Это - моя Россия

Михаил ПОПОВ (Архангельск)

ПОЕЗД ДО СТАНЦИИ ПАМЯТЬ

Путевые заметки

 

Про графа Клейнмихеля, который поминается у Некрасова в эпиграфе к «Железной дороге», мне неведомо, - наверное, вымышленный персонаж. А вот кто планировал и строил Северную железную дорогу – известно доподлинно: Савва Мамонтов, русский промышленник и настоящий патриот. Более ста лет прошло, как эта дорога служит Отечеству. О началах линии можно прочитать, например, у Николая Лейкина, издателя А.П.Чехова, книжка называется «По северу дикому». А нынешнему её состоянию – сам свидетель, впервые проехал по этой магистрали 65 лет назад.

 

Всякий раз, когда поезд останавливается на первой станции – это Исакогорка – я машинально отвожу взгляд, до того не нравится  новый бетонный вокзал. То ли дело старый деревянный, с башенками да балясинами. Лейкин пишет: «…приглядный, весёленький, двухэтажный, окрашенный в жёлтую краску…». Такие золотистые вокзалы, каждый архитектурно наособицу, до недавних  пор стояли по всей Северной железной дороге. Это был стиль магистрали, построенной иждивением Саввы Ивановича, - вокзалы, станционные постройки,  дома железнодорожников – всё возводилось по индивидуальным проектам, но оформлялось одним солнечным цветом. Теперь такие постройки редкость. Вокзал на станции Обозерской зачем-то покрыли невзрачным сайдингом.

Вот отчего так?! Бараки-времянки у нас стоят, пока не обрушатся, а то, что могло бы ещё служить – сносится напрочь. Вокзал на Исакогорке был рублен из отборной лиственницы. Как и Преображенский храм у меня на родине. Храм стоит уже 250 лет. А вокзалу сотни не было – снесли. Разве нельзя было обновить его и сохранить? Или отдать, скажем, станции юных техников, чтобы тут осваивали путейские специальности будущие железнодорожники? Или сделать, наконец, приют для бомжей… В Финляндии по обочинам дорог горбятся сараюшки, коим полвека, не больше – это «исторические артефакты», а поскольку история Суоми скудная, их берегут, как раритеты. А мы всё разбрасываемся, сносим, уничтожаем.  От переизбытка, что ли?

Вот и на Северной магистрали – то же: сплошь кирпич, бетон, пластик.  Вдобавок к тому  по всей линии теперь доминирует ядовито синий цвет, видимо, по замыслам ж/д дизайнеров соответствующий духу Русского Севера. Может, думаю, это от того, что администрация дороги  слишком далеко от Архангельска – аж в Ярославле. Однако тут же и осекаю себя: особого порядка нет и на Ярославщине.

На станции Данилов у нас с внуком возникла проблема с туалетом – вагонные на остановке, как всегда, закрыли на замок. Кинуться на вокзал? Нет смысла. В прошлом году обратился было: где тут заведение? А дородная вахтёрша в ответ: туалета нет, начальник вокзала распорядился закрыть, потому что туалет – вдумайтесь в эту фразу! – держать нерентабельно. Сюжет из Чехова или смотри дальше - из гоголевского «Ревизора». А он-то  сам, господин начальник, за насыпь бегает? Или у него в кабинете индивидуальный ватер-клозет оборудован? Промолчала «золотая рыбка». Только плечами саженными пожала… Короче,  памятуя прошлогодний опыт, пришлось сразу проситься в соседний вагон, где биотуалет. Притом, что цена билета, одна и та же – что в новом вагоне, что в нашем, старом…Такие вот на ж/д, этом всероссийском монополисте,  порядки царят.

***

Подобных нелепостей, противоречий, когда традиционное заменяется новым, явно уступающим прежнему по логике, эстетике, красоте, полно на каждом шагу. За сто минувших лет так называемый прогресс – этот змей-горыныч  - сожрал столько национальной памяти, что едва не полстраны – иваны,  непомнящие родства. Бороться с варварством не хватит ни сил, ни здоровья. Что остаётся? Терпеть, стискивая зубы, зачастую отводя взгляд, да делать то, что должно.

Моё общественное «должно» - литературный журнал, который редактирую. А очередное личное  – родословная. Много лет занимаюсь поисками следов своих пращуров: переписка, архивы, запросы… И вот как итог – книга. Она названа по географии родов – «Онега-матушка да Дон-батюшка».

Первый экземпляр родословной я подарил внуку Ивану, которому и посвятил её. Он наследует мою фамилию, ему и  судьбу её длить. А сейчас мы едем на Дон, где предстоит встреча с родственниками и представление этой книги.

***

Станица Раздорская-на-Медведице – родовое гнездо пращуров по отцу. Духовный центр её Христорождественский храм. После революции, как и многие, он был закрыт, но, по счастью, не взорван. А возродился храм уже в последние десятилетия и теперь сияет на всю округу – такому собору может позавидовать любой областной центр.  

Сюда, под стены храма,  мы приехали ясным солнечным днём: я с внуком Иваном,  мои двоюродники: Любовь и Надежда, дочери дяди Ивана; Валентина и Николай, дети дяди Андрея, кавалера ордена Славы, жена Николая Светлана и сын Надежды Володя. Виктор, наш брат, сын тёти Маруси, офицер химзащиты, герой Чернобыля, скончался незадолго до встречи. Вечная ему память. Собирались прибыть племянники, Владимир и Наталья, дети нашего двоюродного брата Николая, фронтовика, кавалера ордена Славы,  внуки дяди Тихона, тоже кавалера ордена Славы, но не сложилось…        

Службу вёл нынешний настоятель Христорождественского храма протоиерей Николай (Кочергин). После Божественной литургии состоялись крестины. Тут батюшка, сам отец шестерых детей, был особенно торжествен и ласков. А уже под конец  отслужил панихиду. Я написал имена всех наших  пращуров, а также отцов и их братьев. Начинает этот свод наш  пра… Яков, родившийся во второй половине ХVIII века. Не исключено, что он участвовал в сооружении этого храма, освящённого в 1809 году, а спустя три года отправился вместе со станичниками воевать с наполеоновской Европой. Зато доподлинно известна судьба его сына.  Передо мной свод  храмового клира за ХIХ век (он явился мне как чудо) – священники, дьяконы, псаломщики, пономари, церковные старосты, просфирницы.  Чуть ли не половина из них Поповы. И вторым в этом списке идёт священник, который начал служить в Раздорском храме  двести лет назад и служил дольше всех  -  с 1815 по 1855 год, т.е. 40 лет кряду, –  Павел Яковлевич Попов, наш пращур.  

На обложке книги, которую я сам оформил,  серп да шашка – атрибуты пахарей и воинов, а ещё напрестольный крест. Судьба этого креста загадочна. Его близ храма отыскал в разрубленном виде один из кладоискателей. Куски серебра – богатая находка. Но он не польстился на неё, а – от греха подальше - передал  о.Николаю. Спустя время мы общими силами собрали средства, нашли мастера и восстановили поруганную святыню. Теперь именно с этим крестом  батюшка вершит службу. Прикладываясь к обретённой святыне, я не сомневаюсь, что кто-то из моих пращуров-священнослужителей  держал этот крест в своей руке, может даже, и Павел Яковлевич…

 

После молебна мы все – и приезжие и станичники – собрались в местном клубе, что стоит против храма.  Я волновался  больше, чем обычно на подобных встречах,  ведь отчёт надо было держать не только перед ныне здравстующими,  но и перед ушедшими, память которых храню в сердце.

Что я сказал, обращаясь к залу? В книге двести страниц, около сотни фотографий,  а за всем этим без малого сорок лет поисков. Родословная, как долгая река, уходит за пределы видимости. Но если у реки можно отыскать исток, то у родословной – нереально. Я  пытался это делать, сознавая тщетность таких попыток. И всё же имена и особенности судеб многих пращуров отыскал – это ХIХ и ХVIII века. Им посвящены начальные главы этой книги. А основное внимание сосредоточил на ближних предшественниках: судьбе семейства деда по отцу, которое было репрессировано по 58-й статье и бедовало в приполярной тайге;  а также братьях и сёстрах моих покойных родителей, на долю которых выпал великий и жестокий ХХ век. Сберечь  образы солдат Великой Отечественной войны, светлую память тружеников тыла – мой сыновний долг.

За пределами повествования остались судьбы их наследников, моих двоюродных братьев и сестёр, иных из которых уже нет на свете. Эта книга – основа для дальнейшего поиска.

Продолжать исследования, дописывать родословную - задача наших детей и внуков. Дело это, разумеется, добровольное. Одно знаю наверняка: свой жизненный путь, чтобы не потерять его, надо сверять по пращурам. Они не позади, они впереди нас на дороге Вечности. Вот там, в зыбкой дымке, мерцают их золотые силуэты. Наследуй их стезю, равняйся на них, блюди святоотеческие заветы – и ты никогда не собьёшься с заповеданного тебе Свыше пути.

По экземпляру книги, сделав заранее надписи, я вручил всем собравшимся сродникам. Один экземпляр передал заведующей клубом Галине Алексеевне Тарасовой. А другой -  о. Николаю. Завершил череду подарков мой внук. Ученик Архангельской школы ремёсел, получивший по весне звание подмастерья, Иван подарил местной музейной экспозиции  берестяного коня, изделие своих рук. Золотистый конёк - кучерявая грива, пушистый хвост – чем не здешняя донская порода!

А потом было застолье, задушевные тосты и, само собой, донские народные песни. Я радовался от всей души. Экзамен, а для меня это был именно экзамен, я, похоже, сдал. Потому и любо было!

***

Волгоград – город, овеянный воинской славой, город-Герой. В бронзе, в граните здесь увековечена память о героях Сталинградской битвы. Это здесь главное. Ради этого мы с внуком  сюда и ехали. Потому отдали дань уважения всем святым местам, где сражались, не щадя жизни наши солдаты.

Однако есть в Волгограде, хотя их и немного, иные памятники, в частности, отечественным писателям.

Глянулся бюст А.С.Грибоедова. Проезжал ли Александр Сергеевич через эти места на Кавказ, не знаю. Но бюст в скверике перед колледжем связи смотрится. Я запечатлел его,  увидев за плечами автора «Горя от ума» небесные крылья.

А вот бюст Гоголя снимать не стал, даром что это старейший памятник в Волгограде – ему больше ста лет. Уж больно зазеленел от внешнего воздействия, Вия напоминает. Да и место вызывает недоумение. Гоголь обочь театра имени Горького. По алфавиту, что ли? Может,  тогда у Думы городской  поставить? В качестве алфавитной связки и напоминания властителям нынешних дум о национальной памяти и бережном к ней отношении.

И уж вовсе обескуражило, что позабыта-позаброшена мемориальная доска Михаилу Луконину. Это он написал в 44-м: «Но лучше прийти с пустым рукавом, Чем с пустой душой». Совсем не разглядеть, что в этом доме на набережной жил крупнейший русский поэт. Уж тут-то усилий много не надо – достаточно произвести обрезку кустарника. Увы…

***

Из Волгограда я уезжал со смешанным чувством гордости и… горечи. Гордости за великий подвиг моего народа, за мужество и стойкость солдат, отстоявших Сталинград. И с горечью оттого, что улицы города запружены иномарками, товарными знаками иностранных фирм, иноязычной, подчас убого-безграмотной рекламой. Соглашусь, если мне возразят, что таковой не больше, чем в других городах суверенной России. Наверное. В моём Архангельске рекламушной латиницы не меньше - этот  чертополох прёт со всех углов, несмотря на запретительные законы. Однако здесь, на улицах города-Героя, где трагедией дышит пространство, где, кажется, стонут камни от предсмертных криков защитников Сталинграда, чужеродная латиница выглядит особенно кощунственной, она будто знак оккупационного режима, который тихой сапой проник-таки на берега Волги.

У Андрея Попова, моего однофамильца из Сыктывкара, есть строка: «От русской Победы  остался музей». Горько? Да. Но ведь недалеко от истины. Теперь только на 9 Мая страна вспоминает о подвиге отцов и дедов, отстоявших Родину. А на другой день – тишина. Новой власти память о Великой Победе как укор – у неё-то побед нет, только бравурная статистика. Нас целенаправленно отлучают от родовой памяти, от пращуров, от Родины, навязывая чужой и чуждый образ. И становится не по себе от этого сиротства.

Эти чувства усугубило ещё и то, что не встретил в Волгограде ни одного военного – ни солдата,  ни курсанта, ни офицера. Словно произошла поголовная демобилизация. Хотя врагов стало не меньше, чем, скажем, в мою солдатскую пору.

Я служил здесь, на Волге – в Саратове и Куйбышеве, теперь Самаре. Голубые погоны – «наземная» авиация. Мы отслеживали средствами ПВО большое пространство к югу и действительно стояли на страже рубежей Родины, покоя своего народа. Народ видел солдат, солдаты - свой народ. Была прямая, кровная связь. Я на себе испытал это. Возвращаешься из суточного караула – любой встречный угостит сигаретой: «Бери, сынок», поднесёшь старушке какую-нибудь палагушку – она непременно угостит тебя пирожком или ватрушкой собственной выпечки, а пожилая киоскёрша, узнав, что я, по образованию газетчик, человек пишущий,  извлечёт из-под прилавка свежий номер «Литературной газеты».

Теперь не то. Нет в моём Архангельске служивых - ни моряков, ни солдат; нет, видать, и здесь, в Поволжье…С тем бы, наверное, и уехал, если бы… не оказался  в одной Н-ской, как писали фронтовые корреспонденты, лётной части.

 

Нет, братцы, «есть ещё порох в пороховницах!». Гудит от могучих двигателей лётное поле, то не  русские витязи скачут на своих борзых конях – это их правнуки седлают воздушных скакунов, готовых как Сивка-Бурка перенести всадников за небесный окоём, где пыхает своими огненными пастями новый Змей Горыныч. Восторг охватывает от этой силищи и мощи. И само собой - восхищение мастерством пилотов. Со стороны кажется, как  легко и даже изящно они управляют крылатыми машинами, как держат строй на воздушных парадах и делают в небе умопомрачительные пируэты.  А на деле? Попробовал я себя на тренажёре, создающем полную имитацию полёта, и от неиспытанного доселе напряжения аж взмок. Крен влево – и полное ощущение, что у тебя земля уходит из-под ног, так срабатывает твой собственный вестибюлярный аппарат. Крен вправо – то же самое. А ведь в реальности при бешенной скорости нужно не только не сбиться с курса, надо отслеживать приборы, коих в кабине не один десяток. А ежели вступаешь в бой и начинается огненная круговерть?! Увы, я не выдержал испытания полётом, не смог довести свой самолёт до аэродрома, завалившись в лесную чащу. Что с того, что на экране – компьютерная графика, воспроизводящая  реальность: небо, землю, леса, озёра… Всё равно было досадно, чего скрывать. Зато порадовался, за Ванюшку - внук  испытание выдержал. Понятно, не без помощи инструктора, но мне понравилось, как он держался, был сосредоточен, резких движений не делал и совершил посадку в рамках посадочной полосы.

***

В Дивеево мы с Иваном попали под вечер. Едва устроились, повлёк крестника-внука в монастырь. Очень хотелось, чтобы он, в дороге малость занедуживший, приложился к раке с мощами Серафима Саровского. Увы, очередь паломников была столь велика и так медленно двигалась, что я решил не рисковать, тем более что накрапывал дождь и дул порывистый ветер. На Бога надейся, а сам не плошай…

В утрах мы встали пораньше и вновь устремились в монастырь. Очередь к раке была, но вдвое меньше, к тому же мы оделись теплее и смирно выстояли положенное до конца.

Увы, так делали не все. Взгляд невольно ловил тех, кто норовил пройти обочь. Понятно, недужные, увечные, старые… Но норовили без очереди попасть к святыне и вполне хожалые и устойчивые. Вот проскользнула стайка цыганят, следом – их взрослые родичи, несколько людей восточной и кавказской внешности… Грех это – осуждать. Знаю. Но укор поневоле вспыхивает, обращённый вовне. Что ты делаешь? Это ведь не очередь за мануфактурой да ширпотребом, куда ты приноровился проходить со служебного входа. Здесь «блата» нет. И Бог ведь всё видит. Зачем, норовя отмолить грехи, ты совершаешь новый грех, усугубляя своё состояние?

…После храма мы с внуком устремились на Богородичную канавку. Здесь заповедано 150 раз прочесть Песнь Пресвятой Богородице. Сколько раз я шёпотом, склоняясь к внуку, повторил молитву, не знаю – чёток не было под рукой. Но прошли по стезе Богородицы, молясь и крестясь, с благоговением и надеждой.

 

Нечаянной радостью в Дивеево оказался общероссийский музыкально-литературный фестиваль «За святую Русь помолюсь». Его организатор Дивеевских литературный союз, который возглавляет Нелли Зима, молитвенница и подвижница. Я познакомился с этим творческим объединение несколько лет назад и поразился высокому духу патриотизма, который осеняет это собрание. На том заседании царила поэзия и – верите, нет - от иных стихотворений  у меня перехватывало горло, такой любовью к Родине и тревогой за её судьбу были они пронизаны. На этом фестивале, центром которого был здешний Дом культуры, тоже было много стихов и песен. Читали  активисты дивеевского союза, читали члены СП России. Слово  предоставили и мне. Я познакомил собравшихся с журналом «Двина», который редактирую, прочитал несколько отрывков из романа «Свиток». Время было оговорено. Я постарался уложиться в регламент, но потом пошли вопросы, в итоге вместо времени школьного урока, я выступал почти полтора часа. Да и после, в коридорах и кулуарах и даже на крыльце, пришлось отвечать на вопросы и поддерживать литературные разговоры.

В рамках фестиваля произошло несколько встреч, о которых надо хотя бы упомянуть.

Удивила Галина Архипова, приехавшая из Саратова. Православная женщина, она после поездки в Дивеево стала писать  картины. Разве не удивительно, что человек до пятидесяти лет никогда не держал в руках кисть, не имел никаких навыков рисования, а тут вдруг стал создавать живописные полотна?! Но самое необычное здесь, конечно, – сюжеты. Из-под кисти Галины являются картины-иконы, но не канонического склада. Эти полотна, которые по её словам, «надиктовываются» свыше, - явления невидимого мира, запечатлённые в видимую форму. Единого мнения от восприятия этих полотен нет. Одни священники принимают эти образы, также как и миряне, другие – нет. Одно единит тех и других – неравнодушие. Эти полотна, притягивающие взгляд, будоражат рассудок и сердце.   

 

А второе открытие – это здешняя игрушка. Тут, напротив, всё земное в буквальном и переносном смыслах, поскольку основа – глина. Этот материал с незапамятных времён в обиходе человека, тем паче, что и самого человека Господь слепил из глины. Неповторимы игрушка нашенская, имею в виду каргопольскую, своё лицо у вятской, дымковской… Но то что творят в мастерской Дивеевского ДК (основатель и руководитель Наталья Григорьевна Крушинская), уверяю, наособицу. Здесь игрушку не красят, не умащают кистью. Здесь используют три природные цвета глины, один из которых, кажется, плоть от плоти телесного, и это придаёт образам особую теплоту.  Словно живые, подёрнутые дымкой счастливого детского сна,  предстают образы бабушек, дедушек. А рядом озорные и застенчивые внучата. А дальше парни да молодки, женихи да невесты. А следом осанистые отцы да матери многодетных семейств. А вокруг  живность разномастная – котофеи, собачки, курушки да гуси, коровушки с телятками, лошади с жеребятками. Вот он, золотой в своей простоте и радости русский мир, образ земного рая, в котором от веку жили наши пращуры! И как знаменательно, что это рукотворное чудо возникло под сенью Дивеевского монастыря, не иначе сам батюшка Серафим благословил его.

***               

С этой женщиной мы встретились на автостанции Дивеево. Высокая, с ясным лицом, в длинной до пят синей юбке,  короткой курточке, за плечами неброского цвета рюкзачок, в руках холщовая бежевая сумка. Она была слегка озабочена. Надо приобрести билеты на Нижний Новгород, а касса закрыта. Я успокоил: билеты в автобусе, а он ещё не пришёл.

Минут через десять автобус появился. Попутчица устроилась возле окна слева. Мы с внуком – на задней площадке, чтобы не мешать пассажирам своей громоздкой сумкой. Время до отхода ещё было. Я сбегал в ближайшую лавку за водой. Наша попутчица сходила за мороженым и один стаканчик протянула внуку.

Всю дорогу я время от времени наблюдал за нею. По мере отдаления от монастыря  профиль её становился темнее. Она вся была ещё там, в святой обители, но буднее, мирское, казалось, уже набрасывало свою тень на её светлый лик.

Приехали мы в Нижний вечером. Остановились на автостанции. Дождик прибил всех к крыльцу - и её, и нас с внуком. Разговорились. Она назвалась Натальей. Оказалось, что мы и дальше попутчики – она из Белоруссии и ей тоже до Москвы. Сели в автобус, везущий с окраины в центр - №3. Дорога до вокзала оказалась неблизкая. Мы увлеклись разговором, оба полные впечатлениями о пребывание в Дивеево. И надо же было такому случиться, забыли о мирском. Вышли у ж/д вокзала. Дождь по-прежнему моросил. Поставили багаж на тротуар. И тут Наташа вскрикнула. В автобусе осталась её бежевая сумка, а там документы, деньги. Что делать? Рядом  такси. Сую ей рулончик сторублёвок. Она подбегает к первому зелёному огоньку – водитель пожимает плечами, он не знает маршрута. Ко второму – тоже. Наташа возвращается. Что же делать? И тут второй водитель спохватывается, выбирается из машины, спешит к ближайшему автобусу, чтобы узнать маршрут «тройки», и машет Наташе рукой. Через миг такси исчезает.

Мы с внуком берёмся за багаж, в том числе и за наташин. Вокзал на ремонте. Пассажиры теснятся в боковине. Продираемся через встречных-поперечных, пока не упираемся в стену. «Господи, помилуй, - молюсь я, - помоги рабе Твоей Наталье! Не оставь её в трудную минуту!». Молюсь, а сам вслух  соображаю: «Денег я дам. Как только с паспортом? А денег дам…». «А я все отдам», - подхватывает Иван. Гляжу на него. Всех-то у него – на четыре-пять буханок хлеба, не больше. Да разве в этом дело! Важен отклик. В глазах у парня искренняя тревога. А я места не нахожу.  Меня гнетёт, что ведь и по моей вине случилась пропажа, это я своими разговорами отвлёк внимание Наташи.

Чтобы чем-то себя занять, подхожу к кассе. Скорый поезд «Ласточка» (Нижний Новгород – Москва) отправляется через пятнадцать минут. Вполне можно успеть. Но до того ли сейчас?

Проходят томительные минуты. Беспрестанно молюсь да подхожу к выходу: не видно ли? Нет - и опять возвращаюсь в наш тупик. Ожидание томительно, а такого рода, когда не ясен исход – и подавно.

Первым Наташу видит Иван. Я оборачиваюсь. На лице её широкая улыбка, на плече - та самая злополучная сумка. Слава Богу!

Мы возбуждённо переговариваемся, обсуждая перипетии происшествия. Что это было? Знак? Испытание? Чудо? Трудно сказать. Одно ясно, Господь не оставляет молитвенников. Ведь никто не позарился на ту сумку, хоть в автобусе была далеко не рафинированная публика. Стало быть, вышняя воля остерегла  от греха наших неказистых с виду попутчиков. А ещё, конечно, важно, что откликнулся тот таксист. Наташа пояснила - армянин. А я заключил, что это православный человек. Сперва отмахнулся, а потом почувствовал укол совести – христовая сестра в беде! – и тотчас кинулся на помощь.

Немного успокоившись, идём к кассе. Скорая «Ласточка» уже упорхнула. Берём билеты на следующий, обычной скорости, поезд, который отходит почти в полночь.

До отправления три часа. Это время  коротаем в ближнем кафе. Там ни шума, ни суеты – то, что надо для неспешного разговора. Говорим о вере, о Боге. Человек глубоко верующий, Наташа знает много притч, цитирует святителей. Ей видится, что наступают последние времена, и Господь вовлекает в лоно церкви всё больше людей. В этом есть правда: в храмах Дивеева полно народу. Но правда тут не вся: малые церкви, храмы в глубинке пусты. С горечью рассказываю, как год назад был в родных местах на Онеге, это древнее село Турчасово. 28 августа, День Успения Богородицы – престольный праздник в наших местах. Но как я не сзывал земляков на службу, поднявшись на колокольню, как не бил во все колокола, в храме нас собралось  всего трое.

И всё же Господь не оставляет своих чад. Разве не Его волей нас прибило друг к другу?! Сначала потеря, испытание как символ, может быть, больших грядущих испытаний и потерь, а потом тихое осмысление и неспешная проникновенная беседа. Ведь целый вечер мы получили для умиротворённого общения. В этом, наверное, и есть смысл того происшествия.

Уже в поезде через проход поглядываю на Наташу. Колёса на стыках стучат, словно о чём-то переговариваются, состав летит, рассекая ночь. Лица попутчиков едва мглятся в свете померкших ламп. А её, Наташино, будто светится. Она читает молитвенник.

Дай, Господи, благоденствия рабе Твоей Наталье, её мужу и их сыновьям! Да и всех нас не оставь своей Отеческой опекой на путях земных! Одели верой и надеждой. А ещё памятью, дабы не забывали, кто мы есть на этом свете и что должны делать, дабы не сбиться с заповеданной стези.  

г.Архангельск   

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную