Летом 1972 года в пионерлагерь «Артек» Сашку в Ижевске провожали всем двором. Друг Колька просил привезти с моря красивую большую ракушку, чтобы слушать шум моря, а соседка Светка - листочки с южных деревьев для её гербария. Тётя Галя росточек пальмы, чтобы она росла у неё дома в большой кадке, а её муж - дядя Гена - горсточку земли с Малахова кургана из Севастополя, где он воевал… Ну, и как я это всё исполню? «Артек» в советское время был чем-то мифическим, все знали, что он существует реально где-то в Крыму, но мало кто в нём был, попасть туда – было то же самое, что на Луне без телескопа разглядеть кратер Гримальди. Но Сашке, можно сказать, сказочно повезло «золотая рыбка» исполнила его заветное желание, и он очутился в пионерлагере «Артек», который получил своё название по месту расположения — в урочище Артек на берегу одноимённой реки и имел первоначальное название — «Лагерь в Артеке».

«В Артеке в лагере «Кипарисном»»
Пос. Гурзуф - всесоюзный пионерлагерь Артек, июль 1972г.

В советское время в 1956 году замечательный поэт Заболоцкий Николай точно описал жизнь этого курортного посёлка:

«В Гурзуфе всю ночь голосят петухи.
Здесь улица - род коридора.
Здесь спит парикмахер, любитель ухи,
Который стрижёт Черномора.
Царапая кузов о камни крыльца,
Здесь утром автобус гудит без конца,
Таща ротозеев из Ялты.
Здесь толпы лихих санаторных гуляк
Несут за собой аромат кулебяк,
Как будто в харчевню попал ты.
Здесь две затонувшие в море скалы,
К которым стремился и Плиний,
Вздымают из влаги тупые углы
Своих переломанных линий…».

И здесь мало, что изменилось с тех пор, про которые писал поэт. По старой части посёлка проходит главная улица Гурзуфа – улица Ленинградская. Квадратные небольшие домики, первый этаж - каменный, второй – деревянный, когда идёшь по ней думаешь, что ты в средневековой Италии, где время остановилось. Эта улица начинается от приёмного корпуса военного санатория, далее выходит на крошечный, будто игрушечный «пятачок» - Центральной площади и через сотню метров выходит к площади у артековского лагеря «Кипарисный». Корпуса лагеря «Кипарисный», c которого начинается «Артек», вросшие в массивную скалу Дженевез-Кая и нависшие над морем, очень хорошо видны с набережной, которую любил писать на своих картинах Коровин.

Сашку распределили как раз в лагерь «Кипарисный» случайно, а не, потому что там растёт от 2 тысяч пирамидальных кипарисов, которые он видел впервые, и они ему понравились. Надо сказать, что раньше кипарисовых деревьев на южном берегу Крыма было очень мало, их завезли сюда древние греки. И лишь с 1815 года Никитский ботанический сад начал снабжать саженцами имения и парки южнобережья. Так что кипарис в Крыму — гость. Где же его родина? Малая Азия, северный Иран, острова Кипр и Крит?

В пионерлагере «Кипарисном» было много достопримечательностей и Сашка в первый же день пошёл их осматривать в новой артековской форме: в сине-бирюзовых шортах в такой же пилотке и белой рубашке с красным пионерским галстуком. Осмотрел памятник А.С. Пушкину, поднялся на смотровую площадку. Рядом со скульптурой А.С. Пушкина в начале XX века была установлена колоннада, которую в 1958 году назвали Пушкинской. Осмотрел эту колоннаду, которая поддерживала балочное перекрытие. Шагами посчитал длину колоннады, она оказалась 15 метров, и состояла из 8 бетонных светло-серых колонн, в высоту была около 3-х метров. От колоннады прошёлся вниз по лестничному маршу из 13 ступенек и закончил свою самостоятельную экскурсию осмотром фонтана «Золотая рыбка».

«Зарядка нам дает закалку на весь день»

Утро в «Кипарисном» начинался с подъёма, о котором возвещал горн, и все бежали на зарядку, она проводилась на костровой площади. Зарядка была самая простая, она ещё воспета в песне:

«С восходом солнца горнист даёт побудку,
Зовёт ребят он: «Друзья, скорей вставай!
Скорей вставай, не просыпай
И по порядку на зарядку выбегай!»

После зарядки и утреннего туалета надо было застелить кровать. Это был особый ритуал, который Сашка не любил: одеяло должно быть натянуто гладко без складок, а подушка стоять на ребре, пододеяльник должен быть белой полосой одинаковой ширины на всех кроватях. Вожатый или дежурный останавливался около первой кровати и проверял, чтобы пододеяльники у всех выступали на одну ширину. Кто нарушал этот ряд - застилал кровать заново. Но такой порядок был и в некоторых других лагерях. Потом была линейка и подъём флага, после неё был завтрак.

«На берегу бирюзово-синего моря»

После завтрака Сашка сидел на берегу Чёрного моря в самом красивом месте Крыма. Он никогда не видел такого синего моря. Пруд, который был в его городе в августе, когда температура воды достигала в нём 25 градусов, зацветал, становясь вдруг ядовито-зелёного цвета, а виной тому-цианобактерии или по-другому сине-зелёные водоросли, которые начинают сильно размножаться в этот период. Искупавшись в таком пруду, Сашка вылезал из него весь зелёный, словно болотный леший. Отец рассказывал Сашке, когда дома чистил аквариум от зелёного налёта на стекле, что это поработали цианобактерии, которые появились на Земле 3 миллиарда лет назад и от них пошла вся жизнь на планете Земля и, якобы, даже Сашка произошёл от них. Сашке было смешно тогда слушать эту болтовню отца, но на уроке биологии в 5 классе об этом же рассказала учительница. Правда, чтобы цианобактерия эволюционировала в человека, ей потребовалось 3,5 млрд. лет. И теперь, сидя у синего моря, Сашке казалось, что он в сказке, которая через три недели закончится и он опять окажется в своей республике «вечнозелёных помидор» – Удмуртии. А пока он слушал море и смотрел, как большая белая чайка совсем рядом качается на бирюзово - синих волнах, которые накатывались с тихим шёпотом к его босым ногам, давая им прохладу и, оставляя на мелкой гальке пену, которая тут же уходила сквозь неё, не оставляя даже мокрого следа. Поэт Николай Заболоцкий точно описал настроение этого моря:

«Здесь море - дирижёр, а резонатор - дали,
Концерт высоких волн здесь ясен наперёд.
Здесь звук, задев скалу, скользит по вертикали,
И эхо средь камней танцует и поёт…»

Ветер трепал Сашкин красный пионерский галстук, пилотка лежала на гальке, а голову напекало жгучее июльское солнце, которое стояло в зените и жарило всех, никого не щадя. Мимо пилотки из последних сил прополз чёрный муравей, сказав, устало: «Сашка, смотри, голову напечёт, солнечный удар получишь», – и залез в его пилотку, прячась там от палящих лучей солнца.

«Поход на гору Аю-Даг»

Саша посмотрел на гору Аю-Даг. Она, покрытая лесом, была похожа на большого лежащего мордой к морю, зелёного горбатого медведя. Он пил из него солёную воду. «Растянулся на просторе и на сонных берегах, окунувши морду в море, косо смотрит Аю - Даг», — писал писатель Алексей Толстой. По ту сторону горы был древний посёлок Партенит Три дня назад Сашкин отряд поднимался на Аю-Даг. Всем выдали палки, чтобы опираться на них во время ходьбы.

На вершину горы Аю-Даг вела каменистая и довольно крутая тропа, вдоль неё росли деревья, которые у Сашки на Урале не росли: граб, кизил, мушмула, колючее держи - дерево. Сашка привык к своим родным: к ёлкам, соснам, березам да тополям. С незнакомых деревьев Сашка сорвал по листочку для гербария Светке, как она и просила Путь группы, которую замыкал Сашка, проходит мимо развалин древней стены, мимо остатков старого монастыря. Гора Аю-Даг была обжита уже в глубокой древности. На западном склоне горы со стороны Артека, в урочище Осман археологи откопали небольшое поселение, которое просуществовало довольно долгое время с IV века до нашей эры по IV-V век нашей эры. Люди жили в небольших хижинах, тесно прижатых друг к другу.

Высота горы — 570,8 метров над уровнем моря, на которую уже поднялась группа артековцев, для Сашки это настоящая гора, а для грузина Гоги, что шёл рядом, после его Кавказских гор, Аю-Даг это – просто холмик. Подъём от подножия горы Аю-Даг до её вершины занял около 50 минут быстрым шагом. Камни из-за высокой влажности воздуха сыпались из-под ног уже на высоте около 200 метров. Так что идти было довольно тяжело, в некоторых местах пионеры буквально ползли, держась за землю, чтобы не соскользнуть и не полететь вниз. И вот отряд на вершине! Первым делом всех собрали в кучу, и произнесли клятву настоящего артековца. Вожатая отряда Нино рассказала про гору:

«Аю-Даг или «Святая гора». Это несостоявшийся вулкан по своему происхождению. Миллионы лет назад расплавленная магма начала подниматься из недр земли, но не вышла на поверхность, а лишь приподняла толщу осадочных пород и застыла в виде горы. Так образовался Аю-Даг.
Археологические раскопки, проводимые на Аю-Даге и у его подножия, свидетельствуют о том, что в раннее средневековье на Аю-Даге находились многочисленные культовые постройки - храмы, базилики и прочее. Там же располагался и основанный в VIII веке монастырь Святых апостолов, где была резиденция архиепископа Иоанна Готского, который в 787 году нашей эры возглавил обширное антихазарское восстание, охватившее значительную часть Таврики. Так что вполне возможно, что в средние века Аю-Даг носил название «Святая гора» - Айя. Длина горы 2,5 км, ширина - 1,5 км.».

С вершины Аю-Дага спускались вниз, к «голове медведя», по неясной тропе. Сначала тропа шла лесом, потом кустарниками. Внизу около перешейка вышли в рощу и, пройдя узкий перешеек, попали на «голову медведя». Здесь были видны развалины стен. Через полтора часа спуска вышли к морю по довольно отвесному камнепаду. Только после того как покоришь вершину горы, ты в праве считаться настоящим артековцем. Сашка её покорил.

Пока Сашка, сидя на берегу моря, наблюдал за Аю-Дагом, вспоминая свой на него поход, чайка, качающаяся на волнах, резко нырнула под воду и Сашка потерял её из виду. Вынырнув в клюве с небольшой рыбкой, чешуя которой серебрилась на солнце, пуская «зайчиков» по воде, чайка полетела в сторону скал Адалар, которые находились в море недалеко от берега. Сашка мог спокойно до них доплыть даже «по-собачьи». Тут затрубил горн, собирая всех на пионерскую линейку. Сашка встал, надел пилотку, вытряхнув оттуда спящего муравья, надел сандалии и пошёл на раскалённый, как сковорода плац, где уже стройными рядами стояли пионеры «Кипарисного» лагеря.

«На пионерской линейке»

На линейке начальник лагеря Нина Ивановна добрейшая женщина объявила, что сегодня после обеда «тихого часа» не будет и все поедут на экскурсию в Гурзуф в дом-музей художника Константина Коровина. Она ещё спросила, знаем ли мы такого художника и его картины. Почти никто из нас про него ничего не знал. В конце она строго предупредила: «В Гурзуфе отдыхает много иностранцев, они вам будут предлагать жевательную резинку, значки и всякие сувениры. Ни в коем случае ничего у них не брать. Так что не позорьте честь советского пионера и нашу Родину». Сашка никогда не видел в своем Ижевске никаких жевачек, как и самих иностранцев, город для них был закрыт, поэтому все пацаны во дворе жевали чёрный гудрон, его на стройках было навалом, как и карбида, который «взрывай - не хочу». Сашка закончил пятый класс и уже давно «взялся за ум», ничего не взрывал, «самопалы» не делал, организовал во дворе «Тимуровское движение», прочитав книгу Аркадия Гайдара «Тимур и его команда». Помогал старым людям, стал отличником в учёбе и его выбрали председателем совета дружины школы, за что он и был награждён путевкой в «Артек», которая стоила больших денег по тем временам-180 рублей, но родители заплатили только 24, так как остальную сумму оплатил профком завода, на котором работал его отец.

«Вечером на костровой площади»

Вечером у костра вожатая отряда грузинка Нино рассказывала о пребывании Юрия Гагарина в «Артеке». Оказывается, Юрий Алексеевич семь раз был в Артеке. В день исторического полёта, 12 апреля 1961 года, артековцы отправили космонавту приветственную телеграмму. А спустя четыре месяца встречали его и Германа Титова у горы Аю-Даг. Во время их визита в Артек на костровой площади лагеря «Морской», космонавтов Гагарина и Титова приняли в почётные артековцы. В июле 1962 года Гагарин был гостем II Всесоюзного пионерского слёта. В августе 1963-го вместе с космонавтом Павлом Поповичем и летавшей в Космос собачкой Жулькой участвовал в космической эстафете. В августе 1964-го открывал Всесоюзный сбор вожатых октябрятских звёздочек. В июле 1965-го — вместе с Главным конструктором Сергеем Королёвым побывал на празднике на новом Центральном стадионе «Артека», где Юрий Гагарин произнёс свои знаменитые слова: «Для меня дорога в Артек пролегла через космос...». В августе 1966-го — вместе со знаменитым пограничником Никитой Карацупой участвовал в III Всесоюзном сборе «Юных друзей пограничников».

В последний раз Гагарин был в Артеке незадолго до своей гибели в июле 1967 года. Сашке хоть и было тогда 8 лет, но он помнит тот день, когда погиб космонавт. Костёр, искры от которого летели в разные стороны и, как в пионерской песне «Взвейтесь кострами синие ночи…», взметались ввысь и мгновенно гасли в ночном небе, где раскинулся Млечный путь из тысячи звёзд и манил Сашку к себе, но тихий завораживающий, голос Нино заставлял его сидеть и слушать. Она рассказывала забавный случай, который произошёл в Артеке в июне 1967 года:

«Юрий Гагарин встречался с артековцами на костровой площадке лагеря «Морской». Вожатые следили за дисциплиной, чтобы дети оставались на строго отведённых им местах. Но один из пионеров, проникнувшись атмосферой исторического момента, преодолел все заслоны и подбежал к Гагарину со своим фотоаппаратом «Смена-8». Нажал на кнопку затвора раз, два и понял, что её заклинило, плёнка не продвигается! Мальчишка расстроился, он понял, что шанс упущен, а по возвращение в отряд его ждёт ещё и нагоняй от вожатых. Но Гагарин не был бы тем человеком, которого народ полюбил не только за его подвиг, но и за широту души. Юрий Алексеевич подозвал пионера к себе, взял его «Смену-8», попросил на минутку курточку и ловко приспособил её под зарядный мешок. Потом как фокусник, не глядя, произвёл какие-то манипуляции руками и вернул мальчишке фотоаппарат в рабочем состоянии. Тот сделал желанный снимок, и счастью его не было пределов. Ребята, этот человек, поднявшийся так высоко над Землей, имя которого знала вся планета, с честью прошёл испытание славой и в общении с простыми людьми у него никогда не проявлялось даже намека на высокомерие, он всегда оставался приземлённым, «своим парнем». В последний визит в «Артек» Гагарин помогал создавать космическую выставку во дворце Суук-Су, которая затем стала Музеем космоса. Среди экспонатов были мемориальные вещи самого Гагарина и других космонавтов, фотографии из поездок первого космонавта Земли по Крыму, тренажёры для тренировок, копия кресла, на котором катапультировался Гагарин во время приземления после своего полёта, а над креслом висел парашют, с которым он совершил ту историческую посадку».

— Нино Вахтанговна, а Гагарин, где жил в «Артеке»? — спросил Сашка.

— Ребята, он в «Артеке» не жил, он приходил только на встречу с пионерами или на какое-то мероприятие, а останавливался он в санатории министерства обороны СССР в посёлке Гурзуф. Помните, мы в этот санаторий недавно на экскурсию ходили. Ещё фотографировались у фонтана «Богиня ночи». Красивая женщина, парящая в воздухе, богиня ночи Нюкта, рядом с ней двое мальчиков, старший из которых бог сновидений Морфей, а младший — сын богини любви Венеры Эрот. Сладкие сны приносит Морфей, а Эрот пронзает своей стрелой беспечных отдыхающих. Надеюсь, ни в кого из вас он не попал тогда своей стрелой.

— А.-аа, вспомнили этот фонтан, — закричали радостно ребята.

— Он в Светку тогда попал стрелой, и она потом ночью не могла уснуть, — схохмил Сашка и все засмеялись. — Нино Вахтанговна, а американские космонавты были в «Артеке»? — не унимался Сашка.

— Да, ребята, один был. В начале июля 1968 года в «Артеке» был американский астронавт Фрэнсис Борман, который в составе экипажа космического корабля «Аполлон-8» совершил облёт Луны в декабре 1968 года. Он со своей женой в составе американской делегации впервые прилетел в СССР, посетил Звёздный городок, подарил его музею свои полётные часы, а затем отправился в «Артек». В той поездке его сопровождали советские космонавты Герман Титов и Константин Феоктистов. Свои впечатления от «Артека» астронавт оставил в книге почётных гостей: «Ни один лагерь в Соединённых Штатах Америки не может сравниться по своей красоте с «Артеком». Благодарю вас за чудесное посещение чудесного лагеря с чудесным гидом. Мы прибыли как друзья и уезжаем ещё более близкими друзьями».

Сашка завороженно смотрел в ночное небо, где висела большая загадочная Луна и он никак не мог понять, как её можно было облететь, но вопросов вожатой больше никаких не задавал. Всю ночь Сашка ворочался, не мог заснуть и решил, что, когда вырастет, будет космонавтом, как Юрий Гагарин, а когда приедет домой в Ижевск запишется на станцию юных техников, где будет мастерить ракеты и космические аппараты.

«Пушкинский вечер»

Через неделю по приезду в «Артек» в Сашкином отряде прошёл вечер, посвященный пребыванию Пушкина в Гурзуфе. Вечер проводила вожатая отряда молдаванка Аурика. Очень красивая блондинка и вечер она начала так:

— Ребята, после присоединения Крыма к России в 1783 г. земли в районе Гурзуфа перешли в императорскую казну. В начале XIX века они были пожалованы герцогу Арману Эммануэлю де Ришелье, бывшему тогда генерал-губернатором Новороссийского края. Герцог Ришелье построил в Гурзуфе дом. Это было каменное двухэтажное здание, в то время самое красивое на Южном берегу Крыма. Сам Ришелье был в Гурзуфе всего два раза и в этом доме практически не жил, но он охотно предоставлял своё Гурзуфское имение для знакомых, посещающих в то время Крым. Этот дом Ришелье с незначительными переделками сохранился и до наших дней. Сейчас там находится музей А.С. Пушкина, открытый для посещений.

Ещё не имевшей всероссийской славы 21-летний Пушкин посетил Крым вместе с семьёй Раевских по пути к новому месту службы – в Кишинёв. Маршрут был таким: из Екатеринославля в Тамань и пароходом в Керчь, потом Феодосия и опять морем в Гурзуф.

«… Из Феодосии до самого Юрзуфа ехал я морем. Всю ночь не спал; луны не было, звезды блистали; передо мною, в тумане, тянулись полуденные горы... «Вот Чатырдаг», — сказал мне капитан. Я не различил его, да и не любопытствовал. Перед светом я заснул. Между тем корабль остановился в виду Юрзуфа. Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам; тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ними; справа огромный Аю-даг... и кругом это синее, чистое небо, и светлое море, и блеск, и воздух полуденный...», –  так писал Пушкин.

— А где Пушкин жил? — спросил любознательный Сашка.

— Пушкин и семейство Раевских поселились в доме герцога Ришелье, о котором я уже вам говорила. Три недели в Гурзуфе стали для Пушкина «счастливейшим временем в его жизни», где он жил, купался в море и объедался виноградом и любил, проснувшись ночью, слушать шум моря. В двух шагах от дома рос молодой кипарис и каждое утро Пушкин его навещал гладил и разговаривал с ним, как другом. В 1838 году в годовщину гибели поэта, где сейчас находится музей Пушкина в Гурзуфе посадили платан. И по секрету вам скажу, что если к нему прикоснуться и загадать желание, то оно непременно сбудется. В Гурзуфе, Пушкин продолжил работу над поэмой «Кавказский пленник». Здесь возник у поэта замысел поэмы «Бахчисарайский фонтан» и романа «Евгений Онегин». Здесь он написал несколько лирических стихотворений:

«Счастливый край, где блещут воды,
Лаская пышные брега,
И светлой роскошью природы
Озарены холмы, луга,
Где скал нахмуренные своды…».

Некоторые из них посвящены дочерям генерала Раевского - Елене и Марии.

— А кого из дочерей генерала Раевского любил Пушкин? — спросил любознательный Сашка.

— Сестёр Раевских, вообще-то, было четверо: Екатерина, Елена, Софья и Мария. В это время из четырёх дочерей с генералом Раевским ехали в Гурзуф Мария и Софья. А Екатерина и Елена оставались ещё в Петербурге с матерью и выехали на юг попозже. Вся семья соединилась в Гурзуфе в августе 1820 года. Вот тут Пушкин и оказался в «цветнике» милых сестёр. И своему брату Льву Пушкину он писал в сентябре 1820 года: «Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провел я посреди семейства почтенного Раевского. Все его дочери - прелесть …». В том далеком 1820 году старшей дочери генерала Екатерине было уже 22 года, и она умела покорять людей твёрдостью и прямотой своего характера, за что друзья в шутку прозвали её «Марфой Посадницей». А её прадед был Михаила Васильевич Ломоносов. Итак, в кого же из сестёр Раевских был влюблён Пушкин в Гурзуфе? Наверное, он был влюблён во всех трёх сразу и понемногу. В Екатерину, Елену и Марию. Позднее в своих «Записках» Мария Николаевна Раевская, жена декабриста Волконского так писала о Пушкине: «В качестве поэта он считал долгом быть влюблённым во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, которых встречал… В сущности, он любил лишь свою музу и облекал в поэзию всё, что видел».  –  Дав исчерпывающий ответ, вожатая Аурика немного помолчала, посмотрела на костёр и продолжила:

— Ну, всё, Саша, у нас сегодня не вечер любви, а вечер, посвященный пребываю Пушкина в Гурзуфе. И так продолжу, Пушкин вместе с Раевским-младшим, Николаем, сыном генерала, часто совершал прогулки вдоль побережья, ездил верхом к вершине Аю-Дага, плавал на лодке к живописным гротам, выдолбленным прибоем в скалах. Один из них теперь называется Пушкинскими, так же, как и скала, в которой находится этот грот. Они находятся в пионерском лагере «Лазурный» и мы туда обязательно сходим. В ноябре 1836 года в своём последнем письме в Крым Пушкин писал князю Николаю Борисовичу Голицыну: «Как я завидую вашему прекрасному крымскому климату: Ваше письмо разбудило во мне множество воспоминаний всякого рода. Там колыбель моего «Онегина», и вы, конечно, узнали некоторых лиц». Это была его последняя связь с Крымом. Через два месяца Александра Пушкина не стало.

Эпилог

На следующий день после ужина Сашка писал письмо домой: «Я пишу, сидя на берегу Чёрного моря в лагере «Кипарисном». Золотое солнце склонилось к закату и скоро утонет в море, его волны докатываются до моих ног, и я чувствую их прохладу. Недавно ходили в дом-музей художника Коровина, где я увидел картину, на которой изображена женщина. Она стоит на террасе за креслом, а внизу плещется море и стоят скалы. Я сразу узнал эту картину. Такая же картина висит у нас в зале…». Тут затрубил горнист и Сашка побежал на построение, не дописав письма домой. Утром следующего дня Сашка опять пошёл на берег, где долго искал морскую ракушку для Кольки, но не нашёл, а потом долго смотрел то на море, где из воды возвышались Адалары, то на Аю-Даг, который хотел «выпить море», то на чаек что-то кричащих. Смотрел, чтобы запомнить эту красоту…Впереди у него ещё было две недели пребывания в «Кипарисном». Сколько нового он ещё узнает и увидит?!

Комментариев:

Вверх