| |
ПРОРОЧИЦА
Умная женщина – это всегда одиночество…
Светлана Кузнецова
Нет, не уйти никуда от креста одиночества,
Если окраина жизни твоей – Бодайбó и зима.
Ты пропадаешь, тебе возвращаться не хочется
В мир, где тебя ожидает пустыня сама.
Вот и не стало родных, но пришла ты к соборности,
Снегом летит за тобой соболиный простор.
Сколько в тебе было дерзкой твоей непокорности,
Шла ты – льстецам и хулителям наперекор.
Стынет душа – и печали твоей не уменьшила,
Будто взывали к несчастьям – судьба и Сарма.
Ты угасаешь – великая русская женщина,
Зря над тобою когтились – тюрьма и сума.
С русскою болью ты рядом – поэт и пророчица:
Красными картами предугадала судьбу…
«Умная женщина – это всегда одиночество…»
Тихо сказала, на смертную выйдя тропу.
СОМНЕНЬЕ
А, может, явится прозренье,
Когда себя ты оглядишь,
Оценишь трудное сомненье,
А самомненье запретишь.
– Всё подвергается сомненью. –
Нам завещал Рене Декарт.
Оно сопутствует везенью
И не витает в облаках.
Сомненье – это разуменье,
А не желанье обладать
Всем тем, что хочется хотенью:
Не упустить и не отдать.
В сомненье – счастья дуновенье,
Когда исходит рифмы свет.
Поэта пестуют сомненья,
И возрождается поэт!
ДОНБАСС
Я был в Донецке. Господи, помилуй!
Там было всё другое. Благодать.
А нынче, став большой Саур-Могилой,
Донецк разгромлен Гернике под стать.
Мне всякий раз становится всё горше,
Когда представлю нынешний Донбасс.
И душу мне расклёвывает коршун,
И падает во тьму иконостас.
Куда ещё направят реки крови
Безумные посланцы сатаны?
Неужто небеса не остановят
Пылающей меж братьями войны?
Восстанет Русь и подлецы ответят
За всех, кто на полях сражений пал,
Где погибали женщины и дети,
И преданный священник погибал.
…От пагубы, от смерти и разора
Спасёт Россию благоверный Спас.
Калмык, башкир, тунгус с орлиным взором
И внук славян – не отдадут Донбасс.
ЦИТАДЕЛЬ
Взошла до неба цитадель из русской боли,
Из стойкости железной молодцов.
И на пути врага ребром воздвиглось поле,
Пробей попробуй танкодром отцов!
Как будто бы опять и поле Куликово
В боях за Русь поднялось на дыбы.
Летят, летят в зенит осколки и подковы,
И вслед за ними – чёрные гробы.
…И в небеса взойдут из русской цитадели
Заветные победные цветы.
И встанут
над спасённой Русью в самом деле
Из зорь небесных – красные щиты.
РУССКАЯ РАТЬ
Россия – рать. Сильны мы русской ратью.
Нам наших дум и войн – не перебрать.
Но мы не за бываем, как заклятье,
Что мы способны Измаилы брать,
И воевать с неистовою силой,
Какая из истории видать…
Суворов-солнце – светит над Россией
И учит нас – любить и побеждать!
ДВОЙНИКУ
Я себя обогнать всё пытался, не ведал покоя,
Но упала усталость, и я вопрошал – это как?
Нас в забеге немыслимом, редкостном было лишь двое.
То есть, я и двойник – это правда, ведь я – не дурак.
С двойником хорошо! Он тебя не предаст, не оставит,
Пробежит, подождёт, если чует – бегущий устал.
Ну, а если другой, кто-то рядом бегущий – ославит,
То я сразу потухну, как будто бы я не блистал.
Мой двойник обратит на меня свои острые взоры:
– Глянь! Возлюбленной свет! Он ещё не оставил тебя.
Не оставил Байкал и стихи… Не предайся разору…
Я – твой брат, твой двойник! Оживай, всей душой возлюбя
Этот берег морской и цветущую в сердце поляну,
Это небо и склон, где кустится рябина твоя…
Кто-то тронул меня… Я очнулся, как будто бы спьяну.
Вижу чьи-то следы… Ну, а рядом – тропинка моя…
ПРИЗРАКИ
Порою позднею я как-то занедужил,
Пошёл искать волшебную траву
И призраков селенье обнаружил,
С тех пор под их приглядом я живу.
Траву нашёл волшебную, живую,
Которая спасает от невзгод.
Живу, пишу, но, кажется, пишу я,
Когда меня селенье позовёт.
И я иду в алтарные просторы
Лесов и дней, закутанных в луга.
Там призраки свои имеют горы,
Свои дороги, реки, жемчуга.
Они меня совсем не обижают,
Творят, поют, восходят в небеса,
Но к людям не идут, не поспешают.
Зато хранят Байкала берега.
Там свой Байкал, свои дела, законы,
Широкая, как поле, доброта.
И нет войны, не носятся погоны,
И радости доступна высота.
Спасибо, призраки, что с вами здесь живу я,
Распахиваю сонную тайгу,
Как небеса, как Родину живую,
Цветы и травы ваши не сожгу.
…Встаёт заря. И призраки выходят
Из поселенья – небеса продлить,
И не делить свой мир на много Родин,
И счастьем никого не обделить.
|
ГРОЗА
Гроза чуть-чуть погромыхала,
Потом притихла вдалеке,
Не шла и, вроде, не стихала,
Как водовозка – налегке.
Потом и вовсе затаилась,
Едва-едва цепляла лес.
Вдруг громыхнула, и свалилась,
Горою чёрною с небес.
И змеи-молнии свивались,
Двоились яростно и зло,
И в землю жалами впивались,
И разрезали, как стекло.
За ними гром решил ударить,
Да так, чтоб скалы раздробить.
Гроза была уже в разгаре,
Её не надо торопить.
…Она себя взорвёт, обрушит,
Прокатит поднебесный гром,
Ударит ливнем, как из пушки,
За ночь зацепится багром.
Разгорячённая, задышит,
Последней молнией мигнёт.
И в небе Господа услышит,
И к солнцу землю повернёт.
СВИДЕТЕЛЬ
По жизни иду, как по совести – неодолимой,
И вижу, и слышу людей благоверных и тех,
Кто катит по жизни беспутной и мнимой,
Не ждёт порицанья, а ждёт бесконечных утех.
Кто пестует зло и не дарит земле добродетель,
Является миру в ущербе великом своём.
Я их незаметный, не тайный, но явный свидетель,
Я знаю их всех – и успел оценить их живьём.
Промчатся года, города и века на планете,
И солнце остудит летящее чрево земли.
Отдам письмена и скрижали я – скромный свидетель,
Которые – вдруг – человечеству жить помогли.
ГОРА МАШУК
Белеет парус одинокий…
М.Ю.Лермонтов
Над бездною тропа из кремния
И берег тёмный и крутой.
И парус кажется во времени
Неизъяснимою мечтой.
Клубится море многоликое,
Над Машуком – кровавый свет.
Стихотворение великое
Не умирает двести лет.
Но также землю жгут неверные,
И души ходят босиком,
И мне всё кажется, что Лермонтов
Стоит живой под Машуком.
ПЛАЧ О МОЕЙ ДЕРЕВНЕ
Вот деревня. На пашне солома.
И крапива стоит вдоль села.
И, объята кромешною дрёмой,
Иван-чаем земля заросла.
Опустели земные хоромы,
Где упали осколки грозы.
У родного отцовского дома
Постою и не спрячу слезы.
А слеза проступает на сердце,
И чем дальше от глаз, тем сильней
Гнёзда ласточек стынут на сенцах.
Вот калитка и школа за ней.
Там уже отшумели уроки,
Неужели уходят на слом
Этот мир, этот дом у дороги
И пустой зерносклад за углом…
Разве это представить возможно?!
Неужели забудет душа,
Как идёт по слезам подорожник,
На погосты родные спеша.
ВАСИЛИСК
Петух, змея и птица,
Быть рядом с ними – риск.
А если это снится,
То это – василиск.
Бывает близко-близко,
Тебя, как будто, жжёт
Дыханье василиска.
Он душу стережёт!
Змея молчит и жалит,
Петух вгоняет в бред,
А птица вопрошает:
– Ты с нами ли нет?
Клубится полночь низко
И, кажется, – ревёт.
Когтями василиска
На части душу рвёт.
Взываю к Богу: где он?
И слышу: – Помолись!
Исчезнут аспид, демон
И враг твой – василиск!
ПЕЧАЛЬ
Вошла печаль. Она мне снится.
Она приходит невзначай.
Стоит у сердца и таится,
Мол спи, меня не замечай.
А рядом море колобродит
И долго ходит по песку.
Печаль молчит и переходит
В неистребимую тоску.
Глаза туманом застилает,
Сжигает душу мне дотла,
Любовь из памяти стирает,
Чтоб никогда не ожила.
…А мы любовью величали
Плоды безумья, горы сна,
И в них – себя не замечали,
Объяты чувствами до дна.
Любовь с поэзией венчали,
Собой затмили города…
А нынче брошены в печали
И замолчали навсегда. |
