26.02.2015 г. ХРИСТИАНСКИЙ СОЦИАЛИЗМ: ОТ НЕОФИТСТВА К «ГЕРОИЗМУ» Иногда, осмысливая вещи, заведомо превосходящие твой разум, думаешь, что и говорить о них тебе не нужно, и прикасаться к ним нельзя, а лучше заниматься своим узким делом. Но душа загорается – и больше не можешь молчать. И потому заранее прошу прощения за резкость тона, но это, на мой взгляд, не тот случай, когда можно смягчать, уходя в елейность и благообразие. На сайте «Российский писатель» в течение длительного времени публикуются лекции профессора Сомина, посвященные христианской имущественной этике. Однако самые известные работы профессора Сомина так или иначе связаны с концепцией христианского социализма, особого общественного строя, идеология которого основана на христианских ценностях, а экономический уклад – на социалистических принципах. Впрочем, чтобы не заниматься спорами о терминах, под христианским социализмом будем в дальнейшем понимать учение, в достаточной полноте выраженное в следующих конкретных статьях профессора Сомина: - «Христианский социализм. Тезисы» - «Социальный смысл симфонии» - «Христианский социализм как русская идея» - «Православный социализм: обоснование и проблемы реализации» - «Новые монастыри» - «Отбросим взаимные обвинения» - «Православный социализм как будущее России. Тезисы» Предложить новую позитивную общественную программу – вещь почти невозможная в современном мире. И уже поэтому концепция христианского социализма заслуживает уважения и пристального внимания. Но простая позитивная программа почти всегда есть упрощение, следствие осознания проблемы не во всей её целостности, и в конечном счёте – поверхностности убеждений. Подчеркну ещё, что, говоря о неофитстве, я ни в коем случае не обвиняю в нём профессора Сомина, человека взрослого и учёного, о чьём духовном состоянии не имею никакого права судить. Я говорю о мировосприятии образа автора этих статей, а следовательно, и о мировосприятии тех, кто примет эту концепцию в таком её виде. Искренне надеюсь, что если уж нам не удастся различить главное от второстепенного, то мы в любом случае сохраним во всём – любовь. Нам нужно перестать учить Церковь В одной из своих статей отец Серафим Роуз приводит пример проповеди простой монахини, которая помогла ему разрешить серьёзный богословский вопрос, мучивший его в то время. Он пишет, что после этого ему довелось и лично, и по книгам знакомиться со многими «православными богословами», но ни один из них не показался ему столь авторитетным, как простая игуменья, которая «хоть и не была обучена всей этой «премудрости», но слова её доходили до сердца». Напротив, мы часто видим, что когда история Церкви или Её учение становятся предметом научного интереса, исчезает естественное благоговение, без которого восприятие Истины категорически невозможно. И потому первое, что настораживает читателя в статьях профессора Сомина, это та сугубо материалистическая и догматическая претензия, с которой автор рассуждает о Церкви и о деятельности Святых Отцов. Например, «Создание христианского социализма – дело всего общества. Но Церковь должна возглавить эту работу… Церковь, которая ориентирована на спасение только индивидуальных душ – Церковь об одной ноге» и далее там же: «С этим нужно покончить и сделать так, чтобы Церковь крепко стояла на двух ногах, т. е. обладала бы концепциями и личного, и общественного преображения» [1]. Или в другой статье: «Правда, зависимость этих пороков от общественного устройства пока святыми отцами не осознается» [2] и т.д. Церковь – и как тело Христово, и как организация – просуществовала две тысячи лет без каждого из нас и будет существовать вплоть до Страшного Суда. И нужно иметь если не смирение, то хотя бы скромность, чтобы не позволять себе учить, что Церковь должна и с чем ей нужно покончить. Подобная претензия в устах любого (а тем более светского) человека прямо отсылает нас к словам апостола Павла о мудрости мира сего, как о безумии перед Богом. В полемическом запале профессор Сомин утверждает, что христианский социализм является единственно возможным вариантом общественного устройства, угодным Богу: «И тем не менее в своей существенной части этот идеал достижим, причем достижим реальным русским народом, если его духовные и государственные вожди осознают, что только этот путь угоден Богу» [3]. Но Церковь не догматизирует варианты общественного устройства. Один из членов Церкви может сказать, что является сторонником определённого общественного устройства, может строить свою модель, выдвигать аргументы, стараться воплотить свою идею в жизнь. Но считать, что его точка зрения должна быть единственно верной – неоправданное самомнение. Идеал или абстракция В своей работе «Христианский социализм. Тезисы» профессор Сомин замечает, что построение любого учения в христианском духе производится с помощью «метода Идеала»: «дается не свод правил, а некие идеальные принципы, недостижимые в полной мере, но в своей существенной части, тем не менее, доступные для исполнения людьми даже в их нынешнем падшем состоянии» [1]. Это удивительно мудрая и методологически верная мысль. Однако Идеал в христианстве понятие не абстрактное, но всегда практическое, и выражается не в отвлечённых принципах, а в реальной жизни Христа и нашей жизни с Христом, Его действиях и нашем подражании им, и, наконец, в Его воле о нас и в нашем исполнении этой воли. И потому для любой концепции, претендующей на то, чтобы называться христианской, показать идеал – значит не описать его, а практически воплотить. К сожалению, в работах профессора Сомина о практическом воплощении его идей говорится достаточно мало. Указание на несколько конкретных шагов есть в статье «Православный социализм: обоснование и проблемы реализации» [4], однако большинство из них – вполне очевидные политические и экономические действия (рассмотрение которых разумно оставить профессиональным экономистам). И только предложение создания сети православных трудовых «общин любви», так называемых «новых монастырей», является принципиально новым. Вообще, на мой взгляд, идея «новых монастырей» [5] это самое ценное, что есть в учении профессора Сомина. В этой идее – концентрация драгоценного содержания и благородного пафоса его статей. Однако и здесь автор ограничивается указанием на принципиальную важность «новых монастырей», обоснованием необходимости соблюдать внешнюю свободу при их организации (что несомненно важно!), но не делится хоть каким-то опытом создания подобной общины. А ведь было бы невероятно интересно узнать о какой-нибудь группе людей (пусть даже малочисленной), которые попытались создать «общину любви», т.е. жить в миру (иначе это был бы обычный монастырь), но с общей собственностью, справедливым распределением обязанностей и т.д. Но даже при поверхностном рассуждении становится понятно, что дело это безумно трудное и на пути этих людей встретится множество проблем, в первую очередь психологических. И игнорировать эти проблемы, ожидая, что все они разрешатся по взаимной любви, неоправданная наивность, корень которой в отсутствии трезвого ощущения реальной человеческой слабости. Только опыт, а не отвлечённые рассуждения являются полноценным обоснованием любой концепции в христианском духе. Оправданность тех или иных форм христианского общежития не нужно обосновывать, ими нужно жить. Тогда сразу же отпадут все иллюзии, и мы перестанем путать христианский Идеал с идеалом утопической модели. Следование за Христом или общественная программа Построение мёртвой мыслительной модели и попытка поместить в её рамки живой неисчерпаемый опыт Церкви есть первый признак религиозного неофитства; отвлечённое мудрствование и отрыв от реальности – второй. Но самый серьёзный недостаток учения о христианском социализме состоит, на мой взгляд, в нарушении иерархии ценностей, т.е. принятии вещей второстепенных за первостепенные, что сразу же ведёт к поверхностному восприятию собственного самого христианства, так что из следования за Христом оно превращается в некую философскую концепцию или разновидность общественной программы. Например, в статье «Отбросим взаимные обвинения» [6] профессор Сомин прямо ставит на одну ступень коммунизм и православие, говоря об их взаимных претензиях и забывая, что православие не может спорить с коммунизмом – это вещи разной природы. И потому предлагая православие в полноценные и равноправные партнёры коммунизма (два «захода» в русской истории – то с одной, то с другой стороны), автор заранее выхолащивает православное христианство, низводите его до одной из общественных теорий. В другой работе [2] профессор Сомин беззаботно замечает о византийских императорах: «их усилия по переводу общества на православные рельсы носили косметический характер», будто христианство есть некая идеология, на рельсы которой можно общество «поставить». Кажется, в своей чрезмерной концентрации на вопросах имущественной этики автор совершенно искренне считает, будто достаточно просто принять определённую систему ценностей, чтобы стать христианином, а ведь это не так. Предельно важные вопросы возрастания в вере и живой жизни с Христом в работах профессора Сомина не просто не поднимаются (что в принципе естественно), но даже не ощущаются в подтексте. «Вопрос о личном спасении» превращается в своеобразный пунктик в анкете, как будто на том, что человек положительно ответил на вопрос, христианин он или нет, его духовная жизнь состоялась, и теперь он уже может приступать к следующим пунктам – «коллективист» он или «собственник» и т.д. [4] А между тем ведь следование за Христом – сложный процесс, обнимающий всю жизнь христианина, включающий в себя множество частных решений, принимаемых человеком в течение каждого дня, множество мелких движений его души. Это процесс медленного приближения к Богу, предельным завершением которого может быть обретение Царства Небесного, прежде всего, внутри самого человека – т.е. такого устройства души, при котором она становится достойна пребывания в раю. И тогда христианская вера в этом человеке становится кровью и душой любого общественного начинания – так христианство вдыхает подлинную жизнь и в социализм, и в капитализм, и даже в рабовладельческий строй. Следствием нарушения иерархии ценностей в работах профессора Сомина становится его невнимание к ещё одной важной проблеме. На мой взгляд, как только христианский социализм начнёт реализовываться не как монашеский, совершенно особый и посильный малому количеству людей путь, а как социальный проект, произойдёт резкая девальвация самого понятия «христианский», что приведёт к обмирщению веры (ещё более глобальному, чем сейчас). Но это проблема, конечно, не только концепции профессора Сомина. Подобное явление возникает неизбежно, когда вместо личного пути к Христу каждого конкретного человека начинают говорить о «спасении многих», о «спасении русского народа» [7] и т.д. В Царство Небесное не идут толпой (хотя можно создать благоприятные условия для христианской жизни, в этом автор прав, но нельзя сводить всё исключительно к этому). Об актуальности. «Русская идея» в реальном воплощении Однако, несмотря на все недостатки (а может, и в добавление к ним), концепция христианского социализма является предельно актуальной именно в наше время. Дело в том, что в современном русском обществе подспудно существуют два патриотических проекта, опирающиеся на разные исторические и нравственные оценки: «православный» (идеалом которого является дореволюционная Святая Русь, а главной болью – гибель тысяч русских новомучеников) и «красный» (апеллирующий к былой мощи Советского Союза и памяти о великой Победе). Разобщённость и даже трагическая враждебность этих двух общественных проектов (повторю, общественных проектов, а не христианства и социализма в их прямом значении!) и то, что в современной России есть глобальный, хотя, возможно, ещё бессознательный запрос на их объединение, придают концепции христианского социализма невероятно злободневное звучание. В её компилятивной простоте сторонники сильного справедливого государства, симпатизирующие православным ценностям, нашли бы (и я уверен – ещё найдут) желанное примирение двух, на первый взгляд, исторически несовместимых идей. И потому мы должны со всей серьёзностью рассмотреть концепцию христианского социализма как основу для будущей трансформации современного общества в России (тем более, что именно так, в качестве русской идеи, её позиционирует и сам автор). Но прежде заметим, что именно лихорадочное желание объединения, не укоренённого в полноте душевно-нравственного строя человека, зачастую превращает в статьях профессора Сомина вещи актуальные в откровенно конъюнктурные (при всей, казалось бы, теоретической фундаментальности исследований). Например, говоря о том, что современная Церковь яко бы провозглашает частную собственность в качестве базы для христианского общества, профессор Сомин утверждает: «Нынешняя церковная позиция, дискредитируя Церковь как нравственный авторитет, лишь отталкивает от нее наиболее искренних и честных сторонников коммунистической идеи» [3]. Отдавая должное миссионерскому порыву и искреннему желанию автора привести в Церковь сторонников «коммунистической идеи», нельзя не заметить, что ради этого ему приходится в прямом смысле заигрывать с коммунистами, наделяя Церковь чертами, которые не являются для неё обязательными. Этот глубоко поверхностный по своей сути путь не приближает сторонников коммунизма к Церкви, а, скорее, наоборот – заставляет Церковь принимать коммунизм, что не только не нужно, но и вредно, и прежде всего для тех самых «искренних и честных» людей, о которых автор так своеобразно в Церковь зовёт. Максимум, чего можно достичь таким способом, это частичного и внешнего воцерковления таких людей, которые беспечно будут считать себя христианами, при этом полагая, что христианство – это неплохое дополнение к общественной работе, полезная и эффективная доктрина на службе у коммунистической идеи. Это замечание сделано нами не только для того, чтобы показать, насколько несостоятельно стремление изменить что-то в церковном учении в ответ на актуальные вызовы времени, пусть даже из благих побуждений, но чтобы попытаться отчётливо представить, к кому собственно обращена концепция христианского социализма и кто будут те реальные люди, которые возьмутся воплощать её в современной России. И здесь мы должны сделать выводы по-настоящему страшные. Потому что с одной стороны это христиане, поставившие в центр своей жизни вопросы имущественной этики (или по крайней мере, считающие их настолько же важными, как и «вопрос личного спасения»), а с другой стороны – искренние и честные сторонники коммунистической идеи, воспринимающие лишь внешнюю форму христианства. Жёсткая система взглядов, наличие правильной и неправильной позиции, поверхностная очевидность логического вывода; стремление воплотить в жизнь определённые идеи, совершенно не исследовав проблемы, которые возникнут на пути их воплощения; принятие общественных вопросов за самую суть, оперирование христианскими понятиями без погружения собственно в христианскую жизнь – вот черты той решительной части русского общества, которая могла бы понести в мир концепцию христианского социализма. Именно этой части общества свойственны безусловная вера в свои силы и свой разум, ощущение возможности создать глобальную концепцию, попутно позволяя себе отсечь в Церкви то, что в неё не укладывается, ощущение возможности строить новую страну, сообразуясь только со своими представлениями об этом. Всё это по большому счёту есть тот же синдром неофита, не совершившего ещё своего первого предательства, не ощутившего первое раскаяние и не пережившего чувство собственного бессилия перед лицом мира, наполненного злом. А ведь именно с такого бессилия и раскаяния и начинается хоть какая-то духовная жизнь и подлинная работа на благо своей страны и Церкви, та, что делается не по собственному горделивому желанию, но хоть немного по Промыслу Божию, хоть в небольшом, но смирении. Именно такая работа может принести пользу стране, как бы кто-то не пытался обосновать обратное, опираясь на собственные силы и собственный разум. Христианский социализм как частный случай «героизма». О будущей национальной элите России Как видим, проблемы учения о христианском социализме гораздо серьёзней, чем кажутся на первый взгляд. Потому что пока эта идея остаётся утопическим идеалом, она ещё работает на примирение и объединение людей с разными взглядами на историю и организацию общества. Но будучи воспринятой всерьёз, может привести к последствиям катастрофическим. Впрочем, всё, о чём мы говорили, не является чем-то принципиально новым. По большому счёту, всё это – именно та разница между «героизмом» и «подвижничеством», о которой сто лет назад писал в своей статье Сергей Булгаков. И мы без труда найдём в концепции христианского социализма особенности, которые Булгаков называет отличительными чертами «героизма» современной ему интеллигенции. Это и желание приписать себе «большую ответственность, нежели можешь понести» (принять решение о единственном богоугодном общественном строе за всю Церковь), и желание поставить «большие задачи, нежели человеку доступны» (воплотить христианский социализм в России при полном отсутствии реальных возможностей и даже предпосылок к этому). Это и смещение акцента с «личного спасения» на вопросы общественные: «крайне непопулярны среди интеллигенции понятия личной нравственности, личного самоусовершенствования, выработки личности (и наоборот, особенный, сакраментальный характер имеет слово общественный)». Единственное различие, пожалуй, в том, что сто лет назад «героической» интеллигенции был свойственен воинствующий атеизм, а той, которая может быть сформирована под воздействием идей христианского социализма, будет свойственно – категорическое неофитство при полном нежелании возрастать в вере. А в худшем случае ещё и церковный революционизм, «противопоставление своей новой святости, нового религиозного сознания неправде исторической церкви». Страшно, если серьёзное влияние на жизнь страны будет иметь интеллигенция, воспринявшая идею христианского социализма (или «героически» воспринявшая любую другую концепцию и с ожесточением неофита пытающаяся воплотить её). Эта проблема не осознаётся нами сейчас полноценно, у нас множество других проблем, и интеллигенция «героизма» видится нам в настоящий момент едва ли не единственной силой, способной ответить на вызовы современного дня, способной ввязаться в бой с ожесточённым нигилизмом (если не сказать фашизмом) западной системы и победить. И многие из нас жаждут интеллигенции «героизма», этой новой национальной элиты России, даже не думая поставить вопрос, а какой будет эта новая национальная элита? А именно от этого зависит будущая судьба страны, а возможно, и всего мира. Не для таких вот упрощённо-прямолинейных решений даны были России и её тысячелетняя история, и глубоко, в саму ткань души, впитанное подлинное живое христианство, и страшные годы гражданской войны, и гибель тысяч новомучеников, и бесконечное самопожертвование ради построения великой страны, и грандиозная Победа, и даже вирус распада, приведший к безумию 90-ых годов, который стране необходимо преодолеть силами своего на самом деле здорового и сильного тела. Испытания двадцатого века должны не закалить или ожесточить нас, а углубить наше восприятие, оградить от очевидных соблазнов, и, в конце концов, превратить огромный накопленный опыт в мудрость. Ведь, несмотря на все страшные события и общую апокалипсичность происходящего в мире, возрождение в современной России действительно идёт. Но залог этого возрождения не в успешном противостоянии выхолощенному миру капитализма, как считают многие, а в непрерывном горении собственной духовной жизни. В твёрдом осознании того, что «христианский герой или подвижник… не ставя себе задач Провидения и не связывая, стало быть, со своим, да и чьим бы то ни было индивидуальным усилием судеб истории и человечества, в своей деятельности видит, прежде всего, исполнение своего долга перед Богом, Божьей заповеди, к нему обращённой». Здесь и русская идея, и выход, и обещание возможной победы. Забывать об этом недопустимо, потому что, возможно, это наш последний шанс перед окончательной гибелью мира. Список литературы:
| ||||
| ||||
| ||||
