Андрей РУМЯНЦЕВ

ДОБРОТА СТАНОВИТСЯ ОТВАЖНЕЙ…

 

ПУШКИНУ
1. Над Соротью
И в реактивный век наш
Травы
Над сонной Соротью тихи.
Быть может, только бронзой славы
Звенят здесь вечные стихи

Да в небе высветленном
Вольно –
Душою чуткою лови! –
Плывут озвученные волны
Надежды, грусти и любви.

И нет бессрочнее союза,
Что заключили на века
Родная пушкинская муза
И травы, сосны, облака…
                                    
2. У памятника поэту в Москве
Как с небом дружит он
И как земле привержен!
Бывает, головы коснутся облака,
Но сердцем он всегда, и величав, и нежен, –
Там, где людской поток,
Шумящая река.

Его летучий взгляд
Отметит стайку школьниц,
Что гроздья роз кладут на теплую плиту,
И двух печальных дам,
Преклонных лет невольниц,
Что любят посидеть с ним рядом,
На свету.

Россия!
С ним навек ты связана обетом:
О святости ль печась,
Невольно ли греша,
К поэту приходить,
Чтоб наполнялась светом,
О, родина,
Твоя открытая душа!

3. Пушкинское слово
Прямой, суровый стих…
Ласкающее слово…
Я в поисках своих
К ним возвращаюсь снова.

Чеканна и строга,
В душе звучит без срока
Любимая строка
«Анчара» и «Пророка».

Все тайны волшебства
В твоей, о Пушкин, речи.
Библейские слова –
Твоих стихов предтечи.

4. Он с нами осиливал беды…
Он с нами осиливал беды –
Ему не впервой лиховать.
Он праздновал с нами победы –
Ему по душе ликовать!

Желал он величья и силы
Отечеству прежде всего.
Грядущие судьбы России
Озвучены словом его!

5. Да кто же с ним равняться смеет…
Да кто же с ним равняться смеет,
Пускай сглупа,
Пускай спроста?
Ведь Пушкин…
И язык немеет,
Не размыкаются уста!

Иных при жизни возносили,
Спеша в торжественные дни
Назвать среди певцов России.
Но рядом с Пушкиным –
Ни-ни!

Едва ли кто получит право
Считаться голосом страны,
Когда её земная слава
И дар поэта не равны.

* * *
Если застили свет над тобой
Оговор ли,
Вражда ли слепая,
Не грози этой силе тупой,
В правоте на нее наступая.

Отступи.
Помолчи.
Поброди...
Птица, дерево, теплое небо
Утишают и горечь в груди,
И порыв справедливого гнева.

Поброди.
Помолчи.
Улыбнись
Деревцам, под грозой устоявшим,
И доверчиво к людям вернись,
Про обиду твою не узнавшим.

* * *
Всего-то и было:
Утрами
В печурке гривастый огонь,
В окне, будто в сказочной раме,
Поляна, дорога и конь,

Под желобом звонким у дома
Горящая в бочке вода.
Библейская тишь окоёма.
Привычна.
Всесветна.
Свята...

* * *
Человек становится лютей.
Он несёт в себе жестокость века.
Но жива надежда на людей,
Что достойны званья человека.

Может быть, благодаря таким
На земле когда-то утвердилась
Страсть к делам и помыслам благим,
Сохранились и любовь, и милость.

Все же век зависит от людей,
Чья душа и мягче, и бесстрашней.
Человек становится лютей.
Доброта становится отважней!

ВЕТХИЙ ЗАВЕТ
Канон ветхозаветный,
Древнейшие слова...
Но разве ветхи ветки
И древни дерева?

Их возрождает время
Во всех краях земли –
Шуметь и цвесть над теми,
Кто их понять смогли.

Я слушаю Иову,
Вещает мне Амос,
И удивляет слово,
И трогает до слез.

Завещанная мудрость…
И снова, грешный, я
Расталкиваю мутность
Земного бытия.

Неспешны и спокойны
Чеканные слова.
Глубокоземны корни.
Могучи дерева.

* * *
Я построил свой дом на пригорке,
У речистых  лучистых  берёз.
Их девической скороговорке
Не мешает ворчание гроз.

Окаймляет ворсистые склоны
Белопенных ромашек река.
Две горы - две могучих колонны,
На которых лежат облака.

А у теплой неторной тропинки
Мировой муравьиный приют:
У подножия каждой травинки
Чернецы неустанно снуют.

Мир в своем многозвучии смелом
Ничего от меня не таит.
И звезда, словно школьница в белом,
Перед ним изумленно стоит.

 * * *
Живу, благословляя
Грозу и тишину.
Цвети, крапива злая!
Пей, лютик, вышину!

Живу, благословляя
Все краски бытия:
Черна воронья стая,
Но солнечна струя!

И метят душу метой
И куст, и крест простой,
Мгновенность жизни этой
И бесконечность - той...

* * *
Если над тобою
Не было бы звезд,
Если б ты не видел
Солнечного света,
То куда бы душу
Ты свою принес
В темени кромешной
С окончаньем века?

Света напитавшись,
Прожила душа.
К небу прикоснувшись,
Обрела бессмертье.
Скажет:
«Я пила из звездного ковша».
«У меня, - добавит, -
Солнечная мета».  
 
* * *
Родные, какое мне дело
До вашей хулы иль хвалы?
Как небо сегодня горело,
Как грозно светились холмы!

Умыта слезами, устала,
Последнюю требу верша,
На тихую исповедь встала
Моя не святая душа.

Взяла она тёмное слово
О злых беспощадных годах
У молнии – птицы багровой,
Гнездящейся в чёрных горах.

Взяла она светлое слово
О родине, песне, любви
В покоях у рощи сосновой
Открывшей мне тайны свои.

И в душу глядели иные,
Совсем не земные, холмы.
Какое мне дело, родные,
До вашей хулы иль хвалы?

ЗЕМНОЕ ДИВО
(Аввакум Петров на Байкале)
1.
Лес, как дьякон, гудел с рассвета
И на Пасху, и на Покров.
Из Даура второе лето
Плыл на Русь Аввакум Петров*.

Бечевой тащился по Нерче,
Вброд карабкался Ингодой,
Поен досыта, бит и верчен
Ледяной сибирской водой.

Не забыли опухшие ноги,
Помнят сбитые в кровь бока

По большим снегам
Без дороги
Меж студеных рек волока.

Но когда вослед за шугою
Два дощаника понесло
По Хилку водою шальною –
Знай, держи, рулевой, весло;

Да когда этим диким сплавом
Судна вынесло к Селенге –
К молодым зашумевшим травам,
К отряхнувшей дрему тайге,

Вот тогда,
Только Богу внемля
В страшной тяготе будних дел,
Протопоп нежилую землю,
Будто заново, разглядел!

Воды быстрой реки привольно
К морю шли, омыв острова,
И чернили все устье волны,
Как пергаментный лист – слова.

А к широким волнам,
С полянок
Выбегая к речистой реке,
Тихо льнули головки саранок,
Словно красные буквы в строке.

Тут утесы над берегом висли,
Там березки теснились, шурша.
Эти – вечно мятежны, как мысли,
Те – по-детски чисты, как душа.

И не внемля совиному крику,
Отряхнувшись от тягостных дум,
Очень добрую, светлую книгу
Неотрывно читал Аввакум.
___________
* О своем отъезде из сибирской ссылки Аввакум писал: «…ево-де убьют иноземцы… А я… набрав старых, и больных, и раненых, кои там негодны, человек с десяток, да я с женою и с детьми – семнатцеть нас , в лотку севше, уповая на Христа и крест поставя на носу, поехали, амо же Бог наставит, ничево не бояся».

2.
А когда со свистом и шумом,
В круговерти сбивая сор,
Воды вынесли Аввакума
На байкальский пенный простор,

Он, весло сжимая, как вагу,
Над бурунами, псов лютей,
Увидал на мыске ватагу
Бородатых русских людей.

Сколько их на тропе опасной
Оставляло отважно следы!
Кормчий вынул агнец запасный
И потиру святой воды*.

Берег, густо заросший кустами,
Так домашнее пахнул костром.
- Мир вам, дети! –
Двумя перстами
Гость бродяг осенил крестом.

- Кто вы есмь?
- Казачьего званья.
Летось посланы на восток.
Нами срублен в степи Кабаньей
У Байкалова-моря острог.

Обносились. Забыли брашны.
С покрова до самой весны
Собирали платеж ясашный,
Сиры, голодны и грязны.

Слава Богу, спасает море.
Не скудеет здешний улов.
Ноне взяли в устье, в запоре,
Паки** сорок трех осетров…

И уже за столом артельным,
Помягчав угрюмой душой,
Светлолицый, с крестом нательным,
Говорил Терентий, старшой:

- Позабудешь заботы мирские,
Увидав эти воды и брег.
Мирно тешатся зайцы морские***.
Гуси лоно покрыли, как снег.

И закончил прежнего кротче,
Ветхой рясы касаясь слегка:
- Ты возьми весь улов мой, отче, -
Дар бездомного казака.

О, как это сердечное слово
Осветило всё впереди
После тяжкого,
После злого,
После гибельного пути!

Не в Сибири ли ты, расстрига,
Увидал, почти как впервой,
Доброту, неподвластную игу, -
Силу русской души живой?

Кто тебе на ангарском стане,
В кровь избитому и в цепях,
От тирана Пашкова тайно
Сунул хлебушко второпях?

Кто,
В пути согревая душу,
На Хилке,
Как шли бечевой,
Звал тебя из воды на сушу
И в оплечник впрягался твой?

Ангел Божий?
Дух из преданья?
Это,
В муках сохранено,
Было Русское состраданье.
Божьей силе сродни оно!
________
* Агнец (хлебец) запасный и потира (чаша для вина, заменённого
Аввакумом в ссылке «водицей») служили для причащения верующих
и в Сибири всегда были у протопопа под рукой.
** Снова, опять.
*** Так в старину называли байкальских нерп (тюленей).

3.
Над дощаником пенной грудой
Море дыбилось –
Страх глядеть.
Кормчий взмок от работы трудной.
Бледный отрок вцепился в беть*.

Но уже под солнцем закатным
Берег радостно вырастал
Кряжа горного синим скатом,
Теплым камнем прибрежных скал.

Мнилось, будто, раскинув руки,
Кто-то вышний, и мудр, и тих,
На согретые эти кручи
Звал усталых детей своих.
________
* Поперечная перекладина  в дощанике.

…Вышли там, где песок искрился.
Развели костер под стеной.
И опять Аввакум дивился
Несказанной красе земной.

Широко по верхам,
Над главою,
Закрывая собою закат,
В небо врезанный голубое,
Взору чудился каменный град.

Божий храм из седого гранита…
Ворота для степенной толпы…
У дворцов горожан именитых
На подставах тяжелых столпы…

Терема, переходы, крылечки…
И над плитами чудных палат   
Сосны, будто оплывшие свечки,
В освещенных проемах стоят…

А над градом
По мягкому склону
Лес дремучий – ковер живой.
И венчает простор зеленый
Шлем вершины сторожевой…

О, Господь!
Ты забыть заставил
Глад и стужу,
Тщету и зло.
Этот град, этих гор заставы
Лепотны* и чудны зело**!

И тесня заботы о сущем,
Снова дума брала разбег:
«Почему же и райские кущи
Не во благо твоё, человек?

Почему ты, как рысь, кровожаден,
Изворотлив, словно змея?
Почему глуха, как у гадин,
Человечья жалость твоя?

Почему ты крадешь, лицемеришь,
Убиваешь, над жертвой ярясь,

Не умеешь любить,
Но умеешь
Красоту затаптывать в грязь?

Почему?
Почему?»
Над заливом
Чайки с криком кружили вдали.
И лежали у ног молчаливо
Безучастные камни земли…
__________
* Красивы.
** Очень.

 

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную