Вячеслав САВАТЕЕВ

Батальоны, вызывающие огонь на себя
(Максимы Юрия Бондарева)

Юрий Бондарев писал о «новой волне» военной прозы : «Сила и свежесть новых книг была в том, что, не отвергая лучшие традиции военной прозы, они во всей увеличительной подробности показали «выраженье лица » солдата и стоящие насмерть «пятачки», плацдармы, безымянные высотки, заключающие в себе обобщения всей окопной тяжести войны». В этих книгах было меньше поверхностной иллюстративности, в них отсутствовала «даже малейшая дидактика, умиление, рациональная выверенность, подмена внутренней правды внешней» .В них была «суровая солдатская правда».

Критик Виктор Чалмаев справедливо отмечал, что творчество Юрия Бондарева было «вызовом официозной эстетике», что его проза - с ее вниманием к человеку, к краскам природы, деталям, точному и яркому слову и т.п. - была «формой сопротивления обезличению, стандартизации человека и фактически обескровливанию, слепоте искусства» .

В первой повести Бондарева «Юность командиров» фронтовик Дроздов после просмотра фильма говорит: «Все пригладили и прилизали /…/. Представляю, как лет через двадцать-тридцать люди будут смотреть эту картину и удивляться : неужели такая игрушечная была война? Сплошное «ура!» и раскрашенная картинка для детей. Стоило герою бросить гранату на высотку, как немцы разбежались с быстротой страусов. Разве так было? Немцы дрались до последнего, а мы все-таки брали высотки /…/. Война - это пот и кровь. А герой – это работяга. Этого бы только не забывать».

И сам Бондарев, работая над своей первой повестью, пытался уйти от «приглаживания» и «прилизывания», рассказать о войне как о тяжелой и опасной работе – прежде всего.

Последний год войны, занятия в училище, почти мирная жизнь. А герои не могут забыть о боях. Один из них- Алексей Дмитриев рассказывает своей девушке Вале о том, как он ходил в разведку. «Мы благополучно прошли нейтралку, подползли к немецким траншеям /…/ Ни выстрела. Спрыгнули в немецкую траншею- везде пусто, тихо. Только огоньки видны сквозь снег, и чудится: где-то поют. У немцев, оказывается, праздновали сочельник. /…/ Заглянули в окошко - видим : на столе картонная елка, на ней свечи, и пятеро немцев сидят и поют».

«Как вы просто говорили о войне»- замечает слушательница. Рассказчик не рисуется, он это уже пережил – отсюда «простота», которая многого стоит. Здесь - зерно того стиля, того Бондарева, который нам будет известен по более поздним его произведениям.

Узнаются также некоторые конфликты, мотивы, характеры. Главные герои повести «Юность командиров»- Алексей Дмитриев и Борис Брянцев- во многом похожи друг на друга, но у каждого из них своя судьба. Брянцев в конце концов - по окончании войны- уйдет из армии, будет искать свое призвание в мирной жизни. Но для них обоих- как и для многих его сверстников и товарищей- война, служба в армии, учеба в артиллерийском училище станут незаменимыми университетами воинского мужества, человеческой порядочности, жизненной стойкости.

В них мы узнаем тех рыцарей без страха и упрека, которые позже станут характерными для Бондарева, с их тягой к нравственной чистоплотности, философской углубленности, идейной категоричности. Брянцев и Дмитриев- так же, как последующие герои писателя – вступают в бой с пошляками, подлецами, обидчиками слабых. Они - наследники Дон Кихота, это их родовая черта.

 

******

В первой своей повести Бондарев только нащупывал путь к большой художественной прозе, к своей творческой удаче, которой станет его следующее произведение – повесть «Батальоны просят огня» (первая публикация - в журнале «Молодая гвардия» ,1957 год, 5-6 номера). К.Симонов отмечал, что эта повесть многому научила даже маститых писателей. Василь Быков признавал, что бондаревские «Батальоны…» оказали благотворное влияние по сути на всю военную прозу середины 1950-60-х годов. И в этом не было преувеличения.

Сам Бондарев говорил, что его повести «Батальоны просят огня» и «Последние залпы» родились « от живых людей», от тех, кого он встречал на войне, с кем «вместе шагал по дорогам сталинградских степей, Украины и Польши, толкал плечом орудия, вытаскивал их из осенней грязи, стрелял, стоял на прямой находке, спал, как говорят солдаты, на одном котелке, ел пропахшие гарью и немецким толом помидоры и делился последним табаком на закрутку в конце танковой атаки». Со многими фронтовиками, кто остался в живых, продолжал писатель, он не смог встретиться после войны: судьба разбросала их в разные стороны. «Но эти люди, мнилось, все время жили рядом со мной: и сейчас я хорошо помню их лица, их манеру говорить, их жесты и привычки».

Новаторство писателя не в форме как таковой (повесть Бондарева внешне традиционна) , а в содержательности, глубине постановки самой художественной задачи, ее решения. Автор «Батальонов…» как художник смог подняться над поверхностным изображением войны , коснулся ее важных сторон в их нравственном, философском преломлении, обратился не столько к батальной сути изображаемых событий, к военному быту (что само по себе было необходимо), сколько к проблемам бытия , онтологической сути.. Свой немалый военный и жизненный опыт он ощутил и представил как опыт своего поколения, обогатил его опытом предшествующих поколений русских писателей. В этом синтезе - ключ к успеху Бондарева.

Повесть «Батальоны просят огня» насыщена мыслями о жизни и смерти, о противостоянии человека крайним обстоятельствам, о страхе и его преодолении, о нравственном и психологическом выборе человека на войне. Быть человеком – такова нравственная максима многих героев военной прозы. Часто эта максима не осознается самим героем, не формулируется открыто самим автором произведения. Но это - стержень, который скрепляет образ, делает его цельным, осмысленным, воздействующим на читателя. Быть человеком - это значит преодолеть в себе страх и эгоизм, в последний момент думать не о себе, а об общем деле, о твоих товарищах, подчиненных.

Критик Юрий Селезнев писал о «семенах человечности» , которые «взращиваются в героях Быкова, других писателей-фронтовиков. Эти «семена» взращиваются всей жизнью, окружающим миром, культурой и проявляются на войне в самые ответственные моменты. Война «проверяет на прочность и людскую храбрость, выносливость и выявляет еще и прочность совести, моральной стойкости, внутренней убежденности в правоте своего дела, своих идеалов. Прочность человечности в человеке».

 

******

«На войне нет бронхита», - говорит Шевчук, один из героев повести Бондарева. На самом деле на войне все есть- и прежде всего осознание человеком своей уязвимости, смертности, есть страх; проблема же не в том, чтобы не ощущать всего «человеческого, слишком человеческого», - а чтобы преодолеть в себе этот страх, найти в себе силы для последнего действия, поступка, в котором порой раскрывается весь человек.

Война- это борьба , схватка различных, противоречивых начал, живая диалектика стратегии и тактики , побед и поражений. Такой она предстает в произведении Бондарева. Контрапункт повести – конфликт между «большой» и «малой» правдой, между драмой, разыгравшейся на плацдарме, на котором находятся батальоны Ермакова и других командиров, и дивизией, сражающейся за город Днепров и в конечном счете отбивающей его у противника.

Перед нами - сложная и противоречивая, двойственная логика войны, которую можно понять умом, но трудно принять сердцем, чувством. Писатель понимает логику действий Иверзева, дивизии, но душой, сердцем он на стороне Ермакова, Кондратьева, Бульбанюка, Орлова, других бойцов батальонов, которые «просили огня» и не дождались поддержки и большинство из них погибли. В этом сложном, запутанном узле соединяются все линии повести, создавая напряженное поле, в котором происходит схватка интересов, сюжетных перипетий, человеческих характеров.

Один из главных героев повести Бондарева - капитан Борис Ермаков, наиболее близкий самому писателю , по сути его «альтер эго». В этот образ вложено много личного, автобиографического. Ермаков – «хозяин» в своем подразделении, умен, решителен, искренне заботится о своих подчиненных, и они платят ему своей привязанностью. Один из бойцов, Скляр, в минуты откровенности признается Ермакову : «Любил я ведь вас, товарищ капитан…».Ермаков раньше времени возвращается из госпиталя, так как без своей батареи чувствует себя «оторванной веткой». Батарея для него семья – этот образ мы встречали в «Юности командиров». О братьях Березкиных автор пишет, что «эти почти незнакомые Ермакову люди в запачканных глиной шинелях, с воспаленными лицами вдруг ощутимо ближе стали сейчас» .

Командир поддерживает подчиненных, находит единственно нужные слова : «Мы делаем то, что и надо делать. Оттягиваем на себя силы. Иначе зачем мы здесь?» Он понимает, что бойцам важно осознавать свою нужность, смысл их «стояния» на своем плацдарме, небольшом «пятачке»…«Или впустую все?»-в отчаянии спрашивает пулеметчик. Ермаков возражает : «Когда убиваешь немца, который стреляет в тебя,-значит, не впустую. Родину не защищают впустую…». Эта мысль – одна из центральных в художественной структуре повести.

В решительный момент он идет даже на обман, говорит, что им помогут , хотя уже знал, что поддержки не будет. Это была ложь, пишет автор, но это была и надежда. «Надо было жить и верить, верить в то, что могло наконец быть, что еще не свершилось, но в чем непереносимо страшно было сомневаться». Создав эту ложь, продолжает писатель, Ермаков сам удивился тому, что не испытывал душевных мучений и угрызений совести. Эта ложь «должна была стать правдой через час, через два, через десять часов, той правдой, которая помогала из последних сил еще держать здесь истерзанный батальон» . Если батальон погибнет, считает Ермаков, то с верой. «Без веры в дело умирать страшно…» , - говорит он .

Героя мучают мысли об ответственности, вопрос, все ли он сделал, чтобы товарищи не погибли. Ермаков бросает обвинение комдива Иверзеву : «Батальон дрался до последнего патрона, хотя вы, товарищ полковник, мало чем помогли нам…» . И с прямолинейным категоризмом звучат слова осуждения старшему командиру: « А вы сухарь, и я не могу считать вас человеком и офицером» .

Иверзев оскорблен, он намерен наказать его за дерзость, но в конце концов вынужден все же признать : «Что ж, за этим офицером стояла своя правда ответственности за гибель батальона; за ним же, Иверзевым, стояла еще большая правда ответственности за всю дивизию» . Иверзев оказывается способен к внутреннему развитию, он душевно, нравственно пластичен, и в этом автор находит его «оправдание». Комдив, оставаясь верным своей правде, пытается понять и другую правду, и это также работает на его «очеловечивание»… Это один из сложных образов повести.

У главного героя Ю.Бондарева есть своя философия войны, с ее закономерностями и случайностями. Так же, как большинство на войне, Ермаков боялся случайной смерти. С трудом представляет свою смерть и лейтенант Прошин; он молод, ему кажется, что он не может погибнуть «просто так», бесславно. Но он погибает, как многие, - от «случайного снаряда. «То, что оставалось от него на этой земле, был почему-то уцелевший в своей первозданной чистоте новенький лейтенантский погон и найденная на огороде полевая сумка, которую принес и опознал сержант Березкин» .

«Странное несоответствие было в этой смерти», замечает автор- Прошину еще было жить и жить. Так что же – в самом деле , нелепая, случайная, «бесполезная» смерть, которой так не хотел, так боялся Прошин? Погон и сумка – неужели это все , что остается от человека? Нет, конечно. «Потом прозвучит залп на могиле, и клятвы мстить и последние слезы по любимому всеми лейтенанту…» . Остается память о человеке, его молчаливый призыв отомстить за смерть врагу. В этой эстафете – единственное оправдание смерти на войне. Это понимает Ермаков, в этом убеждает нас писатель.

 

******

Героям Бондарева хорошо знакомо состояние предела, когда мобилизуются все силы, когда человек говорит сам себе –«все». Каждый раз, когда Ермакову приходилось выкатывать батарею на прямую наводку или, стоя впереди пехоты, стрелять по танкам, - было это «все». «Все»- это «конец прежнего, грань нового, черта жизни и смерти: сумасшедший огонь, раскаленные стволы орудий, тошнотворная вонь стреляных гильз, страшные, в копоти глаза наводчиков» .

Потом это, возможно, назовут подвигом, продолжает автор, поступком, вызывающим нередко зависть у тыловых офицеров, отмеченным, как правило, боевым орденом или очередной звездочкой на погонах; на самом деле это - «тяжелый, грубый , азартный, с солью пота на гимнастерках» момент, «когда человеческие чувства предельно оголены, когда ничего в мире нет, кроме ползущих на орудия танков»...

Схожее состояние испытывает и Прошин – это «чувство опьянения боем, ту приподнятую, отчаянную самоуверенность, какая бывает только в двадцать лет у людей жизнерадостных». Опасность словно «скользит мимо, а ты очень молод, здоров, тебя где-то любят и ждут, и впереди целая непрожитая жизнь /…/ целая непрожитая жизнь, которая всегда представлялась праздничной , счастливой» . Прошин не трус, но в своей смерти видит высшую несправедливость,- порой это звучит как призыв к небу, хотя он и его товарищи не верят в Бога .

Есть в повести еще один яркий, светлый образ – старшего лейтенанта Кондратьева, филолога по образованию, человека мягкого, деликатного. Он «жил одной войной», хотя он совершенно не приспособлен к войне, он не отдает приказы а - просит, Ермаков называет его «интеллигентом». Он разделяет судьбу всех своих товарищей. «Мы все погибли здесь, выполняя приказ», --сообщают о его батальоне .

Кондратьев умирает с иным ощущением, чем Прошин, - потому что с его смертью не умирает весь мир и потому что человек рождается для любви. Это высшее прозрение приходит не к каждому, но многие герои повести живут с острым ощущением ценности человеческой жизни. Таков, например, Скляр, который болезненно переживает расстрел предателя, власовца, пойманного нашими бойцами. И хотя Скляр понимал, что Жорка не мог сделать иначе, и хотя знал, что самого его, Скляра, могла убить пуля этого власовца, «все-таки жутью веяло от того, что произошло на глазах: стоило нажать спуск – и человека нет, будто он и на свет не рождался».

Следует признать, что сам по себе мотив неприятия убийства в прозе послевоенных лет выделяет Бондарева как писателя , верного гуманистическим идеалам. Он останется верен им и позже, за что нередко подвергался критике. В этом, как и во многом другом, он шел впереди, пролагая новые пути, делая все новые художественные открытия.

Очевидная перекличка в ощущениях и поведении героев– Ермакова, Прошина, Кондратьева и других (при всем их индивидуальных различиях) - не случайна, она подчеркивает ту эмоциональную общность, которая объединяет людей, делает их семьей , заставляет идти на смерть. При этом они остро ощущают жажду жизни, которая обостряется еще больше в минуты опасности, у границы небытия.

Война противоестественна, античеловечна; люди не должны гибнуть молодыми. Бондарев, как и другие писатели-фронтовики, не был пацифистом, его герои патриоты. Но пафос военной прозы во многом в том, что это по сути своей проза антивоенная. И это едва ли не главный вывод, о котором не следует забывать.

Критика встретила повесть «Батальоны просят огня» в целом доброжелательно, отмечала несомненные достоинства произведения. При всем этом были и критические замечания в привычном для того времени тоне. Писателя упрекали за изображение войны в бытовом, приземленном плане, якобы приводившим автора к «идейной неправде» . Писатель якобы не показал, во имя чего шла война , во имя чего гибли люди, стояли насмерть обреченные батальоны. Автора обвиняли в сужении «рамок своего наблюдения», в том? что он не увидел «большого», главного в изображенных событиях, не смог поднять своих героев над будничностью , раскрыть идейную природу советских солдат, их героизма и т.п. В повести недостаточно оптимизма, не во всем ясна позиция автора и, конечно, слабо показана роль партийных работников. (см. «Литература и жизнь»).

Схожие оценки содержались в журнале «Знамя». «Души советских людей показаны в повести однобоко, духовный мир героев принижен». Автор как бы равнодушно взирает на добро и зло…Положительные образы повести Бондарева не обладают достоинствами «настоящего советского человека»…Нет у них ни подлинной одухотворенности, ни раздумий о Родине и войне, ни отчетливых нравственных идеалов… Повесть «Батальоны просят огня» не только «ничем не обогащает нашу литературу о войне и армии, но и изображают войну как бы в кривом зеркале». Однако вскоре возобладали более трезвые и объективные оценки «Батальонов…» -повесть Бондарева прочно вошла в прозу о минувшей войне, в большую русскую литературу.

Комментариев:

Вернуться на главную