Авторская страница Владимира ПЛОТНИКОВА

СЛОВОМЕР
 <<<    Далее           Ранее  >>>

7.06.2017 г.

К 200-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОРОССА – ПЕРВАЯ КНИГА О НЁМ

О, Слово, дар Бога святой!..
Кто Слово, дар Божеский, свяжет,
Тот путь человеку иной —
Путь рабства преступный — укажет
На козни, на вредную речь;
В тебе ж исцеленье готово,
О, духа единственный меч –
Свободное слово!

«Не подлежит спору, что правительство существует для народа, а не народ для правительства. Поняв это добросовестно, правительство никогда не посягнет на самостоятельность народной жизни и народного духа... Современное состояние России представляет внутренний разлад, прикрываемый бессовестною ложью. Правительство, а с ним и верхние классы, отдалилось от народа и стало ему чужим. И народ и правительство стоят теперь на разных путях, на разных началах... Народ не имеет доверенности к правительству; правительство не имеет доверенности к народу... При потере взаимной искренности и доверенности все обняла ложь, везде обман... Все лгут друг другу, видят это, продолжают лгать, и неизвестно, до чего дойдут... Взяточничество и чиновный организованный грабеж – страшны. Это до того вошло, так сказать, в воздух, что у нас не только те воры, кто бесчестные люди: нет, очень часто прекрасные, добрые, даже в своем роде честные люди - тоже воры: исключений немного... Все зло происходит главнейшим образом от угнетательной системы нашего правительства... Такая система, пагубно действуя на ум, на дарования, на все нравственные силы, на нравственное достоинство человека, порождает внутреннее неудовольствие и уныние. Та же угнетательная правительственная система из государя делает идола, которому приносятся в жертву все нравственные убеждения и силы... Лишенный нравственных сил, человек становится бездушен и, с инстинктивной хитростью, где может, грабит, ворует, плутует... Нужно, чтоб правительство поняло вновь свои коренные отношения к народу, древние отношения государства и земли, и восстановило их... Стоит лишь уничтожить гнет, наложенный государством на землю».
Из «Записки о внутреннем состоянии России» Александру II, переданной императору осенью 1855 года.

 

Какие верные стихи и жизненные строки!

И, кажется, ничто не изменилось, как если б писано вчера. Меж тем, их автор в этом году, в этом апреле, отметил юбилей – ему исполнилось 200 лет. Ведь сослагательное наклонение над ним не властно. Он бессмертен.

Все, что вы прочтёте ниже, взято из книги, первой книги о великом человеке, старшем сыне огромной семьи Сергея Тимофеевича Аксакова – Константине Сергеевиче.

Она так и называется: «Константин Сергеевич Аксаков», Самара, «ОФОРТ», 2017.

Жанр: историко-документальная биография (не беллетристическая отсебятина).

Об авторе скажем отдельно.

О языке – здесь и сразу. Не расточая комплиментов, лишь пара примеров: «Драгоценными свойствами души и сердца Константин Аксаков обязан прежде всего разнородным по существу, но гармонически слившимися в его натуре влияниям отца и матери. Сергей Тимофеевич дал ему душу любящую, наклонную к добру, страстность... Мать укрепила в нем инстинкты правды и нравственной чистоты, сообщила его мысли стремительность и указала страстным порывам благородное направление. Общая семейная атмосфера внушала уважение к преданиям и обычаям, окрашивала национальное самосознание элементом религиозного культа и поэтической красоты»…

«Вместе с отцовской лаской и материнским молоком, вместе с красотами заволжских просторов и рассказами о героях земли русской дети Аксаковых впитали высокое чувство национальной гордости, беззаветной и самозабвенной любви к Отечеству. Эта любовь вела их по жизни, она подняла их на борьбу с крепостнической действительностью, произволом, неправдою, беззаконием, с бездумной подражательностью всему иностранному, наполнив особым смыслом их творчество, дела и поступки; она озарила их мечты о будущем России, её великом предназначении».

В общем, о русских людях – на русском языке.

Небольшая по объему (223 стр. с приложениями, источниками и библиографией), эта книга оказалась очень ёмкой, насыщенной и щедрой на факты, мысли, исторические экскурсы, портреты, характеристики великих современников, редчайшие (порой, не публиковавшиеся с позапрошлого века) работы и цитаты.

***

Итак, поехали…

Не успели мы в прошлом году отметить 225-летие Сергея Тимофеевича Аксакова, как приспели «два века» его старшего сына.

А в ближайшие годы предстоят еще два двухсотлетия выдающихся братьев его – Григория (1820-91) и Ивана (1823-86)...

Но сегодня наш герой – Константин Сергеевич Аксаков (29 марта/10 апреля 1817, село Аксаково, Оренбургская губерния — 7/19 декабря 1860, остров Занте, Греция).

Не станем томительно перетирать факты его биографии – изложено в любом справочнике, начиная с «Википедии». Вспомним, чего там нет.

***

Костя был первенцем великого писателя Сергея Аксакова, «отесеньки», как любовно кликали папеньку дети огромной русской семьи. Всего у Аксаковых родилось 14 детей: 6 сыновей (двое вскоре умерли) и 8 дочерей (выросло 6)…

Мальчик воспитывался в деревенской атмосфере исключительной нравственной чистоты, целомудренности и благородства (мама) и необузданной, творчески и телесно, страстности таланта (папа).

Да-да, Аксаковы были редкостной физической породы.

Уже в юности Константин являл тип русского богатыря: саженные плечи, жгучие очи, мощные длани, коим боязливо препоручались ладошки для рукопожатий. И напрасно: сей Микула был миролюбив, ласков, умен, учтив и исключительно благозвучен в речи равно, как письменной, так и изустной.

К 4 годам Косточка свободно читал, чуть погодя приступил к литературным опытам.

Из книги «Константин Сергеевич Аксаков»:

 «В апреле 1829 года в Москве, в типографии Н. Степанова была напечатана небольшая книжка переводов с французского «Маленькие плаватели или Прогулка по пруд» (41 страница) двенадцатилетнего Константина Аксакова. С посвящением бабушке: «Дражайшей, доброй бабушке Марье Николаевне Аксаковой сердечное приношение. Малая бабинька! Вот первый мой перевод, примите его в знак любви, почтения и преданности. От вечно любящего и уважающего вас внука».

 

В  ВИНУ  ВМЕНИЛИ  РУССКОСТЬ!

Ему повезло с младых лет: помимо великого «отесеньки», Косте выпала честь знакомств с самыми выдающимися умами России –  великими мыслителями, писателями, ораторами, а, главное, такими утесами нравственной чистоты и благородства, которые поставили его самого едва ли не выше всех Идеалистов России.

Вот имена этих универсально одаренных людей, и первым, бесспорно, стоит забытый и незабываемый Николай Владимирович Станкевич (1813-40). Из его «гнезда» и выпорхнули/разлетелись две ветви/крыла сперва душевных товарищей, а впоследствии непримиримых птенцов – «западников» (Грановский, Белинский, Боткин, Бакунин) и славянофилов, первыми средь коих и встали Аксаковы с Самариным.

Но Станкевич ушел слишком рано. Его «сменил» энциклопедист Николай Иванович Надеждин (1804 -56). А лучшим другом Константина Аксакова стал самый трезвый ум России, публицист-энциклопедист, логик-социолог, историко-стилист Юрий Фёдорович Самарин (1819-76).

В 1840-м Самарин и Аксаков встретили еще одного человека, которому не было равных в умственных дуэлях и философических поединках. Алексей Степанович Хомяков (1804-60). Глыба, с которой и связано понятие Славянофильства.

Константин Аксаков и Николай Надеждин  стали первыми единомышленниками и учениками Алексея Степановича. Хомяков-то и стал тем «рубиконовым Юлием», что резко, но четко и обоснованно положил плиту над нашим умилением «западнической мудростью».

Алексей Хомяков «Старое и новое»:

«Принимая всё без разбора, добродушно признавая просвещением всякое явление западного мира, всякую новую систему и новый оттенок системы, всякую новую моду и оттенок моды, всякий плод досуга немецких философов и французских портных, всякое изменение в мысли или в быте, мы еще не осмелились ни разу хоть вежливо, хоть робко, хоть с полусомнением спросить у Запада, все ли то правда, что он говорит?.. И при всякой перемене мы с ним вместе осуждаем происшедшее, хвалим настоящее, и ждем от него нового приговора, чтобы снова переменить наши мысли».

Из книги «Константин Сергеевич Аксаков»:

«Особенно Хомяков подчеркивал, что жадное и некритическое восприятие европейских уроков в отрыве от проникновения в сущность собственного национального опыта, увеличивало разрыв между самобытной жизнью и заимствованным просвещением, усиливало отделение высших слоев общества от народа, приводило к забвению духовной сущности родной земли и ее истории. Редкая семья располагает какими-то знаниями о своем прапрадеде, думая, что «он был чем-то вроде дикаря в глазах своих образованных правнуков». При этом отрицание всего русского, от названий до обычаев, от мелочей одежды, до существенных основ жизни, доходит порою до нелепой страсти и комической восторженности».

Константин Аксаков, ещё в детстве примерявший «доспехи Муромца и Ослябяти», пошел дальше умственных штудий.
Первым из славянофилов Константин Сергеевич уверенно «надел русскую одежду (сапоги, рубашку с косым воротом, зипун, мурмолку) и отпустил бороду, многие современные его оппоненты, к сожалению, и некоторые последующие и нынешние критики славянофилов, не «замечали» их идейной убежденности веры в силу русского народа, а видели и продолжают видеть только внешнюю сторону – мурмолку и бороду.

А ведь это был смелый шаг со стороны молодого человека. Еще осенью 1837 года Николай I издал специальный указ, запрещающий носить усы и бороды чиновникам гражданского ведомства.
С возмущением писал И.С. Аксаков о циркуляре министерства внутренних дел в 1849 году губернским предводителям дворянства «воспрещающим теперь всем, уже всем дворянам носить бороды и народное платье».

Ему надолго запомнилось утро, ... когда к его больному старику-отцу (корифею мировой классики Сергею Аксакову, – В.П.), уже несколько лет переставшему выходить из дома и носившему дома у себя ради удобства русское платье, явился однажды чиновник с письменным приглашением дать полиции подписку: «сбрить имеющуюся у него бороду и впредь оную не отпускать». Константин Аксаков и Алексей Степанович Хомяков также были приглашены и также были обязаны подписками: «Русское народное платье в публичных местах не носить».

А мы-то думали, что царь Пётр чуток пошалил! И даже не столь давно доверились ТВ-раздутому « патриотизму наших императоров» –  в частности, Николая I.

Увы и ах… Листаем далее…

 

ОТУЧИТЕСЬ  ЛИТЬ  НАШУ  КРОВЬ ЗА НИХ !

В 1846 году перешедший в Министерство внутренних дел Юрий Самарин был прикомандирован к Комитету по устройству быта лифляндских крестьян («перманентно несчастная Прибалтика»), где ему поручили, «на свою голову» составить «Историю городских учреждений в Риге».

«Мне жаль, – пишет Самарин  отцу, – что вы не читаете немецких газет. Как вы думаете, чем отдалось в Германии известие о Парижской революции? Проклятиями на Россию. Вы не можете себе представить с каким ожесточением, с какой яростью говорят об нас. Лучше иго Франции, чем помощь России – вот тема, которую почти все германские газеты развивают. Между прочими клеветами на Россию я прочел следующую, довольно забавную: «Русские в 1813 и 1814 годах отняли у нас плоды наших побед над французами». Каково! Странно, что народ никак не может простить другому полученное от него благодеяние. По крайней мере, это отучит нас проливать за них нашу кровь и, взамен принесенных за них жертв, пожинать ненависть».

Отучило?! А, господа? А, товарищи? А, братушки?

За 2 года пребывания в Риге Самарин сотворил острейший политический памфлет «Письма из Риги», где впервые для российской публицистики обнаружилась вдруг полная раскладка русофобских дел в Остзейском крае – причем, с непристалой для тех годков отвагой и дерзостью.

«Никто никогда до того не говорил в России о положении русских на окраинах империи и русской государственной миссии в Прибалтийском крае».

Возвратившись в июле 1848 года в Петербург, Юрий Самарин представил министру внутренних дел Л.А. Перовскому отчёт и один экземпляр рукописи «Писем из Риги». Отчёт высоко оценили великий герой Отечественной войны 1812 года и Кавказа генерал Алексей Ермолов, да и практически все независимые умы России.  

Но это же общественность, когда ей были вес и вера? В высших слоях объективность выводов Самарина признали двое: министр госимуществ граф П.Д. Киселев и министр внутренних дел Перовский.

А коли так, финал известен и предрешён: автор на время угодил, совершенно верно, в… Петропавловскую крепость.
После чего, разумеется, все семейство Аксаковых приняло деятельнейшее участие в судьбе Самарина. Автор «Аленького цветочка» наивно апеллировал к императору: нешто не видит он утеснений иноверцев против русской правды в Риге?
Иван Аксаков был реалистом и сделался, буквально, не просто ходоком, но «следаком» – расследователем… Итог известен: III Отделение «взяло» Ивана Сергеевича, задав ровно 12 вопросов.

И здесь мы просто обязаны добавить: слежка, доносы, «ковровое» (как бомбардировки) вскрытие личной переписки при Николае I, плюс «нескрываемые удивления органов» («милейший, как вы могли такое написать в интимной почте?») достигло столь цинических низин и столь космических масштабов, что в это трудно поверить  наивным монархистам-XXI…

Из книги «Константин Сергеевич Аксаков»:

 «О том, что переписка Аксаковых внимательнейшим образом исследовалась, фиксировалась каждая «неудобная» фраза, свидетельствует 4-ый вопрос: «В письме Вашего отца от 15 февраля, родитель ваш, упоминая, что Вы сообщаете ему о предположениях по службе, сожалеет, что пишете об этом с почтой, тогда как у Вас много оказий».

А вот и главный вопрос. Он стоит пятым: «Почему Вы дозволили себе помешкать в Ваших письмах известие о заключении камер-юнкера Самарина в крепость и почему принимали в нем участие?».

Навряд ли жандармы и те, кто стоял за ними, ожидали таких смелых и честных ответов, какие дал им молодой Аксаков. Он писал: «Я не понимаю, почему я в письме не могу упомянуть о заключении камер-юнкера Самарина в крепость, когда это было известно всему городу и все об этом говорили. Если б это не было известно, то всякий вправе был думать, что он пропал без вести. Управляющей дома Устинова, где квартировал Самарин, намеревался было, как я сам видел, подать в полицию извещение о неизвестной отлучке Самарина, но был от этого удержан.

Участие в Самарине я принимаю потому, что знаю его лет семь, как умного, образованного, честного, даровитого человека, с твердым характером, добросовестною душою, всем сердцем преданного России».

И вновь вопрос о Самарине, и его негодовании против немцев в Риге и русском платье, к которому привержены родственники Аксакова. Жандармы и на этот вопрос получили весьма достойный ответ: «Отец и брат писали мне, что разделяют негодование Самарина против Остзейских немцев. Я тоже разделаю это негодование, ибо как русский не могу быть равнодушен к положению русских в Остзейском крае». Подчеркнуто Николаем I.

Возвращая рукопись с ответами Ивана Аксакова графу А.Ф. Орлову, император написал: «Призови, прочти, вразуми, отпусти».

Так и было сделано. 22 марта, после четырехдневного ареста, Ивана Аксакова отпустили и... установили негласный надзор полиции»…

Теперь позвольте перейти от биографических сюжетов к историческим, нравственным и концептуальным воззрениям Константина Сергеевича.

 

РУССКАЯ   ИСТОРИЯ:  ЗЕМЛЯ  И  ПРАВО

Из книги «Константин Сергеевич Аксаков»:

«По представлениям К.С. Аксакова, в основании русской истории лежали две силы – Земля и добровольно призванное Государство. Особенностью России является то, что она основана добровольным призванием, т.е. народ осознал необходимость государственной власти самостоятельно. Поэтому в основании её лежит мир и согласие. Земское дело – общественное. Оно осуществляет внутреннюю правду. Земля постоянно и громко высказывает свое мнение. Жизнь земская проявляется в общине, вече, земских соборах. Она является опорой русского общества.
Государство олицетворяет собой внешнюю правду, налагает на человека регламент, но обязано в то же время доставлять удобства для внешней и внутренней жизни. Государство существует для Земли.

По-своему Аксаков обозначил эпохи в истории России: разделил русскую историю, как «она себя разделила» по столицам.
В России столица – это город, в котором выражалась «мысль эпохи» и народ сознает себя исторически.

Первое явление русской истории – Новгород, с него она началась. Но это еще не столица, это лишь первый «стан Руси».

Первая столица Киев и, следовательно, первый период - Киевская Русь.

Вторая столица - Владимир. Второй период - Владимирский.

Третья столица - Москва. Третий период - Московский. Москва «задумала единство государственное и начала уничтожать отдельные княжества». Разбивались перегородки и между общинами. Формируется единая русская община, единое государство.

Петербургский период. Государство совершает переворот, разбивает союз с Землею и подчиняет её себе. Строится новая столица. Россия делится надвое, на две столицы. Петербург олицетворяет Государство, а Москва Землю, народ.

Разделяются и люди: государственные служащие переходят на сторону государства; простой народ остается при прежних налогах».

Поэтому Константин Сергеевич не признает Петербург столицей России (а Петербургский период основоположным).
Истинная столица – Москва, что и было подтверждено в 1812 году.

Из книги «Константин Сергеевич Аксаков»:

«Говоря о возвращении к допетровским основам жизни, Константин Аксаков неоднократно подчеркивал, что это «не возврат вспять – история назад не идет».

«Славянофилы думают, что дОлжно воротиться не к состоянию древней России (это значило бы окаменение, застой), – писал он в 1857 году, – а к пути древней России (это значит движение). Где есть движение, где есть путь, там есть ВПЕРЁД! Там слово «назад» не имеет смысла. Славянофилы желают не возвратиться назад, но вновь идти вперед прежним путем, не потому что он прежний, а потому что он истинный».

 

РОЛЬ  В  СВЕРЖЕНИИ  КРЕПОСТНИЧЕСТВА

Из книги «Константин Сергеевич Аксаков»:

«Яркий талант публициста Константина Аксакова проявился в его резко обличающей образ жизни правящих сословий статье «Опыт синонимов. Публика - народ» (1859). Аксаков пишет: «Публика выписывает из-за моря мысли и чувства, мазурки и польки; народ черпает жизнь из родного источника. Публика говорит по-французски, народ – по-русски. Публика ходит в немецком платье, народ – в русском. У публики – парижские моды. У народа – свои русские обычаи... Публика спит, народ давно уже встал и работает. Публика работает (большею частию ногами по паркету), народ спит или уже встает опять работать.

Публика презирает народ, народ прощает публике. Публике всего полтораста лет, а народу годов не сочтешь. Публика преходяща; народ вечен. И в публике есть золото и грязь, и в народе есть золото и грязь; но в публике грязь в золоте; в народе - золото в грязи… «Публика, вперед! Народ, назад!» - так воскликнул многозначительно один хожалый».

Статья К.С. Аксакова стала известна Александру II, который заявил: «Нахожу, что она написана в весьма дурном смысле. Объявить редакции «Молвы», что если и впредь будут замечены подобные статьи, то газета сея будет запрещена, а редактор и цензор подвергнутся строгому взысканию»...

***

Так думал царь в начале своего правления.

Об ином так и не успел признать в своем конце. Ибо не на тех оперся…

Ибо конкретно славянофилы во главе с Самариным сыграли значительнейшую, если не решающую, роль в идейном обосновании реформы по отмене крепостного права (1861).

В своей знаменитой Записке, впервые читанной друзьям в Сызрани, Самарин ещё в 1856 году задает вопрос:

«Почему 22 миллиона, подданных, платящих государственные подати, служащих государеву службу, поставлены вне закона, вне прямого отношения к верховной власти, числясь в государстве лишь по ревизионским спискам другого сословия… Всякая промышленность, – пишет он, – в том числе и земледельческая, требует совокупно трех условий: материала, данного природою, капитала и труда; но капитал есть ничто иное, как сбереженный плод предшествовавших усилий, и потому от степени напряжения и производительности народного труда зависит главным образом успех во всех отраслях народного хозяйства».

Разные обстоятельства могут влиять на человеческий труд, «но основной закон его развития остается постоянно и везде неизбежным: производительность труда находится в свободе трудящихся. Этот общий закон, давно признанный за одно из немногих бесспорных положений политической экономии, вполне применяется к современному состоянию земледелия в России».

Самарин наглядно показывает, что крепостное право в России отживает свой век и становится в тягость всем – крестьянам, терпение которых истощается, помещикам, хозяйство которых не дает достаточного дохода, правительству, которое «не поспевает за естественным ходом вещей» и «не заявило твердого взгляда и решительной воли», обществу, которое находится между «периодически возникающими тревогами» и «бесплодными усилиями»…

***

Увы, ближайший друг и единомышленник Самарина не дожил до долгожданного акта освобождения крестьян…
Но он оставил алмазное наследие мысли, идеи и духа. Приведем цитаты  К.С. Аксакова лишь по некоторым из им затронутых вопросов человекознания.

 

ОНИ  И  МЫ

«Когда «заговорил я с французом, вдруг вместо простых, естественных и иногда ошибочных, но всегда понятных суждений, услыхал я фразы, пустые фразы, без всякого смысла, всегда сказанные с претензиею; слова, нисколько не определенные: или пустой крик, или эгоистический, рассуждения или пресмешные умствования и заключения - об этом также подробнее при свидании, милый Дядинька. Нет: русской народ, слава Богу, одарен умом, которого нету французов; в русском языке заключается глубокий смысл, тогда как французский совершенно завершенный, скользящий только по мысли. С французом говорить ужасно трудно, это очень понятно: потому что у него ничего не определено и сам он не знает, что кричит».

 

АНЕКДОТ  И  ЭПОС

«Конечно, мы понимаем, что интрига со всею путаницей менее заставляет двигнуться всем внутренним силам человека, менее, несравненно менее глубоко заставляет его, если только он может, почувствовать, принять впечатление; интрига, анекдот занимают любопытство и до такой степени унизили эпос в романах и повестях, что не нужно эстетического чувства, чтоб понимать их, интересоваться ими: это может всякий любопытный недурак; а охотнее человек принимается за то, что легче, что не требует большого напряжения внутренних его сил. Какая же интрига между тем, какая завязка в «Илиаде»? Происшествие все в двух словах и открыто…

 

РОССИЯ,  МАЛОРОССИЯ , ПЕСНЯ  И  ГОГОЛЬ

«Малороссия – живая часть России, созданной могущественным великорусским духом; под его сению может она явить свой характер и войти, как живой элемент, в общую жизнь Руси, объемлющей равно все свои составы и не называющейся Великоруссиею (так бы она удержалась в своей односторонности, и прочие части относились бы к ней, как побежденные к победителю), но уже Россиею.

Разумеется, единство вытекло из великорусского элемента; им дан общий характер; за ним честь создания; при широком его размере свободно может развиться все, всякая сторона, ~ и он сохранил свое законное господство, как законно господство головы в живом человеческом теле; но все тело носит название человека, а не головы; так и Россия зовется Россией, а не Великоруссией.

Разумеется, только пишучи по-русски (т.е. по-великорусски), может явиться поэт из Малороссии; только русским может и должен явиться он, будучи таким же гражданином общей всем России, с собою принося ей свой собственный элемент и новую жизнь вливая в ее члены. Теперь, с Гоголем, обозначился художественный характер Малороссии из ее прекрасных малороссийских песен, ее прекрасного художественного начала, возник, наконец, уже русский гений, когда общая жизнь государства обняла все свои члены и дала ему обнаружиться в колоссальном объеме; новый элемент искусства втек широко в жизнь искусства в России. Гоголь, принесший нам этот новый элемент, который возник из страны, важнейшей составной части многообъемлющего отечества, и следовательно, так много выразивший, оправдавший (не в смысле: извинивший, но объяснивший) эту страну, Гоголь - русский, вполне русский, и это наиболее видно в его поэме, где содержание Руси, всей Руси занимает его, и вся она, как одно исполинское целое, колоссально является ему. Итак, важно это явление малороссийского элемента уже русским, живым элементом общерусской жизни, при законном преимуществе великорусского. Вместе с тем элемент малороссийского языка прекрасно внесен Гоголем в наш русский.

А великорусская песня! Песня русская, как называется она, и справедливо: ибо стало это племя не имеет односторонности, когда могло создать все государство и слить всё живое едино все, с первого взгляда разнородные, враждующие члены; имя: «Русский» осталось за ним и вместе за Россией. Когда хотят говорить отдельно о действиях других племен, то придают им их племенное имя, потому что, отдельно взятые, они представляют, каждое, односторонность, от которой освобождаются, становясь русскими, с помощью великорусского элемента. А великорусское племя, следовательно, не имело этой односторонности или уничтожило ее самобытно, в своей собственной жизни, когда создало целое государство и дало в нем развиться свободно всем частям. Итак, имя «русский» слилось с этим племенем, духом которого живет и движется государство; название: русская песня, осталось преимущественно, и по праву, за песнею великорусскою. А русская песня, которую так часто вспоминает Гоголь в своей поэме, русская песня! Что лежит в ней? Как широк напев ее!

Кажется, дух и образ великого, могучего пространства, о котором так прекрасно говорит Гоголь, лежит в ней. Нет ей конца, бесконечная песня, как называет её он же. В самом деле, нельзя сказать, что русская песня оканчивается; она не оканчивается, но уносится. Когда слушаешь, как широкие волны звуков раздаются слабее и слабее и наконец, затихают так, что слух едва ловит последние звуки русской песни – нет, она не кончилась, она унеслась, удалилась только и где-то поется, вечно поется» (1842).
 

 

ЦЕННОСТИ  ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ   И  НАШИ

«Русское воззрение! Мы уже говорили, что это выражение, сказанное «Русскою беседою», выражение мысли столь простой и истинной, возбудило недоразумения и толки; они продолжаются и теперь. Вследствие этих недоразумений и толков «Русская беседа» пыталась объяснить своим противникам это выражение и эту мысль; но, несмотря на ее старания, мысль остается как будто непонятною, и само выражение не перестает казаться непонятным, «Русский вестник». в своих заметках отзываясь о «Русской беседе», поднимает тот же вопрос о русском или, лучше, вообще о народном воззрении, придает этому вопросу важность, какую он точно имеет и хотя и соглашается со статьёю одного из сотрудников «Русской беседы», но статью другого отвергает, - между тем как обе статьи между собою совершенно согласны. В то же время, выражая свое мнение о значении народности в деле всечеловеческом, «Русский вестник» противоречит статье, с которой соглашается, и, быть может, противоречит себе самому…

«ДОлжно иметь воззрение не свое, а общечеловеческое». Громкая фраза, но ложная в самом построении своем. Общечеловеческое само по себе не существует; оно существует в личном разумении отдельного человека. Чтобы понять общечеловеческое, нужно быть собою, надо иметь свое мнение, надо мыслить самому. Но что же поймет тот, кто своего мнения не имеет, а живет чужими мнениями? Что же сделает, что же придумает он сам? Ничего: за него думают другие; а он живет под умственным авторитетом других и сам ничего не может сделать для общего дела. Только самостоятельные умы служат великому делу человеческой мысли…

Что такое народное воззрение? Народное воззрение есть самостоятельное воззрение народа, при котором только и возможно постижение общей всечеловеческой истины. Как человек, не имеющий своего мнения или воззрения, не имеет никакого: так народ, не имеющий своего мнения или воззрения, не имеет никакого (следовательно, бесплоден и бесполезен)…

Каким образом может возникнуть народное воззрение?

Через освобождение себя от чужого умственного авторитета, через убеждение в необходимости и праве своей самостоятельности…

Великим вспоможением к освобождению от умственного плена, от подражательности и к очищению нашего самостоятельного воззрения, - служит древняя русская история, до известной подражательной эпохи, и современный быт народа, так называемого простого народа.

Скажем в заключение: мы вовсе не думаем, чтоб народное воззрение дичилось и отворачивалось от чужого. Напротив, совершенно напротив! Народность или самостоятельность не в предмете содержания, а в самом содержании. Нет! Народность смотрит на весь мир. Все предлагайте разумению, ничего не отвергайте без критики, не бойтесь знания, вся испытуйте, как говорит Aпocтoл».

 

АЛЕНЬКИЙ  ЦВЕТОЧЕК  И  БУСЫ  ЗАМОРСКИЕ 

«Возникшая в эпоху западноевропейского классицизма, заёмная литература наша служила ему верным отражением. Европейский классицизм был в свою очередь безжизненное поклонение древнему миру, который Европа поняла по-своему и который мы поняли по-европейски.

Эта классическая литера тура Европы, подражая древнему миру, уже лишенному жизни, была неподвижна: переменялись только авторы, различие являлось только в их личных талантах.

Наша послушная литература, вдвойне подражательная, была в ту эпоху тоже неподвижна. В таком положении оставалось дело до Карамзина. Между тем в европейской литературе произошел переворот; призрак классицизма, хранимый преимущественно во Франции, разлетелся, литература европейская двинулась своим путем. В это время в русской литературе явился Карамзин. Карамзин уничтожил это двойственное подражание и предложил лучше подражать самой Европе. Тяжесть двойных оков была крайне неудобна, и с радостью вняла наша литература гласу нового деятеля, нового подражателя. С этой эпохи, с Карамзина, литература наша, наоборот, сделалась подвижна в высшей степени, ибо элемент подражания был не классицизм европейский, а сама Западная Европа, в совокупности всех своих народов.
Подражать было здесь гораздо легче, приятнее и интереснее, – и вот дело пошло живее. Переимчивость составила с этих пор характеристику нашей литературы. Достаточно этой быстроты перемен для того, чтобы оценить и понять смысл и достоинство нашей словесной деятельности. Мы знаем, что серьезный и самобытный ход иначе движется, что, при глубине общего основания, нелегко отделываются от одного убеждения и принимают другое. Но литература наша - собрание чужих форм, разных отголосков, и только. Вот почему так быстро меняются формы, не утвержденные на прочной мысли; вот почему беспрестанно переливаются отсветы и отблески, лишенные собственного света и блеска. Таланты, разумеется, у нас есть; но мы говорим не об отдельных талантах, а об общем ходе литературы, которого не изменяют и таланты»…

***

Такой вот человек родился 200 лет назад в семье Сергея Тимофеевича Аксакова...

Век его был сочтен ненадолго. 42 года.

Ещё хуже: одним за другим в год един ушли великие витязи России:

Сергей Аксаков (1859),
Алексей Хомяков (1860)
и подломленный горем двойной потери Константин Аксаков (1860).

Но что характерно… Идейный оппонент славянофилов –  «западник» А.И. Герцен – отозвался в «Колоколе» на кончину их так:

«Вслед за сильным бойцом славянизма в России, за А.С. Хомяковым, угас один из сподвижников его, один из ближайших друзей его – Константин Сергеевич Аксаков скончался в прошлом месяце. Рано умер Хомяков, ещё раньше Аксаков; больно людям, любившим их, знать, что нет больше этих деятелей благородных, которые были ближе нам многих своих…
Киреевский, Хомяков и Аксаков – сделали свое дело... С них начинается перелом русской мысли, и когда мы это говорим, кажется, нас нельзя заподозрить в пристрастии».

Нельзя! Люди были другие. Не западники, не почвенники – Русские!

***

«Служение правде и дарования тогда только имеют значение в жизни народов, когда находят в поколениях, следующих одно за другим, верную оценку и сочувствие. Это сочувствие есть залог твердости нравственных начал и прочности развития. Да не ослабеет же никогда в России сочувствие и любовь к правде, науке и искусству, и да живет в ней всегда благородная память о достойных её деятелях».

Слова сии 12 января 1871 года  произнес в Самаре на встрече выпускников университетов и лицеев Григорий Сергеевич Аксаков, выдающийся самарский губернатор.
 

ОБ АВТОРЕ

Столичные авторы на виду. У них микрофоны и каналы.

Ничем не уступающие им, – просто более скромные удаленные от центра провинциалы, как водится, в тени.

Что ж, раздвинем шторы. 

Даже записные самарские либералы почтительно склоняют чубы, затылки, тонзуры и прочая:

– Поддубная Раиса Павловна? Раньше только услышав эту фамилию, люди вставали. Так точно!
 
Вспоминаю год примерно 1983-й. Из США приезжает легендарная и неподкупная дама-историк САмасркого КуГу (Куйбышевского госуниверситета) Раиса Павловна Поддубная.

Нас, великовозрастных студиозусов истфака, гонят на лекцию по итогам визитам «партийной дамы». Шлёпаем вразвалку.

Потом развешиваем уши и  разеваем рты… Ни фига ж себе?!

Не все верили. И не во всё. Не всё и воспроизведу.

Но нечто врезалось навек. Особенно, метафоры Поддубной .

«Пышный, ароматный, раздутый с дирижабль батон, наутро сдулся в «тряпку Пятачка»».

Петрова с Ильфом тогда, увы, забыли…

Наверное, та штатовская экскурсия и стала для Поддубной сверх-прививкой против искусов Запада, что скоро и всецело прельстили менее стойкую поросль.

Ей уже было тогда за полвека. За спиною – школа жизни. Советской. Она никогда не меняла парт-принадлежности. Но никогда и «не зарубит» купца Третьякова, казака Мещеряка иль разночинца Огарева.

Я не знаю более принципиального человека. И – более знающего самарскую историю.

Теперь к биографии.

 

РАИСА  ПАВЛОВНА  ПОДДУБНАЯ

Родилась 15 ноября 1929 г. в селе Козмо-Демьянске Тамбовского района Амурской области. В 1948 окончила Благовещенский учительский институт отделение русского языка и литературы, затем была переведена на третий курс литературного факультета Благовещенского пединститута.

Работала учителем русского языка и литературы, секретарем Благовещенского горкома КПСС, лектором Благовещенского горкома КПСС, заведующей отделом пропаганды горкома КПСС. В 1957 закончила факультет русского языка и литературы Благовещенского государственного института им. Калинина.

В 1960 переехала в г. Куйбышев, работала заведующей парткабинетом на заводе «Экран», заведующей отделом пропаганды Кировского райкома КПСС, лектором обкома КПСС. В 1967  окончила с отличием Высшую партийную школу при ЦК КПСС. В 1970  пришла на работу в Куйбышевский государственный университет, в 1973 защитила кандидатскую диссертацию (на докторскую времени нет – ниже, думаю, поймёте, почему).

С 1983 по 1992 – директор Куйбышевского филиала Центрального музея им. Ленина. С 1970 работает в Самарском (Куйбышевском) государственном университете...

Заслуженный работник культуры России, сопредседатель Самарского областного отделения Союза краеведов России, член Историко-Филологического общества. Автор порядка 300 публикаций, теле- и киносценариев о народниках, земских деятелях, членах семьи Ульяновых, о Ленине. Её перу принадлежит порядка 30 книг, в том числе капитальные монографии: «Из сокровищ Самарского архива», «Самарины», «Лев Толстой и Самарины», «Два шедевра»…

В последние годы Раиса Павловна активно включилась и стала идейным (да и фактическим) движителем Самарского Аксаковского общества.

Ее работоспособность, память, эрудиция и интелект  – хм, из области фантастики!

Пример…

В начале января я пожелал Расие Павловне трижды здоровья, на что она неподкупно отмахнулась: «Да ладно, ещё кой-чё придумаем».

А в начале в мая выходит книга про Константина Аксакова, первая за всю историю!

 Сейчас в планах Поддубной, минимум, троечка таких же монографий, дабы объять по максимуму аксаокскую темы в Поволжье (объять, но не закрыть).

А в середине мая она возила экскурсантов по аксаковским местам Самары. 2 часа – сотни фактов, имен и событий. Без единого сбоя.

На 88-м году!

Из интернета:

«В 2015 году Раиса Павловна не удержалась от соблазна принять участие в экспедиции по аксаковским местам. Не остановило даже то, что около семисот километров предстояло проехать в феврале по заснеженным дорогам четырех регионов – Башкортостана, Татарстана, Оренбуржья и Самарского края. Цель путешествия – не только посетить памятные места, связанные с побывавшими там великими писателями – Сергеем Аксаковым, Гаврилой Державиным, Николаем Карамзиным, но и укрепить культурные и туристические межрегиональные связи. Это был и шаг к созданию «Золотого кольца аксаковского Поволжья», которое объединит памятные места, связанные с родом Аксаковых. В этой поездке Раиса Поддубная позволила себе единственную поблажку – ехать не на снегоходе, как основная часть группы, а в автомобиле.

– Участниками экспедиции, – рассказывает она, – были писатели, ученые, руководители предприятий, журналисты – и все чуть ли не вдвое моложе меня. И вдруг я в мои 86 лет. Наверное, не могли понять, зачем им такая старушка. Но уже после моего первого выступления они меня зауважали».

Назову лишь несколько последних работ Р.П. Поддубной:

«Васильевское. Имение Самариных на Волге», Самара,  2008, 286 с.: илл. и карты;
«Самарины. Страницы  жизни», Самара, 2008, 584 с.: илл. и карты;
«Юрий Федорович Самарин», Самара, 2011, 285 с.;
«Пушкиниана Южного Заволжья Самарского края», Самара, 2012:  илл. и карты;
«Самарская хроника Аксаковых», Самара, 2015, 214 с.: илл. и карты;
«Аксаковы. Страницы жизни», Самара. 2016, 656 с.: илл. и карты…

***
Аксаковская искра? Так точно!

И только про родовую жилу она скромно умалчивает. А зря.

Раиса Павловна внучатая племянница Ивана Максимовича Подгубного, величайшего русского борца…
Всё.

Свои книги Раиса Павловна издает за свой счет (плюс немногочисленные единомышленники) и принципиально отказывается от продажи – передает в библиотеки, школы и дарит ценителям…

 
Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную