|
ХРАМ
Вечер.
Ветер.
Вечной ведьмой
воет вьюга
по лугам.
Нам домой дойти
успеть бы
всем,
покуда виден храм.
В мутно-мыльной
круговерти
всеспасительным перстом,
сберегающим от смерти –
колокольня
под крестом.
Жизнь сурова
и упряма.
Всё спасение – в пути…
Но, когда
не видишь храма,
то и некуда
идти.
***
Кружит зимнее ненастье.
Вьюги серая стена.
Тишина. Какое счастье!
В божьем храме – тишина.
Тихо теплятся лампады,
Тает тёплый воск свечи.
Образов святых оклады,
Нимбов вечные лучи…
За спиной грехов котомка
Не даёт пройти вперёд.
Слышу, с клироса негромко
Кто-то Господа зовёт.
Виновато, неумело
Ставлю свечку на канон,
Чтобы душу отогрела,
Чтоб меня заметил Он,
И явил во мне участье,
От грехов омыл сполна…
Тишина. Какое счастье!
В древнем храме – тишина.
ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ ЗИМЫ
Владимиру Хомякову
Февраль. Он коренаст и жилист.
Суровый царь для наших мест.
Куда его укажет перст,
Туда снега спеша ложились,
И в вальсе ветреном кружились
Плеяды маленьких невест.
И ветры, ветры неустанно
Слагали гимны февралю.
Так жертвы, стоя на краю
Бездонной пропасти, «Осанна»
Поют властителю обмана,
Чтоб в страхе жизнь спасти свою.
Отчаянно скрипит мороз.
Лютует из последней силы
И чует час своей могилы
Пустой, без благодарных роз,
Без почестей и горьких слёз,
И мы ему уже не милы.
Он знает, царство февраля
Недолго. Главное светило
Уже с высока известило,
Что вскоре вскроется земля,
И травы выйдут на поля,
И будет то, что прежде было.
Тому порукой ясный день.
Он ночь теснит, она отходит.
И слышен пересуд в народе,
Что в чаще звал весну олень,
И тучи снеговая тень
Уж не печалит на исходе.
Долой безрадостные сны!
Февраль весне готовит пристань.
И пусть ночами ветра свисты
Срывают полог тишины,
Снега подобием волны
Бегут позёмкой в поле чистом,
Их дни движением планет
Предрешены – февраль исходит.
И ждёт их скандинавский Один
Держать за все дела ответ,
Как только допоют куплет
Последний матери-природе.
Драккары их готовы в путь
Обратный в северные дали.
Их здесь запомнят, их узнали,
Теперь пора и отдохнуть.
Из южных стран на Русь, на чудь
Идут, не знавшие печали
Иные, тёплые ветра.
Но март их сразу не приемлет.
Он, как всегда, вначале дремлет.
Нет, нет да залетит с утра
Пурга коварна и мудра
И снова заколдует землю.
Но, зная сызмальства о том,
Не будем, друг мой, огорчаться.
И соберутся домочадцы
За блинным праздничным столом.
И Масленицы шумный гром
Неделю в санках будет мчаться.
И в день прощения вины
Искать мы будем покаянья.
И в жар народного гулянья
Под песни русской старины
Вдруг вспомним, где мы рождены
Для славы, доблести, страданья…
Отчизна закаляет нас:
Её ветра, снега и стужа;
Её июльский зной и лужи
В ноябрьский беспросветный час…
И я молю, чтоб не угас
В нас русский дух,
мой добрый друже.
***
Зацветает каланхоэ
На оттаявшем окне,
Словно солнце заводное
Завело весну ко мне.
Нежно-розовый букетик
На зелёном стебельке
Сквозь стекло прохожим светит
В нашем гордом городке.
Невеликое созданье
Для пресытившихся глаз,
Но частичка мирозданья,
Всё ж волнующая нас.
И недаром крошки эти
Дарят радость для очей –
У Творца на белом свете
Нет случайных мелочей.
DAMNATUS*
Во мне по ворожбе наяд
Не извлекаемый заряд
Земных страстей и зов пера.
И нескончаема игра
Лукавых духов, хитрых нимф,
Которых выдумал Коринф
В античной древности своей
В угоду путникам морей.
Заряд страстей неумолим,
И я смятением гоним,
Вдали от зыбких берегов,
Всего себя взорвать готов,
Стремясь стремительно пройти
Свои стеснённые пути
По нашей скошенной Земле
И в общей утонуть золе.
Но ясный день бодрит чело
И шепчет: «Время не свело
С тобою счёты до конца.
Не прячь от времени лица.
Судьбы своей не избежишь.
За суетою грянет тишь,
Но до того, скиталец мой,
Верши свой поиск чумовой,
Терзайся, путайся, дерзай.
Все чувства вылей через край
Живой, мятущейся души
И все мытарства опиши
Своей рифмованной строкой».
Напрягся купол золотой,
И солнца рыжевласый диск
Повис и ждёт – пойду ль на риск
Я с воспалённой головой
Слагать куплет последний свой
Иль в дальний угол затаюсь,
Как тот приговорённый гусь,
Что ждёт со страхом Рождество,
Кляня людское естество,
Его готовое сожрать,
Восславив божью благодать.
Смотри ж, надменная звезда,
Как тянет, гнёт меня узда
Что в щёки врезалась мои
И ничего не утаи
От глаз моих, пытливых глаз,
Чтоб был последний мой рассказ
Высок – до финишной строки,
До замирания руки
В его немыслимом конце,
До мёртвой тени на лице.
___________
Damnatus* – в переводе с латинского приговорённый.
РАЗГОВОР-МЕЧТА
Елене Николаевне Минёнок
С хорошим, опытным врачом
Мы говорили ни о чём.
О ценах, цаплях, о часах,
О паутинке в волосах,
О розах, бабочках, росе,
О чайках на речной косе,
И о прогнозах на весну,
И как сурок идёт ко сну.
О том, какой на море кайф,
И где сегодня группа «Чайф».
Мы не забыли про футбол,
Про не засчитанный нам гол.
Потом под красное вино
Мы говорили о кино…
Лишь о болезнях промолчим,
Поскольку нет на то причин.
Как хорошо, что мы с врачом
Поговорили ни о чём!
ВЕРЛИБР ЛУННОГО СВЕТА
Какая луна!
Колдовская луна
на мартовском небе всходила.
Светила на Землю.
Точней и научней:
она
нам лишь отражала
блуждающий свет
задремавшего солнца.
Так зеркало,
что у мальчишки
в руках шаловливых,
пускает в окно
той девчонки,
что краше, наверное, нет,
луч света,
рисующий круг
на бумажных обоях.
Сказал я:
– Царица луна!
Ворожея луна!
Просто чудо!..
Ты,
словно не слыша меня,
прошептала:
– Смотри!
Большая медведица
гордо владенья обходит.
Казалось, пустяк.
Небольшой эпизод,
нестоящий капли вниманья.
Но я вдруг подумал
о том,
какие же разные мы,
и смотрим на мир наш
несхоже.
Мы вряд ли изменим себя,
а значит и мир
не изменим.
У ОКНА
Опускалось покрывало
Предвечернего сукна.
Дульсинея вышивала
У раскрытого окна.
Благодатная работа
Благодатною порой
В ожидании Дон-Кихота,
Не окончившего бой,
Не поспевшего к обеду.
Да и ужин пропустил.
Может быть, приедет в среду?..
Только б ждать хватило сил.
Сердце женское забьётся
От огня любимых глаз,
Даже если друг вернётся
Лишь на день или на час.
Погостив, стремглав умчится
Долг свой рыцарский вершить.
Ей – в светлице голубицей
Терпеливо ждать и жить.
И, в лихие глядя дали,
Возносить мольбу свою,
Чтоб святые сберегали
Друга милого в бою…
Дом уснул и не заметил,
Как в тобосский их удел,
Словно вздох последний, ветер
Из далёко долетел.
Ночка – чёрного чернее,
Даль-дорога не видна.
Крепко дремлет Дульсинея
У разбитого окна.
|
ЖАЛОСТЬ
Холодные аллеи.
Дожди идут в атаку.
Давайте пожалеем
Бездомную собаку.
Добро в себе посеем:
В подъезде иль в сарае
Собаку мы поселим.
Она ж – душа живая.
В ничьих кустах украдкой
Котят рожает кошка.
Под тёплую кроватку
Пожертвуй им лукошко.
И нищему в ладошку,
Протянутую зыбко,
Не мешкая, немножко
Ты мелочи отсыпь-ка.
Но если правду надо
Сказать – скажи смелее.
Здесь жалость не преграда.
Неправдой не жалеют.
***
В траву земную пала птица неба.
Я подойти хотел и дать ей хлеба,
Но защищала птицу птичья стая,
Воинственно с высот ко мне слетая.
Решительные крылья воздух рвали
И подойти к упавшей не давали.
И я подумал: если вдруг когда-то
И я паду на землю без возврата,
Кто защитит меня?
Людская стая,
Порою – и глухая, и слепая.
***
Жизнь нас учит понемногу,
Но для всех – один итог.
Человек стремится к Богу,
А куда стремится Бог?
ЖЕСТЯНКА
Ударила молния
в старую,
ржавую банку,
которую бросил
какой-то беспечный турист
два года назад,
покидая дневную стоянку –
с тех пор и лежит,
как осенний
раздавленный лист.
Доныне никто
не обжил
эти скудные степи.
Никто не поставил
вблизи
ни креста, ни избы.
И хлещут дожди,
как витые хазарские плети,
по ржавым бокам
горемыки невзрачной судьбы.
Но грянул с небес
грозный гром,
и стрелою разящей,
вобравшей заряд
в миллионы горящих свечей,
ударила молния
в банку,
и банке пропащей
пригрезился нимб над башкой
в сто семнадцать лучей.
Избранницей Неба
себя возомнив чрезвычайно,
в безмерной гордыне своей
потеряла покой,
а молния к ней
дотянулась,
по сути, случайно,
в грозу не найдя
по-соседству
жестянки другой.
Ударила и
позабыла,
ушла вместе с тучей
блуждать над землёй,
подчиняясь законам Небес,
и здесь никому
не вручила
к могуществу ключик,
величия нимб
и других недоступных чудес.
А банка осталась
ржаветь
в назиданье прохожим…
Я видел её,
и о ней – в моей памяти след.
Ах, как с этой банкой
порой
мы бываем похожи!
Гордимся собой,
а причины для гордости
нет.
СОН
Иуда взял свою оплату,
Но у пилатовых палат
Евреи внемлили Пилату,
И не распял Его Пилат.
И не случилось воскрешенья,
И нет Великого поста,
Как нет и крестного знаменья,
Поскольку не было креста.
И грудь мою тоска сжимает.
Без убиенного Христа
Кому молиться?
Жизнь пуста…
Кричу, а звук не вылетает.
***
Настало время зверобоя,
Душицы, мяты, чабреца…
Все ароматы травостоя
Касаются лица.
Густые липы загудели,
Цветам и нам нектар даря,
И стелет мягкие постели
В росе заря.
Спешу к реке по тропке влажной,
Но бью поклоны тут и там
Я луговой клубничке каждой –
Земным дарам.
Прозрачные, как будто слёзы,
На лилиях и над волной
Танцуют тонкие стрекозы
Мне танец свой.
И радостно, легко, влюблённо,
Как в детстве средь родных полей,
Душе, незримо-окрылённой –
На склоне дней.
***
Евгению Юшину
Затуманилась долина.
Бродят ветры поутру.
У околицы калина
Мечет красную икру.
И высокие осины
С невесомою листвой
Цвета цедры апельсина
Хоровод заводят свой.
Не боятся вязы сглаза,
Разрядились – хоть куда.
На свои цветные стразы
Смотрят в зеркало пруда.
Всё поёт и пламенеет,
Как в есенинской строке.
Осень бродит по аллеям
С кистью радуги в руке.
Я смотрю на краски эти,
Изумляясь неспроста.
И за что на белом свете
Мне такая красота?
Чем сумею расплатиться –
С кем вести мне разговор?
В небесах запела птица,
Я невольно поднял взор…
ПАДШИЙ ВЕК
(нетолерантное)
Наш падший век
простишь ли ты, Господь?
Найдём ли мы
падения причины?
Зачем повсюду
«славят» женщин плоть,
и поминают всуе
плоть мужчины?
Ни рыцарства,
ни чести юных дев.
Ни верности семейной,
ни традиций.
И вот уж секс-меньшинства,
стыд презрев,
стать большинством хотят
и возгордиться.
Разгуливают
низость и порок
по глянцевым журналам
и экранам.
Гуляет
наркотический дымок…
Не пахнут деньги,
но полны дурманом.
И ложь привычна здесь,
и клевета.
И оскорбленья стали
общим фоном.
Политики…
Да нет на них креста!
Газетчики –
и те с гнилым уклоном.
Что говорить
про бизнес-воротил?
О них давно
всё сказано,
всё ясно.
До их сердец,
как до ночных светил,
не докричишься.
Не трудись напрасно.
Мораль забыта.
Совесть – лишний груз.
Всяк за себя
и под себя – конечно.
Давно ли нас
объединял Союз?
И вот вражда
ползёт во тьме кромешной.
Нигде спасенья
от злодейства нет.
Прогресс и тот
готовит нам ошейник:
мошенник и развратник
Интернет
и телефон –
назойливый мошенник.
Наш пошлый век
страшней, чем прошлый век,
губительней
для божьих наставлений.
И человек,
как воды горных рек,
не избежал
загибов и падений.
И что теперь?..
Ты терпелив, Господь,
но есть предел
и Твоему терпенью.
Дай нам ума
и сил перебороть
всё то, что нас ведёт
к грехопаденью.
Твой мир велик.
и слава велика.
Твоя любовь
сильна на белом свете.
Не пересохла
русская река
и православье
живо на планете.
И вера есть в добро,
надежда есть,
на то, что всё
изменится отныне.
…Звонят колокола.
Благая весть
разносится
по сумрачной долине.
|
