I. Справедливость как Божие веление - Что же такое справедливость? - Немного о словах «справедливость» и «правда» III. Справедливость и общественный строй - Справедливость и теократичность ⇑I. Справедливость как Божие велениеСправедливость – кажется, что это очень просто. И всякий, вроде бы, сызмальства понимает, что такое «справедливость», поскольку она сопровождает нас всю жизнь. Но парадокс в том, что, как оказывается, справедливость сложна, неоднозначна и с трудом поддается осмыслению. Все народы во все времена придавали этому понятию исключительную важность. Но надо сказать, что в последние десятилетия значимость справедливости снижается. Впрочем, это-то как раз понятно – ее вытесняет нажива – безотносительно того, как она получена. Но гораздо большее удивление вызывает другое: очень низкое достоинство справедливости среди наших верующих. О справедливости практически не говорят. В православных книгах тоже вы найдете мало комментариев. А если кто-то и поднимет этот вопрос, то ему православные объяснят, что Бог есть любовь, что Господь Иисус Христос проповедовал Царство Божие, в котором живет одна любовь, и что надо спасаться, не обращая внимания на других, ибо справедливость – это на само деле завуалированная зависть – один из семи смертных грехов. Несколько лет назад автором была написана статья «Оправдание справедливости» /1/, в которой для православной аудитории была сделана попытка актуализировать понятие справедливости. Предлагаемая читателям работа посвящена дальнейшему разбору этого понятия, выявления ее характерных свойств и обоснованию важности этого понятия для православного миросозерцания. В центре внимания, как и в предыдущей статье, будут вопросы: «Откуда пошла есть справедливость?», «Справедливость – это хорошо или плохо?», «При каких условиях справедливость возможна?»
Что же такое справедливость?Но, как думается, начать надо с выяснения того, что же люди понимают под справедливостью – ведь и в самом деле это очень сложное понятие, о сути которого спорят философы. И, как ни странно, наиболее адекватным является учение о справедливости, высказанное еще в древности великими греческими мыслителями Платоном и Аристотелем. Причем начать надо с Аристотеля, который на нескольких страницах дает определение справедливости, классификацию основных ее разновидностей и наиболее существенные ее характеристики. Аристотель рассматривал справедливость в двух планах – личном и общественном. С одной стороны он в справедливости видит личную добродетель и высоко ставит справедливого человека: «справедливый и справедливость – это некая совершенная добродетель». Но с другой стороны, он рассматривает справедливость как некий принцип, на котором зиждется жизнь человеческих сообществ. Причем, вторая точка зрения у Аристотеля превалирует. Чуть упрощая, можно сказать, что справедливость он делит на «воздающую» (переводчики Аристотеля тут употребляет слово «правосудный») и «распределительную». Первая, воздающая справедливость обычно подлежит рассмотрению в теории права и занята проблемой, насколько наказание соответствует проступку. Аристотель сводит ее к верному исполнению закона, подразумевая, что закон всегда прав. Но, конечно же, воздающая справедливость шире этого понимания. Так, всякому верующему ясно, что наказания, которые нам дает Господь, настолько неожиданны и конкретны, что не вмещаются ни в какой писанный закон. И в то же время все эти наказания абсолютно справедливы. Отметим, что в центре внимания Аристотеля справедливость как отношение к другому. И поэтому он большую часть своих рассуждений посвящает распределительной справедливости, считая ее наиболее значимым случаем, так сказать, справедливостью как таковой. Отметим, что сам термин «распределительная справедливость», представляется неудачным. Может показаться, что он применим только к процессам распределения, типа раздачи гуманитарной помощи. На самом деле, в подавляющем большинстве случаев мы имеем дело не с чистой раздачей, а с парой «отдал-получил». И распределительная справедливость актуальна именно для такого, очень широкого, множества случаев, включая такой важный как оплата труда. Интересно, что Аристотель характеризует ее двояким образом. Сначала он утверждает что «Справедливое по отношению кдругому есть, собственно говоря, равенство» /2,324/. Но после уточняет свою позицию: «Если справедливое – это равное, то пропорционально равное также будет справедливым. Пропорциональность предполагаетсамое меньшее четыре члена: А так относится к В, как Г к Д. Например, есть пропорциональное равенство в том, что имеющий большое имущество делает большой взнос, а имеющий малое – малый взнос, и равным образом в том, что понесший большие труды получает много, а понесший малое – мало» /2,325/. То есть Аристотель говорит, что справедливость – это когда (в аристотелевских обозначениях): А/В = Г/Д, где: А – трудовой вклад лица № 1; В – оплата труда лица № 1; Г – трудовой вклад лица № 2; Д – оплата труда лица № 2. «справедливое – то же, что пропорциональное» /326/ – поясняет он свою мысль. А если А=Г, т.е. трудовые вклады одинаковы, то и В=Д – одинакова и оплата. Это так называемая уравнивающая справедливость, о которой Аристотель тоже говорит. Причем, обратите внимание, что Аристотель берет двух произвольных лиц. Но раз это верно для любых двух, то это верно и для всех. То есть справедливость – норма не для каких-то особо выделенных граждан, а для всех, всего общества. Таким образом, справедливость – это не прямое равенство, не уравниловка, а распределение по труду. Как видим, пропорциональный характер справедливости был ясен еще в глубокой древности. Это очень важно, ибо противники справедливости нарочито путают ее с простым равенством. Хотя все же равенство присутствует. Равенство чего? Не равенство социального положения, а, приводя в соответствие труд и оплату, справедливость, устанавливает равенство уважения к трудящимся, выстраивая соборное общество. Почему же Аристотель столь важное значение придает распределительной справедливости? Потому что она является стержнем общества. Он говорит: «общественная жизнь держится справедливостью». Недаром Аристотель называет такую справедливость «гражданской справедливостью», подчеркивая ее социальный характер. Причем он считает, что «Понятие справедливости связано с представлением о государстве» /2,326/, т.е. заниматься ее установлением и поддержкой должно государство: В результате, Аристотель видит справедливость одновременно и личной добродетелью, и добродетелью государственной. При этом основной вид справедливости – распределительная справедливость, является коренной характеристикой общества. И именно в рамках общества она обретает четкость: справедливость имеет место, когда отношение затрат труда к вознаграждению является одинаковым для всех членов этого общества. Надо сказать, что в концепции Аристотеля в зародыше имеются многие идеи о справедливости, которые необходимо раскрыть для современного человека. О справедливости много говорит другой великий мыслитель древности – Платон. Но его определение справедливости несколько удивляет: «заниматься каждому своим делом – это пожалуй и будет справедливостью»./3,205/. Мысль Платона такова: если человек будет заниматься делом, к которому у него имеются наибольшие способности, то это принесет наибольшую пользу государству, а значит в этом и будет состоять справедливость (правда). Собственно установление справедливости и есть цель государства – это общее мнение античности разделяет и Платон. Поэтому, как представляется, Платону было совершенно необходимо дать такое определение справедливости, чтобы оно оправдывало проект своего идеального государства, проект которого он изложил в своем знаменитом диалоге «Государство». Это и наложило определенный отпечаток на его концепцию справедливости. Но заметим, что и Платон и Аристотель в первую очередь заботятся о пользе государства, а не о выгоде индивида. Это – тоже общее место древнегреческой философии, в которой всегда считалось, что целое больше части. Оба мыслителя рассматривают общество (государство) как исключительно важное для жизни человека установление, а справедливость – как самую важную общественную добродетель.
Справедливость как естественный нравственный законКонечно же, абсолютизировать воззрения Платона и Аристотеля на справедливость нет оснований. Мы должны пойти дальше и осмыслить справедливость не только по отношению к человеку и обществу, но и по отношению к Богу. Позднейшая мысль, формировавшаяся во многом под влиянием христианства, выдвинула понятие о справедливости как одного из положений естественного нравственного закона. Это означает, что после грехопадения человека Господь установил для него некий закон (его обычно и называют «естественным нравственным законом»), исполняя который человек не прегрешает. Одним из положений этого закона является справедливость во всех ее разновидностях – как личная, так и социальная, как воздающая, так и распределительная. Понятие «естественный нравственный закон» прочно утвердилось у католиков. Но следует отметить, что его разработка была осуществлена еще до разделения церквей в основном греческими святыми отцами. Источником этого богословского положения является известное высказывание ап. Павла: «Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах» (Рим.2, 14-15). О распространенности этой идеи говорят, например, следующие богословы древности. Иустин Философ: "Бог установил то, что всегда и везде является справедливым, и любой народ знает, что блудодеяние, супружеская измена, убийство и тому подобное есть грех. И всякий человек, совершающий такие дела, не может освободиться от мысли, что совершает беззаконие, за исключением людей, одержимых нечистым духом или испорченных плохим воспитанием и привычками".(Разговор с Трифоном иудеем) Тертуллиан: «Итак, прежде Моисеева Закона, написанного на каменных скрижалях, я утверждаю, существовал неписаный закон, который обыкновенно понимался естественным образом и соблюдался предками» /11,36/ ; св. Иоанн Златоуст: «Бог, вначале созидая человека, даровал ему естественный закон. Что такое естественный закон? Богвпечатлел в нас совесть, и познание добра и зла сделал врожденным. Нам не нужно учиться, что блуд есть зло, а целомудрие — добро; мы знаем это от начала» /II,144/. И другие святые отцы и учители церкви – Климент Александрийский, Афанасий Великий, Григорий Богослов, бл. Феодорит, Максим Исповедник, поддерживали идею естественного нравственного закона. Так что понятие об этом законе существует и в православном богословии. Обычно богословы сводят естественный нравственный закон к Декалогу, рассматривая справедливость как личную добродетель и ставя ее в один ряд с почитанием родителей, а несправедливость – в ряд запрещающих заповедей (начинающихся с «не»). Однако зачастую святые отцы (следуя древнегреческим философам) рассматривают справедливость как некую универсальную добродетель, вмещающую в себя все остальные. И действительно, справедливость является как бы общей мыслью, обобщением большинства заповедей Декалога: не красть, не прелюбодействовать, не лгать, не завидовать можно рассматривать как различные формы справедливости. Конечно же, Господь в Свой Естественный Нравственный Закон включил и правила человеческого общежития, т.е. социальные заповеди. Пока, к сожалению, серьезного теологического анализа эта тема не нашла. Будем надеяться, что этим займутся следующие поколения наших богословов. Статус справедливости как нравственного закона может быть уточнен, если привлечь понятие общественной соборности. Дело в том, что философы сходятся в том, что общество образуется не столько на договорной основе индивидов, сколько на неких силах общности, соединяющих отдельных людей в группы и общества. Причем эти силы расположены как бы в два этажа. Низший этаж занимают страстные силы: корысть, принуждение или силы органичные – национальность, родство, близость культур. Но есть и высший этаж, который занимают силы духовные, скрепляющие общество через духовные связи. Их обычно называют светской соборностью. Какие же это силы? Это, безусловно, любовь. Но и справедливость тоже. Ибо ясно, что при отсутствии справедливости в обществе его прочность невелика. Это еще раз подтверждает, что справедливость является одной из основ общества.
Некоторые следствияТо, что справедливость – не человеческое изобретение, а нравственный закон мироздания, заповеданным нам Самим Богом, является важнейшим, фундаментальным фактом о справедливости, определяющим ее безусловно положительное содержание. Справедливость – это добро, в соответствии с которым должна строиться жизнь как индивидов, так и обществ. Этот принцип имеет рад важных следствий. Во-первых. Также как Господь есть Любовь, Господь есть и Справедливость. А поскольку человек задуман как образ Божий, то в человека заранее, еще на стадии творения души, Господь закладывает понятие о справедливости. Знания о справедливости – априорные, даваемые человеку изначала. И поэтому что такое справедливость понимают все. Понятие о справедливости знают уже маленькие дети, только-только научившиеся произносить первые слова. И далее по жизни человек множество раз сталкивается с ситуациями, которые он квалифицирует как справедливые или нет. Причем квалифицирует в большинстве случаев безошибочно. Конечно, как и всякий нравственный закон человек может извратить и понятие о справедливости или совершенно игнорировать. Это не удивительно: ведь падший человек сохранил право пользоваться своей свободной волей. Но всегда, во всех цивилизациях такие люди считались моральными уродами. Если же человек сохранил свою совесть в целом неповрежденной, то для него определение несправедливой ситуации почти также ясно, как и других «библейских» грехов: блуда, воровства, лжесвидетельства, зависти, непочтения к родителям. Во-вторых. Если справедливость дана Богом в виде закона, то Бог рассматривает справедливость как должное, как то, что должно исполняться людьми, если они хотят жить по Божьи. Причем это касается не некоторых, а всех. И в то же время любая несправедливость – нарушение Божьего Закона, то есть грех. Поэтому справедливость рассматривается людьми не как нечто выдающееся из рада вон, а рядовая добродетель, которую должны исполнять все. Справедливость становится как бы гранью, ниже которой человек уже не может считать себя нравственным. Как замечает Лев Толстой «Справедливость есть крайняя мера добродетели, к которой обязан всякий. Выше ее — ступени к совершенству, ниже — порок». И наконец, в третьих. Если люди нравственные достаточно согласно между собой квалифицируют справедливое и несправедливое, то для людей, исказивших свои нравственные понятия, это не так. Они вольно или невольно извращают понятие справедливости, стараются обратить его в свою пользу, преувеличить свои права и приуменьшить права остальных. Тут проявляется характерная закономерность: очень многие отстаивают справедливость как необходимый принцип существования человека. Это и не удивительно - ведь это нравственный закон, заложенный в каждого человека Самим Богом. Но действительно справедливых людей не так много – одно дело закон, а другое дело его выполнение. Как писал апостол Павел «Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» . (Рим.7,15-19). Это характерно для всех людей в падшем состоянии.
Справедливость – общественная добродетельЕсть еще одна несомненная характеристика справедливости, о которой упоминали древнегреческие философы. Речь идет о преимущественно ее социальном характере. Справедливость – добродетель, организующая здоровое общество. Дело в том, что естественный нравственный закон распространяется как на отдельных индивидов, так и на общества. Но всеобщность закона справедливости (его должны исполнять все), и тот факт, что справедливость добровольно поддерживает подавляющее большинство людей говорят о том, что справедливость – норма, предназначенная прежде всего для упорядочения жизни социума. Ее цель – гармонизировать в рамках общества затраты с оплатой, преступление и воздаяние, устранить перекосы в распределении благ, воздать каждому члену общества по его вкладу в общественную жизнь. И еще очень важное обстоятельство. Господь рассказывает нам притчу «о пшенице и плевелах»: Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своем; когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел; когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы. Придя же, рабы домовладыкисказали ему: господин! не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? откуда же на нем плевелы? Он же сказал им: враг человека сделал это. А рабы сказали ему: хочешь ли, мы пойдем, выберем их? Но он сказал: нет, — чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою. (Мф.13:24-30) … И, приступив к Нему, ученики Его сказали: изъясни нам притчу о плевелах на поле. Он же сказал им в ответ: сеющий доброе семя есть Сын Человеческий; поле есть мир; доброе семя, это сыны Царствия, а плевелы — сыны лукавого; враг, посеявший их, естьдиавол; жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы. Посему как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего: пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие, и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов; тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их. Кто имеет уши слышать, да слышит! (Мф.13:36-43) Притча означает, что нет воли Божией на удаление с этой земли всех, не выполняющих волю Господа. Каждый человек, даже закоренелый преступник, – потенциальный сын Божий и может изменить свой образ жизни (вспомним разбойника благоразумного). Поэтому, несмотря на значительное различие в нравственном уровне, Господом определено жить всем людям в рамках одного большого общества – Господь оставляет за собой суд над людьми и разделение на овец и козлищ. И справедливость являет нам норму, предназначенную не для идеального человека, а человека падшего. Она как раз учитывает, что в этом мире живут и «пшеница» и «плевела» и позволяет им бесконфликтно сосуществовать в одном обществе. Действительно, распределительная справедливость, являющаяся наиболее важным случаем справедливости, применима только к обществу – большому или малому. Вне общества (хотя бы маленького – круга лиц, между которыми распределяется благо) этот вид справедливости просто не имеет смысла. Хотя имеет смысл говорить о справедливом человеке, т.е. поддерживающим этот вид справедливости. Воздающая справедливость, на первый взгляд, не связана с обществом. Но это иллюзия. Судит преступника закон, принятый государственной властью, т.е. наказание регламентируется обществом, а осуществление наказания осуществляется общественными институтами (милиция, тюрьмы и пр.). Воздаяние же за преступление всегда направлено не столько на исправление преступника, сколько на государственную целесообразность: будет ли полезным то или иное наказание для жизни общества в целом (изоляция преступника, устрашающее воздействие наказания на других членов общества и т.д.). Таким образом, общественный характер земной справедливости несомненен. Более того, справедливость является решающим фактором, определяющим качество общества. Мы вплотную займемся социальной справедливостью в третьей главе работы. В качестве выводов сформулируем три тезиса, т.е. три важнейших, фундаментальных положения о справедливости. Первый важный тезис о справедливости: справедливость – положение установленного Богом естественного нравственного. закона. Второй тезис: Господь вменяет нам справедливость как должное – все должны соблюдать справедливость; всякое несоблюдение справедливости – грех. И наконец, Третий тезис: справедливость является важнейшим принципом построения социума, в котором возможно бесконфликтное существование «пшеницы» и «плевел».
⇑II. Любовь и справедливостьМы выяснили, что справедливость является положением естественного нравственного закона, введенного Самим Господом для падшего человечества. Причем, по сути дела, этот закон в сжатом виде выражает Декалог Ветхого Завета. Новый Завет предлагает человечеству новые, более высокие заповеди. Главное в них – любовь к Богу и ближнему: «заповедь новую даю вам – да любите друг друга» (Ин.13,34). Как же соотносятся христианская любовь и справедливость? Вопрос далеко не простой. Тем более, что.православные богословы зачастую довольно пренебрежительно высказываются о справедливости – мол, христианство предлагает не справедливость, а нечто гораздо более высокое – христианскую любовь. Они любят приводить цитату из Исаака Сирина: "Не называй Бога справедливым, ибо если Бог справедлив, то я погиб" – мол, если бы Бог судил не по любви, а по всей справедливости, то, как сказал Псалмопевец, «не оправдится пред Тобою всяк живый», и считают, что тем самым справедливость полностью развенчана и разговор закончен. Но думается, что разговаривать есть о чем. Этому непростому вопросу (как христианин должен относиться к справедливости) и посвящена настоящая глава. Для лучшего вхождения в тему мы сначала сделаем небольшой экскурс в лингвистику. А именно, посмотрим, какими словами в Новом Завете выражается справедливость, а затем уже постараемся дать сравнение любви и справедливости, не избегая обсуждения мнений наших известных батюшек.
Немного о словах «справедливость» и «правда»Надо сказать, что понятие справедливости в древнегреческом языке всегда выражалось словом «дикеосинэ». Первоначально оно выражало обыденное понятие о справедливости как соответствия общепринятому правилу (закону), но затем произошло расширение смыслового поля – этим словом стали выражать не только согласие с законом, но и распределительную справедливость, а также справедливость воздающую. А в религиозных текстах оно стало выразителем некоего высшего понятия, как бы «настоящей», «высшей» справедливости. То же самое по сути дела произошло и с древнерусским словом «правда»: оно постепенно из справедливости как соответствия закону (например, «Русская правда», «Правда Ярослава») превратилось в универсальное понятие, характеризующее высшую справедливость. Поэтому представляется оправданным, что в русском переводе Нового Завета все употребления «дикеосинэ» переводятся как «правда». А их предостаточно. Вот некоторые примеры: «и Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде» (Ин.16,8) «ибо гнев человека не творит правды Божией» (Иак.1,20) «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (1 Пет.2,24) «всякий, делающий правду, рожден от Него» (1 Ин.2,29) «Кто делает правду, тот праведен, подобно как Он праведен» (1 Ин.3,7) «Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия», (Рим.3,21) и т.д.. Отметим, что в английском переводе везде вместо «дикеосинэ» стоит justice, а в немецком Gerechtigkeit, основной перевод которых – «справедливость». То есть иные переводы, кроме русского (и церковнославянского) не выражают надмирности справедливости. В русском же переводе «правда» означает не только обычную справедливость, но и соответствие некоему божественному закону как высшей истине. Интересно, что св. Иоанн Златоуст в своих комментариях подтверждает, что «дикеосинэ» в библейских текстах означает высшую добродетель: На: «так подобает нам исполнить всякую правду» (Мф.3,15) «Под правдой Он разумеет здесь исполнение всех заповедей» /VII,100/ На «блажены алчущие и жаждущие правды» (Мф.5.6) «называет здесь блаженным тех, которые стараются о правде, воспрещающей хищение и любостяжание» /VII,153/.– Златоуст не забывает и распределительную справедливость. На «блаженны изгнанные правды ради» (Мф.5,10) « гонимые за добродетель, за покровительство другим, за благочестие, так как правдою обыкновенно Он называет полное любомудрие души» /VII,154/. К сожалению, ныне появляются «толкователи», которые совершенно разводят понятия «справедливость» и «правда», так что в «правде» совсем не остается справедливости. Такое толкование противоречит и лингвистической и духовной традиции понимания этих слов. «Правда» – более широкое и более высокое понятие, чем «справедливость», но в нем в качестве основы значения всегда присутствует справедливость. Особое значение имеет часто употребляемое в Библии выражение «правда Божия» («дикеосинэ Теу»), а также «правда», произносимая устами Господа Иисуса Христа. Это качество, которым обладает Господь Бог, являя высшую, окончательную, абсолютную Справедливость. Соответственно, неправда в Новом Завете большей частью выражается словом «адикиа» – несправедливость, неправда, обида (из-за несправедливости). Это слово обозначает одну из разновидностей понятия греха в греческой культуре. Примеров употребления «адикиа» и его форм множество: «Но Он скажет: говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды» (адикиа). (Лк.13,27) «Говорящий сам от себя ищет славы себе; а Кто ищет славы Пославшему Его, Тот истинен, и нет неправды (адикиа) в Нем». (Ин.7,18) Всякая неправда (адикиа) есть грех» (1 Ин.5,17) «Ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду (адикиан) человеков, подавляющих истину неправдою» (адикиа) (Рим.1,18) «не радуется неправде (адикиа), а сорадуется истине» (1 Кор.13,6). «ибо грехи ее дошли до неба, и Бог воспомянул неправды (адикинемата) ее».(Откр.18,5) «Неправедный пусть еще делает неправду (адикон); нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, исвятый да освящается еще».(Откр.22,11). Таким образом, «правда» в евангельских текстах – высшая, Божия справедливость, а «неправда» – тяжелый грех противления против Бога, явившего высшую справедливость.
Любовь и справедливость: как их соотнести?Обратимся снова к Новому Завету. Его лейтмотив – Царство Божие, которое приблизилось с пришествием Христа. О нем, Царстве Божием, постоянно возглашает Христос. И конечно же Царство Божие – это царство любви. «Бог есть любовь» (1 Ин.4,8). И поэтому главное в Его Царстве – любовь. «Заповедь новую даю Вам – да любите друг друга». Новую – ибо это заповедь Царства. Заповедь добровольной жертвенной любви, вплоть до смерти ради других. Это и явил Христос в своем крестном подвиге. Именно любовь, а не справедливость является христианским идеалом. В Евангелии можно найти несколько поразительных примеров, как кажется, отрицающих справедливость. Например, притча о работниках одиннадцатого часа (Мф.20,1-16), где хозяин дает каждому нанятому работнику, и нанятому поутру и в одиннадцатом часу по динарию, хотя первые работали дольше и по справедливости должны и больше получить. Или эпизод (Лк.12,13-15), где братья попросили Христа поделить между ними наследство. Разумеется, поделить, разумеется, справедливо. Но Христос отказывается – не к справедливости Он призывает, а к любви, к полюбовному решению конфликта между братьями. Или чудо насыщения четырех тысяч, когда Христос из сострадания к проголодавшимся слушателям, насыщает их всех, не обращая внимания на распределительную справедливость. В сравнении с любовью справедливость предстает как скромная добродетель, прямо-таки скопидомская, скрупулезно подсчитывающая дебет и кредит. Архиепископ Иоанн Шаховской пишет: «Есть в нас, людях, чувства, которые можно назвать щедрыми, богатыми, например – любовь, великодушие, бескорыстие, самоотверженность. Но есть в нас и чувства более скромные, но в повседневной жизни, может быть, еще более для нас нужные – без которых жизнь в мире становится совсем невозможной. К этим скромным и тихим чувствам и относится справедливость»./4,515/ Но, тем не менее, ставя любовь на первое место, мы должны признать, что Царство Божие – одновременно и Царство Правды, то есть высшей справедливости. Об этом ясно говорят Евангельские тексты, причем тексты исключительной важности – нагорная проповедь: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф.5,6); «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Мф.5,10); «Ищите прежде всего Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф.6,33); Оказывается, что люди стремящиеся к правде и пострадавшие за это Господь называет блаженными! И они попадают в Царство!. О том же говорят ап. Петр и Павел: «Впрочем мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда». (2 Пет.3,13). «Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе». (Рим. 14.17). Господь настолько любит справедливость, что, если она не исполняется тут на земле, обещает ее обязательное исполнение в будущей жизни. Это необычайно ярко объясняет нам евангельская притча о богаче и Лазаре (Лк. 16,19-31). Безусловно, Господь есть Любовь. Но одновременно Он есть и Справедливость. И поэтому Его любовь – зрячая, учитывающая все обстоятельства. И этим удивительным сплавом Любви и Справедливости вершится милосердный суд Божий – и отдельных людей и всевозможных обществ. Василий Великий говорит: «Бог благ, но и правосуден… Бог милосерд, но и Судия; ибо, сказано, любит милостыню и суд Господь (Пс. 32:5)» /5/ Но, повторяя вслед за ап. Иоанном, что Бог есть Бог любви, тем не менее, спросим: Как же он допускает в своем Царстве нечто иное – справедливость? Дело в том, что справедливость, и есть любовь… Точнее – дело любви. Попробуем этот фундаментальный вывод обосновать. Разумеется, напрямую отождествлять любовь и справедливость было бы ошибкой. Прежде всего, надо иметь в виду, что любовь первична. Любовь – жертвенный огонь, который возгорается в душе человека. Он может быть слабеньким огоньком, но может быть большим пожаром, который не ограничивается симпатией или чу4вством жалости, а. и воздвигает человека на дела любви: милостыню, благотворительность, милосердную помощь и еще тысячи и тысячи дел, поступков, норм, законов и пр. – может быть расчетливых, делаемых с холодной головой, но имеющих причиной пламенную любовь. К этому же ряду относится и справедливость, как бы это некоторым не претило. Ибо справедливость – некий принцип, норма, но реализация справедливости – уже поступок, дело. И, заметим, как и всякое дело, оно может быть делом любви, а может и нет. Тут все зависит о ситуации и намерений деятеля. Справедливость есть принцип, распространяющийся на ВСЕХ. Но его можно добиваться ради ДРУГИХ, а можно ради СЕБЯ. Рассмотрим несколько случаев. 1) «Любящий правитель». представим себе правителя страны – очень доброго, любвеобильного, желающего всем своим подданным всех благ, и к тому же лично полного нестяжателя – в общем, христианина. Но страна – небогатая, так что на всех ресурсов не хватает. Как поступить? Наш любящий правитель ничего лучше, чем социальная справедливость, предложить не сможет. Случай «любящего правителя» – очень важный. Ибо существует море ситуаций, в которых самые разные люди оказываются в положении любящего правителя (Например, руководитель в коллективе, вставший перед проблемой назначения зарплат подчиненным.) Причем, как правило это люди порядочные, высокой нравственности, не стремящиеся ничего себе присвоить. 2) «Маленький человек», обиженный из-за несправедливости. Обиженный людьми, далекими и от любви и от справедливости, гребущими исключительно к себе и идущими по трупам этих самых маленьких людей. Именно о них – все романы Достоевского, их он бесконечно жалеет. Несправедливость по отношению к маленькому человеку – основное содержание его произведений. Ибо таких– миллионы и миллионы. И душа великого христианина не может пройти мимо столь вопиющей неправды. Вообще, несправедливость – тяжелый грех. Паисий Святогорец говорит: «Несправедливость — это очень большой грех. У каждого греха бывают смягчающие вину обстоятельства, но для несправедливости не существует оправданий. Она прогневляет Бога. Люди, творящие несправедливости, собирают горящие угли на свою голову» /12/. Кстати, отсюда следует, что требование справедливости не может быть осуждаемо, если сами требования справедливы. Иначе несправедливость стала бы христианской добродетелью. 3) «Любитель качать права». Лишь только появляется справедливость, появляются и любители использовать эту норму себе на пользу. Они мимикрируют под обиженных и с пеной у рта требуют якобы причитающихся им преференций. Обычно это социальные паразиты, ловко приспособившиеся к справедливому социальному строю. Такие как раз порицаемы, поскольку подменяют борьбу за справедливость целями личной выгоды. 4) Наконец, есть еще тип: «демагог-политолог», размахивающий флагом справедливости ради разрушения общества. Таких врагов, на самом деле работающих пятой колонной, расплодилось огромное количество в советское время. Они забили все щели тогдашнего общества, не давая пробиться правде и превращая советскую идеологию в столь мертвящую рутину, что наш народ стал над справедливостью посмеиваться, и потому так несчастно поддался на конфетку благополучия, которая обернулась жестокой несправедливостью. Ныне пятая колонна, добившись уничтожения справедливости, расписывает ее «ужасы» – «уравниловку», «тоталитаризм» и пр. Читатель, возможно, сам выявит и другие типы отношения к справедливости. Но и из представленного набора ясно, что справедливость как принцип предназначена Богом для разрешения ситуаций, связанных с жизнью общества. В основном – для разрешения ситуаций распределения ограниченных ресурсов. Но, как и всякий инструмент, справедливость может быть использована как во благо, так и во вред. Если же говорить о моральной оценке представленных случаев, то моральному порицанию подлежат только случаи 3 и 4. Действительно, случай «любящего правителя» и есть случай дела любви. Тут мы должны остановиться и со всей определенностью подчеркнуть, что в данном случае справедливость и есть любовь, точнее одна из форм любви. А именно, любви «к дальнему», а точнее – «к дальним». Ибо их много – людей, которых мы лично не знаем, но делаем для них добро. Любовь «к дальнему» часто третировалась, принижалась, говорилось, что это не настоящая любовь, не имеющая адресатом личность. Нет, это любовь, причем любовь высшей пробы. На самом деле любовь «к дальнему» всегда почиталась христианами. Например, любовь воина, защищающего свое Отечество. Тут адресатом является на отдельная личность, а все «мы», все общество. Также всегда почиталась и мудрость правителя, своими решениями делающего добро своим подданным. Так и справедливость, будучи реализованной, являет дело любви,направленного на благо всем. В случае «маленького человека» мы имеем справедливость «для себя», которая не может быть расцениваема как высокая добродетель. Но и порицаема она быть не может. Ведь «маленький человек» требует правды, которую поддерживает Господь Бог.Причем, кто знает, какие жизненные обстоятельства его на это вынуждают – может быть, у него пятеро детей, больная мать и отец при смерти, а средства к существованию у него отняли вследствие чинимой богатенькими несправедливости. Вот и бросьте первым в него камень. Еще раз подчеркиваю, что таких – многие миллионы, большинство населения. Это и о них сказал Господь «блаженны алчущие и жаждущие правды». В случаях же 3 и 4 люди как раз жаждут неправды – пользы для себя, своего клана, своего «малого народа». Если случай 1 являет нам самую настоящую любовь, то случай 2 противоречив – тут любовь к другим уравнивается с любовью к себе, любовь и эгоизм уравниваются. Не выделяя себя из других, человек не забывает и себя. Он обещает по отношению к другим не только выполнять свои обязанности, но и заявляет свои права. Такая справедливость «для себя» обозначает на моральной оси некую «нулевую точку», как бы рубеж между моральным и неморальным в жизни человека. Но оказывается «точка справедливости» давно охарактеризована знаменитым речением: «люби ближнего твоего, как самого себя» И это не только речение Христа, но и заповедь Ветхого Завета (Лев.19,18). Для нас эта норма очень высока (себя-то мы любить умеем, а вот ближних как себя – увы). Ведь она показывает, насколько низок нравственный уровень человечества после грехопадения. В Писании есть и другое определение справедливости – через золотое правило нравственности, которое по сути дела говорит о том же: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки.» (Мф7:12). как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними.(Лк.6,31) А вот еще одно определение справедливости: «Какою мерою мерите, такою же отмерится и вам» (Лк. 6: 37) Тут та же мысль, но высказанная Христом более категорично – Господь строго следит за соблюдением справедливости не только в мире горнем, но и в этом мире. Но на моральной оси есть и другие точки. А именно: точки выше «точки справедливости», когда любовь преобладает над эгоизмом – эти случаи мы будем характеризовать как «зону любви» в человеческих отношениях. Но есть и точки ниже справедливости, где эгоизм преобладает над любовью – это уже «зона эгоизма». Но необходимо отметить, что указанные зоны не означают отсутствия справедливости. Нет, она присутствует и человек совершает огромное количество поступков, руководствуясь справедливостью и эквивалентным обменом (что тоже является разновидностью справедливости). Но в целом поступков, инициируемых любовью, больше, чем мыслей и поступков, определяемых эгоизмом (для зоны эгоизма все наоборот – эгоистичных поступков больше альтруистичных). При этом с самой справедливостью происходят любопытные перемены. Дело в том, что справедливость – это должное, причем, добровольно должное. Иначе говоря, Человек считает себя обязанным поступать справедливо. Но при повышении нравственного уровня, граница должного смещается. Так, если раньше, допустим, человек считал помощь ближнему делом любви, то теперь он считает такую помощь своей внутренней обязанностью. Причем, эту новую границу он продолжает называть справедливостью – ведь старая справедливость уже не является для него «добровольным должным». Аналогичное явление, но уже связанное со снижением границы должного происходит с человеком при перемещении в «зону эгоизма». Там зачастую «справедливо» то, что мне выгодно. Таким образом, появляется несколько представлений о справедливости, что и породило известное мнение, что, мол, у каждого своя справедливость, и потому справедливость – нечеткое субъективное понятие, на которое нельзя опираться. Поэтому мы будем различать «нормативную справедливость» как равновесие затрат и благ, а также «относительную справедливость» как уровень должного, принятого личностью или обществом.
«Богословие без справедливости»Итак, справедливость – совершенно необходимая людям добродетель, как в личной жизни, так и общественной. Она не есть человеческое изобретение, а дана человеку самим Господом. Дана ради достойного проживания на земле. Причем, полная сила этой воистину замечательной добродетели выявляется на социальном уровне. Но удивительное дело: в православной среде к справедливости отношение прямо-таки подозрительное. Зачастую приходится сталкиваться с мнением, причем очень распространенным у наших батюшек, что причиной жажды справедливости является не что иное как элементарная зависть – зависть менее успешных к более успешным. Вот для примера некоторые тексты наших священников, причем, священников известных, популярных, определяющих нение православных, причем священников разных взглядов – и «либералов» и «консерваторов». «Но самое страшное, что зараза коммунизма неуничтожима до Второго Пришествия Господа. Ведь корень этого зла в сатанинской зависти. Она часто называется чувством социальной справедливости. Люди, обуянные этой страстью, искренно считают себя праведниками, убивая тех, кого они назвали кулаками или мироедами за то, что они работают лучше их». (о. Даниил Сысоев) «Зависть - причина грехопадения Адама. Зависть - причина Богоубийства. Зависть - мать коммунизма. Завистников ждет огненное озеро». (он же) «Где справедливость, там нет места любви…Справедливость – это когда мы хотим себе» (о. Александр Торик). «Справедливость – она никому не нужна. Справедливость – это демагогия. Никакие слова и справедливости – все они бессмысленны. Справедливостью обычно прикрываются, когда что-то хотят вытребовать себе» (о. Дмитрий Смирнов). «Две по-настоящему дьявольские идеи – равенство и справедливость – порождают у людей зависть» (Свящ. Андрей Лоргус). А вот еще мнение священника: «А справедливость очень редко оказывается добром. Чаще – злом. Евангелие против всякой справедливости. Оно – за милосердие». (о. Александр Борисов) Что тут сказать? Прежде всего, поражает явное желание дискредитировать справедливость, снизить ее ценность, объявить чем-то низкопробным, аморальным и нехристианским. Не будем комментировать каждую фразу – рассмотрим только общие тенденции. Нетрудно видеть, что из этого потока высказываний вырастает целое богословие, так сказать, «богословие без справедливости». В нем декларируется, что, поскольку человек спасается любовью, то справедливость ему не нужна. Она даже вредна, поскольку отвлекает людей от подлинно христианских целей. Что сущность справедливости – обыкновенная зависть шариковых к успешным, деловым и трудолюбивым. Что она – лишь прикрытие человеческого эгоизма, демагогического желания присвоить что-то себе. Что ж, поскольку все это высказано уважаемыми, известными священниками, то постараемся подойти к этой «теории» объективно, без эмоций. А потому сначала отметим его положительную сторону. Она усматривается в том, что еще раз подчеркивается важность, уникальность христианской любви как средства спасения. Но все же то пренебрежение справедливостью, которое демонстрируют батюшки, выдает их недостаточное вживание в сложную проблему справедливости. Да, человек спасается любовью. Но отсюда никак не следует, что справедливость является чем-то чуждым любви. Наоборот, все содержание данной работы направлено на то, чтобы показать, что справедливость – союзница любви, что любовь и справедливость – вещи не только совместимые, но сопутствующие и дополняющие друг друга. Выше уже указывались такие контраргументы как (ради краткости их только называем): Справедливость «для других» и есть любовь, любовь «к дальнему». Справедливость «для себя» не может быть осуждаема, если требования справедливы. Но, пожалуй, главное в том, что любовь в огромной степени воспитывается обществом. Собственно, общество и задумано Творцом как громадное поприще, идя по которому каждый человек, многократно и разнообразно применяя свою свободную волю, формирует, вырабатывает в себе пороки и добродетели. И при этом он, как существо воспитуемое, подвергается влиянию общества, впитывает в себя (или наоборот отвергает) общественную мораль. А кого воспитает общество без справедливости? Человека-эгоиста, вершащего несправедливость по отношению к другим. Поэтому выступая против справедливости, батюшки льют воду на мельницу врагов России, стремящихся сделать из российского общества эгоистичный ад. Попутно заметим, что зависть и справедливость – совершенно разные вещи. Это очевидным образом доказывается примером «любящего правителя», который стремится к справедливости как раз из чувства любви, а не по зависти. Другое дело, что можно, маскируясь справедливостью, преследовать совершенно другие цели, водясь страстями, далекими от справедливости (это показывают примеры «любителя качать права» и «демагога-политолога»). Но эти случаи совершенно не дают права отождествлять справедливость с завистью. Но кто же автор «теории», что справедливость – это зависть. Поиски приводят отнюдь не к святым отцам (все они справедливость признают добродетелью), а к сочинениям начала XX в.протоиерея Иоанна Восторгова. Вот одно из его высказываний: «тогда каждый за равный труд, будто, получит и равную со всеми долю пищи, питья, одежды и всего необходимого. Тогда будет все по правде, и люди будут счастливы. Таково, по видимости, учение социализма. На деле же социалисты приступают к дележу того, что признают для себя наиболее достижимым, — грабят, совершают экспроприации с насилиями, но больше всего они разжигают корыстность, указывают всегда и всюду на людские материальные недостатки, воспламеняют завистливость к чужому имуществу и сеют среди людей диавольскуюненависть, особенно распаляют ненависть бедных к богачам» /10,146/. О. Иоанн не сомневается, что справедливость – это хорошо, а зависть – плохо. Но он уверен, что социалисты лгут, ссылаясь на справедливость, а на самом деле водятся завистью. И поэтому, конечно же, установят грабительские, абсолютно несправедливые порядки. Этот текст написан более ста лет назад, и теперь мы можем оценить, насколько был прав о. Иоанн (прославленный, кстати, Церковью как новомученик). Теперь мы видим, что именно социализм в СССР установил наиболее справедливый социальный порядок, осуществив (пусть и с искажениями) социальную справедливость. Так что обвинять социалистов во лжи, в подмене мотивов как раз нет оснований. Наконец, как правило, частью «богословия без справедливости» оказываются антикоммунизм, антисоветизм, антисоциализм. Иногда это демонстрируется совершенно откровенно, как у о. Даниила Сысоева, иногда – скрыто, но почти всегда подразумевается. Почему? Да потому что коммунисты на своем знамени написали «справедливость» (а не «любовь», как бы хотелось батюшкам). И вместо того, чтобы похвалить коммунистов за то, что они взяли своим лозунгом одно из важных дел любви, наши батюшки изрыгают на них тонны ненависти. И тут не помогает ни тот неоспоримый факт, что справедливость есть положение установленного Богом, нравственного закона, ни то, что Сам Господь – не только Любовь, но еще и высшая Справедливость. Увы, справедливость постоянно дискредитируется, причисляется к числу антихристианских человеческих выдумок. Хотя достаточно посмотреть в окно, чтобы увидеть черную, тотальную, все собой накрывающую несправедливость, за которую в ответе, в том числе, и батюшки. Впрочем, к чести наших батюшек, справедливость унижается далеко не всеми. Многие и многие священники рассматривают ее как высокую добродетель, к которой надо стремиться. Например, архиеп. Иоанн (Шаховской) даже написал статью под названием «Похвала справедливости» /4/, где замечает, что справедливость – «прекрасное слово», «есть что-то божественное в нем». Но бороться за справедливость призывают уже немногие. Иные же считают, что падшесть человеческая столь велика, что осуществить справедливость вообще невозможно. Поэтому и остается проповедовать любовь как основу Царства Небесного, и примириться с существующей несправедливостью, господствующей в царстве земном. И опять получается, что «справедливость – она никому не нужна»: ни там, ни здесь. Вот такая логика «богословия без справедливости». Логика крайне сомнительная. Правда, есть еще одна идея, которую озвучили античные философы: справедливость является основной общества. И казалось бы, хотя бы ради этого богословам стоит на справедливость обратить внимание. Но увы – серьезных работ по христианской социологии у нас нет. Богословы привыкли ставить перед Богом отдельного человека со всеми его грехами и добродетелями. Рассматривать же общество как объект Божиего попечения в богословии не принято. В философии, даже религиозной, – пожалуйста. Но ей и цена своя – «философия», что с нее взять. А в богословии – ни, ни. Впрочем, не совсем так. Есть Блаженный Августин, который в своей книге «Два града» высказывает очень интересные мысли:«Итак, при отсутствии справедливости, что такое государства, как не большие разбойничьи шайки?» /9,150/. Августин считает, что при отсутствии справедливости любой правитель – тиран, а любая элита – клика. Если же справедливость соблюдена и имеет место уважение к религии, то любая форма власти хороша и достойна того, чтобы ей подчиняться. Но, к сожалению, развития этих мыслей в православном богословии не видно. Ниже, в главе III приводятся некоторые мысли, направленные на осмысление понятия справедливости в социальном контексте. А теперь – дополнительные тезисы как сжатое описание этой главы. Тезис четвертый: справедливость и любовь – разные понятия, но тесно связанные между собой. Справедливость есть одна из форм проявления любви. Тезис пятый: попытки некоторых православных дискредитировать справедливость вырастает в некое «богословие без справедливости» – крайне сомнительную богословскую теорию. ⇑III. Справедливость и общественный стройВ предыдущих главах обсуждались основные христианские смыслы, заключенные в понятии справедливости. Там мы выяснили, что справедливость прежде всего и по преимуществу – характеристика общества, причем – очень важная, прямо-таки решающая. В данной статье мы постараемся полнее раскрыть этот аспект – роль справедливости в жизни социума и условия ее осуществления.
Справедливость и теократичностьВ предыдущих главах мы утверждали, и не однажды, что справедливость является исключительно важным принципом, который положен Богом для жизни общества. По тому значению, которое занимает справедливость в социальной жизни, ее уместно назвать «социальной любовью», т.е. любовью, позволяющей бесконфликтно существовать обществу, причем обществу реальному, члены которого имеют разный нравственный уровень. Но для реализации справедливости в обществе необходимы определенные условия. Дело в том, что падшесть человеческаяочень велика. И если человека предоставить самому себе, то одними человеческими силами создать прочное общество справедливости нельзя. Гуманизм не может своими силами обеспечить справедливость для падшего человечества. Человеческая история это многообразно подтверждает. Для осуществления справедливости необходима помощь Божия. Необходимо, кроме человеческих усилий, предоставить Творцу действовать в социальной сфере. Ибо чисто человеческие усилия в этой сфере обречены на неудачу. Поэтому необходим еще один принцип, касающийся именно духовной жизни общества. Его уместно назвать принципом теократичности, т.е. глубокого влияния православной веры и Церкви на все уровни общественной жизни, и прежде всего – на уровень духовный. Справедливость и теократичность – вот две опоры, на которых в должно держаться общество, члены которого исповедуют христианские ценности. Оба принципа не противоречат друг другу, а наоборот, дополняют. И оба принципа – «библейские», причем в том смысле, что они вместе спаяны в моисеевом Декалоге. И действительно, четыре первых заповеди говорят о теократии, т.е. верховенстве Бога в жизни народа. А шесть последних в совокупности выражают принцип справедливости в отношениях между людьми. Таким образом, Бог Сам неразрывно соединил эти принципы, ибо только совместное их выполнение позволяет дать справедливости твердую основу для ее существования как социально должного. В этом тандеме принципов справедливость играет исключительную роль - роль оптимального социального регулятора. Ибо в большом обществе, в котором живут люди разного нравственного уровня, «пшеница» и «плевелы», лучшего решения социального вопроса, чем справедливость, не существует. Кроме того, справедливость универсальна в том смысле, что ее поддерживает большинство населения. Причем вовсе не праведников, а обычных людей еще не потерявших совести – ведь будучи установлением естественного закона, справедливость написана в сердце каждого человека. Заметим попутно, что этим синтезом решается вопрос противостояния «красных» и «белых». Коммунисты правы в том, что выдвигают справедливость в качестве обязательного принципа. Ибо справедливость Божественна, она от Бога и Богом поддерживается, и потому должна стать основой общества. «Белые» же правы в том, что справедливость без Бога, создаваемая одними человеческими усилиями, невозможна и либо вырождается в тоталитаризм, либо разлагается. Но посмотрим, как же человечество пыталось реализовать указанные принципы. Три библейских обществаОпять обратимся к Священному Писанию. Библия дает нам величественную картину общественной жизни. И даже поверхностный взгляд на нее позволяет выявить три основных социальных уклада. Это: Общество любви. Общество справедливости. Общество мамоны. Причем, необходимо указать, что все они так или иначе основаны на справедливости. Идея справедливости никуда не испарилась – она присутствует и выражается, если быть точным, в нравственном уровне должного. Об этом понятии, близком к справедливости, мы говорили в предыдущей главе. Так, само название общества справедливости говорит о том, что справедливость является основным принципом существования общества. Иначе говоря, в таком обществе любовь к ближнему уравновешивается эгоизмом, любовью к себе. В нем уровень должного – закон – совпадает с нормативным уровнем справедливости. Именно такое общество заповедал Бог еврейскому народу и дал его им в виде закона Моисея. Следует отметить, что хотя частная собственность не была отменена, но она подверглась настолько жестким ограничениям, что фактически перестала быть таковой. Действительно, по закону «седьмого года» каждые семь лет прощались все доги, а рабы отпускались на волю. По закону «пятидесятого года», помимо того, что приказывал седьмой год, купленное недвижимое имущество бесплатно возвращалась бывшему владельцу. Это ограничения не позволяли капиталам разрастаться и образовывать большие владения. Далее, по Моисееву закону вводились справедливые правила оплаты наемников, а ростовщичество отменялось. И кроме того, предписывалось давать милостыню бедным. Справедливость – это лейтмотив Моисеева законодательства. Ветхий Завет тем самым подтверждает, что справедливость – от Бога и является должным (ибо вписана в заповеданный Богом закон). Но от такого общества возможен путь по духовной оси и вверх, к обществу любви, и вниз – к обществу мамоны. Относительно общества любви: не следует думать, что в там имеет место только любовь, к Богу и ближним. Нет. Общество любви означает, что в целом, в среднем, любовь превалирует над личным эгоизмом. Такое общество было воплощено двенадцатью апостолами в Иерусалимской общине. «Это было ангельское общество – пишет Иоанн Златоуст, – потому что они ничего не называли своим...Видел ли ты успех благочестия? Они отказывались от имущества и радовались, и велика была радость, потому что приобретенные блага были больше. Никто не поносил, никто не завидовал, никто не враждовал, не было гордости, не было презрения, все как дети принимали наставления, все были настроены как новорожденные... Не было холодного слова: мое и твое; потому радость была на трапезе. Никто не думал, что ест свое; никто (не думал), что ест чужое, хотя это и кажется загадкою. Не считали чужим того, что принадлежало братьям, - так как то было Господне; не считали и своим, но - принадлежащим братьям» /IX,73/. Как повествуют Деяния апостольские, в Иерусалимской общине фактически установилась норма должного отдавать всю свою собственность в распоряжение общины, живя в общине на полном пансионе. Очевидно, что эта норма много выше обычной справедливости. Но в то же время присутствовала и нормативная справедливость – когда вдовицы из эллинистов стали обделяться при распределении имеющегося, то апостолы поставили 7 диаконов, дабы следить за тем, чтобы никто не был обижен. Но были и более тяжелые нестроения. Некоторые (Анания и Сапфира) решили использовать возможности общины для своего безбедного проживания, скрыв от общины часть суммы, вырученной ими за проданное имение. Они был сурово наказаны – Господь не потерпел их эгоизма, грозящего развалить весь строй жизни общины. Иначе говоря, помимо любви, проявленной ее членами в деле устроения общины, имела место и справедливость – как распределительная, так и воздающая. Но падший человек как правило выбирает путь вниз, к обществу мамоны, где личный эгоизм превосходит любовь к ближним и в виде алчности, стремления к обогащению ставится во главу угла. Такое общество в Библии показывается на примерах стран, окружающих Израиль. Яркий пример – Римская империя. Но и сам Израиль ко времени пришествия Спасителя стал именно таким обществом мамоны. Дело в том, что замечательные нормы Моисеева Закона перестали выполняться. Историки утверждают, что установления 50 года практически никогда не выполнялись (!). А у самих евреев есть стойкое поверье, что 70-летнее Вавилонское пленение было послано Господом за 70-кратное неисполнение закона 7-го года. Недаром пророки так сурово обличали тогдашнее израильское общество в отсутствии справедливости и милосердия к бедным. В таком обществе мамонизма и мы сейчас живем. Это общество, где в силу преобладающего эгоизма и материализма, большинство людей стремится к безбедному существованию, богатству, роскоши, в общем, к деньгам, которые дают в обществе мамоны все – благополучие, успех, престиж, власть. Мамона выстраивает социальную лестницу, но не по признаку таланта, порядочности или ума, а по величине счета в банке. И все, и богатые и бедные, вынуждены карабкаться по ступеням этой лестницы, сталкивая конкурентов вниз. «Зато» мамоническое общество дает нам беззастенчивую, четкую до очевидности картину несправедливости. Несправедливости как распределительной, так и всякой другой. Заметим, что несправедливость мамонического общества – вовсе не тайна, не тщательно скрываемый секрет. Наоборот, она обществу хорошо известна, ибо из года в год публикуются так называемые «децильные коеффициенты»: отношение доходов 10% наиболее богатых членов общества к 10% наиболее бедных. Так в Америке он в 2014 г. был равен 16. У нас в России в 2007 г. – 16.7, причем, примерно таким он, как ни удивительно, сохраняется до сих пор (видимо, Росстат показывает далеко не объективные цифры). И тем не менее мы должны указать, что и это, мамоническое, общество имеет свою относительную справедливость, т.е. понимание нормы, которые принимается обществом за должное. По сути дела она сводится к тезису: «справедливо, если прибыль пропорциональна капиталу». Таким образом, библейская социология лишь формулирует принцип справедливости как должное, а также утверждает необходимость опоры общества не только на справедливость, но и на теократичность. Но она не приводит нам реального примера стабильной жизни народа в условиях справедливости.
Частное и общественноеИмеет место замечательная закономерность: чем выше (нравственно) общество, тем более оно стремится к общей собственности. Действительно, общество любви сразу организовало коммунизм, где была достигнута очень высокая степень обобществления. Об этом множество раз говорят «Деяния апостольские»: «Все же верующие были вместе и имели все общее», «И продавали имения и всякую собственность и разделяли ее всем, смотря по нужде каждого», «никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее», «Не было между ними никого нуждающегося, ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного», «И каждому давалось, в чем кто имел нужду», «в ежедневном раздаяниипотребностей». В обществе справедливости, к которому, безусловно, следует причислить СССР, общая (государственная) собственность распространялась на средства производства, но не на личную собственность граждан. Моисеевым законодательством предполагалась частная собственность, но по сути дела был введен запрет на передачу собственности другому владельцу – земля, недвижимость, рабы через несколько лет бесплатно возвращались прежнему владельцу, а рабы освобождались. Такая система с одной стороны не давала бесконтрольно расти капиталам, но, с другой стороны, была ориентирована на сугубо семейные хозяйства, что затрудняло развитие экономики. И только в обществе мамоны частная собственность господствует и хозяйничает, причем с очень незначительными ограничениями – фактически утверждается, что со «своим» можно делать все что захочется. Много говорить тут не надо – слишком уж все это перед глазами… Итак, частная собственность снижает нравственный уровень общества, причем именно тем, что разрушает справедливость. Остается читателю напомнить, что никакого «права частной собственности» Господь не сотворил. Никаких эпизодов, указывающих на частную или даже личную собственность до грехопадения в Библии нет. В собственности у Адама и Евы не было даже одежды. И только после грехопадения частная (личная) собственность появилась и начала цвести пышным цветом. Правда это не останавливает апологетов частной собственности. Они говорят: «Да, собственность – следствие грехопадения. Но в своем падшем состоянии человек без собственности жить не может вообще» – и включают собственность в естественный закон (о нем в первой главе). Так делает, например, наш известный философ С.Л. Франк и многие другие. Но в том-то и дело, что внесение частной собственности в естественный закон незаконно. Ибо непреложной нормой этого закона является справедливость, а частная собственность – несправедлива. Она дает возможность получать прибыль не работая(или работая непропорционально меньше, чем получаемая прибыль). Об этом говорило множество честных экономистов и вXVIII в., и в XIX, и в XX . Факт несправедливости, как представляется, и не нужно как-то особенно доказывать – он очевиден. Ибо сотни миллионов людей, одержимых эгоизмом, яростно стремятся овладеть собственностью, выгрызая ее у других – настолько обладание собственностью выгодно. Какая уж тут справедливость! Но удивительное дело: капиталистический строй, эта отвратительная мерзость признается некоторыми (и таких, увы, пока еще много) православными за нормальный, вполне приемлемый уклад жизни. Заметим, что частную собственность следует понимать шире, чем это обычно делают. Сюда относится и множество прав, приватизируемых частниками себе на пользу. Вопиющий пример: право частным образом распоряжаться денежными операциями приводит к беспределу финансистов делать деньги из воздуха, и тем самым править миром. Поставить этому стремлению заслон, не только нравственный, но и законодательный человечество стремилось путем устроения общественный собственности – как в масштабах малого общества (община), так и большого (государство). Если любви в людях много, то они общественную собственность устраивают по любви, достигая высшей солидарности и выполняя Христовы заветы – «любовь не ищет своего». Если же любви не достает, то общественная собственность используется как барьер для обуздания экономического разгула эгоистов. И тогда в таком социалистическом обществе возможно достижение справедливости. Однако надо указать, что общественная собственность не самоцель. Дело в том, что только она позволяет достичь справедливости – частная собственность этого принципиально не позволяет. Но это не значит, что общественная собственность – панацея от несправедливости. Вполне возможен вариант, когда принцип общественной собственности используется для построения явно несправедливого общества, когда происходит подкормка бюрократической верхушки и сил подавления, а большинство народа превращается в рабов. Тут все зависит от целей, которые перед собой ставит государство. Если оно принцип справедливости считает основным, то общественная собственность дает его этот принцип реализовать. Если же принцип справедливости игнорируется, то такое общество приобретет черты жестокого тоталитаризма. За примером недалеко ходить. Очень часто наши экономисты и социологи (даже хорошие) ставят знак равенства между социализмом, как он был осуществлен в СССР и государственным капитализмом. И действительно, вроде бы и тот и другой устроены одинаково: свободного предпринимательства нет (или оно минимизировано), все средства производства сконцентрированы в руках государства, плановая экономика. Разницы никакой. Отсюда часто делался вывод, что большевики хотели построить социализм, а построили все тот же капитализм, только главным и единственным капиталистом стало государство. Но такой вывод совершенно неверен. Эти социальные уклады – антиподы. Все дело в справедливости. Для большевиков концепция справедливости была основной – именно с ее помощью (а не насаждением зависти) они победили. И в дальнейшем, в течение всего советского периода партийные идеологи считали сохранение справедливости решающим условием стабильности СССР. Поэтому, пусть с ошибками и искажениями, справедливость в целом соблюдалась. А вот при государственном капитализме задача удерживать справедливость не ставится. Поэтому государство приобретает статус несменяемой монополии, которая может диктовать свою экономическую политику для разных общественных слоев. Никаких сдерживающих принципов у такого государства нет. И потому оно неизбежно выстраивает очень крутую лестницу не только состояний, но и прав. Разница между советским социализмом и государственным капитализмом разительная, она видна невооруженным взглядом, но, конечно, при условии понимания того, что справедливость – фундаментальный принцип построения общества.
Справедливость vs наживаКажется, что сейчас мамона уже окончательно победил справедливость в этом мире. Мамона дал людям другой способ жизни в обществе, когда во главу угла поставлены прибыль, успех, престиж и комфорт. И падшее человечество, прельстившееся этими «благами», с упоением танцует вокруг мамоны... И все же столь безрадостная картина представляется неверной. На самом деле и сейчас идет глухая, упорная и непримиримая война между мамоной и справедливостью. И во главе сил справедливости выступает Россия. Ибо в ней, несмотря на отчаянные усилия мамоны, его порядок еще не вошел в плоть и кровь нашего населения, и очень многие в ней привержены идее справедливости. Надо сказать, что справедливость всегда была лейтмотивом русской жизни. Недаром великий Достоевский утверждал: «Высшая и самая характерная черта нашего народа – это чувство справедливости и жажда её» /6/. Мы можем перенести самые тяжкие невзгоды. Но при условии, что будет соблюдаться справедливость – иначе нации не выжить. Мы доверяем своему государству, защищаем его и считаем основой нашей жизни. Но при условии, что государство будет проводить принцип справедливости. Наиболее важный цивилизационный водораздел между нами и Западом в том, что для них важнее нажива, прибыль любой ценой, а для нас – справедливость. Западники это тонко чувствуют, и поэтому нас особенно ненавидят: ибо именно они оказываются свиньями, припавшими к своему корыту. А так думать о себе не позволяет зашкаливающая гордыня. Впрочем, тут надо быть более точным: русский менталитет расколот. Дело в том, что мы, русские, живем в довольно тяжелых географических условиях: холодная зима, плюс неустойчивые весна и лето. Поэтому, как говорил акад. Милов, Россия – страна «с минимальным остаточным продуктом». Как следствие, торговая активность в России была минимизирована – чтобы торговать, надо иметь избыток продуктов производства. В ходу же были две схемы выживания: либо община с круговой порукой, помочами, подстраховкой и взаимовыручкой, либо жесткая вертикаль, разделение на «рабов» и «господ», когда первые обслуживают жизнь вторых, занимающихся государственными делами. Собственно, у нас бытовали обе схемы – и разделение на дворян и зависимых крестьян, и крестьянская община. И до тех пор, пока дворяне должны были служить в армии и госаппарате, народ считал получившееся в результате устройство более или менее справедливым. Но когда Петр III дал дворянам «вольность», то справедливость нарушилась, и началась глухая, постепенно нарастающая борьба за справедливый строй. Она в конце концов и закончилась революцией. Нет оснований отметать и другие причины революции – развитие капитализма, постепенно размывавшего традиционные устои жизни (в том числе и теократичность), а также разрушительная работа западных спецслужб, – но глубинной причиной революционного разворота было все же попрание справедливости. Одна из фундаментальных опор общества не выдержала и похоронила своим падением всю систему. К несчастью объективных оценок уровня несправедливости до революции нет. В интернете встречается две совершенно разных оценки. Одну приводит д.и.н. Б.Н. Миронов – 6.3 /7/, другую известный публицист Б. Валентинов – 25-30 /8/. Крайне трудно оценить достоверность этих оценок – обе они серьезно критиковались. В советский период существования России был построен, хотя и с огромными издержками, справедливый общественный строй. Так в 1968 г. децильный коэффициент советской системы достиг минимума в 2.7 (С.Миронин). И даже в начале 1990 г, перед распадом СССР. он был около 4.5. (Э. Панфилова). Напомним, что сейчас дециль в России около 16.7. Какой контраст! Такой дециль, избегая уравниловки, позволял учитывать разные способности граждан, образование и ответственность не давая преференций каким либо слоям общества и следовательно – не нарушая его цельности. Однако этот строй социальной справедливости оказался недолговечным. И ясно почему – потому что практически полностью отсутствовала теократическая компонента. Бога нет – объявила официальная идеология. Церковь была если не уничтожена совсем, то сведена к малозначащей не значащей маргинальной организации. Наши коммунисты думали, что теократию заменит марксистская атеистическая, материалистическая идеология. Она, по мысли марксистских идеологов, должна была подменить Церковь. В ней (идеологии) было много хорошего, но Бога в ней не было. Коммунисты рассматривали справедливость как некий все определяющий принцип – если, де, она соблюдается, то такое общество нерушимо. И некоторое время идея справедливости советском обществе активно работала. Но после войны стала сказываться бездуховность идеологии. И поэтому с каждым новым поколением нажива занимала все большее и большее место в душах советских людей. И когда Запад предпринял демарш по изменению социального строя в России, то Партия рухнула как подкошенная – от нее уже осталась одна оболочка. А вместе с партией рухнула и идеология. Иначе говоря, атеизм, гнилое мировоззрение без опоры на Бога, погубило советский проект. Люди подумали, что жить наживой замечательно и плюнули на справедливость. Но жесточайшим образом ошиблись – все обернулось тяжелейшей несправедливостью: колониальной зависимостью на уровне государства и бесперспективностью и нищетой на личном уровне. Господь преподал скорбный урок предателям справедливости. Скорбный, но справедливый. Итак, история СССР наглядно показала, что чисто гуманистическая идеология, уповающая исключительно на человеческую природу значительное (по историческим меркам) время сохранить справедливый общественный строй не может. Поэтому жизненно необходимо опираться на обе главные опоры: и теократию и справедливость. Такой двухопорный социум разрушить куда труднее. Именно такой – опирающейся на два фундаментальных принципа: справедливости и теократичности предполагается организация общества при православном социализме. Так что православный социализм будет обществом справедливости, обществом, утверждающим принципы православной веры в качестве основы морали и обществом монархическим, во главе которого будет православный царь. Это и будет исполнением пророчеств о Святой Руси. Автор об этом не раз писал, так что повторять всю аргументацию нет смысла. Впрочем, эсхатологическое учение Церкви нам говорит, что и эта конструкция в конце концов будет разрушена – пророчества предсказывают возрождение Руси лишь «на короткое время». Ибо и Святая Русь – общество, в котором будут сосуществовать и «пшеница» и «плевела». А это значит, что против нее ополчатся все темные силы – как внешние, так и внутренние. И только Христов Страшный Суд окончательно завершит историю борьбы справедливости и наживы. Завершит единственно возможным способом – разделением человечества на овец и козлищ. И безусловно, этим Он еще раз явит Свою Справедливость. Заканчивая работу, пополним список тезисов: Тезис шестой: справедливость для человечества без Бога невозможна. Тезис седьмой. Подлинная справедливость возможна только при социализме, т.е. общественной собственности на средства производства. Тезис восьмой. Увы, советская справедливость уничтожена закономерно – она основывалась исключительно на человеческих силах и не подкреплялась теократичностью.
ЛИТЕРАТУРА 1. Николай Сомин. Оправдание справедливости.// Православный социализм как русская идея. – М., 2015 – С.171-184. 2. Аристотель. Большая этика. // Сочинения. Т.4. М.: «Мысль», 1984. – С. 295-375. 3. Платон. Государство. Книга IV. // Собрание сочинений. Т.3. М.: «Мысль», 1994. – С. 188-221. 4. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский. Похвала справедливости. / Избранное. Петрозаводск: «Святой остров», 1992 – 575с. 5.Василий Великий Правила, пространно изложенные В вопросах и ответах Том.V. стр.78-79. 8. Б.Валентинов, Сов.Рос. 18.03.2004 9. Блаженный Августин. О граде Божием, IV, 4. – СПБ, «Алетейя», 1998. 10. Иоанн Восторгов. Можно ли христианину быть социалистом // Собрание сочинений. Том. V. 11. Архимандрит Платон (Игумнов). Православное нравственное богословие. М.:Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1994 – 240с. chri-soc.narod.ru |
||
