Юрий ПЕРМИНОВ (Омск)

По многолетним тропам...

(Из новых стихов)

* * *
…и этот май пришёлся ко двору,
к посёлку, чем бессонно сердце тешу,
в тепло влюбляясь новое, и тем, что
я знаю – здесь когда-нибудь умру.
Не в этот год! – Тем более, вот-вот,
под животворным светом вешней власти,
зазеленеет – бабушки Настасьи –
осиротелый к маю огород.

ВОЗВРАЩЕНИЕ
Сегодня враз – на утренней заре,
плечом к плечу, ну и хмельные малость –
так мужики запели во дворе,
что в нашем доме спящих не осталось.

Кто кофе пьёт, а кто – дымит в окно,
кто ест, а кто – изжогу мучит содой:
дела такие – разные – давно
мы называем внутренней свободой.

Потянет вскоре ситничком с небес,
а здесь, в беседке, родственно горланя,
заначки размотав на чимергес,
вот-вот взовьются соколы орлами!
Я знаю всех поющих – как родных –
по голосам их различаю даже…   

…И в том кругу молчал один из них –
соседский сын в армейском камуфляже,
(впервые за полгода – налегке),
остатним утром ведренного мая
в тяжёлом, обожжённом кулаке
ромашку незатейную сжимая.

* * *
В кочегарне будто, нынче жарко:
а ещё – ни разу не июль.
Дать бы солнцу – было бы не жалко! –
жаропонижающих пилюль.

Никому сегодня не легко, не
озорнó; никто не голосист…
Вот и корчит рожи на балконе,
где решётка, – местный «пацифист».

Наши люди – сродники по духу:
всех простят – скундыжников, зануд…
Но сего наветника в жаруху
посидеть в теньке не позовут.

* * *
Непогоду не браню –
на седьмом десятке
принимаю, как родню,
майские осадки.

Не спущу – а я такой! –
пенсию на зелье.
Свет за пасмурной строкой
окоёма зреет.

Не помру! – В один из дней,
об одну из кочек
лишь споткнусь – взойдёт на ней
аленький цветочек.

* * *
Не сглупа, может быть, но и вовсе не спьяну –
точно веское «быть иль не быть?» на кону –
напустил в немудрящее сердце туману:
нужен, дескать, жене, а ещё – никому.

Речь, конечно, не шла о какой-то девице,
а на деле – не стоило «вату катать»:
нужен был, например, нашей дачной землице,
чтобы грядки – под хрен или редьку – вскопать:
встал ни свет ни заря, а закончил к обеду, –
вне сомнений, благую работу сию.

Нужен был для беседы смурному соседу –
про его, как сказал он пристрастно, «змею».
Нужен был – позарез – недописанной книге…

И, быть может (потребный не только жене),
всем, кому я не нужен, понадоблюсь – в миге
от прощания с ними, не нужного мне.

* * *
Люблю и, что трудней понять, любим –
и по сей день завидуют пижоны,
мол, дядька, надо быть, простолюдин,
каких полно, а взял царевну в жёны.

Ну, что сказать?.. Черёмуха цвела,
ну а сирень помалу отцветала…
Я до сих пор не знаю, чья стрела
в болотце поселковое упала…

* * *
            …кнута не видишь, такая потьма!                               
                     Н.В. Гоголь. Мёртвые души
Есть места, где мне и ночью рады,
где я сам к диковинам не глух.
Замарайка. Слушаю рулады,
днём не склонных к пению лягух.

Надо мной немотно дремлет космос –
не идёт ни с кем на разговор.
Млечный путь в потьму врастает косо,
как ближайший к берегу забор.

Не с его ли – космоса – подачи
неумолчно сердце ладят мне –
в поздний час – рулады лягушачьи
в нашей, тиной пахнущей, потьме?..

* * *
Заночевал (и сердцу – ладно!)
у мамы: тихо и отрадно
поговорил с ней о былом,
за вечным кухонным столом
дымя отцовским «беломором».

Мой сон, как в детстве, невесом…
Сплю на диване, на котором
заснул отец мой – вечным сном…

А день, как всё родное в мире,
так светел, если я с утра
вот здесь – в родительской квартире –
встаю с отцовского одра…
2008–2023

* * *
С утра за поселковыми домами
всем полем распахнулся горицвет…
В день выходной привёз, как прежде, маме
её любимых яблок и конфет.

Достану сокровенную тетрадку,
прочту стихи – о радостях земных…

…И хорошо бы к осени оградку
установить – вестимо, на двоих.

* * *
В небе, во сне ли, вчера или ныне –
Ваню увидел, а с ним –
бабушка: встретились души родные –
мама и Ваня, мой сын…

Месяц за месяцем – время поминок,
то, что ничем не избыть…

Снова не смог у порога с ботинок
супесь погостную сбить…

* * *
Тепло заката сердце спеленало –
оно и так любовью от хулы
привито. Жаль, что тайного немало
и в ясном дне – без мороси и мглы.                            

Лежит с утра (печальная загадка!)
на самодельной лавочке у дома,
как лист опавший, тусклая облатка
с единственной таблеткой валидола…

* * *
Кто говорит: «Районный колорит», –
тот ни о чём, дурашка, говорит.
Ну, вот и я почти не говорю
о том, как, тучи сталкивая лбами,
полощет ветер сонную зарю,
зевая над околком и домами;
как присоснился радостный снегирь,
а под сосной, души в себе не чая,
сосед-спортсмен играет парой гирь –
легко, но снегиря не замечая;
о том, как Свет – среди людей – возник
по Божьей воле, что ни говорите
о чудесах… Ну кто сейчас из них –
людей – заговорит о «колорите»?..

Хотя с утра, быть может, на волне
весенних чувств (настала, мол, житуха)
мычала колоритная вполне,
гуляющая в рощице, Пеструха.

* * *
Простоял недолго в «обороне» –
поселковых видов затрапез:
новый дом воздвигли на районе,
высотой – без мáла до небес.

Вот приедут люди городские,
поглядим на них из-под застрех,
да и примем к сердцу; мы такие –
завсегда открытые для всех.

Плохо ль, что прибавится народу? –
Нам, аборигенам, не в урон…

Но в продмаге новеньким не сходу
в долг отпустят – даже макарон.

* * *
Совсем немного весу, но немало
ума в худой вороне майской – ведь
не сдуру же она облюбовала
по холодку рябиновую ветвь?

Придёт зима – а вдруг придёт не в духе? –
рябина, воспеваемая мной,
не даст вороне спятить с голодухи,
припомнив, кто согрел её весной.

* * *
Неделю из домашних мокасин
не вылезал, а тут – жене на счастье –
сходил за свежим хлебом в магазин
и… не сказал мадам какой-то «здрасьте!»

О власть молвы – безудержная власть!
Но… как поверить, всех соседей зная,
что «в нашем доме сволочь завелась»,
и сволочь та – «небритая и злая»?..

* * *
Во дворе дискуссия о сущем –
разгребаем фабул вороха…

Все, как есть, глаголят о растущем
аппетите сферы ЖКХ.
Есть вопросы к дворнику Ниязу –
слишком часто шастает в подвал.
Говорят, что Перминов ни разу
на шлагбаум деньги не сдавал.
Говорят, что лавочка – не койка,
а на ней, вместительной (один,
слава Богу), спал вчера какой-то,
несомненно, пришлый гражданин.
Говорят, не ловит жилконтора
мух, но дворник – вовсе не душман…

В общем, так решили: разговора
всем нам не хватало – по душам.

Мы умеем, но не любим драться:
накипит – покажем, вдругорядь.

Надо бы нам чаще собираться,
а шлагбаум – всё-таки убрать…

* * *
Без передряг и нынче в доме, гдé я
живу ещё не вечность, но давно.
…Ночь проведя в несбыточных идеях,
открою в мир окраинный окно:
весна в мою приютную «однушку»
плеснёт новорождённого тепла
от солнца, что похоже на ватрушку –
из тех, что мама в праздники пекла.

* * *
Смотрел в окно, как пёс в пустую миску, –
был опечален хмарью до зела,
но вышло так, что первую редиску
супруга с дачи всё же привезла.

Шёл мутный дождь, бесстрастно солнце застя,
но я узрил безмерный свет в окне
благодаря не верящей в ненастья
и безусловно любящей жене.

* * *
Засыпáл бы понемногу –
ночь для отдыха дана,
но у нас – через дорогу –
есть… нездешние дома.

Вот и нынче там, в хоромах,
зычно ухает салют…

Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?

* * *
Везёт в маршрутке женщина пионы,
всё как всегда – толкучка, дерготня,
но – аромат волшебный! То есть, оный
пьянит – давно не пьющего меня.
Мы восхищённо смотрим друг на друга –
богиня и… невзрачный тип в летах,
чему есть объяснение: супруга
моя – вот эта женщина в цветах.

* * *
По многолетним тропам – наугад,
ничем не примечательный, брожу я…
С каких потреб нависла туча над
подворьем поселкового буржуя?
Он – жлоб и, что прискорбно, нелюдим,
взят не один лабаз на абордаж им,
но мы его в обиду не дадим –
другим буржуям (стало быть, не нашим)
лишь потому, что этот карабас
(всегда угрюм и будто бессловесен)
однажды поселился среди нас,
и этот факт – иные перевесил.

* * *
Подкреплюсь пустыми щами
(вот – капуста, вот – Иртыш).
То ли дождик обещали,
то ли к пенсии барыш.

Ноют кости к непогоде…
В тучах – небушко, а тут –
во саду ли, в огороде –
кабачки уже цветут.

Как живу? – Да понемножку –
слава Богу, что не вспять…

Правда, нет ли, что картошку
лучше вилами копать?..

* * *
Как будто не затворники, не узники,
но целый день – за ригельным замком –
туда-обратно топают без музыки
соседи сверху – тётка с мужиком:
бесперемежь, похоже, без обеда, но –
бодры, а топот – всё же не галдá.

…Недавно переехали – неведомо
откуда, разбираются – куда.

Так, может быть, пока меня не доняли,
покуда благодушие при мне,
сыграть им на гармошке? – Лишь бы поняли,
что люди здесь нормальные вполне.

* * *
          Нас не видно за стенáми,
          Каково мы здесь живём…
              Из «Сибирской тетради» Ф.М. Достоевского
Встречаю ночь, сухарик в чай макая;
тарелка с тюрей опустошена.
Откуда нынче в доме вот такая –
безгласная совсем уж – тишина?

Ну а когда начать беседу не с кем,
легко сердцебиение принять
за те слова, что Фёдор Достоевский
занёс в свою «Сибирскую тетрадь»:
хотя в посёлке трудно с чудесами,
хотя всего негусто с малых дён,
конечно, «Бог, отец небесный, с нами»,
конечно, «мы и здесь не пропадём».

* * *
Прошла гроза далёкой стороной.
Прошли, неся нетленные лопаты,
мигранты мимо дома. За стеной
прошли небеспричинные дебаты
о бытие… 
                 Дай Бог всем! Иншалла!
Цветёт сирень на радость мне и дому:
весна к июню вовсе не прошла,
а стала называться по-другому.

Нет навсегда былого ни в одном
прошедшем дне, а в будущих – тем паче…

…и предстоит посмертному «потом»
стать жизнью,
                        называемой иначе.

* * *
Детский дом вечереющим солнцем расцвечен,
в мастерской для хозяйственных дел ребятня
льёт умело и споро окопные свечи
на исходе обычного школьного дня –
с верой в то, что помогут вернуться живыми
всем – конечно, с победой! – жестянки-светцы…

А за тысячи вёрст согреваются ими
никому из ребят не чужие отцы…

* * *
Жаль, что ночи короткие нынче – всё чаще
снится мама; и с каждым, как видится, днём,
с каждым вдохом и шагом – мгновением! – вяще
прирастает окрестный – к душе – окоём.

Веет свежим теплом из окольной чащобы…
Отправляюсь туда, чтобы накоротке
пообщаться приветно с безмолвием, чтобы
поразмыслить о вечном на ветхом пеньке.

Небесами округа мирская объята,
докучает – не то чтобы зло – мошкара…

А с утра на пеньке появились опята,
и не всё ли едино – с какого утрá…

* * *
Пустое – днесь, в жару, припоминать
живящий ливень давешнего лета…

Смахнул небрежно солнечную прядь
с макушки молодого бересклета –
в уединённом сквере – ветерок,
и дождь неожидаемый закапал,
и под его неспешный говорок
приспели мгла ознобного заката
и – точно нежилая – тишина.
Но всякий день – в сердечном смысле – ясен
в любую хмарь, когда всего одна
дорога остаётся – восвояси.

* * *
Курбан-байрам… На стройке тишь да гладь:
там выходной – ни скрежета, ни вопля…
Туч не видать, и, надо полагать,
уже к обеду высохнет, как вобла,
тропа к непритязательной пивной,
где ни понтов ничьих, ни новояза,
где нынче выпьют и за выходной
уже родного дворника Нияза.

Да мы тут все – душевная родня:
одни просветы в каждой загороде,
что подтверждает, в целом, талдытня
различных посиделок – о народе,
который «самый главный капитал»…

Ну а сегодня – солнце светит щедро,
и в том, что двор Нияз не подметал,
нам никакого не было ущерба.

* * *
Во многом видишь только благодать,
когда тебе изрядно за полтинник…
Жена зовёт – усердно – собирать
малину, разумеется, в малинник.

А дача, между прочим, не курорт,
где люди развлекаются «под мухой»;
у нас – другие радости, а сорт
душевно называется – вислухой.

Так вот, где можно душу отвести,
где белый свет из дня земного соткан,
где разлюли-малина! – На шести,
жить по-людски способствующих, сотках.

* * *
Не бываю, увы, на природе подолгу,
а она – не для отдыха только нужна…
Дождь прошёл, понимаю: вот-вот, на прополку
позовёт, как всегда, благосклонно жена.

Я не стану играть ни в глаголы, ни в прятки,
сачковать – до скандала семейного вплоть…
Да и разве одни огородные грядки,
разве тяпками только – пора прополоть?..

* * *
Цените, люди, нынешнее время! –
За то, что в головах переворот,
за то, что в сердце чванного еврея
проснуться может русский патриот. –
Как я ценю юриста жилконторы
(по коридору – третья слева дверь),
Наума Давидóвича, который
как волонтёр известен мне теперь.

* * *
Пусть радует не всё, что рядом, но едва ли
придётся на вражду сердечный тихий лад
переводить: мой путь – ничуть уже не дальний –
заботно освещает последний мамин взгляд.

Наш канал
на
Яндекс-
Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную