|
* * *
Я посадила сад… В моём саду
Ни деревца и ни травинки лишней.
Однажды тенью я в него приду
Во времени далёком или ближнем.
Приду с метелью, что белым-бела,
Снежинкою растаю на беседке,
И яблонька, что без меня росла,
Доверчиво свои протянет ветки.
Тропинкою пройду за поворот,
Увижу то, что я ещё не знаю.
И миг пройдёт, и день пройдёт, и год,
И жизнь пройдёт… короткая такая…
Покину сад спокойно. Не спеша.
У вечности шаги всегда неспешны.
И позабудет хрупкая душа
И сад земной, и путь земной и грешный.
Но верю я, что на изломе вех,
О вечном не помыслив даже вкратце,
Усталый незнакомый человек,
Войдя в мой сад, захочет в нём остаться.
БЛАГОВЕСТ
Благовест слетает с колокольни,
День ненастный сделался светлей.
Дня такого я давно не помню
В хмурой поступи осенних дней.
Над погостом, позабытым нынче,
Над рекой, где дремлют камыши,
Проплывают лебединым кличем
Позывные для моей души.
И взлетает на излёте круга
Над мирской тщетой и суетой,
И летит-летит душа-пичуга
За пресветлой радостью такой...
* * *
Я – слепец… Печален жребий мой.
Но, к стыду, есть в том и облегченье:
Не вползёт полуночной змеёй,
Обвиваясь вкруг души, сомненье.
Лютой болью не вскипит строка,
Состраданьем не пронзит вторая...
Жизнь по кругу пустит дурака,
Ржавые полушки собирая…
Примешь за обитель тёплый хлев,
Скверну – за изыски политеса.
И однажды отрыгнётся хлеб
Подлостью Иуды и Дантеса.
Да и все творения твои
Обернутся вдруг душевной драмой:
Есть ли в них хоть искорка любви
Если осветить свечой из храма?..
Но на свет сгорающей свечи
Сквозь века бредём, не зная брода,
И тревогой на губах горчит
Роковая трудность перевода.
Вновь кровит, что испокон должно
Помогать слепцам идти по краю…
В небеса заветное окно
Злые ветры настежь раскрывают.
* * *
Выбираю совесть, а не страх, –
Мне Россия сердце подарила,
На её берёзовых ветрах
В отчем слове – праведная сила!
Больше жизни Русью дорожу,
Никому издревле не покорной,
Хоть и рвётся ворог за межу,
Тянет жало к чистоте соборной.
Никогда иудам не понять,
Что навеки, свято и сурово,
Встала за Россию Божья рать
И – плечом к плечу – солдаты Слова!
* * *
Босоногого, светлого детства
Затерялись родные следы…
Больше памятью тут не согреться:
Отчий край стал приютом беды.
Здесь, бывало, подойники пели,
Молоком наполняясь парным,
А теперь здесь двуногие звери
Мародёрят по хатам чужим.
Втоптан в грязь наш рушник домотканый –
Баба Анна его соткала,
Гладью вышила бабушка Ганна,
Так в руке и мелькала игла!
Красный угол, где теплились свечи
И лампадки сиял огонёк,
Осквернила нацистская нечисть –
Божья заповедь им невдомёк.
Чужаки здесь бредут по дороге
Безо всякого чувства вины –
И от зрады, и от перемоги
Очумевшей от злобы страны.
Но я верю, что злая крамола
Скоро схлынет, как зябкий дурман,
В том краю, где мне дiдко Мыкола
Так же дорог, как дед мой Иван…
СЫНОВЬЯМ ПОКОЛЕНИЯ «Z»
Чёрной свастики стынет тень,
Мирный свет паутиной душит,
Но встаёт, как солдат, новый день,
Наполняя надеждой душу...
Ты воюешь, сынок, за нас,
За Россию стоишь, за Бога,
Жду тебя каждый день и час,
Гложет сердце печаль-тревога.
Но пока грохочут бои,
Вороньё кружит над землёю,
Да пребудут молитвы мои
Обережные над тобою.
Возвращайся с победой домой,
Пусть хранит тебя Боже правый!
Мать обнимет тебя тишиной,
Мать-Россия одарит славой.
За тебя, за всех сыновей
Я молюсь среди грозной битвы –
Ничего нет на свете сильней
Материнской святой молитвы!
ПОДРУГА-ТИШИНА
Моя подруга – тишина,
Которой дорожу немало,
Души заветная струна
Лишь с нею звонко зазвучала.
Я с нею обрела слова,
Которых не нашла иначе,
Ведь тишина всегда права,
Хоть с ней порою горько плачу.
Мне скажут – дружбы женской нет.
Я промолчу в ответ – не ново.
Мне скажут – вспомни, ты – поэт!
Тебе куда важнее слово!
Но, если в ледяной ночи
Вновь заскулит сквозняк подранком,
Мне тишина шепнёт: «Молчи!» –
Обняв на стылом полустанке…
Я вдруг увижу в ней печаль,
Надежду разгляжу в печали –
Ей в жизни ничего не жаль,
Чтобы слова мои звучали.
***
Такая снежная зима,
Такие зябкие метели.
В сугробах спрятались дома,
И шубы тополя надели.
Чудес по крышу намело,
Но внемлю я иному чуду:
Метелям и ветрам назло
Весна присутствует повсюду.
Она берётся за мольберт,
И в белоснежной круговерти
Весенний яблоневый цвет
Вдруг расцветает на мольберте.
В объятьях чуткой тишины,
Наивный, хрупкий и влюблённый
Миндальный аромат весны
Плывёт, ничем не побеждённый.
***
В парке зажигаются огни,
И выводят соловьи коленца.
Замани меня и обмани –
Всё простит заждавшееся сердце.
На аллее зябкой и пустой
Ветер распахнёт на мне одежды...
Буду я шептать тебе: «Постой!» –
Будешь ты не слышать, как и прежде.
Как же так?.. Наверно – поделом.
Ложь ведёт к разлуке непременно.
Но хранит нас память о былом,
Заплатив немыслимую цену.
В эту ночь поверю я всему,
Даже ложь прекрасна этой ночью,
Где сквозь золотую полутьму
Счастье небеса нам напророчат.
Буду я, ночной звёзде под стать,
Воровать шальные поцелуи,
Буду я наивно счастья ждать
И тебя любить напропалую.
...Утром свет усталых фонарей
Вновь покинет сонную аллею.
Ни о чём, мой милый, не жалей!
Ни о чём и я не пожалею.
* * *
Две краски у художницы Зимы,
Палитру – ей ненужную! – отринув,
Она рисует белые холмы,
Лазурным небом довершив картину.
Соединяет филигранный штрих
Стихию неба, воздух, твердь земную
В неповторимый первозданный миг,
Где звонкий мир возносит аллилуйю.
Зима презрела охру и кармин,
Законы полноцветия нарушив,
И только белый цвет непобедим –
Искусной кисти беличьей послушен.
И кажется, что этот белый день
Пришёл, чтобы остаться здесь навеки,
Шутливо превращая в светотень
Красотку-белку на еловой ветке.
И на душе моей белым-бело,
Нет чёрного отныне и в помине –
Я новый путь, печалям всем назло,
Сегодня разглядела на картине.
* * *
Кто-то тебя красивей,
Кто-то тебя мудрей,
Кто-то тебя счастливей,
Кто-то тебя добрей…
Скажешь – несправедливость?
Но отмахнёшься – пусть!
Не попустив гневливость,
Свой продолжаешь путь.
Зависть не нарисует
Глупых тщеславий ряд,
Будь не помянут всуе
Тот, кто Высок и Свят.
Каждой пичуге малой
Голос отпущен свой,
Время твоё настало –
О сокровенном пой!
Пусть, над судьбой взлетая,
В строки вплетёт ветра
Песня твоя земная –
Росчерк Его пера.
***
Ты прости меня, Боже, за путь мой земной —
Он унынью подвержен, подвластен гордыне...
Словно луч, что блуждает меж светом и тьмой,
Я без веры увязну в мирской паутине.
Просвети меня, Боже, в томительной мгле,
Что порой ненасытному зверю подобна,
Отчего каждый шаг по родимой земле
Перед выбором ставит столь строго и скорбно?...
Отпусти искушения мне и грехи:
К счастью вечно стремлюсь, словно к пище голодный,
И сомненья порой воплощаю в стихи,
Где строка обернётся змеёй подколодной.
Не прощая меня за покорный покой
И за пир, осквернивший чумою жилище,
Поддержи меня, Боже, незримой рукой
На пути, где слепец покаяния ищет.
* * *
Карусели, карусели,
Дни весёлые летели
Друг за другом, друг за другом
Неостановимым кругом…
Стоп, машина! Сделай милость,
Чтоб движенье прекратилось.
Мы наивны, словно дети,
В карусельной круговерти:
В никуда ведут дороги,
О пустяшном диалоги,
Караулит нас лукавый –
Шаг ли влево, шаг ли вправо.
Каруселим, как в тумане.
И на голубом экране
Обнажённая натура...
Где ж ты, матушка-цензура?
Карусели, карусели…
На свободу мы подсели.
К демократии рвались мы,
Заскучав в социализме.
Настежь нам открыли двери
То ли люди, то ли звери
В жизнь, что с каждым днём свободней
И... всё ближе к преисподней.
* * *
Такая воссияла тишина
В созвучиях небесного хорала,
Такою чистотой была полна,
Такой нездешней свежестью сияла.
И целый мир был тишиной объят,
Освобождаясь от своей гордыни,
И каждый встречный был и друг, и брат
Той тишине, неслыханной доныне...
Молчала я, обид не вороша,
Но силу обретал усталый голос,
И жадно из небесного ковша
Пил тишину отяжелевший колос.
* * *
Время странное приспело –
Путать мачеху и мать,
Стало непутёвым делом
Русь в России воспевать.
Это, мол, совсем не круто –
О родном да о былом…
И увидишь вдруг Иуду
В том, кого считал Христом.
Затянулась эйфория:
Мы – интернационал!
Каждый, кто влюблён в Россию,
Ныне, братцы, экстремал...
Позабудь про домик отчий –
Что вздыхать о пустяке?
Догадайся, кто тут зодчий
В этом замке на песке?..
Позабыты братство, верность,
Что ценились испокон,
В тренде всяческая мерзость,
Алчных сребренников звон...
Но пульсирует меж строчек
Та любовь, что нет сильней,
Кто бы что ни напророчил
Милой Родине моей!
* * *
В балагане речей и событий
Растеряли мы подлинность слов,
Бытие перепутали с бытом,
С болтовнёю – заветы отцов.
Суесловьем людским изувечен,
Сам себя поневоле предашь:
Суетою от вечного лечит
Современности сладкий мираж.
И настолько слова многолики,
Что правдивое слово смешно,
И спросить о простом и великом
Неприличием стало давно.
И уже нам не кажется странной
Доброту осмеявшая злость...
Ноет старой запёкшейся раной
То, что раньше душою звалось.
ПТИЦА
Птица кружилась, рыдала
Над опустевшим гнездом,
Будто беду окликала,
Душу стегала кнутом.
Камнем обрушилась с кручи,
Сея смятенье и боль,
Словно вела неминучий
С кем-то отчаянный бой…
Матери, горем увечной,
Павшей с высоких небес,
Пел о беспечном и вечном –
Пел о несбыточном лес.
Ночь опускалась, но птица,
Осиротелая мать,
(Не приведи так случиться!),
Всё продолжала кричать...
|
* * *
То ль наяву, то ль во сне
Это привиделось мне –
Что по соседству со мной,
Рядом, за тонкой стеной,
В комнатах тихих, пустых,
Жил неприкаянный стих.
Автору стал он не мил,
Автор ему изменил,
Счёл неказистым, видать,
И зашвырнул под кровать…
Брошенный бедный стишок
Затосковал, одинок.
Автор не стал обвинять
Слов надоевшую рать.
Лишь посмеялся – «любовь»
Рифму диктует на «кровь»:
Это банальный финал…
Автор был оригинал!
Нынче стишку маята,
Тема и рифма не та,
Ведь между слёз и берёз
Он до стиха не дорос.
– Милый, не плачь, не грусти,
Автора в путь отпусти!
Брошен ты, осиротел –
Много у автора дел.
Скажут, что ты не удал!
Глупости, просто ты мал,
Чтоб говорить про любовь,
Воспламенившую кровь.
Тихо шепну малышу:
– Хочешь, тебя допишу?
Хочешь, мы будем вдвоём –
Вырастешь в сердце моём?..
ВЕНЯ
Веселилась кофейня,
Плыл игривый вокал,
Бомж по имени Веня
Молча рядом стоял.
Обжигаясь душою,
С виду невозмутим,
Улыбался порою
Горьким думам своим.
Постаревший до срока,
Жизнью выжжен дотла,
Прозябал одиноко,
Где судьба отвела.
Он смирился однажды,
Что на свете чужой,
Он вчера точно также
Простоял у пивной.
Громкий хохот, напевы,
Балагур-тамада.
Никому нету дела,
Что у Вени беда.
Злая вьюга-подруга
Завывает вослед –
Ни жены нет, ни друга,
Эх, чего только нет!..
...Спросят, что тут такого?
И при чём, спросят, мы?
Зарекаться не ново
От сумы да тюрьмы…
* * *
На ветках угнездился иней,
Заполз мороз в дверной проём...
Решительно-неоспоримо
Зима заполонила дом.
Неукротимо бьются в ставни
Её сварливые ветра,
А я наивно осень славлю,
Хотя о ней забыть пора.
На стылом вьюжном своеволье
Печаль поставила печать –
Какое воронью раздолье
Неистово судьбу вещать.
Прокаркали шальное лето
И золото осенних кос,
Накаркали судьбу поэта
Необратимо и всерьёз:
– Судьба поэта… Что за ересь!
Зачем она? На что она?
Когда есть ласковая прелесть
И женской страсти глубина?..
Ты пленница зимы… И что же?
За мудрость зимнюю держись!
И станет для тебя дороже
Урок зимы длиною в жизнь.
Ведь золото осенней пробы
(Ты о прошедшем не грусти!)
С деревьев улетело, чтобы
Шепнуть прощальное «прости».
...Пусть каркают мне вслед – не жалко,
Мне жаль, что не увидел ты
На белом зимнем полушалке
Мои осенние цветы!..
* * *
Январский сон: метели круговерть,
Калина, запорошенная снегом,
И под ногою ледяная твердь,
Не ставшая в дороге оберегом.
Пылают зори-ягоды в снегу,
Омыты предрассветною печалью.
И лес грустит на дальнем берегу,
И скорбно меркнет лунный свет за далью.
А я любуюсь, как мороз-плейбой
Калину заключил в свои объятья,
И жарко брызжет терпкий и густой
Сок ягод на заснеженное платье.
Смотрю, не отрывая тихий взгляд,
Покорная внезапному наитью,
На ветвь калины и на снегопад,
На мир, обвитый серебристой нитью…
…А вьюга затевает ворожбу,
Но не спешит секретами делиться.
Какую напророчит мне судьбу
Вдали заполыхавшая зарница?
Я, впрочем, не печалюсь ни о чём...
Я утром позабуду непременно
Влюблённую калину под окном
И вещий сон, суливший перемены.
Вновь утро мне преподнесёт урок,
А может быть, оно окажет милость:
Закроет ночь-ведунью на замок,
Чтоб раньше срока не проговорилась.
И, строго глядя на меня в упор
В моём реальном вымышленном мире,
Мне вынесет строжайший приговор,
Шальную снеговерть утихомирив.
Но в сутолоку будничного дня,
Безумием влюблённости сверкая,
Ворвётся вдруг, неведомым дразня,
Озябших ягод огненная стая…
* * *
Уносил нас прямо в счастье
Озорной велосипед,
И наполненный участьем,
Мудрый лес смотрел вослед.
За пушистыми ветвями –
Отблеск неба голубой.
То, что было между нами,
Не забудем мы с тобой.
Сквозь года, рассветы, дали
Сердце бьётся жарко вновь,
Вспомнив, как мы собирали
Землянику и любовь…
Ах ты, молодость-беглянка!..
Где мои семнадцать лет?..
На двоих одна полянка
И один велосипед.
* * *
Повержена пожухлая трава –
Теснит ее неистовая молодь.
Но жизнь в своей жестокости права
И с каждого свою взимает подать.
А юные травинки в полный рост
Встают, окрепнув под зелёным ветром.
Не ведая ни жалости, ни слёз,
Грядущего не ведая при этом.
И впереди у молодой травы
Цветения и радости немало,
Лишь осенью поймёт она, увы,
Что к солнцу сквозь живое прорастала…
Она поймёт, что грёзы отцвели,
И обретёт сполна печальный опыт,
И вспомнит, наклоняясь до земли,
Сухой травы исповедальный шёпот.
* * *
Небеса, созвучные Земле,
Бытие земное отражают –
На небесном звёздном хрустале
Светят судьбоносные скрижали.
Воздаём земное небесам,
Воздевая руки для молитвы,
Истину разложат по весам
Неподкупно звездные арбитры.
И вскипают отраженьем драм
Облака бурунною волною,
Грозы волю вновь дают слезам,
Чтоб на землю возвратить земное.
Торжество небесной чистоты –
Ею мы земные раны лечим,
Осязая вечности черты,
Усмиряясь под Покровом Млечным…
ПРЕДВЕСТЬЕ
Проснулась степь – раздольна и прекрасна,
Увенчана ковыльным серебром,
Ветрам полынным яростным подвластна
И думам о далёком и былом.
Растаяла полночная прохлада,
Вчерашнее встречает новый день,
Бросая в мир пригоршни звездопада,
И побеждая сумерки и тень.
В особый час на стыке тьмы и света
Пространство раскалилось добела
И настежь распахнулось для поэта,
Чтоб всё живое превратил в слова.
Неразделимый со своим народом,
Куда б ни привела судьба его,
Он обвинитель и защитник рода –
Он с каждым предком сохранил родство:
Тот возносил кресты над куполами,
Другой свергал их с божьей высоты –
Противоречья властвуют над нами,
Темна душа, хоть помыслы чисты…
И тайну, и ответ хранит предвестье.
Звенит эпохи грозной тетива.
На путеводном звёздном перекрестье
Целительно горчит полынь-трава…
* * *
Складываю дивные легенды –
Льётся слов душистый спелый мёд...
Но подчас бунтуют предков гены –
Что за чушь наследница несёт?
Вот опять (едрить!) про куртуазность
И очей безбрежную лазурь,
Это что – причудливая странность?
Слепота, наивность или дурь?..
Детский лепет: стойкость в искушенье,
Хладнокровье к сплетне и молве,
Благородство, кротость, всепрощенье,
Ореол на грешной голове.
...Знают предки – ничего не ново,
Исцелят прощением грехи,
Подарив единственное слово,
Что стихию превратит в стихи.
И смягчат мне строгость приговора
В жёсткий век жестоких скоростей,
Обнажая скрытую от взора
Роковую полынью страстей.
И отступят зыбкие химеры
Падкой на уныние тоски --
И сияет простотою веры
Исповедь лирической строки!
* * *
Мерцают свечи на окне
О вечной тайне.
О чём-то шепчет в тишине
Бокал хрустальный.
Не это терпкое вино
Меня туманит,
А позабытое давно
Воспоминанье.
Хоть в доме пусто и темно,
Тоски всевластье,
Но здесь совсем не так давно
Смеялось счастье.
Вина чарующий призыв
Искрит в бокале
Слезою раненой лозы,
Что слаще рая…
О нет, не только эта ночь –
Моя подруга,
Ещё помочь совсем не прочь
Сестрица-вьюга.
Я зябну в этом январе
И лишь случайно
Вину в певучем хрустале
Доверю тайну…
ПЕГАС
По аллее парка в ранний час,
Дорогой подпругой опоясан,
Словно ветер, проскакал Пегас,
На меня кося лиловым глазом…
Не пеняя, что забыл меня,
Что бывает он жесток к поэтам,
Я за гриву ухвачу коня,
Породнившись с молодым рассветом.
Улетая от земных погонь
В сторону небесных откровений,
Будем высекать из душ огонь
Золотым копытом вдохновений.
У кого в стихах и тишь, и гладь,
Кто бытийность перепутал с бытом,
Тот Пегаса тщится оседлать,
Чтобы стать поэтом знаменитым.
Только эта сказка не про нас –
Мы летим на грани тьмы и света…
Конь-огонь по имени Пегас
Выбирает сам себе поэта.
* * *
Новый день над городом встаёт...
Что несёт – добро или печали?
Новый день, не предъявляй мне счёт,
Разбуди наш сонный мир вначале.
Расцветай на небе золотом,
Ясным солнцем землю согревая,
Пусть в потоке солнечном густом
Нежится слезинка дождевая.
Новый день, особо не гордись,
Юным ты не будешь бесконечно,
И, прощально зажигая высь,
Станешь прошлым, обретая вечность.
...Мне казалось – время подождёт,
Всё ещё случится-повторится...
Разбивая все надежды влёт,
Улетели к журавлям синицы.
Но сейчас, когда готов расцвесть
Новый ясный день неугасимо,
Принесла синица с неба весть
О высокой грусти журавлиной.
Душу открывая, как мишень,
Ничего на свете не итожа,
Проживу лучистый этот день
Как последний на земле, быть может…
ОСЕННИЙ САД
Полюбуюсь осенним садом,
Златоглавым его нарядом...
В зябком шорохе листопада
Ледяное дыхание рядом.
Отчего так печалит сердце
Это золото под ногами?..
О несбывшемся скрипнет дверца,
Не захлопнутая за нами…
По угасшим, продрогшим листьям
Проложила зима дорогу,
Провела белоснежной кистью,
Утоляя печаль-тревогу.
Хоть и студит зима сурово,
Не подвластен сад воле снежной –
Под студёным её покровом
Зреет голос весны мятежной.
* * *
Взгляд, тревожно брошенный на строки:
Всё ли верно отозвалось в них?
Эти строки – строгие уроки,
Что однажды воплотились в стих…
Строчка-осень вызрела-поспела,
Обнялась с безжалостным огнём,
Но зато теплом не оскудела,
Забывая зябко о былом.
Сизым дымом уплывает мглисто,
Никого в сожженье не виня,
Чтобы слово, высекая искры,
Негасимо верило в меня!..
Чтобы в день последнего итога,
Отвергая суетливый страх,
Эти строки на суде у Бога
За меня раскаялись в грехах.
|
Нина Викторовна Попова – кандидат филологических наук, поэт и публицист, секретарь Союза писателей России.
