Анастасия ПОРОШИНА (Челябинск)
В ИСТОКЕ НЕБА
***
Льняное небо ласковой рекой
Струилось вольно – и в его истоке
Мы собирали камушки, и столько
Чудес в ладонях было – Боже мой!
Наивно ли апреля торжество,
Когда земля ещё не верит смерти,
Когда глубин небесных не измерить
И пламя рвётся трепетной листвой?
Но подступают фронтом грозовым
Над горизонтом сизые знамёна –
И застываем мы ошеломлённо,
Ещё не зная, что же сохраним...
***
Долгий февральский cон:
Ласточка ткёт гнездо –
Воздух крылами бьёт,
В тонкий свивая жгут.
Красною нитью свет
Свой оплетает дом.
Только бы уберечь
Слабый тепла лоскут...
Не выпуская свет
В смутный ночной зенит
(Ласточкино гнездо
В доме – всегда к добру!),
Хмурит брови февраль,
А небо его звенит,
Жизнь запустив по венам
Усталых рук.
ИЗЛУКА
1.
Осень сжимала кольцо тоски.
Мы же бродили, ладонь к ладони,
Там, где остались следы реки –
Камушки, пёрышки, шёпот донный...
Что ты узнал? От чего меня
Прятал в высоком шатре объятий?
Изгнанный отсветами огня,
Мрак отступал, к закоулкам пятясь...
Только и памяти – рук тепло,
Пригоршня слов и тропинок узел.
Шёпотом, шелестом утекло
Время – в иссохшее речье русло.
2.
Запомни эту ночь. Ревнивая луна
Крадётся в облаках. На полотне озёрном
Июльские ветра выводят имена,
И свету в темноте тревожно и просторно.
Запомни эту ночь в кольце сплетённых рук.
Исчеркана строка, но найдено ли слово?
На берегу одной из множества излук
Воскреснут имена – и мы вернёмся снова.
И сколько бы времён от нас ни утекло,
Не исчерпать вовек бездонной звёздной чаши...
Сквозь плач прибрежных ив виднеется крыло
И профиль над водой изогнутый, лебяжий.
***
По твоему молчанью – по кострищу,
Мерцающему красными углями,
Танцую босиком, и промедленье
Клеймит стопу нечаянным ожогом.
И кажется: легко шагнуть на землю,
В прохладную траву, и смыть росою
Тревогу и золу. Но есть лишь угли,
А мир ещё на грани сотворенья.
Ночь неизбывна. Искрами во мраке –
Границы бытия. И танец длится,
Пока порывом не раздует пламя
Иль под ногою музыка не смолкнет...
***
Не слепить из воска и молока
Человека. Ока с высоты тонка.
Стюардесса, царственная Лилит,
В темноте над левым плечом стоит.
Самолёт в повороте берёт наклон.
У реки тасует колоду клён.
Алой масти россыпь краплёных карт –
На сукно стола – городской асфальт.
А по правую руку горит заря,
Наступившее завтра огнём творя.
И в плече отзывается дрожь крыла –
То Лилит вздохнула и отошла...
***
На проточную воду, на серебряную струю
Я пою и плачу, плачу и говорю.
Говорю с тобой для того, чтобы никогда
Этих слов к тебе не донесла вода.
Пусть уходят в землю, встают молодой травой,
Частоколом весенним пронзают бессильный вой,
Вызревают цветами, колосьями, сорняком,
Но молчат под косами – что они и о ком.
***
Время свернулось в узел весну назад,
Будто змея сворачивается кольцом.
Знать бы, что больше тебе ничего сказать
Я не смогу – сказала бы обо всём...
Время лежит за пазухой. Каждый вздох
Чувствует злые жилы его узла
Кожей, мурашками, дрожью вдоль позвонков.
Я бы не удержала и не спасла...
Только успеть дыханье перевести...
Нет на земле силы разъять кольцо.
Время пригрелось на зябкой моей груди –
Камнем? Змеёй? Трепещущим ли птенцом?.. |