| |
* * *
Ты снишься мне… Как будто бы впервые
Беру, волнуясь, за руку тебя.
Твои глаза, волшебно-роковые,
Глядят, любовной нежностью слепя.
Я и не знал, как дороги мне эти,
Казалось бы, привычные черты.
Вот мы стоим… А рядом – наши дети…
А после снова снишься только ты…
Любуемся играющим сыночком,
Что заигрался в нашем цветнике…
Глухой разрыв… Прости, родная, точка…
И снова автомат в моей руке.
Иду на бой, чтоб было вам спокойно,
Чтоб звонкий луч дразнился с малышнёй,
Чтоб вы не знали, что такое войны…
И чтоб мы дома встретились с тобой…
Чтоб озорные детские глазёнки
Росинками сверкали, веселя;
Чтоб детский голосок, от счастья звонкий,
С росой впитала мирная земля…
Иду я в бой…
* * *
Отец, не кончилась война,
Она идёт в веках.
Моя, я чувствую, вина,
Что твой тревожу прах.
Вновь в битве свет схватился с тьмой,
Добро со злом… И что ж?
Весь мир несётся по кривой,
Где правда – не поймёшь!
Беснуется от злобы смерть,
Всё тоньше жизни нить.
Сумеем ли, отец, суметь
Хоть души сохранить?
Идёт сраженье много дней,
Твержу себе: «Не трусь!»
И страха нет в душе моей –
Ведь я за жизнь дерусь!
Не сможет наш свободный дух
Сломить коварный враг.
Ведь пламень в душах не потух –
Тот, что горит в веках!
И, вновь, у жизни на краю,
Велю себе: «Держись!»
Ведь погибая в том бою,
Мы утверждаем жизнь.
А русский воин шёл всегда
Туда, где кровь с чумой,
Туда, где чёрная беда
Кромсает шар земной.
И подтвердить я только рад,
Под выстрелы и гул:
«Я – русский воин… Я – солдат…
За мною – мой аул!»
* * *
К моей груди припав лицом,
Ты повторяла, тихо плача:
«Уходишь?.. А семья и дом?..
Неужто же нельзя иначе?..»
Так уходил я на войну…
«Аллея Ангелов» … Как страшно!
Стою здесь, чувствуя вину,
Что я не спас их в рукопашной…
Они порхают надо мной –
Те Ангелы… Я слышу плачи…
Здесь мог быть и сыночек мой…
Стреляю… Мне нельзя иначе!
И если, средь сгоревшей ржи,
Вдруг упаду – прости солдата,
Молись… И сыну расскажи,
Куда отец ушёл когда-то.
* * *
Вся в пыли, от дождей и от крови набухла,
Возле дома пустого лежит у дверей
Позабытая всеми красавица-кукла –
Есть такая же точно у дочки моей.
Всё пылают деревни, дома и усадьбы,
В опустевших домах голоса не слышны.
Мне владелицу куклы суметь отыскать бы
Пусть обнимет игрушку средь чёрной войны.
Эта кукла – счастливого детства обрывок,
Той малышке бы в куклы играть и играть.
Но, поди, поиграй среди мин и разрывов,
Когда даже на кукле есть смерти печать.
Положу в вещмешок эту куклу…Россией
Мне немало шагать через взрывы и грязь.
А найдётся хозяйка – хочу принести ей
Тот осколочек детства… О, только б нашлась!
* * *
Жди меня, и я вернусь…
К. Симонов
Жди меня!.. На бой опять
Нечисть позвала.
Только ты умеешь ждать,
Как тогда ждала.
Я вернусь… Ты только жди.
И Аллах велик!
У солдата позади
Материнский крик.
Знаю, молишь: «Поскорей
Автомат повесь!»
Телом матери детей
Закрывают здесь.
Молча молят отомстить…
Взрыв… И снова взрыв…
Не смогу я дальше жить,
Им не отомстив.
Я вернусь… Я так устал!
Бьёмся столько дней!
Всё скажу, что не сказал,
О любви своей…
* * *
В день, когда уходил я сквозь серый туман,
За меня помолившись, не чувствуя ног,
Мама, ты мне дала оберег-талисман,
Чтобы в битве меня он от пули берёг.
Твёрдо знаю, твои лишь молитвы хранят
Среди этого ада сегодня меня.
Смерть спешит, забирая к себе всех подряд,
А я жив, я опять выхожу из огня…
На привале черкну тебе несколько строк,
Представляя – получишь, засветится взгляд…
И с печалью глядит на меня паренёк –
Он из детского дома, такой же солдат.
У него, мама, нету совсем никого,
Взглядом просит тебе он привет передать.
Я прошу тебя, мама, молись за него,
Чтоб двоих сыновей той молитвой спасать…
* * *
Помню, как отводил свой беспомощный взгляд,
Как на тех матерей было страшно глядеть.
На портретах детей так глазёнки горят…
А самих – отняла безрассудная смерть.
Помню женщину в парке… Смывала она
На аллее сыночка убитого кровь.
Дождь горючий не смыл… От темна до темна
Мать смывает, а кровь проявляется вновь…
Призывали к отмщенью глаза матерей,
И вина за их горе душила и жгла.
Я от этого места ушел поскорей,
Пальцы сжав в кулаки – посильней, добела.
Я поклялся, что в битве врагу отомщу,
И вернусь, чтоб с асфальта тех женщин поднять.
Но всё так же бессильно глаза опущу –
Не утешить дитя потерявшую мать!
А убьют меня – значит вернётся другой,
Принесёт им победный цветок полевой…
* * *
Спит блиндаж…Свет упал на ладонь.
Над страною кружится беда.
«Бьётся в тесной печурке огонь…»
Всё, как в песне… Почти, как тогда…
Спят мои фронтовые друзья,
Снятся жёны им… Дети во сне
Всё играют… Не сплю только я –
Мама, мамочка видится мне.
Мама, я в блиндаже не продрог,
Что мне пули, пурга и мороз! –
Ведь в печурке горит огонёк,
Что наш дед через битвы пронёс.
|
* * *
Время, ты слышишь, отец,
В чёрной могиле своей? –
Время пришло, наконец,
Время твоих сыновей.
Время жестокой войны,
Время тяжёлых утрат.
Встали Отчизны сыны –
Каждый здесь каждому брат!
Знали они по кино,
Что же такое война…
Мирно им жить не дано –
Бьётся с врагами страна.
Это войною назвать
Не повернётся язык.
Может, былинам под стать,
Быть даже ворог велик.
Эти же – варвары… Им
Видно понять не дано,
Что победив – не строчим
По старикам всё равно.
Не убивает детей,
Тот, кто за правдой пришёл.
Тронуть, убийца, не смей
Наших аулов и сёл.
Наша судьба – защитить
Родины каждую пядь.
В лютом сраженье – убить
Тех, кто пришёл убивать.
Пусть ты, отец, далеко,
Знаю – стоишь за спиной.
Будет в бою мне легко –
Ты ведь сегодня со мной!
Каждая горькая весть
Сердце сжимает в груди…
Верь нам! Мы бьёмся за честь!
Счастье у нас впереди!
И за любою ценой
В битвах мы не постоим.
Если, отец, ты со мной,
Значит, я непобедим!
* * *
Писем целый мешок от донецких ребят
Привезли нам на передовую.
В них рисунки – дома под обстрелом горят,
Я так горестно не нарисую.
Где-то чёрное солнце над чёрной сосной,
Где-то кровь на разбитой аллее…
И глазёнки, что с болью глядят неземной,
И закат, что давно не алеет…
Где-то плачет ребёнок – убитая мать
Рядом рухнула возле берёзки.
Как же больно смотреть, как же больно держать
Обгоревших рисунков полоски!
Обнаружил солдат под рисунком одним
Имя сына… В кровавые дали
Он уходит на бой… И письмо это с ним –
Не прочитано… Слёзы не дали…
* * *
Стараясь укрыться от бомб и смертей,
Домишки вжимаются в землю понуро.
Из погреба слышатся крики людей,
А бомбы летят и летят с верхотуры.
Пустая деревня… Ребенок убит,
Он за руку держит убитую маму.
И смерть их, обнявшихся, не разделит –
Их так и положат в могильную яму.
Родные, не ждите домой нас пока!
Спешу я… Спешат и друзья боевые.
Соседний посёлок… Худая рука
Мать за руку держит… И оба живые…
* * *
Снег пошёл… Чтобы вновь торопливо
Белой марлею забинтовать
Поле, чёрное всё от разрывов,
Где воронкам конца не видать.
Где сегодня случилось такое,
Что уже не забудешь вовек!
Поле хлебное, став полем боя,
Спрячь тела убиенных под снег!
Чтобы снежные эти покровы
Согревали погибших ребят,
Где всю ночь материнские зовы
Над истерзанным полем кружат.
Где нависла луна золотая
Над смешеньем воронок и ям,
Нежным светом глаза закрывая
Самой лучшей земли сыновьям.
* * *
Когда я вижу умника, что в грудь
Себя стучит, крича: «Спасём Отчизну!»,
То мимо прохожу… Пусть как-нибудь
Ответит на людскую укоризну.
Он за забором спрятался тотчас,
Когда пришла пора идти в сраженье.
А бьются те, кто и без громких фраз
Страну свою не видит в пораженье.
У них в сердцах следы горючих слёз
Ребёнка, чьи родители убиты,
Они не любят крови и угроз,
Но обещают: «Скоро будем квиты!»
Они шагают в бой – за рядом ряд,
С погибшими в одном железном войске.
Нет, о геройстве здесь не говорят –
Здесь просто погибают по геройски!
* * *
Нет деревни… Руины… Но чей это глас
Из подвала доносится тихо?
То старушка твердит: «Ты нас, миленький, спас,
Ты отвёл это страшное лихо!»
Кроме внуков, взяла та старушка в подвал
Фотографии старшего сына,
Что ушёл на войну и безвестно пропал –
Может, пуля, а может быть, мина…
И молилась она… И неслись в небеса
Материнские эти молитвы.
Ведь случаются и на войне чудеса –
Вдруг вернётся сынок после битвы?
Так прижалась ко мне!.. Только губы дрожат,
Да слова где-то в горле застряли.
Ей сынок теперь – каждый российский солдат,
И по вере их делит едва ли…
Гладит, гладит меня твоей нежной рукой,
Улыбаясь твоими глазами.
Я к щеке её вновь прижимаюсь щекой,
Будто к милой заплаканной маме.
Сколько боли в её потемневших зрачках,
Сколько нежности в раненом взгляде!
Я, забыв, что Господь для неё – не Аллах,
По руке её ласково гладил.
Вновь команда… И снова мы рвёмся вперёд –
Рвёмся яростно, зло и упрямо.
Сквозь разрывы мне слышится – мама зовёт,
Дорогая далёкая мама…
* * *
Если я не вернусь, и нагрянут друзья,
И еда не полезет им в глотку,
Ты на стол им поставь, дорогая моя,
Только самую горькую водку.
Пусть поплачут немного… Ты тоже поплачь,
Не таи в сердце режущей боли.
И с друзьями слегка обо мне посудачь –
Лишь бы память слова не кололи.
Если я не вернусь, в чёрный цвет не рядись –
Видишь, сколько невест овдовело.
Шаль, что цветом в рассветную алую высь
Ты набрось, оглянувшись несмело.
И, закутавшись в эту багряную шаль,
Сыну нашему через мгновенье
Дай чуток поносить фронтовую медаль –
Ту, что прадед принес из сраженья.
* * *
Всё мечусь, всё любимому голосу внемлю,
Всё ищу его… То он с далёких высот
Ударяет меня о кровавую землю,
То опять в поднебесье меня вознесёт.
И парю я, луне ясноглазой навстречу,
Ты навстречу плывёшь из-за светлой луны.
Я тебя, дорогая, улыбкой привечу,
Поцелую глаза, что слезами полны.
Это ты отвела все осколки и пули,
Я сегодня, у жизни на самом краю,
Понимаю – к тебе меня снова вернули
Эти тонкие руки, что держат мою.
Сядь же рядом со мной… О войне – ни полслова.
Это счастье, что снова ты рядом со мной.
Мою руку погладишь ты снова и снова.
Келагу * снимешь… Рану накрой келагой…
Не успел я сказать тебе важное что-то,
В миг прощанья, когда уходил на войну.
Просто рядом присядь…Пусть исчезнут заботы.
Обними… И к тебе я безмолвно прильну…
___________
*Келага – тонкий шёлковый головной платок горской женщины, символ любви и преданности
|
