|
МАМИНЫ АБРИКОСЫ
Большое дерево нежнейших абрикосов
Нам дарит урожай не первый год.
А мама верила, переплетая косу,
Что с нами ещё долго проживёт.
Сажая косточку янтарного урюка,
Перекрестилась: дай-то Бог, взойдёт
И, радуя её детей и внуков,
Плоды на ветках будут, словно мёд.
Не верили в наивную затею,
Для вида соглашались с этим все:
Не может южный плод висеть, пестрея,
В несолнечной, холодной полосе.
Но каждый год родная в день рожденья
Семье к столу – фруктовый шлёт привет.
Компоты пьём с огромным наслажденьем…
Вот только жаль, что мамы рядом нет.
ЗИМНЯЯ РЯБИНА
Рябины гроздь пылает на снегу
Последним поцелуем яркой осени,
Как зарево на дальнем берегу,
В которое с лихвой огня подбросили,
Как стая снегирей из прошлых дней,
Где санки рядом с валенками брошены…
Напомнив бусы матери моей,
Согрели душу алые горошины.
НА КАМЕ
В тёмном небе – тёплое свечение,
Плеск прибоя у подножий скал.
Словно некто, завершив творение,
Из ведёрка звёзды расплескал.
Дым костра с танцующими искрами.
Режет лодка языки волны.
По реке иду гребками быстрыми
На венец взрослеющей луны.
Дождь грибной крупою запоздалою
Трепетной листвы изменит цвет.
Зашумит камыш стрелою шалою,
Торопя медлительный рассвет.
Не сторонник отдыха заморского,
Здесь родной сазанчик и ерши.
Вопреки шедеврам Айвазовского,
Берег Камы ближе для души.
ВПЕРВЫЕ О ЛЮБВИ
На низенькой лавке, где царствуют тени,
Ножом кто-то вырезал несколько слов:
ВАЛЕРА + ТАНЯ и знак уравненья –
Две чёрточки рядом со словом ЛЮБОВЬ.
Когда это было, чьих рук это дело?
И где он, что вывел простые слова?
От солнца и ливней доска потемнела,
Но ветхая надпись и ныне жива.
В заброшенном парке под кроною клёна
Средь треснувших статуй трещат воробьи.
Над старым фонтаном с водою зелёной
Стрекозы жужжат о великой любви.
ДВОЕ В ЛОДКЕ
Лето золотистое, льняное
Пышет, словно блин на сковородке.
Прячась от жары в тени со мною,
Ты сидишь, покачиваясь в лодке.
А вокруг стеклянные стрекозы
Тянут сок танцующих кувшинок.
С вёсел капли брызжут грациозно,
В унисон биенью пульса в жилах.
На меня ты смотришь ворожеей.
На свою застенчивость сердитый,
Тороплю вовсю воображенье,
Где из волн выходишь Афродитой …
ОДНОКЛАССНИЦА
Поезд тащится каракатицей.
Чай в стаканах, пирог на скатерти.
Тёплый август, ты в лёгком платьице.
Не дразни меня, одноклассница!
За окошком деревни светятся
Под рогаликом полумесяца.
Звёзды в небе косою лестницей.
За тобою в огонь, ровесница!
Перечитаны книжки детские,
Нет ни физики, ни немецкого.
Сколько искренней неизвестности
В разговорах двойной секретности!
Как к лицу тебе платье пёстрое
В этот вечер, светловолосая!
Ждёт на речке дюралька с вёслами.
Здравствуй, новая жизнь по-взрослому!
* * *
Выбросил окурок смятый,
Выдыхаю едкий дым.
Разве думалось когда-то,
Что и мне ходить седым?
Засмотрелся на мальчишку,
Что на санках катит вниз:
Тот зубами рвёт ледышку –
Я давно резцы изгрыз.
Круг друзей заметно сужен,
Всё ценнее пятачки,
Но не жалуюсь, живу же,
Пусть и с «плюсами» очки.
Время не зажать в ладони,
Не поймать, как саранчу –
Я его на снежном склоне
Тормознуть слегка хочу!
Строит зеркало мне рожи.
Я ли это? Ну и ну!
Сомневаюсь в том, но всё же
Образине подмигну!
* * *
Уютный кабинет, портреты на стене,
Читал стихи взволнованно, негромко.
Сильнее слова нет! Давно сидел во мне
Ловитель муз с упрямостью ребёнка.
Негладкие стихи походкой малыша
Шагали к людям, преданным искусству.
Листочками шурша, ранимая душа
Выплакивала подлинные чувства.
Не гений, не мастак, и строф ни на пятак,
Он с рифмой уживался еле-еле,
Но знал во мне чудак, что будет всё не так –
Пройдёт сквозь стены, но достигнет цели!
МОЛОДОЖЁНЫ
Вся мебель – односпальная кровать.
Дешёвый чай в стакане на двоих.
Но разве кто сумеет передать,
Как счастливы невеста и жених!
Безветрия не просят у небес
Они, кому чуть больше двадцати.
Всем трудностям – любовь в противовес,
А жизнь прожить – не поле перейти.
Кивают с подоконника цветы…
Уснул, обняв любимую, жених.
Укрыт белёсым кружевом фаты,
Не ты ли, присмотрись, один из них?
* * *
До тебя три тонны километров.
Поседела ива у реки.
Вновь бросаю взгляды против ветра,
Тягостной рутине вопреки.
Как магнит, притягиваешь тело.
Режет берег яростный прибой.
За тобой лечу, как угорелый.
Да, не вечны, но живу тобой.
Как безродный, по земле мотаясь,
Испытал судьбы коварный путь.
Знаешь, я почти полвека маясь,
Каялся, прости, но не забудь.
Помню ночи, дальних звёзд мерцание,
Нашу юность, рвущуюся ввысь.
И не жаль несбывшихся желаний –
Важно, чтобы новые сбылись.
|
ПОЭТ
– Поэт, он был всегда слегка с приветом! –
Соседка, ухмыляясь, бросит взгляд.
– К чему корпеть над рифмой до рассвета,
Когда и так всем виден звездопад?
А он, за сигаретой сигарету
Смоля, исчертит мятую тетрадь.
Упущенных мгновений и сюжетов
Потом, как ни спеши, не наверстать.
Часы пробьют, как барабаны, восемь,
Сквозь шторы свет к окну протянет нить.
Сметёт листву с рябин ветрами осень
И будет ею землю золотить.
Уснёт над свежим текстом, как убитый,
Не слыша звёзд, стучащих по окну…
И будет стынуть кофе недопитый,
Привычно охраняя тишину.
ГИПС
Шаг налево – скользят ботинки!
Взгляд направо – а можно ли?
По привычке – прямой тропинкой!
Бац! И здравствуйте, костыли!
Лёд под снегом продрогших улиц.
Неожиданный хруст в ноге.
В светлый праздник сижу, сутулясь,
В грубом гипсовом сапоге.
Боль в коленке – как в глаз иголкой!
Согреваюсь теплом огня.
Ярко в парке сверкает ёлка.
Жаль, что ныне не для меня.
ЗВУКИ ЖИЗНИ
Солнечным теплом согрето,
Зацвело клубникой лето.
Над речными берегами –
Дым из деревенской бани.
В позолоченной рубашке
Жук купается в ромашке.
Жизнь, замри и не мешай мне
Слушать нежное жужжанье!
САНКИ С ЧЕРДАКА
Разжёг камин в беседке,
Тяну к теплу ладонь.
Потрескивают ветки,
Как зарево, огонь!
Под кровлей старой бани
С утра прибрал чердак.
А там из детства сани,
Газеты, пыль да мрак.
Горит старьё, и грустно –
Напрасно подпалил.
А запах дыма вкусный
Весь двор собой залил.
Вот дужка задымила,
Летит в трубу каркас.
А бабка так любила
Катать на санках нас.
Салазки доедает
Кирпичный рот печи.
Сноп искр вылетает,
как стая саранчи.
* * *
Так слышат музыку глухие,
Так видят солнце те, кто слеп…
Зачем в ночи пишу стихи я,
Важнее ли они, чем хлеб?
По камню буквица резная
Бежит – моих сомнений вязь.
Так пишут мир, его не зная,
Но в нём всецело растворясь.
* * *
Всё, что было, будто бы не с нами.
Мокну под дождём в плаще.
Друга потерял. На сердце камень.
А была ли наша жизнь вообще?
В горле ком от боли и обиды
И не знаю, в том кого винить.
Канул в бездну, словно Атлантида,
Оборвав уходом с миром нить.
А с листвы аккорд капели хлипкой.
Солнца меч в громаде туч увяз.
В сумраке мерещится улыбка,
Навсегда покинувшая нас.
У ОКНА
Кружит метели толокно.
Забытый чайник на плите.
Заиндевевшее окно,
Одно в томящей темноте.
Провёл рукой по витражу –
Согрет ладонью окоём.
Рисунок странный вывожу –
Все грусти и печали в нём.
Коту и сыто, и тепло –
Мурлычь себе, и все дела.
Царапнул лапкою стекло –
Слезинкой капелька стекла.
Искрит слезы хрустальной нить –
Рисунок плачет. Ну и пусть.
Не всё же по ночам светить,
И у окна бывает грусть.
В ХЕРСОНЕСЕ
Резвятся волны у развалин Херсонеса.
Под небом – ковш античного театра.
И кажется, вот-вот начнётся пьеса,
В которой в главной роли – Клеопатра.
Услышав арфу, вознесутся к небу чайки,
Проснётся задремавший город горный,
Застонет море на шипящей гальке,
Закружат в танце белые колонны.
Начнётся действо небывалого масштаба,
Где вынесут Нептуна на галере.
Он про Элладу запоёт балладу,
И ахнет зал, игре актёра веря.
Но спит арена и не слышится сиртаки.
Под пылью и камнями городище.
Всё в мире тленно… тявкают собаки,
И наглый ветер в древних арках свищет.
ИЛЛЮЗОРНОСТЬ
Вам белое – это белое и чёрное – это чёрное.
А может, наоборот?
А может, всё иллюзорное?
Прямая ведь тоже врёт.
Уткнувшись лбом в переборку,
В продрогшем вагоне очнись!
Белую сдвинув шторку,
Посмотришь в чёрную высь.
Где-то цистерны-вагоны
Энергию неба везут.
Пусть жидкость густая и тёмная,
Но родственник солнца – мазут!
И что бы мы с этим ни делали,
Но белое с чёрным – родня.
Есть необъяснимое целое
В раздельности ночи и дня.
* * *
Как сыр с горячей сковородки,
Стекает время в никуда,
Сметая цифры лет коротких
Без объяснений и суда.
Пройти по жизни и увянуть
Святым и грешникам – одно.
Когда-нибудь придётся кануть
Ненужным камушком на дно.
И с каждой осенью тусклее
В ногах шуршащая листва,
И тише в скверике аллея
В канун святого Рождества…
К публикации рекомендовала Светлана МИНГАЗОВА
|
Валерий Орлов родился 7 октября 1963 г., по профессии строитель. Член Татарстанского отделения СП России. Живет в Казани.
