Вечное бремя страстей

«… в нем погасло пламя непримиримой и смертельной вражды
к побежденному герцогу, и с этой поры
он стал человечнее относиться и к нему, и к подданным»
Монтень

«Я лишен возможности видеть вас, сударыня, -- что ж, я хочу, чтобы вы каждый день слышали обо мне. Знаете ли вы, что за цель имела экспедиция на остров Рэ и союз с протестантами Ла-Рошели, который я замышляю? Удовольствие увидеть вас. Я не могу надеяться с оружием в руках овладеть Парижем, это я знаю. Но за этой войной последует заключение мира, заключение мира потребует переговоров, вести переговоры будет поручено мне. Тогда уж не посмеют не принять меня, и я вернусь в Париж, и увижу вас хоть на одно мгновение, и буду счастлив. Тысячи людей, правда, за это счастье заплатят своей жизнью. Но мне не будет до этого никакого дела, лишь бы увидеть вас!». Это герцог Бекингэм, место действия – Париж, Лувр, время действия -- примерно 1626—27 гг. (точнее сказать невозможно, как почти всегда, когда речь идет о сочинениях Александра Дюма-отца), эмоционально изложенное военно-политическое кредо обращено к королеве Франции, Анне Австрийской, супруге Людовика XIII.

Через год-два (см. наше замечание об особенностях хронологии Дюма-п е ра), 23 августа 1628 года (эта дата точна, в отличие от предыдущих) герцог будет убит фанатиком-пуританином Фельтоном, ставшим жертвой коварной и жестокой обольстительницы (ми)леди Винтер. Ла-Рошель – этот последний оплот гугенотов во Франции -- падет к ногам Людовика XIII и его первого министра кардинала Ришелье, миледи отравит несчастную Бонасье, головорезы-мушкетеры с помощью еще одной милединой жертвы отрежут голову ей самой, Д'Артаньяна сделают лейтенантом, пройдет еще двадцать лет, бывшие мушкетеры отправятся спасать английского короля Карла I, которому в конце концов отрубит голову сын обезглавленной миледи … и так далее и тому подобное, до самой смерти маршала Д'Артаньяна уже лет тридцать спустя при осаде какой-то нидерландской, что ли, крепости.

Главный урок эпопеи Дюма – внешняя и внутренняя политика великих государств есть следствие прихотей, страстей, раздражения и симпатий великих (и не очень) монархов, герцогов, кардиналов, графов и даже простых лейтенантов роты королевских мушкетеров; хочет герцог Бекингэм увидеть Анну Австрийскую – тут же вооружает флот на помощь Ла-Рошели. Мол, именно так дела и делаются по-настоящему; все остальное – политические устремления, борьба за права, экономические интересы и даже религиозные разногласия – специально придумано для отвлечения простаков. Как говаривал Портос, «свернуть шею этой проклятой миледи – меньший грех, чем убивать бедных гугенотов, все преступление которых состоит только в том, что они поют по-французски те самые псалмы, которые мы поем по-латыни».

С тех пор прошло почти четыреста лет. Ла-Рошель взяли. Сын Людовика XII, высокомерный тупой «Король-солнце» отменил Нантский эдикт и почти все гугеноты сбежали из Франции, осев от Южной Африки и Северной Америки до Лондона. Католикам давно уже дозволено распевать псалмы на их национальных языках. Политика, как внутренняя, так и внешняя, делается – по крайней мере в западном мире – исходя из сложной совокупности экономических интересов, социальных стремлений и ожиданий, идеологических установок, партийных и медийных предпочтений. Запад, этот несокрушимый форпост Прогресса, Рацио, Демократии и Здравого Смысла, противопоставляет свои неизменные прогрессивные установки произволу, коварству, цинизму, страстям «восточных» и «южных» тираний и диктатур.

Здесь, в Америке, Германии, Британии, Франции, царствует Разум, не связанный с низменными побуждениями отдельных людей, сколь бы знамениты и могущественны они ни были; решения принимаются с опорой на демократические процедуры, реализуются ответственными перед парламентами правительствами, за всем этим пристально присматривают суды, пресса и общественное мнение. В наших представлениях эпоха, когда влюбленные венценосцы ввергали свои владения в хаос войны и неразберихи, чтобы угодить прекрасным дамам, когда бушевали шекспировские страсти, главной из которых, безусловно, является жажда мести, когда пешки-подданные гибли в огне, бушевавшем в сердцах монархов, прошла, закончилась, исчерпала себя с появлением национальных государств, выборных институтов и международных организаций. Даже о тиранах XX века такого не подумаешь: разве станет кто-нибудь утверждать, что Гитлер напал на Сталина, полюбив всей своей коричневой душой кого-нибудь из кремлевских жен?

Меж тем, и одно, и второе наше утверждение является ложным. Конечно, политика XI или XVI веков довольно часто зависела от прихотей царствующих особ; только вот надо понимать, что эти прихоти неизменно лежали в русле тогдашнего стиля, точнее – типа политики, инструментами (а не побудительными мотивами) которой были и династические браки, и детальные выяснения вопроса «кто чей вассал?», и личные встречи на пирах и турнирах. Любовницы советовали, фавориты нашептывали, злопамятные вельможи науськивали, но основой политики, внутренней и даже внешней, были четко осознанные интересы – если не государства как такового (государства того времени мало похожи на нынешние), то Короны, Церкви, Династии, подданных. Исключений мало, но они еще больше подтверждают правило. Это ведь только с нашей современной, довольно пошлой, точки зрения за каждым государственным жестом должен прочитываться персональный интерес. Или, на худой конец, жажда власти. Представить себе, что все было не совсем так (совсем не так) еще шестьсот лет назад, нам не позволяет собственная ограниченность и, уж простите, просто глупость.

Эти же качества не позволяют нам увидеть в сегодняшнем западном мире кипение страстей – иногда высоких, а чаще, надо сказать, мелких, вовсе не шекспировских. Куртуазных виньеток в нынешней политике не заметишь, это верно, никто войны с Францией не начнет ради удовольствия лицезреть прекрасные глаза Карлы Бруни на торжествах по поводу заключения мирного договора. Впрочем, их и так есть где увидеть – на экране, на странице журналов и газет. А вот злопамятство, жажда мести – это в самый раз. Все помнят, какие чувства испытывал Джордж Буш-младший в отношении покойного ныне Саддама Хуссейна.

Циники (ну хорошо-хорошо, не циники, а прагматики) скажут, что несчастную войну в Ираке Америка начала, преследуя некие интересы неких (не будем их называть) корпораций. Здравомыслящие люди возразят: перед нами чистая месть сына за издевательства (весьма, впрочем, символические), которым иракский диктатор подвергал имя Буша-старшего. И, конечно, желание отпрыска закончить дело, начатое отцом. Потом уже этот импульс оброс так называемыми «политикой», «экономикой» и особенно «идеологией», потом заработали департаменты и министерства, выдавая фальшивые отчеты, невнятные аналитические записки, только потом прагматичные друзья Америки (Британия, Польша, Грузия и так далее) стали выдавать себя за борцов за демократическое будущее иракского народа… Чем это кончилось, мы все знаем.

В этом смысле происходящее сейчас вокруг полковника Каддафи уже точно возвращает нас во времена создания театра «Глобус» и похищения алмазных подвесок Анны Австрийской. В Йемене власти расстреливают протестующих. На Западе это не интересует почти никого. Саудиты вторгаются в Бахрейн, чтобы подавить тамошнюю оппозицию. Почти ноль внимания. Не будем обвинять Запад в лицемерии; все вполне разумно – существующие арабские режимы, не являясь образцами демократии, все-таки партнеры и, как доказывают последние десятилетия, надежные партнеры в самых важных вопросах, от поставок нефти до региональной безопасности. С ними можно иметь дело, держать на их территории свои военные базы, можно даже строить какие-то вполне осмысленные планы на будущее. Кто им противостоит сейчас – неизвестно; как неизвестно было, кто бунтовал в Тунисе, Египте, кто ведет сейчас бои против Каддафи в Ливии. Чего эти повстанцы хотят? Как будут вести себя, если придут к власти? Не враги ли они демократии и западных ценностей? Нет ответа, и быть не может. Осторожность, здравый смысл, уважение принципа невмешательства и целостности чужих государств говорят: лучше не вмешиваться. И не вмешиваются – в Йемене, Бахрейне, Саудовской Аравии.

Но только вот с полковником Каддафи все совсем не так. Он – тот самый, кто раскидывал шатры у президентских дворцов Европы, кто жал руку демократичнейшим лидерам либеральнейшего мира, кто учил своих детей в величественнейших храмах рыночной экономики, кто осыпал щедрыми подарками как этих лидеров, так и эти самые храмы, – ныне именуется «кровавым диктатором», стремительно вырвавшись на второе место после Гитлера в списке главных злодеев последних ста лет. Как же это произошло? Чем Каддафи хуже саудовских принцев, покоящих свое неторопливое правление на каменных законах шариата? Непонятно – с точки зрения современной политики и идеологии…

И вот здесь в игру вступают Шекспир и Дюма. Перед нами типичный акт коллективной мести, будто «Восточный экспресс» читаешь. Каддафи, этот циничный, дьявольски хитрый паяц, долго и изощренно издевался над несколькими поколениями западных политиков, выставляя их в самом идиотском виде. Вспомним только один сюжет. Каддафи приказывает взорвать американский лайнер над шотландской деревней, выставив себя отъявленным террористом. Его наказывают, введя международные санкции против Ливии. Потом Каддафи вдруг признает собственные заблуждения и выдает своих людей гуманному нидерландскому суду. Более того, заплатив компенсации локербийским жертвам, он внезапно становится… не то чтобы хорошим, но и не совсем плохим -- на фоне отъявленного мерзавца Саддама.

К нему проникаются сдержанной симпатией, особенно учитывая ливийские запасы нефти и газа. К Каддафи приезжает погостить непреклонная Кондолиза Райс, а сам он не без помпы совершает турне по европейским столицам. Впрочем, после этого он приказывает арестовать каких-то несчастных болгарских (оцените выбор!) медсестер и палестинского врача, обвинив их в намеренном распространении СПИДа. Запад долго и мучительно выкупает новейших врачей-убийц – так наш герой «отбил» совсем не символический капитал, потерянный им на локербийских компенсациях. Символический же капитал он вернул несколько позже, когда умирающий террорист Аль-Меграхи, сидевший в шотландской тюрьме, был отпущен провести последние дни жизни дома. Вместо одра смерти его ждал пышный государственный прием и не без приятности жизнь, которая, судя по всему, продолжается до сих пор… В одной этой истории Каддафи выставил на посмешище, как минимум, четырех британских премьеров, нескольких американских госсекретарей, парочку французских президентов, не считая руководителей Европейского Союза и прочих международных организаций. И таких сюжетов немало; список обиженных и оскорбленных, одураченных и проведенных за нос ливийским шутом, не короче перечня кораблей в «Илиаде».

А сейчас для Каддафи пришел час расплаты. Но не только для него. Это, на самом деле, последний, самый дьявольский трюк полковника – выставить своих врагов, сероватых либеральных лидеров демократического мира в виде эдаких графов Монте-Кристо, которые, презрев здравый смысл и всяческие формальности, предаются сладкой мести супостату.

http://www.polit.ru/world/2011/03/21/kk200311.html