Ирина СЕМЁНОВА, (Орёл)
Ермолов

Поэма

27 июля 2012 года в Орле был открыт памятник
герою Отечественнолй войны 1812 года генералу Ермолову,
работы московского скульптора Равиля Юсупова.
Спустя два с небольшим месяца реставраторами было
обнаружено, что могила героя, расположенная под стеной
орловской Троицкой церкви, разорена и пуста.

Il cavaliere di bronzo dritto sul cavallo caipesta il netico.
(Медный всадник верхом на коне топчет врага) (ит.)

«Я приказал вынести из города образ
Смоленской Божией Матери, укрывая
его от бесчинств и поругания святыни.
Отслужен молебен, который произвел
на войско полезное действие...»
А.П. Ермолов «Записки и войне 1812 года»

«Смирись, Кавказ, идет Ермолов!»
А.С. Пушкин «Кавказский пленник»

***
Когда качает голый сад
Листвы увядшие подвески,
И тонким золотом закат,
Светясь, выкладывает фрески,
И незаметно темнота
Встаёт, как бы со дна морского
Уже не видится с моста
Ажурный памятник Лескова.
Лишь там, где прячет перманент
Следы снесённого квартала,
Парит высокий монумент,
Как Марс, рожденный из металла.
Не рабский слепок с Фальконе,
Не призрак питерского бледный,
А, с некой тайной в глубине,
В седле застывший всадник медный!
Ермолов! Что ему война!
Он дух имел, как твердь алмаза,
Отважный лев Бородина,
Наместник дерзкого Кавказа.
Он римлянами был пленён,
И, заменяя трон грузинский,
Стал для метущихся племён
Примером стойкости латинской.
Как подавляет исполин
Размеров камерных приличье,
Чтоб вспомнил каждый гражданин
Страны державное величье.

***
Чуть приоткрыв Европы дверь,
Где бьёт искусство из фонтанов,
У нас на улицах теперь
Глумливых ставят истуканов.
Но благо было бы смешно,
А то «шедевр» окинешь взлядом,
В глазах становится темно,
Как будто их промыли ядом.
Кому не знать, как тяжек том
Литературщины бульварной,
Но тяжелей металлолом
Карикатуры тротуарной.
Его не сдвинуть никуда,
Лишив квартал цветущей липы,
Он одурачил города,
Обезобразив прототипы.
Ненужность конусов и призм
Сменили гномом инфернальным,
И шутовской дилетантизм
Зовут искусством актуальным.

***
Простой церквей антаблемент
Особым кажется ночами,
Пока течет на монумент
Луна холодными лучами.
Герой, сакральная ли месть,
Что из родов струится в роды?
Но чтили мощь твою и честь
Страны полуденной народы.
К твоей харизме боевой
Заметив зависть Николая,
Я полюбила образ твой,
Как Пушкин полюбил Барклая.
И, всё ж, от смуты зимних дней
Твоя душа и руки чисты,
Пусть струны гордости твоей
Задеть успели декабристы.
Но есть дворцовая среда,
Что Грибоедова убила!
За что, Ермолов, и когда
Разорена твоя могила?
Молчат и Терек и Дарьял.
Ответь мне, в чём же мы не правы,
Что и посмертно, генерал,
Нам не прощают русской славы?
То полумесяцем ислам,
То крест мальтийский тускло блещет,
Герой, Россию дьявол сам
И ненавидит и трепещет!

***
Луна уходит в облака,
Но, чуть звеня, дрожат копыта,
И всадник лошадь бьет в бока,
Уздечку дёргая сердито.
И сотрясая монолит,
Толкая цоколь неудобный,
Сорвавшись с места конь летит,
Стреле отпущенной подобный.
Кубанский тополь, дуб, самшит
Его касаются коленей,
Но грозен всадник — он спешит
Поля осматривать сражений.
И лишь на гребне, где не раз
Взирал на горные селенья,
Он осадил коня,
                   Кавказ,
Накрыв своей огромной тенью.
Что видит он?
                Глаза князей,
Огнём сверкающие люто?
Иль диких жён и сыновей
В часы короткого уюта?
Обрывы, крепость, перевал,
С цепями войск перемещённых,
Иль города, что основал,
Иль как мечети открывал
Среди аулов разорённых?
Иль то, как бился атаман
За населённые станицы,
Иль путь в английский Тегеран
С турецкой пройденный границы?
Или оставленную дочь,
Свечу и локоны младенца,
Иль образ, обращенный в ночь
Вооруженного чеченца?

***
Смешно! Тщеславью славы нет!
Толпа ж и гения освищет,
Серьёзно мыслящий поэт
Пустой известности не ищет.
Уже не жаль ему едва
В скорбях на вечное закланье
С небес пришедшие слова
Толпе отдать на поруганье.
Он знает, недругов дразня,
Как много их, вторых и третьих,
Но далеки его друзья,
В других столицах и столетьях.
Есть благородство, как металл,
Лишь зеленеющий с веками.
Тщеславью снится пьедестал,
Поэт же попросту устал
Смотреть на рыльца с пятачками.

***
Прощай, Кавказская гряда!
Узреть лицо Буонапарта
В Амштеттен, в Австрию, туда,
Где войск союзных бита карта.
Дороги, скрипы колесниц,
Орудий рёв,
             Столпотвореньем
В огне встаёт Аустерлиц
С неотвратимым пораженьем.
В трясинах тишь его болот
И ложь озёрных отражений.
Навеки в них остался тот,
Кто шёл путями отступлений.
Назад, на Клязьму, в тишину!
Вернуть похищенную славу,
Минуя Неман и Двину,
Тильзит и новую Варшаву.
Минуя город на пути -
Тяжёлый Кремль и храм Успенский,
Где образ приказал спасти
Он Одигитрии Смоленской.
Знакомый всем по образкам,
Хранит он таинство минуты,
Когда был вынесен к войскам
На Бородинские редуты.
Чтоб войска русского поток
К нему с надеждой устремился,
И даже автор этих строк
Спустя столетья, приложился.

***
Поэт, в стране твоей развал,
А ты к волненьям безучастен,
Ты, может, не подозревал,
Что к русской вечности причастен?
Шаги истории слышны
Почти за каждым поворотом,
Ищи мгновенье тишины...
А вы-то чем оглушены,
Боясь назваться патриотом?

***
Пространство дышит — вот оно!
Покрыто вьюжными волнами,
В ночных снегах Бородино
Под монастырскими стенами.
Он думал: - Дикая страна!
Я разорву её на части!
Но до сих пор Березина
Французу памятна в напасти.
Наполеон, твои мечты
Давно развеяны молвою,
Всё то, что недогрезил ты,
Ушло в молчанье мировое.
Лишь здесь, над полем, до темна,
Витает имя корсиканца,
Вплетаясь в смех Бородина
Над сбитой спесью иностранца.

***
Кто силуэты сквозь пургу
Проносит всадников летящих,
Как будто заново врагу,
Давно поверженному мстящих?
Чтобы пропав на пол-пути,
Они в метели скрылись грозной
И развернулось впереди
Виденье битвы грандиозной.

***
Штыки, шрапнели, взрыв ядра,
Картечи свист над киверами...
И где-то слышится: - Ура-а-а...
Но тихо, словно за горами.
Траншей минуя череду,
Обнять Раевского скорее
Спешит Ермолов,
                       на ходу
Врага сметая с батареи.
Отважный Марс, как бьёшься ты!
Недаром с римлянами дружен,
Но уносимый с высоты,
Ты без сознанья, ты контужен.
Конём понурым принесён
Кутайсов, и на возвышенье
В траве лежит Багратион
И войско армии в смятенье.
Скорей же, Платов!
                      Бой таков,
Что русским в праведность вменится.
Ура, Давыдов! Фланг, Тучков!
Как оборона, Коновницын?
Бьёт артиллерии прибой,
Целуй же, братец, крест наперсный.
Кто Бородинский видел бой,
Тот видел вьяве ад разверстый.
Но, предрешив исход борьбы,
Москвы предвидя пепелище,
На бой в цветной глазок трубы
Светлейший смотрит Голенищев.
Плывут в медлительном дыму
Позиций наших укрепленья
И всё понятней почему
Уже не будет пораженья.
Там всё легчает на весах
Противник с гаснущим напором
И Божья Матерь в небесах
Стоит, сияя омофором.

***
Что, неприятель, не смешно?
Пусть не отбить назад лафета,
Ты получил Бородино?
Нам жертва славная оно,
Тебе лишь Пиррова победа.

***
Мой всадник, стоит натянуть
Уздечку и близки планеты;
Созвездья, освещая путь,
Тебе легли на эполеты.
А ночи осени темны,
Не разглядеть и речки узкой,
Но там, во льдах Березины,
Величье армии французской.
Топча промёрзшую траву,
И утопая в снежной жиже,
Пусть недруг тащится в Литву -
Мы будем гнать их до Парижа.
А конь?
          Арабский, боевой,
Поджарый, чуткий, как виола,
Врага подарок роковой
Владельцу русского престола.
Пусть он и дерзок и бесстыж,
Смахнув пушинку с бакенбарда,
Царь Александр войдёт в Париж
На скакуне Буонапарта.
Ермолов, Франция, Версаль!
Но, вспомнив русские окопы,
Он, приподняв её вуаль,
– Мадам, - сказал, - мне очень жаль!
И отвернулся от Европы.

***
Именье!
           Нужен глаз да глаз.
Сюда, сквозь рощи и опушки,
Свернув с дороги, как-то раз
Примчался лучезарный Пушкин.
Даря то саблю, то кинжал,
И, может быть, портрет овальный,
Летя с Кавказа наезжал
Поручик Лермонтов опальный.
Потом, накинув епанчу,
Вдыхая запахи полыни,
Скучал хозяин, жег свечу,
Стихи переводя с латыни.
Зачем не предал он перу
Широколобых Альп вершины,
Варшавский бой, где на ветру
Дрожат Суворова седины?
Он помнил с грустных именин,
Среди осеннего ненастья,
К нему бегущую Надин -
Его утерянное счастье.
Что человек? Он лишь родник
Порою чист, порою в тине,
Но тем он, может, и велик,
Что бережет свои святыни.
Гадают — ветвь ли он корней
Монголов, вьехавших из ханства?
Чем скрасить, Господу видней,
Породу русского дворянства.
Пусть что-то в древе родовом
Творится странное порою,
Фамильный герб с могучим львом
Не зря так нравился герою.

***
Под инеем витиеват
Узор ветвей, а холод круче,
Но убывающий закат
Внезапно вспыхнул из-за тучи.
И, словно огненной зари,
Коснувшись солнечным сплетеньем,
Зажёгся всадник изнутри
Её оранжевым свеченьем.
Паря над зданьями в лесах,
Переливая жар сиянья,
Горит не медное в глазах,
А золотое изваянье.
Роняет звоны в стороне
Собор Архангела святого.
О чём сказать он хочет мне,
Взлетевший в небо на коне,
Посланец века золотого?

26 декабря 2012 года

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную