15 января 2021 года на 74-м году жизни скончался член Рязанского регионального отделения Союза писателей России, поэт Дмитрий Аравин.
Дмитрий Владимирович – коренной рязанец. Его первые публикации появились в газете «Рязанский комсомолец» в 1968 г. Многие годы занимался в литературном кружке при этой газете, которым руководил Игоря Николаевича Гаврилов. Своими наставниками считал Анатолия Сенина, Александра Архипова, Владимира Филатова, Герольда Киселёва.
В 1965 году начал трудовую деятельность на Рязанском приборном заводе. В 2001 г. создал при заводе литературное объединение «Волна» и с тех пор являлся его бессменным руководителем.
Произведения Дмитрия Аравина публиковались в многотиражной газете «Прогресс», литературно-краеведческом альманахе «Переяславль», в газетах «Приокская правда», «Приокская газета», «Рязанские зори», «Эфир», «900» «Рязанское узорочье», «Культура Рязанского края» и других, в журнале «Молодая гвардия», альманахах «Литературная Рязань», «Звезда полей», «Эолова арфа», «ЛитЭра» (г. Прага), а также в трёх документально-литературных проектах Рязанского приборного завода: книгах «Победители», «Они приближали Победу»», «Благодарной памяти эхо». В коллективных сборниках. Звучали по областному радио.
Дмитрий Аравин автор восьми книг: «Свой стих» (2000), «Заветное» (2001), «Любовь! Любовь...» (2002), «В сумерках века» (2005), «Вехи» 2008), «Вот так растишка» (2011), «Плетёнка» (2014), «На крыльях лет» (2017).
Победитель конкурса 6-го международного фестиваля литературы и культуры «Славянские традиции» (Крым-2014) в номинации «Поэзия. Свободная тематика». Лауреат международного поэтического конкурса имени Н. М. Рубцова «Звезда полей» и литературной премии имени Я.П. Полонского.
Светлая память нашему товарищу! Искренние соболезнования родным и близким!
Пресс-служба Рязанского регионального отделения Союза писателей России |
|
Дмитрий АРАВИН (1947-2021)
ТРИ ЖЁЛУДЯ
Три жёлудя легли в мою ладонь.
Три жёлудя, как три патрона.
Три жёлудя, хранящие огонь,
Готовый выстрелить ростком зелёным.
Три жёлудя на круче я сажал.
Лицом к рассветам и к ветрам суровым.
Была земля упруга и свежа,
К зачатью и рождению готова.
Ей вкладывать свой материнский труд,
Поить их чистым родниковым соком.
Три дуба здесь уверенно взойдут
И молодо взмахнут листвой высокой.
И пусть не мне в далёком далеке
Увидеть их.
– Придут другие люди –
Я жёлуди держал в своей руке,
И что-то от меня в их кронах будет.
БОЛДИНСКАЯ ОСЕНЬ
Хандра, распутица, холера,
Куда ни кинься – карантин.
Не жизнь, а сущая химера
И он в глуши совсем один.
Не радуют часы досуга.
Что делать?..
Как там Натали?..
В осеннем багреце округа,
Печалят небо журавли.
И тишина кругом –
такая,
Что бубенцом звенит в ушах…
Одушевленьем закипая,
Он вновь купается в стихах.
Восторга пыл
и вдохновенье,
И окрыление творца,
И упоенье,
Упоенье
И упоенье без конца.
Как жалко, что отнюдь не часто
На нас нисходит благодать.
Но, Бог ты мой,
какое счастье
Такое чувство испытать.
И вот
лишь сняты карантины,
Москва – и к Вяземским визит.
В бокалах золотятся вина,
Но всех поэзия пьянит.
Поэты. Родственные души.
И каждый слово взять спешит.
«Послушай, друг…»
«Нет, ты послушай,
Что накропал я там в тиши».
Князь Вяземский – пиит отменный,
В стихах он понимает толк,
Но тут, как юноша смиренный,
Пред ним в смущении примолк.
«Да где она,
Твоя деревня!
Я тотчас, не жалея сил,
Туда б отправился немедля
И там Поэзией крестил…»
Давно в окошках ночи просинь,
Но разговорам несть числа.
Дай Бог,
чтоб Болдинская осень
У нас у каждого была.
***
Бабочка в дом влетела,
Кружится не спеша.
Словно покинула тело,
Радужная душа.
Если случайная птица
Вдруг залетит к нам в дом,
Может несчастье случиться –
Сам убедился в том.
А бабочка вот –
не знаю –
На радость ли, на беду.
Трепетная, сквозная
В комнате, как в саду.
А может,
из тех пределов,
Где райские зеленя,
Мама моя прилетела,
Чтоб посмотреть на меня.
Благословляя, взглянула
На всё моё житиё
И тихо в окно порхнула
В Божие царство своё.
|
***
За партою, как посетитель,
Сижу рядом с сыном своим.
По-прежнему старый учитель
Рассказывает про Рим.
О готах и Ветхом Завете,
Про всё, что минуло давно,
А дети, на то они дети,
Рассеянно смотрят в окно.
И сам я невольно за ними
К окну устремляю свой взор.
Что мне в том классическом Риме,
И слава его, и позор.
Но, вникнув в уроки простые,
Сознанье мне вдруг обожгло,
Да это про нас и Россию
Ко мне откровенье пришло.
И спившийся император,
Всё хапающие господа –
Как будто сквозной эскалатор
Несёт меня через года.
Эпоха падения Рима
Мне холодом дышит в лицо:
История повторима,
Как древней арбы колесо.
Всё это уж было на свете.
Всё вновь повториться должно:
И только поэты, как дети,
Задумчиво смотрят в окно.
***
Мотыльками первый снег
На ладонь летит, доверчив,
В серебристом, светлом сне
Завораживая вечер.
Очудесил всё кругом:
У тебя в лице такое,
Что забуду обо всём –
Помани меня рукою.
Вся – Снегурка в кружевах,
Осчастливь меня улыбкой,
Чтобы кругом голова
И качнулось сердце зыбко.
Ты постой со мной, постой
Возле парка у калитки,
Посмуглевшею рекой
В белокипенной накидке.
Я не знаю, что со мной.
Это что за наважденье –
Отчего я, как весной,
Переполнен вдохновеньем.
***
Парус подняли, курс норд-ост.
В скулы – волна океана.
Не верь, что в море уходит матрос –
Он в море с тобой постоянно.
Но странное дело, целуя так,
Что кровь кипятком струится,
Не верь, что рядом с тобой моряк –
Он в море опять стремится.
Так я разрываюсь меж двух стихий
(Напрасно ревнуешь и злишься).
С тобою – меня лихорадят стихи,
В стихи мои ты стучишься.
ЗИМНИЙ ВЕЧЕР
Тихий свет над дымками селений,
Только изредка скрипнет мороз.
И ложатся неясные тени
На неяркий румянец берёз.
Что любимо – не высказать словом,
Но навеки в душе сберегу
Эту часть мне такого родного,
Без чего я прожить не могу.
|