Владимир Всеволодович Подлузский
Владимир Всеволодович Подлузский родился 5 июня 1953 года в селе Рохманово Брянской области в потомственной учительской семье. С отличием закончил Санкт-Петербургский университет, Северо-Западную академию госслужбы и Брянский сельхозинститут. Печатается с 15 лет. Его стихи постоянно публикуются в «Нашем современнике». Подборки выходили в «Роман-журнале ХХI век»,«Севере», «Мире Севера», «Нижнем Новгороде», «Литературной России» и в других изданиях. Вошли в «Антологию русской поэзии ХХI век» и в «Антологию военной поэзии», звучали на семинаре в Литинституте.
Владимир Подлузский член Союза писателей России, автор четырёх поэтических книг. В декабре 2012 года вышел его роман в стихах «Тарас и Прасковья». Живёт в Сыктывкаре.

ПОКРОВ
Утро синее крупою
Сыплет щедро из горсти.
Перед белою толпою
Просветлённые пути.

Ходят люди; ходят тати
Мимо собственной беды.
Нежеланные печати,
Рыжеватые следы.

А порошу крестят пальцы
Листьев красных октября.
Я молчу, стихи на пяльцах
Вышиваю про себя.

Не разломанное слово,
Как кулич в канун святой.
Синь свинцовая Покрова
Над мирскою суетой.
14 октября 2013

ПОСКОННЫЕ ХОЛСТЫ
           Надежде Мирошниченко
В сажалках мочили волокно
Связанной снопами конопли.
Опускали к водяным на дно
Толстые зелёные кули.

Помню прялки круглые и кросны,
Солнечные зайцы по холсту,
Из которых шили, как на взрослых,
Для детей рубахи на весну.

Надевали на святую Пасху,
Ангелы сходили на село.
Светлое посконное богатство
В царство заиконное вело.

Хаживали дети голубками,
Разговевшись крашеным яйцом.
Посконь мужиков и баб веками
Наряжала в ризы мудрецов.

Вырастали дети из рубахи,
Шли по направлению звезды.
Вслед за ними расстилали пряхи
На луга отбеливать холсты.
Февраль 1997

ПОСЁЛКИ И ХУТОРА
Ржаной и гусиный просёлок,
Просящая кваса жара
Заманят в вишнёвый посёлок
И в полные тайн хутора.

Разутые ноги остудит
Вощёный и вымытый пол,
Играет гостям на посуде
Гармонью растянутый стол.

Есть сала и яйца – не голод!
Сметаны в горшке – два вершка.
По горнице сыплет глаголы
Кума из цветного мешка.

Смеются на улице куры
Над тощим заезжим коньком.
Гуляют в посёлке амуры
Под лёгким румяным хмельком.

Не верится, что до столицы
Отсюда на поезде ночь.
Живая вода из криницы,
Живая хозяйкина дочь.

Острее герани и флоксы
Запахнут опять до утра.
Как редко въезжают колёса
В посёлки и на хутора.

Поймёшь у шмелиного лога,
В угодьях не стадных коров –
Живут на широкую ногу
Крестьяне глухих хуторов.
1997

НОЧНЫЕ ЧУВСТВА
Сухие огромные вербы,
На сучьях когтистых грачи.
Восходит зелёная Вега
Кометою в лунной ночи.

Становится росно и жутко,
Мелькает летучая мышь.
Поёт в лебедовую дудку
Пернатой кобзарки малыш.

На улочке вспыхнули окна,
Побрёл на болото ведьмак.
Пронзает загадочным током
Сырой и косой полумрак.

Предчувствуют беды собаки.
Клокочет над хутором вой,
И чертит запретные знаки
На росстанях кто-то седой.

Из изб опустелых барашки
Выходят с луною пастись.
То души хозяев пропащих
Не могут без нас обойтись.

Вот так и рождается русский
Понятный в полуночи дух.
Не сказки всё то, а искусство
Проклятых и мудрых старух.

Вокруг засыпают Диканьки,
На страже молитвенной Спас.
И месяц глотает баранки
Созвездий, сурочащих нас.
1997

КИРЗАКИ
И слеза, и не слеза
Из-под грустных кулаков.
Смачно крякает кирза
Бородатых мужиков.

Из-за каждого бугра
Нарастает утром хруп.
Тащит синяя махра
Луком крашеный тулуп.

На конюшню и на стан,
На стакан и пироги
Расшагались неспроста
Скороходы-кирзаки.

Обогнать ходят судьбу
Невесёлые мужи,
Но придётся и в гробу
Сапогам тем послужить.

Раззадорили собак
В цепь вонзающих клыки.
Исходили в сапогах
Всю Россию кирзаки.
1998

ПАСХА
Леса горят на Пасху
Берёзовым вином.
Стоит, святой и ласковый,
В деревне мамин дом.

Под старою иконой
Глазурью куличи.
На блюдечке спокойно
Слезятся две свечи.

Даль тихая, прекрасная,
Мать помнит обо мне.
Я маленькая гласная
Молитвы на земле.
1998

ЗАЖИНКИ
Вишня у калитки, слива у межи,
Развернулись свитки утренней души.
Ласточка гуляет выше старых верб,
У крыльца сверкает орошённый серп.

На Казанский праздник, как и век назад,
Весело зажинки начинают в ряд.
И откуда столько тут не старых лиц,
Нива держит стойко баб и молодиц.

Яркие наряды, цвет застольный бус,
Как бы не влюбиться снова я боюсь.
До тоски соскучился я давным-давно
По таким отчаянным девкам и кино.

Про деревню нашу с песней и мольбой,
И про то, как стала городу рабой.
Прыткою, красивою и упрямой то ж,
И пока упругой, как в зажинки рожь.

Вишня у калитки, слива у бугра,
Жница в синем платье на снопы легла.
Солнце раскачалось, марево и сушь,
Руки так и тянутся до поспевших груш.
18 сентября 2000

ВОПРОСЫ ЗЕМЛЯКАМ
Я спросил – чего же вы богаты,
Что добро нажить вам помогало? –
Мы всю жизнь выкапываем клады, –
Отвечали жители Погара.

Я спросил – чего же вы ретивы
И дерётесь часто до увечий?–
Мы за всё соседям заплатили, –
Отвечали жители Унечи.

Я спросил – чего же вы горячи,
Сами ждёте на войну повестки?–
Мы всегда врагу давали сдачи,–
Отвечали жители Трубчевска.

Я спросил – чего же вы, разумны,
А вот ноги бьёте в свистопляске? –
Мы давно все кумовья и кумы, –
Отвечали жители мне Брянска.

Я спросил – чего же вы, красивы,
На других привыкли пялить зенки? –
Да нам маловато по три сына,–
Отвечали жители Суземки.

Я спросил – чего же вы беспечны,
На меху на рыбьем шьёте шубы? –
Нам картошку сами жарят печки, –
Отвечали люди Стародуба.

Я спросил – чего же вы разгульны,
От пивных не оторвать вас бочек? –
Хлеб хороший сам бежит на гумны, –
Отвечал в Казанскую мне Почеп.

Я спросил – чего же вы, могучи,
Позволяете себя обманывать? –
Если б захотели, жили лучше, –
Отвечали жители Рохманова.

Так чего же все вы не богаты?–
Иностранцы хитрые спросили.
– Бог нас любит, мы не виноваты, –
Отвечали жители России.
24 -25 августа 2001

СОМНЕНЬЯ
По Невскому и по Тверской
Бродил в столицах я обеих.
Но шум надменный городской
Меня выбрасывал на берег

Базарных шустрых городков,
Простых размеренных селений,
Многозначительных подков
И голосистых песнопений.

Не смог я счастье променять
На знаменитые проспекты,
Где учат сладко горевать
О невозвратном парапеты.

Приумножать и грех таить
И притворяться в доску свойским.
Чтоб быть, тут надобно прослыть
Санкт-Петербургским и московским.

По Невскому и по Тверской
Бродил я с долей умиленья.
Я стал бы тоже городской,
Когда б не мучили сомненья.
17 декабря 2008

ЗАКЛАНИЕ
Под гусиной лапкою дорога,
У развалин тлеет георгин.
Целая крестьянская эпоха
Укатилась в сонмище могил.

А в саду, заброшенном и рваном,
Где плоды литые без конца,
Плачет по закланному барану
Белая суягная овца.

Заросла на хуторе дорога,
Дремлет тёмно-красный георгин.
Ничего не надо клясть и трогать
У домов замшелых и могил.
Август-сентябрь 2000

ЮЖНЫЕ ГОРОДА
Крутишься, охаешь, стонешь –
Станции южных дорог.
Голый по пояс Воронеж,
Красный от рыб Таганрог.

Стрелок стучат запятые.
После гудящих мостов
В окна вагонов литые
Конный влетает Ростов.

Сто городов. Не приляжешь.
Сон не идёт и не шёл.
Яблочный Брянск и бродяжий,
Сильно лесковский, Орёл.

Местные русские гении
Вплавлены в бронзу и сталь.
Чехов, Кольцов и Тургенев
С нами отправились вдаль.

Шепчутся многоголосо
Громких провинций уста.
Крутятся наши колёса
Прямо до храма Христа.
1999

ОТКРОВЕНИЕ
Промчался с шумом на попутках, пёхом
Протопал вдоль притоков всех Днепра.
Я, может быть, считался скоморохом,
За то, что жил на кончике пера.

Любил, страдал, писал и ненавидел
Не красящие дух полутона.
Менял легко работу и обитель,
И радостные чьи-то имена.

При том был духом и немного другом
Приноровившихся к той жизни муз,
Страдающих запоем и недугом,
Что погубил при Ельцине Союз.

А тот недуг зовут отхожим полем,
Что оказалось – топь и буерак.
Я сам всерьёз им с отрочества болен,
Бродяжничество – водка и табак.

Не успевая полюбить окрестность,
Я уносил с собою лишь блокнот,
Почти не замечая человечность
И вообще живущий тут народ.

Но всё само собой запоминалось
И шевелилось, как в мотне карась.
И там, где всё когда-то не срасталось,
Вдруг становилось к месту и как раз.

Теперь районы те и мне святыни,
Хотя для них я вряд ли жив и свят,
Кириллицей, что праведней латыни,
Замаливаю внутренний разлад.

Пусть не прочтут, и слово канет в вечность,
И не откроет для знакомых рот.
Я благодарен им за человечность,
Из-за чего и полюбил народ.

Слегка имея славу и известность,
Лишь потому, наверное, творю.
Что, ненавидя раньше эту местность,
Теперь её отчаянно люблю.
2006

РУССКАЯ ПОЭЗИЯ
Дервишная розовая Персия,
Бардовская синяя Британия.
Что у них известно как поэзия,
То у русских место обитания.

Ключ у Александра свет Сергеевича,
Ключик у Сергея Александрыча.
Где стихи упали, там и селище
С золотыми рифмами-усадьбами.

Без поэзии вокруг да около
Бегать нам, как будто кто-то гонится.
То ли в тереме не видно сокола,
То ли в хате не хватает горлицы.

Странноватость мудрая, волшебная
Окормляет родину словесностью.
Лирика настолько совершенная,
Что сама становится окрестностью.

Строчки звонкие страдают ласкою
И готовы обернуться песнею,
Потому и любят птицу райскую,
Домостроя русского поэзию.

Хокку – это в сакуре Япония,
Веды – нашафраненная Индия.
Наша стихотворная гармония
Улеглась венцами общежития.
16- 19 октября 2008

В БИБЛИОТЕКЕ
Сияют белым силикатом
И синим пламенем витрин
Библиотечные палаты
Под шум берёзовых ветрил.

Как будто хлопают мне листья
И древо кланяется в пояс.
Стихи читаю бескорыстно
О том, что вместе мы и порознь.

Моя крестьянская застава –
Три ряда плачущих в платочек.
Ещё недавняя орава
Замужних, вдовушек и дочек.

Привыкших чувства лить в подушку
От грубой милости залёток,
Спешащих изредка в церквушку,
Как будто в тихий околоток.

Интересуются стихами,
Ловя их высохшими ртами.
И жалко, что пастух-охальник
Припёрся рано со стадами.

Похорошели от уюта,
Довольны складными речами.
И, извиняясь поминутно,
Уходят с гордыми плечами.

Махает тёплыми руками
Стихов зелёная опора.
Делюсь весь вечер с земляками
Я правдой Русского Собора.
2 ноября 2005

ЦВЕТОЧКИ
Вся Россия – кочками
С красными цветочками.
Дом лесного солнышка
До речного донышка.

Горница с курганами.
И крыльцо с цыганами.
Лихо жить с колодками
Рядышком с молодками.

Золотой рубахою
Восходить над плахою.
Плакать над полатями,
Где рожают матери.

И качают строчками
Люльки под шесточками.
Вина пить с Боянами,
От любови пьяными.

С песней бесшабашною
Мчаться врукопашную.
И входить с оглоблею
Прямо в жизнь загробную.

Погасив там полымя,
С выжженными полами
Выскочить на тропочку,
Опрокинуть стопочку.

Кутаясь в усмешечку,
Целовать потешечку.
Справившись с заботами,
Пасть перед киотами.

Искренне покаяться
И по новой маяться.
Хоть Россия кочками,
Но зато с цветочками.
2007

КАЛЕНДАРИ
На круги возвращается своя
Россия – родина даров.
Грущу весной от звона соловья,
А осенью – от красных слов.

Птиц перелётных и оседлых птиц,
Склевавших летний календарь
У говорливых и святых криниц,
Благословляющих их вдаль.

Народ высокий стынет у ворот,
Из блюдца пьющих Иван-чай,
Меняя дней ушедших укорот
На удлинённую печаль.

Как всех, меня взывает на порог
И этот звон, и этот клик.
Пускай журчит крылатых гласных слов
Не засыхающий родник.

На круги вечные своя
Возносит стая нашу грусть.
Вернёт ещё меня и соловья
Окалендаренная Русь.
15 сентября 2007

ВЕТРЯКИ
Походив вдоль собственной реки,
Обмелевшей в зарослях калины,
Вспоминаю ясно ветряки,
Над селом кружившиеся клином.

С веерами схожие жар-птиц,
Распустивших перед дролей перья,
Выпивавших струи из криниц,
Плачущих в утробе подземелья.

Бегал с другом на колхозный двор
Посмотреть на ласковое диво.
Та вода, завистникам в укор,
Главное во мне не охладила.

Вырывала шланги из руки
Ненасытная на брызги радость.
Нам махали с детства ветряки,
Чтоб село волной не расплескалось.

Простоватый с виду механизм
Одарял меня небесной лирой.
Над селом сама вращалась жизнь,
С возрастом заросшая калиной.

Я стою на берегу реки,
Уж давно размытой на протоки.
Отмахали, видно, ветряки
Все свои отпущенные сроки.
8 июля 2005

ИЗОБАРЫ
Сплошная солнечная ширь –
Как будто бы под Краснодаром.
Наш климатический аршин
Подвержен южным изобарам.

Мы попадаем в резонанс
Уже заметных потеплений.
То ль Бог испытывает нас,
То ль распоясался наш гений.

Сияет брошью сторона
Овинограденных усадеб.
И ущипнута старина
Лихой ускоренностью свадеб.

И утончилась полоса,
Что нарекли славяне средней.
И переполнены глаза
Кручиной русской заповедной.

Налита солнечная ширь
В лесные синие бокалы.
На свой нас меряют аршин
Турецкой саблей изобары.
12 сентября 2008

ХАТА – ПЕСНЯ
Слева – ложе, справа – Дева,
Посредине два окна.
Точно песня в три припева,
Хата льётся в облака.

Слева – печка, справа – снимку
Место рода – до дедов.
Вся семья сидит в обнимку –
Деревенская любовь!

Слева – шторка и ухваты,
Справка – полка и комод.
С величавой песни-хаты
Начинается народ.

Слева – люлька, справа – складно
По местам разложен быт.
На закат глядит веранда,
На восход – окно рябит.

Слева – ложе, справа – Дева.
Вот всего-то и делов.
Не бывает без припева
Деревенская любовь.
18 июля 2005

НОВГОРОД-СЕВЕРСКИЙ ПОЕЗД
На берёсте лесов древнерусская вязь.
Для потомков дружинников чудо не ново.
Сам Господь воссиял. Ни монах и ни князь
Не могли о Полку начертать это «Слово».

Плыли буквы почти под лебяжьим пером.
Автор грешную землю пытался утешить…
Поезд речки глотает, что кровны с Днепром.
Снов и Судость судачат. И нежится Снежить.

Города на подбор тут цвели для поэм,
Как иконы приплывших предтечею ига.
Русь пока без Москвы. Непридуманный Кремль,
Может быть, на пиру хочет выдумать Игорь.

Но и Новгород-Северский – князю под стать.
Поезд катится к стогнам схождения «Слова».
Стародубскую, курскую, мглинскую рать
Месяц высветил мне, восстающую снова.

На околицу русских вздохнувших равнин,
Очарованных светом, нездешним и лучшим,
Помолился Господь и судьбу обронил,
Ярославна вот-вот зарыдает кукушкой.

Видит князь позади златокудрую знать
И на блюдах с кутьёй под холмами селенья.
Он, наверное, чует: черёд умирать
Уж назначен полку в осиянном сраженьи.

На берёсте лесов древнерусская вязь.
По речушкам плывут разноцветные листья.
Что прочёл в них взиравший из времени князь,
Где мелькнули ему непонятные лица?
25-26 декабря 2004

ПАРУ РАЗ
Как Россия не старается,
Бунт и междометья!
Всё плохое повторяется
Пару раз в столетье.

Хоть война, хоть поле мирное
С красными мохрами.
Всё равно за здравье милая
Ставит свечи в храме!

Меньше девица поплачется,
Попоёт разлуку.
Не придётся сильно тратиться
Миру на разруху.

Нам, признаться, не до роскоши
Под двумя орлами.
Но зато все наши лошади,
Как и мы, с крылами.

Сказки божьими коровками
Вьются меж руками.
Если с нами жить как с волками,
То и мы волками!
20 сентября 2008

БУХОВА ГОРА
Я не знаю, почему ты Бухова,
Месяцем взошедшая гора.
От тебя рукой подать до Рюхова,
Вотчины то лавры, то орла.

До неё ржаные вёрсты меряны
Распростёртым саженем стрижа.
На горе такие зёрна сеяны,
Что годны для треб и куража.

Дан нам день для светлого свидания,
Ночь для оправдания затей.
Всё, что выше нашего страдания,
Ничего не значит для людей.

Помнит житель добрые истории
И такие, что бросает в дрожь.
Сельские простые аллегории
Разделяют истину и ложь.

Я не знаю, почему ты Бухова,
Над селом взошедшая гора.
Но гремят за восемь вёрст у Рюхова
Из Рохманова перепела.
31 августа 2011

ЯБЛОКИ
Яблоки, яблоки, яблоки
В росной малине впокат.
Мне бы добраться до ярмарки
И до кирпичных палат.

Жил бы неделю там целую,
Золото сыпал ведром.
С нашими красными ценами
Лез бы народ напролом.

Там городской Марь Ивановне,
В звон ошалелый подол,
Я положу наливанное
Яблочко прямо на стол.

Косвенно сердца касается,
Что у меня на крыльце.
И не откажет красавица
Мне ни в словах, ни в кольце.

Хочешь - не хочешь – захочется
Дом навестить мой в саду.
Яблоком спелая рощица
Так и горит на свету.

Пахнет аллея-прихожая
Солнцем литым и вином.
Ну, заходи же, пригожая,
В мой золочёный хором.

Яблоки, яблоки, яблоки
В кадках вокруг и впокат.
Мне бы добраться до ярмарки,
Где же мой конь-самокат.
Середина августа 2008

СЕМЬЯ
И сам седой, и полосами
Судьба по родичам прошлась.
Какого цвета небесами
Господь укутывает нас?

Синее синего – банально,
Яснее ясного – вопрос.
Любое зрение обманно
В дыму семейных папирос.

Детьми привязаны и кровью,
И всякой всячиной всего,
Что называется любовью,
И стоит, собственно, того.

Не искушайтесь простотою
Не мною выдуманных рифм.
Зовёт бессмертием к застолью
Толпа роскошных поварих.

Трава зелёная до боли,
Проёмы синие до слёз.
Рассказов трудных многоборье
Не останавливает тост.
7 ноября 2005

ВИТЬКА РОКОССОВСКИЙ
Лезвия жевал и грыз бокалы,
В гипсе рваном танцевал от печки.
Булдыри окрестные ласкали
Усечённые его словечки.

Всякие я рю да понимашь ли
Под оценку радостную – тах-то!
Но сказать, что мужичок без башни,
Можно было с бухты лишь барахты.

Бесшабашным слыл и малахольным
Кочегар последнего разряда.
При себе всегда имел махорку,
Чтоб отбиться ночью от наряда.

Вспоминал по пьяни ро`дный Болхов,
Лихо, сплёвывая сталь опилок.
Был он то ли позабытый Богом,
То ли очень Господом любимый.

Хвастался под банкой – я таковский!
Пил стакан – как воду из колодца.
Дал себе кликуху –Рокоссовский,
Уважал за что-то полководца.

Может потому, что тот со штабом
По Орловской улице промчался.
Странно очень, но и лучшим бабам
Витька счастьем часто улыбался.

Прыгал по посёлку, как кузнечик,
В гипсе, презирая бюллетени.
Маленький весёлый человечек
Из прокисшей заводской котельни.
7 сентября 2007

НА ДОНУ
Не знаю, Дон или приток
Нас провожал блестящею игрою.
Бежал глазастый чугунок,
Дымя своей чубатой головою.

Дрожал инжировый базар
От топота казачьих иноходцев.
И клич пылал «Аллах акбар»
В гранатовых локаторах торговцев.

Дымилось трубками в толпе
Спокойное предвидение фронта.
На карту ставило купе
Сорвавшееся лезвие дефолта.

Предощущение войны
Шло от реки, как вынутой из ножен.
И в тёплой заводи сомы
Своих законных ожидали пошлин.

Ещё сиял нам Тихий Дон
Артельной удалью рыболовецкой.
И думать было не резон
Гостям о новой пляске половецкой.

Но виделось – не избежать
Ни полевой, ни луговой потравы.
И обе силы возрождать
Спешили собственные нравы.
21 октября 2008

ПРОМЫСЕЛ
Россия молодая – на колёсах,
Россия чуть постарше – на крыле.
У каждого свой длинный горький посох
На этой укороченной земле.

От брянской деревушки – до Ямала,
От городка с церквушкой – до Москвы.
Рассыпались солёной скукой мамы
Сорвавшиеся в промысел сыны.

Пока их нет, высматривает ворон
Добычу, как сказали б, на позвон.
Течёт по Богородичным иконам
Предчувствие рыдающих колонн.

Богатые в неделю горемыки,
Такие вытяжные, не ко мне.
По всей Руси, как по степи калмыки,
Несутся на заплатанном коне.

Кто упадёт в дороге под копыто,
Кому иная воля суждена.
А дома ждёт и баня, и пол-литра,
И шёлковая, в общем-то, жена.

Россия молодая – на колёсах.
Россия чуть постарше – на крыле.
И промысел проглядывает в росах
На луговом узорном рукаве.
Первая половина августа 2008

КЛИМОВ
Климов, Климов, кто на Климов?
Разрывается Москва.
Пассажиров, как налимов,
Ловит поезд в рукава.

Расписная вязь вагонов
Мне поёт про Старорусь.
Вкусно пахнет самогоном
Говор ласковый из уст.

Мужичонки и красотки,
Тройка крепких дембелей.
Вольность мчится до слободки
Казаков и егерей.

Озорной улыбкой-кантом
Окантован здешний крой.
До чего люблю плацкарту
С растолокой – толокой!

Климов, Климов, кто на Климов?
Чей-то крик валит кулём.
Пролетает скорый клином
И курлычет журавлём.
8 ноября 2008

РУСЬ
Русь моя, державная и царская,
Взбалмошная, громкая, советская.
Скифская, угорская, татарская,
Дикая, как пляска половецкая.

Русь святейшая и патриаршая,
С синими басистыми соборами.
То невеста в белом, а то падшая
Девка с кумачами-триколорами.

Русь крестьянская, великосветская,
Разбазаренная, ремесловая.
Замороченная и простецкая,
То осиновая, то сосновая.

Русь казаческая, есаульская,
В доску нашенская и свободная.
Трижды мученная, трижды русская,
Очарованная и голодная.

Русь срединная и азиатская,
Забайкальская и черноморская.
Саморайская и самоадская,
Петербургская и санкт-московская.

Русь рождественская и пасхальная,
Подрастрёпанная, как язычница.
Русь намоленная и охальная,
И общинная единоличница.

Русь любая, всю жизнь бело-красная,
И продольная, и поперечная.
Вельми страстная и беспристрастная,
Русь отходчивая и сердечная.
5-8 сентября 2011

МЕЛЬНИЦА
Поля, поля …и не изменница
Судьба кресту и песнопению.
Видна уже на горке мельница
Вполне святому поколению.

Хлеба, хлеба, сплошные витязи,
Стоят и машут мне шеломами,
Неужто снова зёрна вызрели
Промеж деревнями бездомными.

Какие русые и русские,
Приятное оторопение.
Земля, пропитанная чувствами,
И есть великая империя.

А вы как думали – потешились
Над нами – всё и переменится.
На Семигории Отечества
Себя раскручивает мельница.

Возы, возы, скрипят губернии
В страду, набухшую уездами.
Мы были красными и белыми
Над всеми высями и безднами.

Но всё-таки великороссами!
Словечко многим не понравится.
Поля, поля звенят колосьями
Без всякой лишней агитации.

Зовёт, зовёт на горке мельница
Свозить мешки долготерпения,
На под я брошу больше мелочи,
Чтоб русской выпеклась империя.
6 мая 2008

СИНИЙ СНЕГ
Синий снег. Сараями стога.
Булькает укутанный колодезь.
Улеглась мещёрская пурга
На звенящий ясеневый полоз.

Тёмный лес и розовая сеть,
Небеса поймавшая форелью.
На холсты те стоит посмотреть
Лишь тому, кто любит эту землю.

Меж столбов искрящихся, теперь
Избы пахнут дымом и уютом.
На поленице, как странный зверь,
Спит сугроб, облитый перламутром.

В конуре повизгивает пёс,
Предлагая гостю увязаться
Вслед за ним за пару добрых вёрст
Поохотиться вдвоём на зайца.

Не спешу с ружьём, я с детства жертв
Не люблю весёлых и напрасных.
Как рыбачья, золотится жердь
Средь ячеек, розовых и красных.

Синий снег, сараями стога
За чредою ивовых плетений.
И дрожат хрустальные рога
Луговых застенчивых растений.
4 сентября 2011

ТАЙНЫЕ ОБОЗЫ
На просёлках жутких то скрипят обозы,
То поют церковные хоры.
Ночью чует путник, пьяный и тверёзый,
Рядом проходящие миры.

Будто на телегах катится порожних
Никому невидимый народ.
Явственно испуг высвистывают вожжи,
Разрывая животине рот.

Шум пронзает искушением по полной,
Словно приглашая на постой.
Русь моя не раз казалась мне поповной,
Разведённой с небом, но святой.

Коль порушены, как русским ни печально,
С небесами все договора,
Между Русью и колечком обручальным
Матовая светится дыра.

Оттого и помним даже на карачках,-
Голоса блуждают не к добру.
И не списывайте, люди, на горячку
Мир, что проявляется в миру.

О мороке мне крестились очевидцы:
Не глаза, а буйные виры.
Вечно ль будут по России волочиться
Тайные обозы из дыры.
27 января -9 февраля 2005

ПРЕМУДРОСТИ
Городок махорочный и луковый,
Кренделем изогнутый у Судости.
Молодыми сладостными муками
Я запомнил все твои премудрости.

Мир цветастым кружевом сплетается,
Потихоньку тянется и вяжется.
И простое всё, о чём мечтается,
Волшебством когда-нибудь окажется.

Весь он за тесовыми воротами
И под зонт нырнувшими калитками.
И скрипит с утра коловоротами
У домов с пожарными визитками.

Городок из площади и улочек,
На какие мало кто позарится.
В нём из замухрышек и из дурочек
Вырастают умницы-красавицы.

Не меня они позвали в горенку
И на все причуды до венчания.
Потому мне прошлое в диковинку
И любимо до очарования.

Городок махорочный и луковый
Пахнет булкой маковой у Судости.
Молодыми сладостными муками
Я запомнил все твои премудрости.
28 июля 2011

ИВАНОВСКАЯ РЕЧКА
Речка плавная и небесная,
Рябь, похоже, писана вилами.
На мосточке русявка местная,
Как хозяюшка, над перилами.

Ручки смелые, загорелые,
Держат домики, как кораблики.
Как церквушечки, бело-белые,
Крыши красные, точно лапики.

Вербы пышные, изумрудные
Полотенцами над киотами.
Мысли плавают как приблудные
Вместе с рыбами беззаботными.

Всё селение отражается,
Неестественно-настоящее.
На мосточках таких свершается
И великое, и пропащее.

В жизни все мы самые-самые,
Хоть не всех одарили милыми.
Что написано там, русявая,
На воде золотыми вилами.

Живописная, акварельная,
Не деревня, а деревенюшка.
Красота её корабельная
В воду брошена, будто денежка.

Речка вербная и калинная,
Берег вышит льняною скатертью.
Протекает тут Русь былинная
И любимая Божьей Матерью.
11 августа 2011

БАЛАЛАЙ
Полотно тиснённое парчи –
Так цветёт сиреневая гречка.
Ну, зачем достала калачи,
Мне ключи дала бы от сердечка.

Ну, зачем мне сладкий виноград,
Золотистый августовский пальчик.
Я же в том совсем не виноват,
Что давно не школьник и не мальчик.

Ну, зачем собачий этой лай,
Слишком привлекает он залёток.
Я такой заядлый балалай,
Как и балалайский околоток.

За визит невольный не сердись,
Посмотри, какое позднелетье.
Не твоя присуха я и жизнь,
Но твоё счастливое бессмертье.

Не гони лопатой со двора,
Докопай картошкою разлуку.
Гречневая сизая пора
Сквозь туман протягивает руку.

Ну, зачем стакан мне и калач,
Каши дай попробовать духмяной.
Каждый в жизни был не раз портач,
Возвращаясь заново к желанной.

Так что гречку с маслом подавай,
Ставь горшок скорее на загнеток.
Я такой весёлый балалай
Золотых лирических заметок.
6 ноября 2008

ДУМЫ ПРО МЕНЯ
Что про меня подумают деревья
В своей упрямой страсти строевой,
Готовые ломать себе коренья,
Ощупывая солнце головой.

Что про меня подумают синицы,
Вскормлённые зимой чуть не с руки,
Примчавшись на Зиновья извиниться
За суету голодной толоки.

Что про меня подумают собаки,
На свист бегущие под мой балкон.
Презревшие животные повадки
И в трудный час признавшие закон.

Что про меня подумают миряне,
Спешащие по собственным делам,
С кем я делю без славы и без брани
Все шишки, достающиеся нам.

Что про меня подумают в молебне
Прошедшие и подвиги, и зло?
Наверно то, что на седьмом мне небе
В России жить, вздыхая, повезло.
10 июня 2006

СНЕГИРИ
Так легко бывало после бани
В детстве по дороге вдоль зари.
Мерялись с ней красными зобами
Круглые от песен снегири.

Шёл я к ним, неся охапки пара
И мечтаний не окрепших гул.
Восседал у нашего амбара
В киверах горячий караул.

Со звездою опускался полог,
Не боялся я за огоньки.
Никогда на них в полесских сёлах
Из пеньки не ставили силки.

Походили на церковных певчих,
Звавших к всенощной семью тайком.
Над сугробами в морозный вечер
Снегири горели за окном.

Клали в чай малиновые прутья.
Жизнь понятной становилось сплошь.
Чудных птиц заря кормила грудью,
Расстегнув берёзовую брошь.
27 февраля-8 февраля 2005

РУССКИЙ ХАРАКТЕР
Нас склоняли книзу топоры,
Возносили до небес пророки.
Оттого так русские добры.
Потому так русские жестоки.

Получали ангелов дары
И поэтов обречённых строки.
Оттого так русские добры,
Потому так русские высоки.

Убивали лучших до поры,
Видевших заезжие пороки.
Оттого так русские добры,
Потому так часто одиноки.

Нас толкали в чуждые миры,
Требуя опасные зароки.
Оттого так русские добры,
Потому на истину глубоки.

Женимся у западной зари,
У зари воюем на востоке.
Потому так русские добры,
Что пришли на землю как пророки.
12 февраля 2005

БОЯРЫНЯ ОРША
Переводятся часы и стрелки,
Украина светится и Польша.
Музыку и яблоки в тарелки
Насыпает от души нам Орша.

Станция-боярыня; живая,
Блещущая поясом Днепровна.
Отщипнув чуток от каравая,
Я бегу до брянского вагона.

А свистка всё нет, не отпускаешь;
Дочки-вишенки твои румяны.
Что тут долго думать, намекаешь
На мои грядущие романы.

Только – за! Когда бывал я против
Добрых слов и щедрых лобызаний.
Вот на сей оптимистичной ноте
Покидаю Оршу без терзаний.

А девчонки на тебя похожи:
Шалые, цветные, озорные.
Славятся нарядами из Орши
Местные боярыни льняные.

Не успеешь поклониться: «Здравствуй»!
Как пора балакать: «До свиданья».
Голубое тканое пространство
Создано для чудного страданья.

Переводятся часы и стрелки,
Кто на Киев мчит, кто на Варшаву.
И сияют девки, как котелки,
Украшая синюю державу.
10 декабря 2012

КУПАНИЕ КОНЯ
Деревенская невеста в сарафане
Всласть купает вороного жеребца.
Вырывается животное дыханье
Из забрызганного фырканьем донца.

У коня и у неё горят веночки,
Одуванчики – уверенность и фарт.
Ну-ка, рыжий, не забудь помыть носочки,
Мой тому любимый будет очень рад.

Дай-ка расчешу тебе льняную гриву
И словечки огнекрылые вплету.
Ты потом, заржав, скачи к нему на жниву
И впрягайся вновь в ржаную маету.

Не косись до табуна на кобылицу,
Да она и на другом ведь берегу.
Коли нам поможешь, милый, пожениться,
То и я тебе когда-то помогу.

И понятливо кивает головою
Удивительно смышлёный вороной.
Хочешь, белая, я и тебя омою
Одуванчиковой жёлтою волной.

Деревенская невеста, вся льняная,
Всласть купает вороного жеребца,
На котором свадьба явится хмельная,
Белые носочки встанут у крыльца.
17 декабря 2012

ЯЗЫЧНИКИ
Перед смертью бесятся язычники,
Лошадей рогатых ямщики.
Лешему – холопы и опричники,
Водяным – купцы-поставщики.

Племя мясом беличьим откормлено,
Род позеленел от кутерьмы:
На охоту ходит вместе с вороном,
Шастает медведем у тюрьмы.

Топорами, луками и порохом
Мир осин крестили Ермаки.
Падали у капищ на колени ворохом,
Перековывая языки.

Но не все вставали под иконами,
Будучи рабами красных лент.
Становились в горле нашем комьями
И ловили выгодный момент.

К счастью их, подрублены станичники,
Деревенское прогнали с глаз,
И теперь упорствуют язычники,
Отреченья требуя от нас.

Не заметили, как в русском полюшке
Накопилась тишина и злость.
Засиделась Русь у ведьмы в золушках,
Как бы плакать старой не пришлось.
Ноябрь 2004 - 2012

МОНОЛОГ КРЕСТЬЯНИНА
Спросить хочу, московские пижоны:
Пасли ли вы когда-то лошадей.
Или коров доили ваши жёны,
Когда вы кровь цедили из людей?

Не в виде деревенского упрёка,
Хотя его сейчас не избежать.
Зачем же руки сунули по локоть
В наш добрый быт и в нашу благодать.

Хотите прикупить себе заводик,
Молочный иль мясной, вам всё равно!
Да только мы пойдём ли к вам под зонтик,
Дельцы из голливудского кино.

Вы смыслите хоть что-нибудь в навозе,
Или жевали фосфоритов соль.
Хотя село, конечно, в коматозе,
Ну а крестьянин, голый и босой.

Под лебедой пока лежат гектары,
И гость незваный скалится – осот.
Но ваши саксофоны и гитары
Не стоят наших истинных красот.

Перебеситесь, поимейте совесть:
Село вам не продаст ни ночь, ни день.
И весь американец этот Сорос
Дешевле стоит, чем один плетень.
7 сентября 2007

ЧЕТЫРЕ КОНЯ
Ещё заря молочная румяна,
Но ведьмы начинают суетиться.
И нам пора как раз на Силуяна
Рожь сеять и озимую пшеницу.

И собирать в берёзовую кружку
В лесу последнюю малину,
Где девки крестят куклу, как кукушку,
Одетую в цветастую тряпину.

Так с давних пор желают покумиться
Орловские и брянские девахи,
Присматриваясь, кто бы мог жениться
На них и где заманчивые свахи.

А по соседству на полях озимых
Ревут надсадно дизельные кони.
И девки женихам, смущая милых,
Протягивают жаркие ладони.

Обряд весёлый, звонкий и наследный
Российскую имеет подоплёку,
Коль конь златой, серебряный и медный
Да плюс железный завершают к сроку

Посев, который выше ржи-пшеницы,
И в чём-то равен семенам предтечи:
Я знаю, глупый будет гоношиться,
Не понимая образные речи.

Что понимать, намёк предельно тонок,
И он, конечно, не для земледельца.
Через века его поймёт потомок,
Не потерявший ласкового сердца.

Ещё заря молочная румяна,
А ведьмы начинают суетиться.
Пора Руси как раз на Силуяна
Рожь сеять и озимую пшеницу.
5 декабря 2012

ОСЕНЬ В КРАСНОЙ СЛОБОДЕ
Горбатые, под шифером, сараи,
Соломенных копёшек ряд.
И раечки, малиновые раи
В саду запущенном горят.

А лопухи, застывшие от вздоха,
Колючки сушат на плетне.
И уши синие чертополоха
Растут из сплетен на гумне.

Сутулится под осень день нежаркий,
Как молодой ещё старик.
И по-хозяйски озирают ярки
Свой двор, заветный материк.

Тут как траву косили – не скосили,
Сидит упрямо в бороде.
Я вспоминаю обо всей России
Под осень в Красной Слободе.

Котёнок серый, выпуская когти,
И, опершись о столб хвостом,
Готов уж приземлиться на колоде,
Где воробьи болтают не о том,

Что всех волнует в август, как истома,
Когда смешались дым и хмарь.
И догорает, ожидая съёма,
На старой яблоне фонарь.
29 ноября 2012

БЕЛЫЙ АНГЕЛ
Памяти Василия Белова
Снова за сердце тоска хватает,
Хоть слезою душу ороси.
Улетает белый ангел, улетает
Из моей расхристанной Руси.

Застывают рощи и дубравы,
Пар идёт от непокрытых крон.
И поют церковные уставы
Самый нежелательный канон.

Тучи трут по всей России луны,
Ветры – полотенцами дома.
Улеглись «Излуки» и «Кануны»
Перед смертью автора в тома

Вечного зелёного изданья
С золотым классическим шрифтом.
И волной жестокого преданья,
Как чернели вороги при том.

Что шептал издателям оценщик
Напрямую, даже не юля,
Как достал всё ж этот деревенщик
Молодых властителей Кремля.

Нам пока, мол, не до сочинений,
И придёт ли время им – вопрос,
Коль эпоха русских откровений
Укатила в дымку, как обоз.

Да, придёт! Она уж на подходе,
И её прославленный герой –
Африканыч – едет на подводе
Первой под селянскою горой.

Я уверен – каждый прочитает
Эти книги в срок свой на Руси.
Улетает белый ангел, улетает,
Оторвавшись от земной оси.
5 декабря 2012

ДВА ВОРОНА
Умирая, старая селянка
Просит дочку горницу умыть:
- Ах, моя ты милая белянка,
Мне пора уж речку переплыть.

Но не ту, за нашим огородом,
Что поит крыжовника кусты,
А глубокую, с заветным бродом,
У какой не строены мосты.

Сколько дней у бани вьётся ворон,
Не один, проклятый, целых два.
Озвенела я у колоколен,
Расцветя, мне кажется, едва.

Ворон первый будет – ваша мама,
А второй, любезный – наш сосед.
Вы меня несите мимо храма,
Где дала я свадебный обет.

Я Григорию не изменяла,
Хоть о том он думал, паразит.
Ну, а если что и замышляла,
Бог за то, наверное, простит.

Не жила, лишь вас вот нарожала,
Непутёвых, милых и родных.
Вот и поле, дочка, я дожала
Колосков последних золотых.

Вымой чисто на прощанье хату,
Чтоб мостница пела, как гармонь.
Вишь, клонится солнышко к закату,
Мне пора, давай свою ладонь.
6 декабря 2012

КЕЛЕЙНИК
Часовенка из жёлтых брёвен,
Под ней криничная струя.
И между сосен-колоколен
Мелькает инока скуфья.

Чист мир, лесной и заповедный,
Как вышиванный коленкор,
Что утирает голос медный,
Со звоном льющийся в подзор.

Сюда стекается народец,
Негромкий, добрый и простой.
Его божественный колодец
Поит водицею святой.

Вокруг такое освещенье,
Что ничего уж не болит.
И в той кринице на Крещенье
Обмыться каждый норовит.

А рядом мирный муравейник
И всякой жизни череда.
И появляется келейник
Из ниоткуда, как вода.
3 декабря 2012

КРАСНЫЕ КРЫЛЬЯ
Красные крылья иконы
В жаркий закат на стене.
Ангел садится спокойно
На душу белую мне.

Крестит обойные ромбы
Чья-то заметная тень.
Тают мои катакомбы,
Валится старый плетень.

Знаменье иль омовенье?
Чище я стал под крылом.
Там, где лежали каменья,
Строю для ангела дом.

Снова я прежний и ясный,
Гордый небесным родством.
Гласный души и согласный
С лучшим своим естеством.

Падают с сердца оковы;
Нет на душе их и вне.
Красные крылья иконы
Машут святому во мне.
21 июля 2005

ОСЕНИНЫ
Россия празднует ос`енины,
Родные наши осен`ины.
Как эта рожь, мы тут посеяны
Для осияния равнины.

Ярило греет белый утренник,
Разносят пенный сбитень жинки.
И каблуки в подолы ухая,
Под бубны славят оспожинки.

Умытый ржевник хороводится,
Скирды, как лапти и галоши,
Притопывают у околицы
В честь Световида и Макоши.

Волше`бствуя, ударом кремния
Зажгли костёр, как делал пращур.
Придя в сей мир ржаной ко времени,
Уйти не хочется пораньше.

Для бороды медведя Волоса
Свит сноп и перевязан лыком.
Журавль, сварганенный из хвороста,
Исходит пламенем и криком.

Огнём душевного горения
Встречаю хлеб и провожаю.
И льётся боль благодарения
Земле Сырой и урожаю.

Россия празднует осе`нины,
Родные наши осени`ны.
На крыльях носятся Есенины
Для освящения новины.
25 ноября 2012

РОССИЯ ПРОСЫПАЕТСЯ
Подрагивают вежды
И борются с истомою.
Лежит Россия
Между
Молитвою и дрёмою.

По-бабьи растелешась,
Сопит и улыбается.
Промеж чужим и лешим
Святое обретается.

Изорваны одежды
Истоков и словесности.
Лишь вздрагивают вежды
У люда и окрестности.

Сбываются, похоже,
Старинные пророчества:
Вот-вот покинут ложе
И имена, и отчества.

У самого одонья
Ключ спрятан заповеданный.
Что натворим спросонья,
Самим ещё не ведомо.

За правду не взыщите,
Которая кусается.
Чужие, трепещите,
Россия просыпается.
18 февраля 2013

Из новых стихов

Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Комментариев:

Вернуться на главную