До чего насыщенным на литературные события оказалось минувшее лето! Поездка на Пинежье - родину Фёдора Абрамова, о чём в июле писал на сайте РП. Десант в поморскую Лопшеньгу, где окрылилось творчество Юрия Казакова, о чём поведал в августе. А на исходе лета, уже в сентябре, выпала дорога в литературные места русского юга: Ростов, Приазовье, Донские степи... Через эти края проезжал Пушкин, здесь зарождалась чеховская «Степь», забурлил «Тихий Дон» Шолохова, здесь явился на свет «Цыган» Анатолия Калинина. Всё началось от памятника Пушкину в центре Ростова. Несколько дней кряду я останавливался возле него, снимал с поклоном картуз и, пересекая перекрёсток, устремлялся в госархив, где искал следы донских пращуров. Потом - поездка в Таганрог, и я впервые побывал на родине Чехова, которого повторно открыл для себя в зрелые годы. Это был подарок судьбы, не иначе. Далее хутор Пухляковский, где жил и творил Анатолий Калинин….Потом... Поездка была такой насыщенной, что всё невольно завязалось тугим узлом - и реальное и вымышленное, то и дело возникали неожиданные параллели, сравнения, одно дополняло и обогащало другое, создавая причудливую картину. Следы от перекладных Пушкина, который ехал на Кавказ, пересеклись со следами обшарпанной брички, на которой катили по степи герои одноименной чеховской повести. Я зримо представил себе римские цифры позапрошлого века с верстовым столбом посередине. И тут же, как эхо, возник образ двадцатого века - раскалённые козлы, на которых лежит обугленное верстовое бревно, раскромсанное на части. Отрок Егорушка («Степь») попадает в ХХ век зрелым человеком. Призванный в годы Первой мировой войны на службу, он на исходе уже Гражданской войны уплывает за кордон. Мой дед, Иван Алексеевич, его ровесник, мобилизованный, как свидетельствует заключение укома, в белую армию, покидать родину не желает, а возвращается в свой донской хутор, где его ждут жена и пять малолетних сыновей. По степям вовсю комиссарит Соломон, младший брат Мойсея Мойсеевича, одержимый и беспощадный, как и Штокман у Шолохова. Он разоряет всё частное, в том числе нажитое честным трудом. Нет пощады даже брату, содержателю убогого постоялого двора. А уж моему деду-казаку, получившему по закону несколько десятков десятин земли, - и подавно: Мироед! Кулак! В 30-м году распоряжением властей хозяйство Поповых разоряют, семейство в 13 душ выгоняют из дома и нагайками гонят на станцию. Среди верховых вижу повзрослевшего Тита, того смешного мальца, какого в блужданиях по степи встречает Егорушка. Самый младший из большого семейства, которое бросают в телячьи вагоны и везут на Север, мой будущий, тогда 3-летний, отец. Крик и плач стоит на всём пути, нет спасу... Дальше – морозная архангельская тайга, землянки, вырытые на скорую руку, лесоповал, скудная пайка хлеба. Норма выработки взрослая, а пайка детская... Доля - неволя, каторжный труд, лютый 33-й год, трупы возле бараков, которые некому хоронить... Повороты дороги, словно повороты судьбы. Михаил Шолохов и Анатолий Калинин, будучи военными корреспондентами, могли встречать на военных дорогах моих сродников, выживших в лагере. Тихон, Михаил, Андрей, Фёдор, Мария, Николай, сын Тихона, - больше половины отделения выставила семья репрессированных казаков на защиту Родины. При этом тот, который «кулачил» семейство деда, всю войну ошивался в тылу. Они честно воевали и трудились, мои кровники, не ропща и не кляня судьбу. Это Сванидзе брызжет слюной, охаивая то жестокое, но великое время, потому что семью его отлучили от привластной кормушки. Мои сродники по-христиански несли свой крест. Михаил и Фёдор погибли. Тихон в июне 45-го скончался от фронтовых ран. Вернулись с войны Маруся, дядя Андрей и мой двоюродный брат Николай, оба с орденами Славы. Дед - ему было под 70 - получил медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Их давно нет, моих кровников, но в моём сердце они живы. И нет никакого противоречия, что я заказал по ним панихиду. Родина семейства - хутор Большой Лычак, а истоки рода Поповых - станица Раздорская-на-Медведице. Сюда мы и приехали с двоюродным братом Николаем ранним утром 20 сентября. Церковь в Раздорской уцелела. Община её привела в божеский вид, и теперь сюда съезжаются православные со всей округи. Был ясный солнечный день. Службу вёл настоятель Христорождественского храма о.Николай. После Божественной литургии состоялись крестины семерых чад. Мамы-папы волновались не меньше детей. Потом прошло венчание - замечательный обряд рождения новой семьи. Невеста была лучезарна. Тут о.Николай, сам отец шестерых детей, был особенно торжествен и ласков. А уже под конец батюшка отслужил панихиду. Я написал имена всех наших с братом пращуров, а также отцов и их братьев. Начинал этот свод наш прапрапрапрадед Яков, родившийся на исходе ХУ111 века. Не исключено, что пращур участвовал в сооружении этого храма, освящённого в 1809 году, а спустя три года отправился воевать с наполеоновской Европой. Зато доподлинно известно, что вторым священником этого храма был наш пращур Павел Яковлевич Попов. Он начал служить здесь ровно 200 лет назад и был настоятелем храма 40 лет кряду. Ровно 200 лет назад, юный Пушкин, вдохновлённый подвигами соотечественников, написал: И где вы, мирные картины Вот так - начал с Пушкина и завершу его светлым именем. А некоторые эпизоды моих литературных странствий отражу в подписях под снимками, потому что, если следовать хронологии, никакого репортажного размера не хватит. |