
«Как же тогда, сынок,
людям смотреть в глаза мне?»
Годы взросли птенцом.
Я же у детства – нарочный:
кажет мне жизнь лицо –
вижу ее с изнаночной.
Мало ли что с лицевой
может быть наворочено –
нужно смотреть с иной,
как изнутри прострочено.
И пробирает зло,
когда не лицо – личина,
ну а под ней – мурло
нашего мещанина.
Тяжко мне наблюдать
несовпаденья эти.
Но вспоминаю мать
в тусклом уставшем свете.
Слышу: стучит челнок.
Снова, как в детстве, замер…
«Как же тогда, сынок,
людям смотреть
в глаза мне?»

* * *
          Т.
Когда остановится время,
а мы будем жить-поживать,
что делать мы будем с тобою,
о чем говорить и мечтать?
Когда отпадут все заботы,
тревоги, волненья крови,
что делать мы будем с тобою
в своей неугасшей любви?
Все было и есть, а что будет
в недальнем уже далеке?
Что делать мы будем с тобою,
плывя по спокойной реке?
Течению длиться и длиться,
и можно вокруг созерцать…
Когда остановится время –
останется водная гладь,
и небо над нами, и солнце,
и легкий еще ветерок.
Что делать мы будем с тобою
в отпущенный жизненный срок?
В нем тихо, спокойно, уютно,
в нем время застыло само,
лишь птицы о чем-то поют нам,
любуясь самими собой.
Все будет, как было… И все же,
и все же, хотел бы я знать,
что делать мы будем с тобою,
когда будем жить-поживать?

НЕ ИЗБЫТЬ
Ах, как Судьба меня хранила
от славы все мои года –
стеной невидимая сила
стояла на пути туда…
И заставляла, заставляла
писать об этом и о том,
и не давала, не давала
рвануть вслепую, напролом…
Ах, как теперь я благодарен
Судьбе за сдержанность свою!
Теперь не я – мне мир подарен!
Hier stehe ich!* И как стою!
Мир, как собачка, подползает
к моим ногам и лапки – вверх.
Но он по-прежнему не знает,
что значит слава, что – успех!
Что значит вечность, что – мгновенье!
И я, не падкий до всего,
смотрю спокойно, без призренья
на все кривляния его…
Не представляю, как поддаться
ему в душевной простоте,
чтоб раствориться, рассосаться
в его соляной кислоте?!
Ведь так Судьба меня хранила!
Уж мой черёд пришёл – хранить!
И есть во мне такая сила –
не оступиться, не избыть!
______________
* Здесь стою я (нем.).

ПТИЦЫ
Есть птицы – ходят по земле
и о полёте не мечтают.
Хотя, порой, они взлетают,
но тяжелы к своей зиме.
А есть другие птицы, что
чуть выше дерева летают.
Они работу крыльев знают –
взмахни, попробуй, раз по сто!
А не взмахнул и – клювом вниз –
о твердь земную с переломом.
И жизнь психическим надломом:
тоска и слёзы, и каприз…
А есть другие птицы… Там,
в небесной выси, им вольготно:
они парят куда угодно,
Своим доверившись мечтам!

 

Светлана КУРАЧ

***
Что сказать мне о вас, Одиссея сыны, флибустьеры,
С капитана до юнги, – всех, кто морем и бурями зван?
Это вас от меня уводила судьба на галеры,
Это вы погибали в штормах и сраженьях от ран.

Это вас я ждала, никогда не кляня и не плача,
Солонея от ветра, одиночеством пьяная вдрызг.
И летела душа белой чайкою – вам на удачу,
Улыбалась лучом через слёзы взметнувшихся брызг.

Это вас в кругосветки навек от себя отпускала,
В антарктических льдах приходила в последние сны.
И будила, звала, маяки зажигала на скалах,
Заставляя поверить в приход долгожданной весны.

Это вас не вернуть из горящих отсеков подлодки,
Не отдаст океан ставших частью подводных глубин.
На волне – бескозырка, и помнят военные сводки,
Что за берег отчизны сражался наш флот, как один.

Вам и в мирные дни выпадает нелёгкая служба,
Потому помнят женщины тысячу верных примет…
Всем приметам назло всё же сердцу моряцкому нужно
Знать, что дома дождутся, что шепчут молитву вослед.

Уходя, вы клянётесь любить и вернуться живыми.
Поскрип брашпиля, якорь, волна, силуэт корабля…
Вечно ждать и хранить в трюме сердца – заветное имя,
И дарить вам надежду на встречу и возглас: «Земля!»

НА СТАНЦИИ
Я могла б уехать в другую сторону,
Но ко мне вдруг женщина подошла:
«Не туда! Там плещут крылами вороны,
Отражают пропасти зеркала».

Отвела – наверное, небом послана, –
От беды, и, чувствую, крестит вслед…
Оттого ль – по грязи иду, как посуху,
В непроглядной темени – вижу свет?

ГНЕЗДО ЗА МОИМ ОКНОМ
Как там она, в колыбели бездонного неба, –
Щепка, пушинка, осколок,
Чудом застрявший в развилке ветвей и времён?
Как там она, под дождями, что падают слепо
На полусферы зонтов, на вселенные крон?

Как там она, под лучами созвездий бессонных, –
Семечко, кроха, икринка,
Под неусыпным всевидящим оком луны?
Как там она, средь гудков, какофоний, клаксонов
Шумных дорог, средь недолгой ночной тишины?

Ведомо ль ей, под крылом сорочиным согретой, –
Капле, снежинке, кристаллу,
Микрочастице в мозаике дней и веков,
Вихри какие спирально кружат над планетой,
Войн отголоски каких в завыванье ветров?

Ведомо ль ей, как порою проносятся низко
Коршуны, тучи, драконы?
Просто, как лист одинокий на ветке дрожит?
Бейся, гори, вездесущая, смелая искра,
Новорождённая, хрупкая, вечная жизнь!

***
Целовал нам ступни подорожник,
Мягко спорыш стелился ковром.
Чтобы чай вскипятить, – осторожно
Ты закат черпал в речке ковшом…

Пахли вещи ночными кострами
(Нет – парфюму, лишь ветер и дым),
Пропитавшись свободы ветрами,
И травой, и простором речным.

Солнце щедро палило лучами –
Запасайтесь на зиму тепла!
И качали, качали, качали
Нам прохладные волны тела…

И, спасённые от перегрева,
Здесь одни мы – на весь окоём,
Молодыми Адамом и Евой
Выходили на берег вдвоём.

И качал нам палатку, как зыбку,
Братец Месяц на тонком крюке,
И сверкала чешуйками рыбка,
Тихо булькая в сонной реке.

Шум утиной охоты – под утро
(Где-то в мире – стреляли в людей…)
Песню старую – нет, не про уток! –
Мне напомнил…
Про двух лебедей.

НОЧНОЙ ЗАПЛЫВ
                        А я-то думаю – почему меня на всякие странности
                        тянет? А это у меня родители такие!
                                                                                      Реплика дочери.
«Особенно красиво в полнолунье!
Улыбчива, загадочна луна.
Вода – тепла. Чудовища – уснули.
Шытри* течёт, спокойна и темна.
Течёт и Космос – плавно, гармонично…
А лунный диск сегодня мы смогли
Запечатлеть довольно необычно –
По-новому, со стороны Земли!»

…И вот уходят выше по теченью
Три тени по дороге босиком.
Круг от костра – их место приземленья,
Под ним корабль укрылся целиком.

«Откуда на Шытри тиранозавры?
Ты зоокосмографию учи!
Ну что, плывём? Нам люди рассказали –
В реке есть рыба, но она – молчит.
Молчит, а не поёт, как на Венере!
Вот почему стоит такая тишь…
Ну что, красиво на земном пленэре?
В десятом – на Юпитер полетишь!»
___________________
Шитри* – Иртыш наоборот.

 

Екатерина НОВИКОВА

***
Снова «Вот и весна!»
и сирень, и тюльпаны,
просветлённость замотанных лиц.
Мы опять ожидали
её слишком рано,
и опять «наконец дождались».
Сердце города гулко,
загадочно бьётся
в суматохе ветров и дождей,
и сквозь тучи таращится
пьяное солнце:
дождь дождался –
дождит на людей!
Приминая траву,
не скучая по снегу,
мы жуём на бегу компливит.
Одуванчик-нахал,
улыбается небу.
Он-то знает, что
полетит.

***
Знать, не поможет психотерапевт
В лице винтажной однокла… подруги.
Она мораль вливает нараспев,
Под видом морса в мозг.  Мои потуги
Себя спасти – бессмысленны. Сосуд
То пуст, то полон – это безысходность.
И мысли-паразиты кровь  сосут.
Тошнотно, мутно и летать охота…
Тоска ли, радость странная, – опять
Нанизываю буковки на строчку,
Вынашиваю.  Неприлично спать,
Открылся вдохновения источник.
И слёзы без ответа на вопрос,
Чем дальше, тем себя мне только жальче.
Достал, замучал стихотоксикоз,
А по концовке видно –
Будет мальчик!

***
В небе дали адрес, где родиться,
пригодиться (выполнять изволь).
Так откуда боль «чужие лица»,
маргинала вечная мозоль?
Кем мы были до, кем быть могли, все-
го лишь сон – загадочный  пустяк.
Уплывают в лето корабли… Все-                                
гда щемит, когда я вижу, как
По морским сородичам скучая,
парусами-крыльями дыша,
Режет высоту речная чайка,
северное небо рвёт отчаянно
южная
заблудшая
душа.

***
Вечера,  раздумья-полночи
От  рассвета берегу,
В заграничной бухте солнечной,
На песчаном берегу.
Солнце клонит красну голову,
Волны в сумерках   скользят,
Я тобою не целована,
Было нам нельзя-нельзя.
И летят ночными стонами
Через море песни-сны.
Я у края закордонного,
Ты с обратной стороны.
Как по морю-морю черному,
С чуда-берега, лови,
Запущу волну крученую
Позитива и любви.
На волну мою участливо
Откликается прибой.
Ты прости меня, что счастлива.
Я прощу, что не с тобой.

***
Насладиться вволю не успело
днями, где от солнышка – в тенёк,
облетает лето с веток спелых.
Задержись, хотя бы на денёк!
Обещало лето счастья море,
море было, счастье – не пойму.
Я с погодой и судьбой  не спорю,
листья тоже, верят потому
что размаху разбукетной кисти,
мокрой правде приасфальтных луж.
Мой компьютер в джазе, дует «Misty»,
Хоть не патефон, но тоже дюж.
Поджидает плитка шоколада,
Кофе стынет, сумерки тихи.
Человеку в жизни много ль надо?
Осень, джаз и новые стихи.

 

Татьяна ЧЕТВЕРИКОВА

***
Я ветвь большого дерева. Цвела
Весной и буйно зеленела летом.
По сентябрю сорила желтым цветом.
И, наконец, - от инея бела.
Я – ветвь, держу кормушку, всю в снегу,
Синиц качаю и дружу с сорокой.
Грустить – грущу, но только одинокой
Считать себя, конечно, не могу.
И пусть зима, заметены пути,
И ветер гнет, тревожа и пугая.
«Ты ветвь большого дерева, учти», -
Я говорю себе. И помогает.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
Отвоевала, отгорела,
Не предала друзей и дело.
Ну что ж: пора передохнуть,
Забыв про телек и газету,
Не шастая по интернету.
Пора-пора – и в добрый путь!
По книгам, что давно забыли,
О том, как сильно их любили.
По старым улочкам моим,
По детству, что поныне живо:
Его в ветвях качает ива
Под летним небом голубым
(На острове за старой дамбой)…
Туда отправиться и впрямь бы,
Да побродить по прошлым дням,
Да вспомнить тех, что стали снами.
Они теперь – за облаками
И ждут, наверное, меня…
Уйду от правых и неправых,
Пускай мой след затянут травы,
Качнет меня речной волной
И станет тихо и спокойно…
Для всех когда-то гаснут войны.
Отвоевала…
Бог со мной!..

***
Спустила с рук детей и маму прибрала…
Все розданы долги, окончены работы.
Дорога впереди – она светлым-светла,
Шагай себе легко,
но зябко отчего-то…

***
Приходи ко мне на чай
Полечить свою простуду
Медом. Вспоминать не буду
Вроде, как бы, невзначай,
Сумасшедший тот мороз,
Деревянный дом в сугробах…
Ну а если вспомним оба,
То, конечно, не всерьез.
Посидим да поглядим:
Чай, печенье, мед алтайский…
Глупо, только верить в сказки
Очень хочется седым.
Пониманье – острый нож:
Даже Золушки стареют.

Печь, конечно, батарея
Не заменит. Ну так что ж,
Мы минувшее с тобой
Размотаем, словно кокон:
Дом без пластиковых окон,
Ночь, не ставшая судьбой…

***
Пожить бы еще на планете нескладной,
Где то наводненье, то взрыв, то цунами.
Подол замочить бы росою прохладной
И утро домой принести бы цветами.
Душа не стареет? Конечно, стареет,
Куда его денешь – свой опыт вчерашний.
Уже не трепещет при имени Грея.
А так трепетала – и вспомнить-то страшно!
Конечно, стареет душа неизбежно,
Не хочет ни битв, ни страстей повторений.
И все-таки плачет неслышно и нежно
От первого снега и первой сирени.
От новых стихов и от песни старинной…
Но если ты можешь, судьба, то пожалуй
И битвой, и страстью, полоскою алой –
Заря или парус – не всё ли едино.

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную